Шепот Лилит
В «Алфавите» Бен–Сиры описывается, как ангелы, наконец, догнали успевшую улететь довольно далеко Лилит и попытались убедить ее вернуться к Адаму. Однако она принялась спорить с ними и утверждала, что была создана Богом вовсе не для замужества, а для того чтобы губить новорожденных. Ангелов это, конечно, не привело в восторг и, по–видимому, они оказали серьезное давление на строптивую даму, – тогда Лилит поклялась, что не станет вредить младенцам, у изголовья которых будут начертаны ее имя и имена настигших ее ангелов.
Еще одной «задачей» Лилит, которую приписывает ей Каббала, помимо расправы над беззащитными младенцами, являлось соблазнение, обольщение, совращение и т.д. спящих молодых мужчин. Поэтому в «Зогаре» и более поздней каббалистической литературе она уже выступает под различными именами, отражающими суть ее черных деяний: Блудницы, Нечестивой, Вероломной, Черной.
Талмудическое портретное описание Лилит вызывает дрожь и уж точно не рождает положительных эмоций, ибо она описывается, как злобный демон с женским лицом, длинными волосами и крыльями.
Учитывая вышеизложенное, вполне понятны действия суеверных иудеев, которые с древнейших времен для защиты младенца от нападения ночной демоницы вешали у колыбели ребенка амулет с именами трех ангелов. В амулеты помещались не только имена ангелов и заговоры для роженицы против Лилит, но и некоторые имена самой Лилит: Батна (чрево), Одем (краснота), Аморфо (не имеющая формы). Обычай повязывать на ручку младенца красную нитку связан именно с этим поверьем – якобы Лилит боится красного цвета. Особенно опасной считается ночь перед обрезанием младенца. Поэтому, остерегаясь нападения Лилит, отец должен всю ночь напролет читать отрывки из «Зогар» и других книг Каббалы.
В общем, перед нами в женском обличье предстает существо жуткое и отвратительное, несмотря на то, что было создано Богом. И это вполне объяснимо: за неподчинение мужчинам, последние и не такой поклеп на женщин возведут – лишь бы те всегда были ручными и послушными. Что же тогда говорить о Лилит, посмевшей ослушаться самого Ягве?.. Она наотрез отказалась подчиниться Адаму, едва тот заявил о своем мужском первенстве, послала несостоявшегося супруга подальше – и упорхнула, произнеся вслух тайное имя Бога. Возникает законный вопрос: почему Адам, все–таки супруг как–никак, не сделал то же самое, а вместо этого отправился жаловаться к Господу? Произнес бы вслух Его имя – и полетел догонять строптивицу. Тут можно рассматривать две возможности: либо у него не хватило решимости, либо ему не было известно истинное имя Бога. То есть, у Лилит было это тайное знание, а у Адама – нет?! Интересная картинка вырисовывается. Но тогда, если послушно следовать логике, получается, что Лилит была своего рода конфиденткой Ягве, который поверил ей одну из своих сокровенных тайн. А она, неразумная, этого не оценила и ослушалась своего «папочку», на что тот страшно разгневался и решил в назидание всем будущим женам ее как следует «выпороть» – по–своему, конечно, с ветхозаветным размахом, обратив в демоницу – пожирательницу младенцев. Да уж, за подобное своеволие следует отменно наказывать, чтобы всем дамам во всех последующих поколениях неповадно было!..
Но если отвлечься от всяческой мистики, то разыгравшаяся во времена сотворения мира драма выглядит весьма приземленно: поспорили мужчина с женщиной о том, кто главный в семье, и женщина – о, ужас! – не согласилась прогнуться под мужчину, не согласилась сделаться покорной сексуальной рабыней и исполнять его прихоти. А когда некий третейский судья попенял ей на это – возмутилась насилием над собственной личностью и сбежала. Сбежала, ибо была преисполнена гордыни и не пожелала пойти на компромисс. За что была образцово наказана Создателем.
Право слово, люциферова гордыня никому на пользу не идет.
Однако существует и другая, гораздо более привлекательная и интригующая ипостась Лилит, которая широко востребована мифологией прошлого и настоящего. Об этом втором «виде деятельности» неугомонной ночной демоницы также рассказывается в книге «Зогар». И рассказ этот, снабженный пугающими подробностями, предостерегает неосторожных мужчин от роковой встречи, последствия которой настолько серьезны, что несчастному, попавшемуся в сети Лилит, открыты врата ада. На описание действий древнееврейской соблазнительницы будет небезынтересно взглянуть и современным дамам, упражняющимся в искусстве обольщения. Похоже, за пару тысяч лет мало что поменялось. Перевод текста, конечно, не очень, не «Песнь песней» царя Соломона, к которой обращалось множество прекрасных поэтов, но смысл очевиден.
«Она наряжается и украшает себя как женщина легкого поведения. Она стоит у дороги и соблазняет мужчин. Она одурманивает глупца, который попадает ей на удочку, целует его и потчует вином со змеиным ядом. Как только глупец выпивает его, он начинает беспрекословно следовать за нею. Когда она замечает, что он окончательно сошел с пути праведного и начал следовать за ней, она снимает с этого глупца все, что на него вешала.
У нее волосы (красного или розового цвета), припудренные щеки, уши украшены серьгами из Египта, на шее ее, кажется, все драгоценности Востока – ее оружие по соблазнению мужчин. У нее (маленький) рот, словно узкий дверной проем, язык ее остр как меч, ее слова обволакивают как масло. Губы ее алы как роза и сладки как сладости мира. На ней темно–красные одежды, украшенные всеми драгоценностями мира с 39–ю драгоценными аксессуарами. Те глупцы, которые приходят к ней и пьют вино, предаются внебрачным связям с ней. И что же она делает после этого? Она оставляет глупца одного, мирно спящим в постели, а сама улетает ввысь (в небеса). Когда глупец просыпается, ему кажется, что он в следующий раз получит столько же удовольствия, как и прежде. Но не тут–то было. Она сбрасывает свои драгоценности и превращается в жуткое существо. Одетая в пламенеющее огнем платье, она является перед ним с присущей ей злобой, заставляя его тело и душу трепетать от ужаса. У нее огромные глаза, в руке ее острый меч, с которого стекают капли крови. Она убивает его этим мечом и бросает в жерло ада».
Дочитав до конца этот апофеоз древнееврейского соблазнения, я не выдержала и рассмеялась. Потом еще раз внимательно прочитала отрывок от начала и до конца. Если непредвзято разобрать весь процесс демонического обольщения, он чрезвычайно точен и выверен с психологической точки зрения. У женщины вызывающий вид: дорогие одежды и ярко окрашенные волосы. Плюс недешевые драгоценности, наличие которых, очевидно, совершенно неотразимо действовало на мужчин Древней Иудеи, падких до богатства. Прибавьте к этому одурманивающее» вино и «обволакивающие» речи – и портрет роковой женщины двухтысячелетней давности предстанет перед нами во всей его неизменной красе. Но это только начало. Потому что затем мужчину одаривают такими изощренными ласками, что он буквально сходит с ума, потому что жена его не обучена любовным играм. И что же происходит дальше?.. А дальше – Лилит улетает, оставляя спящего любовника в одиночестве. Любопытно, что для наших предков одним из главных атрибутов обольщения считались драгоценности и дорогие аксессуары, которые, видимо, действовали безотказно. После роскошных удовольствий в постели с Лилит, несчастный мечтал лишь об одном: снова оказаться с ней в постели. Но если им удавалось встретиться вновь, перед ним оказывалось уже совершенно другое существо, злобное, агрессивное, стремящееся доминировать. Нежная и желанная возлюбленная превращалась в настоящее чудовище, безжалостно забирающее в плен душу и тело своей жертвы. Муки любви и неутоленного желания порождают призрачных монстров. Вот они откуда берутся, мужские ужастики, – огромные горящие глаза, кровоточащий меч, адский огонь. Лилит же – свободна, как ветер. Насладившись очередным мужчиной, она бросает его, как съеденный плод, – и уходит, не оглядываясь, обрекая покинутого любовника на вечные страдания. Она всегда «госпожа», она всегда сверху. Что ж, за удовольствия приходится платить и в наше время! Очевидно, в древности садо–мазохисткие отношения типа «раб – госпожа», представлялись чем–то из ряда вон выходящим. Особенно, если в доминирующей роли выступала женщина.
Я решила немного передохнуть. Пошла на кухню и сварила себе еще джезвочку кофе. Все–таки любопытно, размышляла я, наслаждаясь горьковатым вкусом ароматного арабского напитка, насколько мало меняется на протяжении веков и даже тысячелетий человеческая психика. Особенно устойчивыми оказались представления об отношениях между мужчинами и женщинами. К сожалению, мы совершенно не помним периода матриархата, когда доминировали женщины. Сколько он длился? Насколько гармоничными были отношения в семьях? Как выглядели эти семьи?.. Вероятно, это связано с тем, что тогда еще не было письменности, которая возникла уже в период патриархата. Впрочем, к теме моей диссертации все эти глубокие раздумья не имеют прямого касательства. Я легонько вздохнула, допила кофе и вернулась к компьютеру. Кто же ты есть, моя замечательная Лилит? Откуда родом? И – кто тебя выдумал?..
О происхождении Лилит
Миф о Лилит уходит корнями в глубокую древность. В равной степени этот образ принадлежит еврейской и древневосточной мифологии. В прологе шумерского эпоса о Гильгамеше, который в настоящее время относят к двадцать второму веку до н.э., есть упоминание о Лилит.
Считается, что и само происхождение имени – Лилит – восходит к шумерам, так как созвучно шумерскому «лиль» (воздух, ветер, дух, призрак). В предисловии к «Ассирийской магии» Шарля Фоссе исследователь Емельянов поясняет: «Юноша и девушка–лилиту – демоны, в имени которых заключена игра слов из разных языков. По–шумерски «лиль» означает «воздух, ветер, дух, призрак», по–аккадски «лилу» – «ночь». Отсюда и смесь представлений: демонов этого рода считали ночными привидениями. Вероятно, их можно сопоставить со славянскими заложными покойниками – то есть с людьми, умершими неестественной смертью и раньше срока. Во всяком случае, они всегда отличаются от гадим – обычных духов умерших предков (хотя и для последних характерны необычные случаи смерти). Вполне возможно, что люди, превратившиеся в духов лилу, при жизни были безбрачны и не оставили потомства. Так можно объяснить склонность мужчин–лилу вступать в связь с земными женщинами (причем от этих связей у них рождаются либо уроды, либо такие же демоны)».
Образы злобных ночных созданий в женском облике были весьма популярны в древности и до сих пор кочуют из мифа в миф, из легенды в легенду у самых разных народов. Так, ненасытная ночная демоница, убивающая мужчин, присутствует в арабских мифах, а также в мифах Междуречья. Эти верования затем перешли в легенды о кровожадных царицах, казнивших после ночных наслаждений своих любовников – Клеопатра, царица Тамара. Формирование этих мифов, вероятно, можно отнести ко времени перехода от матриархата к патриархату, когда добрая богиня – покровительница своего народа постепенно превращалась в собственную злобную противоположность. У славян, например, это Баба–Яга, чей сказочный образ в настоящее время носит исключительно отрицательный оттенок, тогда как в далекой древности это была мудрая и сильная богиня. А в одной из шумерских легенд у Лилит, тоже выступающей в качестве богини –покровительницы, уже имеется не только светлая, но и темная сторона: ее слезы даруют жизнь, а ее поцелуи несут смерть. Возникшая двойственность, по всей видимости, стала источником зародившейся традиции изображать Лилит с двумя львами.
Но существуют и другие варианты происхождения имени Лилит. В иврите, относящемся к семитским языкам, прилагательное женского рода «лейлит» означает «ночная»; «дмама лейлит» – «ночная тишь». Также, словом «лилит» в иврите называется один из видов сов – неясыть. Не исключено, что именно поэтому Лилит довольно часто сопровождает сова.
В современной демонологии Лилит уже не столько демоница, пожирающая детей, сколько подруга Сатаны (Самаэля). В настоящее время она во многом ассоциируется с Черными Богинями, такими как Кали, Ума, Парвати, Геката, Хель, Эрешкигаль. И эта сторона ее сущности подразумевает некие скрытые и глубокие смыслы: Темная Мать, Черная Женственность, чье изначальное предназначение – быть губительницей зародышей Света.
Громкий дверной звонок прервал мои творческие изыскания. Ну, кого там еще черти принесли?! Некоторое время я сидела, затаившись, в надежде, что незваный гость позвонит–позвонит да и отправится восвояси не солоно хлебавши. Однако неизвестный(ая) продолжал настойчиво трезвонить и, решив, что легче отпереть дверь, нежели слушать раздражающее дребезжание, я отправилась в прихожую.
– Открывай! Я знаю, что ты дома! – раздался из–за двери решительный голос Володи. – Мы же договорились еще на прошлой неделе!
Действительно, договорились – как я могла позабыть?! И хотя все мое существо противилось тому, чтобы прервать столь интересное и познавательное занятие, как работа над собственной диссертацией, моя совесть не позволила мне поступить столь предательским образом – ведь я сама назначила день и время встречи. К тому же, Володя – человек на редкость самоуверенный и упертый и может торчать у меня под дверью хоть до самого вечера, так что серьезной работы все равно не получится.
Мои отношения с Володей пока переживали стадию дружеской влюбленности, что подразумевало изначальную симпатию с обеих сторон, совместные прогулки по городу, сидение в кафе и обсуждение различных заумных вопросов бытия. Он был настоящий философ в прямом и переносном смысле этого слова, то есть, закончил философский факультет Петербургского университета, параллельно с историческим. Кроме того успел защитить кандидатскую диссертацию по истории и теперь преподавал в том же самом университете. По натуре это человек въедливый и настырный, что хорошо, вероятно, для занятий наукой, но порой весьма разрушительно в межличностных отношениях. Его неистребимое желание поступать исключительно в соответствии с собственным разумением, не обращая внимания на мнение окружающих, которое может совершенно не совпадать с его собственным, иногда вызывало у меня бурное неприятие – но конфронтации с ним я пока избегала, ожидая дальнейшего развития событий. Стоит отдать ему должное, личность он неординарная и мало предсказуемая, а это всегда привлекало меня в особях противоположного пола. Ну и конечно великолепные внешние данные, на которые сразу обращали внимание все женщины, независимо от возраста. Просто вылитый витязь из сказки, викинг из скандинавского эпоса, или же рыцарь из легенды, только белого коня не хватает. Короче, по всем параметрам, красавец – мужчина. Предки то ли шведы, то ли норвежцы, короче, бандиты – викинги, что явно отразилось на его генотипе и характере.
И вот сейчас этот двухметровый белокурый красавец настойчиво звонил в мою квартиру, требуя обещанной встречи. Я вздохнула и отперла дверь. Если уж быть откровенной, я не слишком расстроилась из–за прерванной работы. Невидимые весы, на одной из чаш которых лежала работа над диссертацией, а на другой общение с роскошным мужчиной, явно качнулись в сторону последнего.
Он ворвался в прихожую, словно ураган, подхватил меня на руки и понес в комнату, на ходу пеняя на мою непунктуальность.
– Я звонил, звонил. Чем ты тут занималась?
Усадил меня на диван и сел рядом. От него прямо–таки исходили интенсивные мужские флюиды.
– Просто не хотела открывать. Не знала кто, – честно призналась я и пожала плечами.
– Забыла про свидание? Со мной!? – Укоризненный взгляд синих глаз, от которого я должна проникнуться чувством вины, но из вредности не проникаюсь.
– Представь, забыла. Вся ушла в работу. Над диссертацией.
– На фига красивой женщине диссертация? Чем меньше думаешь, тем лучше – меньше морщинок.
– И это говоришь мне ты, остепененный историк? Типичный мужской шовинизм!
– И пусть. Настоящий мужчина всегда шовинист–эгоист и еще не знаю там кто. – Подшучивал он надо мной с легкой покровительственной улыбкой. – Но все–таки нехорошо, госпожа ученая дама, ведь мы договорились заранее.
– Ну, извини! Прости! Умоляю о пощаде! – Я молитвенно сложила руки на груди и уставилась на него. Потом склонила повинную голову: – Понимаю, подобной необязательности с моей стороны ты не переживешь. Согласна – виновата. – Я хитро глянула на него исподлобья, встала и выключила компьютер. Понятно, что день потерян. Или все же нет?.. – Кофе хочешь?
– Лучше травяной чай по твоему рецепту. – Он вальяжно расположился на диване и явно не собирался сдавать завоеванные позиции.
И я послушно отправилась на кухню, испытывая легкое раздражение против этого мощного натиска и одновременно нечто вроде своеобразного восхищения мужской самоуверенностью, сдобренной редкостным обаянием.
Честно признаться, на данный момент Володя занимал меня куда больше, нежели будущая моя диссертация, причем, во всех смыслах. Я заприметила его у нас в библиотеке с месяц назад, да и трудно было не заметить столь породистого красавца, который вдруг зачастил в наш зал. Позднее выяснилось, что он взялся за докторскую диссертацию. Разумеется, все наши сотрудницы тут же пришли в неимоверное волнение, сделали на него стойку и всячески привечали. Я же пока держалась в стороне, не поддаваясь этому всеобщему броуновскому движению, и принципиально не обращала на этот выдающийся мужской экземпляр никакого внимания. В библиотеке я вообще тише воды, ниже травы. Синий чулок, с уложенными узлом на затылке волосами, без макияжа и яркой одежды. Просто сотрудница библиотеки, которая обслуживает жаждущих знаний клиентов. Обычная социальная роль, в которую я вжилась в совершенстве.
Конечно, меня он тоже заинтересовал. Но прежде чем заняться им вплотную, я какое–то время присматривалась к нему и изучала характер. В то время как остальные наши библиотечные дамы ринулись напролом, стараясь поскорее обратить на себя царственное внимание викинга (это прозвище приклеилось к нему сразу и намертво), что выглядело слишком прямолинейно и навязчиво, я, со своей стороны, постаралась холодно проанализировать ситуацию, и поняла, что действовать нужно совершенно иначе, осторожно и незаметно. Игра должна быть тонкой и умной, как в шахматной партии. Исходила я при этом из следующего. Мужчина с подобными внешними данными, безусловно, избалован женским вниманием. Привык, что бабы на него вешаются гроздьями. Поэтому явное отсутствие интереса со стороны женщины, несомненно, заденет его самолюбие и будет раздражать. Стало быть, в пику другим нашим дамам, я буду демонстрировать по отношению к нему полнейшее равнодушие, что рано или поздно по–настоящему его достанет. Легкое пренебрежение, сдобренное иронией и язвительностью, станет самым действенным оружием при подобном раскладе.
Моя тактика сработала быстрее, чем я ожидала. Однажды, когда он заказал у меня несколько книг на французском и немецком, я окинула его взглядом, полным такого откровенного недоверия и даже насмешки, что он не выдержал и вступил со мной в диалог – что мне и требовалось.
–Вы, кажется, считаете, что я не владею этими языками?
Я только слегка пожала плечами и усмехнулась. Краска бросилась ему в лицо, но он сдержался и не высказал на мой счет все, что в тот момент думал. Тогда я заглянула ему в глаза, так, как я это умею – когда мой взгляд сквозь незащищенные дырочки зрачков ныряет в самую душу человека, заставляя его смутиться.
– Какая вам разница, что я считаю?
– Между прочим, я преподаю в нашем университете.
– Рада за вас, – и я протянула ему стопку книг.
– Благодарю, – буркнул он и отошел.
В тот день я еще не раз ловила на себе его раздраженный взгляд. Мужчине, не привыкшему к сопротивлению, трудно пережить подобную «обиду» от обыкновенной серенькой библиотекарши. Я же испытывала чувство глубокого удовлетворения, ибо дразнить и доставать самовлюбленных самцов – одно из моих тихих садистских развлечений.
Однако довольно скоро наши диалоги приобрели чуть более дружественный характер, что не исключало постоянной пикировки и упражнений в остроумии с обеих сторон. Почему–то особенно его подкупало то, что я общаюсь с ним, не придавая никакого значения его внешности. Мне же импонировали его интеллект и широта взглядов. Что делать, я всегда питала слабость к продвинутым мужчинам. Впрочем, и к женщинам тоже – но тут уж исключительно в смысле интеллекта.
Наконец он соизволил снизойти до меня и пригласил в кафе. Действительно, почему бы вечерком после работы не посидеть в кафе? Я согласилась. Только не сразу после работы, а часиков в девять, чтобы можно было заехать домой и переодеться. И хотя по его лицу можно было прочесть, что он не слишком–то понимает, зачем мне все эти переодевания, спорить не стал, не придав этому моему условию никакого значения. А зря…
Потому что, когда я в начале десятого вошла в заполненный народом зал ординарного питерского кафе, и головы всех мужчин повернулись в мою сторону – мой викинг просто опешил. На его лице попеременно отразились самые разнообразные чувства: удивление, восторг, замешательство – это она или не она? не может быть, чтобы это была она! Он даже растерялся и не знал, как себя вести – подняться мне навстречу, позвать, просто помахать рукой? Насладившись произведенным эффектом, я направилась к нему, лавируя между столиками. Сидевшие за столиками женщины провожали меня полными ненависти взглядами и готовы были растерзать. Если бы взгляд убивал – я бы давно была мертва.
Я непринужденно подошла к столику и присела напротив Володи.
– Извините, немного опоздала. Без обид? – и легонько коснулась его лежавшей на столе руки. Реакция на мое «дружеское» касание оказалась острой и непредсказуемой: моего красавца буквально подбросило на стуле, словно через него пропустили электрический ток. Я убрала руку, сделав вид, что ничего не заметила. – Вы уже что–нибудь заказали?
– Только шампанское, – с усилием выговорил он. И после затянувшейся паузы прибавил: – Вы потрясающе выглядите.
– Надеюсь, – легкомысленно отозвалась я, – маленькое черное платье – привет от Коко Шанель – способно творить чудеса. Сами понимаете, на работе мне это как–то ни к чему. – Дело, конечно, было не только в платье и редкой красоты ожерелье из зеленого нефрита, подчеркивающего гордую посадку моей головы и безупречность линий шеи и плеч, а в кардинальном изменении моей личности, совершенно неожиданном для моего визави. Похоже, он даже не предполагал наличия другой стороны моей натуры, моего сокровенного «я».
Вечер прошел вполне приемлемо. От первой встречи двух очень разных людей трудно требовать большего, но мы даже потанцевали. Как всегда, я имела большой успех, и Володю раздражало, что приходилось то и дело отшивать желающих пригласить меня на очередной танец поклонников. Видимо, к этому он не привык и разговаривал с конкурентами достаточно резко, что искренне меня веселило, хоть я и не подавала виду. В тот вечер мы впервые перешли на «ты».
Наше свидание в кафе нельзя назвать неудачным, по крайней мере, для меня. Я прекрасно понимала, что Володя собирался «облагодетельствовать» скромную, пусть и довольно занятную библиотекаршу, пригласив ее сначала на ужин, а затем, возможно, и к себе домой. Но от этой идеи ему пришлось отказаться. Общаясь с малознакомым человеком, обычно отчетливо чувствуешь, что можно и что нельзя позволить себе в отношениях с ним. И если в разговоре с ординарной библиотекаршей, он вполне мог проявить свою привычную снисходительность, которую демонстрировал ко всем женщинам без разбора, то с той роковой красавицей, в облике которой я вдруг предстала перед ним в тот вечер, это было совершенно исключено. Такую женщину требовалось обольщать, соблазнять и завоевывать, прилагая недюжинные усилия. Он понял это сразу, на подсознательном уровне, без слов. По сути своей мы процентов на девяносто животные и большинство решений принимаем чисто интуитивно, хотя нам зачастую кажется, будто эти самые решения мы тщательно обдумываем и анализируем.
Перед слегка растерявшимся Володей в моем лице вдруг поочередно предстали две совершенно разные женщины. Для каждой из них по отдельности у него имелся наработанный годами упорного труда на ниве практического обольщения индивидуальный рецепт поведения, безошибочно ведущий к достижению цели. Но вот незадача! Я – единая –в–двух –лицах – представляла собой некую загадку, с которой ему прежде никогда не приходилось сталкиваться. А, как известно, все новое и загадочное неизъяснимо притягательно для настоящего мужчины. Короче, он заглотил мой крючок.
После судьбоносного свидания в кафе его отношение ко мне кардинально переменилось: теперь он явно ухаживал за мной, – и это привело в полное замешательство наших библиотечных дам. Я никогда не являлась на работу в своем «роковом» обличье, чтобы не вызывать излишнюю зависть и даже злобу собственных коллег – увы, женщины не прощают своей товарке яркой внешности и успеха у мужчин. Поэтому милые мои сослуживицы никак не могли взять в толк, что же именно привлекло ко мне внимание столь неординарного мужчины, и бесконечно сплетничали за моей спиной, а иногда и напрямую старались укусить побольнее. Мне не хотелось возбуждать у них излишнюю агрессию, и потому я старательно изображала из себя не то чтобы полную дуру, но наивного синего чулка, которую глубоко удивляет и даже слегка пугает внезапная симпатия великолепного викинга. Впрочем, иногда все же приходилось огрызаться, в том смысле, что некоторым мужчинам нравятся именно серые мышки.