Российская империя и «страна пирамид» (Египет). История в датах и лицах

Этюды о времени

В 1841–1845 гг. пост генерального консула Российской империи в Египте занимал статский советник Егор Иванович Кремер (?–1859). О его биографии известно немного. Знамо только, что служить в МИД он начал в 1820-х годах, в 3-ей экспедиции Особой канцелярии. Состоял (с 1827 г.) младшим, затем старшим секретарем в российской миссии в США. По окончании командировки в Египет занимал пост управляющего генеральным консульством, а потом и генерального консула в Лондоне. Сослуживцы отзывались о нем как о человеке «очень умном и весьма способном»102.

После поражения во второй турецко-египетской войне и принятия условий Лондонской конвенции 1840 г., наложивших запрет на содержание Египтом военного флота и ограничивших численность египетской армии до 18 тысяч человек, все свое внимание Мухаммад Али сфокусировал на продолжении проведения реформ внутри страны.

Крайне негативно на положении дел в Египте, как доносил Е. И. Кремер, сказались падеж скота и разрушительный разлив Нила в 1842 г., а также нашествие саранчи в 1843 году. Многие деревни тогда обезлюдили, голод и нищета охватили страну.

Согласно карте, приложенной к фирману султана от 13 февраля 1841 г., коим он управление египетским пашалыком оставил за семейством Мухаммеда Али и сделал его пожизненным и наследственным, владения Египта сильно уменьшились. Сократились вследствие этого и поступления в казну. Остро встал вопрос о проведении финансовых реформ, что Мухаммад Али и сделал. Состояние страны в 1845–1846 гг. несколько улучшилось. Тон свой в отношении Константинополя Мухаммад Али поубавил. Демонстрировал послушность. В 1842 г. получил от султана почетное звание великого визиря, а в 1846 г. «посетил с поклоном» Константинополь.

В 1843 г. произошло одно событие, оказавшее большое влияние на ход истории в Неджде. Речь идет о побеге из Египта в родные земли шейха Файсала, правившего Недждом до вторжения в него египтян во время их третьего «аравийского похода». С 1838 г. он находился в Египте в плену.

Оказавшись на родине, шейх Файсал стал рассылать вождям племен письма с уведомлением о своем возвращении и призывать их встать под его знамя. Первыми откликнулись и перешли на его сторону ‘Унайза и Бурайда. Поддержал его и шейх Джабаль Шаммара – предоставил ему воинов, верблюдов и деньги. Джабаль Шаммар превратился в опорную базу шейха Файсала по восстановлению власти в Неджде. Выступили на его стороне и многие крупные бедуинские племена Неджда, в том числе бану ‘аджман и ал-мутайр. Летом 1843 г. в руки шейха Файсала перешел Эр-Рияд.

С приходом к власти эмира Файсала Неджский эмират вновь встал на ноги. В эмире Файсале, по словам хронистов Неджда, удивительным образом сочетались жестокость с мягкостью и непреклонная сила воли с готовностью к компромиссам103. Его второе правление продолжалось с 1843 по 1865 гг.

За это время, рассказывает известный российский дипломат-востоковед Александр Алексеевич Адамов (1870–?), эмир Файсал восстановил власть рода Аль Са’уд на всей территории, «принадлежавшей его отцу». Забрал в свои руки Даммам (март 1844 г.), тогдашний анклав бахрейнцев в Эль-Хасе. Усмирил племена бану манасир, бану хаджар и ал-мурра. И спустя какое-то время, как пишет арабист-востоковед и историк-исламовед Агафангел Ефимович Крымский, «даже тени египетских претензий на Неджд не осталось»104.

В рассматриваемый нами период времени заметно увеличился приток в Египет русских путешественников. В 1844 г., к примеру, Каир посетил редактор «Русского энциклопедического словаря» И. Н. Березин.

Из документов Архива внешней политики Российской империи следует, что до открытия российских консульских постов в Багдаде (1880), Джидде (1890) и Басре (1901) покупкой лошадей чистой арабской породы для царского двора Российской империи занималось наше генеральное консульство в Египте. Так, в 1843 г. Е. И. Кремер приобрел 12 лошадей чистой арабской породы с богатой родословной и отправил их на судне из Александрии в Одессу (прибыли 8 мая 1843 г., путь по морю занял 15 дней)105 .

Зарубки истории

Статский советник Александр Максимович фон Фок (1805–1863), генеральный консул Российской империи в Египте в 1845–1853 гг., – сын действительного статского советника Максима Яковлевича фон Фока, руководителя Особой канцелярии Министерства внутренних дел, управляющего III отделением собственной Е. И. В. канцелярии. В середине 1830-х годов служил секретарем российской дипломатической миссии в Константинополе, а в начале 1840-х годов – старшим секретарем миссии в Греции. По окончании командировки в Египет состоял в штате Азиатского департамента МИД106.

В фокусе внимания А. М. фон Фока находились вопросы, связанные с положением дел в Египте, с состоянием египетско-турецких и египетско-российских отношений, а также с англо-французским соперничеством за доминирующее влияние в этой стране.

Особое место в донесениях А. М. фон Фока и русского посланника в Константинополе занимала в 1845 г. тема о преемнике скончавшегося патриарха Александрийского. Посланник наш в Порте В. П. Титов, информировал (24.10.1845) обер-прокурора Святейшего синода Н. А. Протасова граф И. И. Воронцов-Дашков, равно как и генеральный консул наш в Египте фон Фок, сообщают, что недавно «скончался в глубокой старости» патриарх Александрийский, и что преемник его пока не назначен.

«Патриарх Иерофей, который умер в начале сентября [1845], занимал сей престол в течение 20 лет». Египетский паша рекомендует на его место архимандрита тамошнего; выбор же «здешнего [Константинопольского] Синода – в пользу епископа Кюстендильского».

За неимением «особого Синода и епископов при Александрийском престоле, – докладывал В. П. Титов, – тамошний патриарх на основании прежних примеров избирается здешним [Константинопольским] Синодом и по представлению оного получает берат [грамоту] Порты».

Константинопольский Синод «избрал на эту вакансию епископа Кюстендильского Артемия и решение о выборе своем представил на утверждение Дивана [высшего органа исполнительной и законосовещательной власти в Османской империи]. Туда поступило и ходатайство от Египетского паши, который рекомендует на вакансию эту архимандрита Иерофея, заведовавшего делами при покойном патриархе, и в пользу коего оставлено сим последним духовное завещание»107.

В ответном письме графу Воронцову-Дашкову (от 20.11.1845) обер-прокурор Святейшего синода уведомлял управляющего экспедицией церемониальных дел при Особой канцелярии МИД, что, «по определению Святейшего синода совершена была 10 числа сего ноября в Синодальной церкви перед литургией панихида об упокоении души почившего в Бозе патриарха»108.

«Бывший архимандрит Каирский Иерофей, – доносил А. М. фон Фок (10.07.1847), – будучи, наконец, посвящен в епископы и возведен в высокий сан патриарха Александрийского, по прибытии ныне в Александрию ходил для освещения по всем домам православных христиан сего города. Посетил также консульство, совершив в оном установленный обряд освящения». Долгом своим, извещал А. М. фон Фок, «счел я выдать сопровождавшему его [патриарха] причету … 600 пиастров египетских».

«Константинопольский епископ Артемий, – сообщал фон Фок, – возведенный Константинопольским патриархом и Синодом в сан Александрийского патриарха, добровольно отказался от сего Патриаршего Престола»109.

В 1845 г. в Египте побывал статс-секретарь Александр Дмитриевич Комовский. Он являлся правой рукой князя А. С. Меншикова, когда тот управлял Морским ведомством. Состоял присутствующим в Сенате. Исполнял особые поручения императора Александра II. Много путешествовал. Умер на 48 году жизни.

«Каир, – писал он в письме (от 08.11.1845) князю А. С. Меншикову, – это великолепие Востока. В Александрии много европеизма, в Каире же все дышит арабскими сказками». Консул наш, г-н фон Фок, представил меня Мухаммаду Али. «Старик-паша – большой шутник»110.

Дважды (в 1845 и 1850 гг.) гостил в Египте, во время службы там фон Фока, глава Русской Духовной миссии в Иерусалиме П. Успенский.

В 1845–1846 гг. по просьбе египетского правительства на уральских заводах прошли обучение горному делу двое египтян. Занимался ими Е. П. Ковалевский, талантливый русский ученый, приглашенный впоследствии на службу в МИД России.

Первое место во внешней торговле Египта занимала тогда Англия. В 1845 г. на ее долю приходились четверть египетского импорта (242 тыс. из 1 млн. ф. ст.) и свыше трети египетского экспорта (626 тыс. из 1747 тыс. ф. ст.).

Знаменательным событием в истории египетско-турецких отношений в это время стал визит Мухаммада Али в Константинополь (1846 г.). При дворе султана, докладывал фон Фок, не осталось незамеченным, что состояние его здоровья ухудшилось.

О том же упоминали в своих записках и посещавшие Египет в 1846–1847 гг. россияне: граф Н. В. Адленберг; преподаватель медицины Одесского лицея, врач-эпидемиолог А. А. Рафалович и горный инженер Е. П. Ковалевский, будущий начальник Азиатского департамента МИД (1856–1861).

Путешествовавший по Египту российский офицер граф Н. В. Адленберг обратил также внимание на крайне тяжелое в то время положение египтян. Отмечал, что жуткая эксплуатация феллахов (крестьян), непомерные налоги в Египте и насильственные рекрутские наборы привели местных жителей к крайнему обнищанию111.

О жутком разорении феллахов и «массовом бегстве» египтян от рекрутских наборов в армию, а также от принудительных наборов на фабрики и заводы рассказывал и врач Артемий Алексеевич Рафалович, посещавший Египет в 1847 г. в связи с устройством в Александрии «карантинных мероприятий» для следовавших через нее паломников, мусульман и христиан. Особым положением при этом, как он говорил, пользовались родственники Мухаммада Али и близкие к нему чиновники, получавшие огромные барыши от торговли теми или иными товарами, монополию на продажу которых предоставлял им паша Египетский112.

А. Рафалович, к слову, участвовал во врачебном консилиуме, состоявшемся 13.04.1847 г. в связи с резким ухудшением здоровья Мухаммада Али (до этого встречался и беседовал с ним 20.03.1847 г., вместе с фон Фоком). Консилиум, вспоминал он, проходил во дворце правителя в Каире, в одном из залов гарема. «У каждой двери снаружи там стоял евнух с саблей …; и почти все они были абиссинцами». Негров среди них он «заприметил мало». Евнухи, с его слов, смотрели на них «с изумлением», потому что «по коридорам этим, вероятно, в первый раз шло столько франков [в осмотре больного участвовало восемь врачей]». Мухаммад Али, «одетый в синий шлафрок на меху», сидел в большом кресле. С одной стороны «стоял евнух, а с другой – прехорошенькая молодая француженка, … сестра главного управителя у Ибрагима-паши. Дама эта, жена богатого александрийского негоцианта, родилась на Востоке, в совершенстве владела турецким языком и была очень любима дочерями Мухаммада Али, которые часто приглашали ее во дворец». В руке она держала мэнэшэ, то есть веер-мухобойку из финиковых листьев, «и отгоняла ею мух, садившихся на лицо больного». Заключение врачей гласило, что «заниматься делами паше невозможно» и что к выздоровлению его имеется «весьма мало надежды»113.

Книга А. Рафаловича «Путешествие по Нижнему Египту и внутренним областям Дельты», изданная в Петербурге в 1850 г., содержит увлекательное описание быта, нравов и обычаев феллахов дельты Нила. Повествуя о столице Египта, он сказывал, что опоясывавшие Каир холмы являлись ничем иным, как горами вывезенного из города мусора, занесенного песками». Отмечал, что жили египтяне в крайне тяжелых условиях; что работники казенных фабрик ютились в обмазанных глиной и покрытых соломой хижинах, «чрезвычайно тесных, низких и неопрятных», в которых европейский хозяин не согласился бы держать даже животных114.

Егор Петрович Ковалевский, побывавший в Египте в том же году, будучи приглашенным Мухаммадом Али для поиска и разработки месторождений золота в Юго-Восточном Судане, поделился в своих воспоминаниях-заметках мнением о положении египетских женщин. Высказывался в том плане, что если смотреть на этот вопрос с европейской точки зрения, то «женская половина в Египте» была, определенно, унижена, как он выражается, особенно в вопросах вступления в брак и участия в общественной жизни страны115.

В «Проекте торговли России с Египтом и берегами Чермного [Красного] моря», подготовленном Е. Ковалевским по итогам его поездки в Африку, он предлагал для развития двусторонней торговли организовать регулярное пароходное сообщение между Одессой и Александрией, возложив эту задачу на черноморские суда, курсировавшие между Одессой и Константинополем. Выступал за учреждение Африканского дома и Товарищества купцов для торговли с Египтом. В качестве одного из доводов в пользу выстраивания коммерческих отношений с Египтом указывал на размер доходов этой страны за 1846 г., составивших, согласно собранным им сведениям, включая «сбор за проданную хлопчатую бумагу, сахар и индиго, … более 4 100 000 рублей серебром». Среди «предметов вывоза из пристаней Чермного [Красного] моря и из Египта, нужных для потребности нашей», называл в первую очередь кофе (абиссинский и моккский, то есть йеменский). К таковым относил также «слоновую кость, гумми, индиго, разные красильные и лекарственные вещества, хлопчатую бумагу, имбирь, гвоздику и проч.». Проект Е. Ковалевского рассматривался на специальном заседании в Министерстве финансов. И, несмотря на выступление против него московского генерал-губернатора Закревского, поддержанного новороссийским генерал-губернатором, стал постепенно реализовываться. Россия тогда ввозила в Египет строевой лес и продукты сельского хозяйства, а вывозила главным образом хлопок116.

Делясь впечатлениями о встречах и беседах с Мухаммадом Али, Е. Ковалевский, писал, что, «несмотря на болезнь, принявшую впоследствии такой … страшный оборот, Мухаммад Али все еще сохранял в то время и умственные способности». В суждениях его «проявлялись мысли, поражавшие своей ясностью, логической последовательностью и даже, можно сказать, гениальностью». Он с жадностью следил за политикой европейских держав. Увлекался историей. «Любимыми героями его были Наполеон и Петр Великий». Не утратил он и силу духа. «Замыслив какое-нибудь дело, … преодолевал все преграды, вступал в борьбу с людьми и с природой, и приводил в исполнение самые несбыточные планы»117.

Описывая внутреннее убранство домов египтян, в которых ему довелось побывать, находил его очень скромным. Говорил, что мебели как таковой он в них не видел, и «рогожка из пальмовых листьев служила египтянам ложем».

К середине 1848 г., как докладывали российские дипломаты, работавшие в Каире и Константинополе, трезвый и острый некогда ум Мухаммада Али, этого человека-легенды, потух; и должным образом управлять Египетским пашалыком он уже не мог. Новым правителем Египта Порта признала Ибрагима-пашу (1789–1848), сына Мухаммада Али. До того как стать пашой Египта, он занимал посты губернатора Каира (1805–1806) и Верхнего Египта (1812–1816), Джидды и Хиджаза (1817–1840), Дамаска (1832–1840) и Мореи (1825–1828). Прославился как талантливый военачальник. Приобрел широкую известность своими успешными военными походами по подчинению Судана и покорению Сирии, по подавлению выступлений беглых мамлюков в Нубии и ваххабитов в Аравии, и пресечению греческого восстания. Во время Сирийского похода, несмотря на кратное превосходство турецкой армии над войском египтян (56 тыс. против 15 тыс.), наголову разбил османов и продвинулся к Константинополю на расстояние шести дней пути. И только подход к берегам Турции российской эскадры и высадка русского десанта на Босфоре пресекли дальнейшее продвижение египетских войск на Константинополь. Решение остановить наступление принял, к слову, не Ибрагим-паша, полагавший возможным завершить начатое им дело, а лично правитель Египта Мухаммад Али.

В 1841 г. Ибрагим-паша на какое-то время отошел от государственных дел в Египте и занялся сельских хозяйством в своих угодьях в Гелиополисе. Но в 1844 г., в связи с болезнью отца, стал, по решению семейного совета, соправителем Мухаммада Али. К концу 1847 г., как писал в своих записках о Египте русский врач-эпидемиолог А. А. Рафалович, паша Египетский «сделался несловоохотливым, угрюмым, раздражительным, и совершенно потерял память. Особ, которых какое-то время не видел, вовсе не узнавал».

Ибрагим-паша оставался у руля власти в Египте, будучи признанным Портой в 1848 г. пашой Египта, недолго – с 15 апреля по 10 ноября 1848 г., когда ушел из жизни, заболев туберкулезом.

Власть наследовал Аббас I Хильми, старший сын Туссуна-паши, внук Мухаммада Али. Родился он в 1813 г. в Джидде, во время первого «аравийского похода» египтян во главе с его отцом против ваххабитов. Будучи утвержден Портой в звании вице-короля, правил с 10.11.1848 по 13.07.1854 гг. (по одним источникам, умер от сердечного приступа, по другим – был убит двумя своими рабами). Отличался консервативностью. Положил конец системе коммерческих монополий. Многие иностранцы, в первую очередь французы, игравшие важную роль в коммерции во времена Мухаммада Али и Ибрагима-паши, лишились предоставленных им ранее привилегий. Англичанам же удалось приподняться и даже получить от него выгодную концессию на строительство железной дороги из Александрии в Каир и Суэц. Дорога эта имела для бриттов стратегическое значение – должна была стать одним из важнейших звеньев морского пути, соединявшего Англию с Индией. Британские суда приходили из Англии в Александрию, а из Индии – в Суэц. Связь между двумя портами поддерживалась верблюжьими караванами, перевозившими товары, пассажиров и почту. С введением в строй железной дороги Александрия – Каир – Суэц (строительство продолжалось с 1853 по 1857 гг.) Египет сделался ключевой перевалочной базой британцев на пути из Англии в Индию. В 1858 г. англичане доставляли по этой дороге войска, направлявшиеся на подавление восстания сипаев в Индии.

Что касается отношений Египта с Османской империей, то Аббас I, которого хронисты Египта называют «прямой противоположностью» его деда и дяди, демонстрировал покорность султану. Власть Порты в Египте заметно при нем окрепла. Во время Крымской войны 1853–1856 гг. он предоставил (1854) в распоряжение султана египетский флот и 15-тысячный армейский корпус. Оказал Порте финансовую помощь в размере 85 тыс. египетских фунтов. В декабре 1853 г. отправил султану 25 тыс. ружей, а в октябре 1854 г. – 36 пушек и 1080 снарядов118.

Во второй год его правления, 2 августа 1849 г., ушел из жизни Мухаммад Али (в возрасте 80 лет), расширивший за счет завоеваний в Судане пределы Египта, существенно ослабивший вассалитет Порты над Египтом, добившийся наследственной власти в Египте его семейства и заложивший основы хлопковой промышленности в стране.

В марте 1850 г. А. М. фон Фок получил предписание Азиатского департамента относительно оказания помощи тем осевшим в Египте польским изгнанникам, кто «изъявит желание возвратиться на родину». Речь идет об укрывшихся в Египте польских повстанцах и членах их семей, бежавших туда после подавления Польского восстания 1830–1831 гг. против власти Российской империи на территории Царства Польского. Одновременно с этим ему надлежало добиться высылки скрывавшегося в Египте корнета И. Пильсудского119.

В 1851 г. англичане получили от Аббаса I, повторимся, концессию на строительство железной дороги от Александрии к Каиру и Суэцу, заметно потеснив в торговле с Египтом французов.

Пост вице-консула в Каире в конце 1840-х годов по-прежнему занимал (с 1832 г. с непродолжительным перерывом) Пьер Бокти. Этот «почетный старец», как отзывался о нем Александр Максимович фон Фок, являлся, со слов русского дипломата, «неисчерпаемым источником любопытнейших сведений о Египте, в котором он прожил век свой», где и скончался. Во время французской экспедиции в Египет состоял переводчиком у генерала Клебера, главнокомандующего французской армии в Египте (22.08.1799–14.06.1800) и участвовал в ведении следствия по убийству этого генерала (14 июня 1800 г.). Совершил его сирийский курд, подосланный османскими властями.

Приход к власти Саида-паши и проект Лессепса

В 1854–1856 гг. российского генерального консула в Египте не было. Всеми дипломатическими делами там заведовал, судя по всему, российский вице-консул в Каире Пьер Бокти. Консулы европейских держав, работавшие в Египте, в шутку называли его «дипломатом-долгожителем в стране пирамид».

После убийства в 1854 г. Аббаса I Хильми в течение последующих девяти лет (1854–1863) правил в Египте Саид-паша, четвертый сын Мухаммада Али. Годы 1854–1856 в период его властвования в Египте ознаменовались тем, что, едва встав у руля власти, он предоставил своему другу (30.11.1854), широко прославившемуся впоследствии французскому дипломату-дельцу Фердинанду де Лессепсу (1805–1894), концессию на учреждение «Всеобщей компании для прорытия Суэцкого канала» и его эксплуатацию, сроком на 99 лет с момента окончания строительства. Надо сказать, что Лессепс являлся горячим поборником прокладки такого канала, о сооружении которого помышлял Наполеон, поручивший одному из своих инженеров (Жану-Батисту Леперу), сопровождавших его во время Египетского похода, разработать проект канала, соединяющего Средиземное море с Красным. Тогда реализовать задумку Наполеона не удалось.

В 1831 г. Фердинанд де Лессепс, в возрасте 26 лет, занял пост вице-консула в Александрии. Генеральным консулом в Каире служил, к слову, при Бонапарте и его отец, Матье де Лессепс. Во время работы в Египте у Фердинанда де Лессепса сложились теплые отношения с Мухаммадом Али. Приглянулся молодой француз паше Египетскому тем, что, будучи человеком образованным и очень энергичным, умел еще и лихо гарцевать на коне. Сын Мухаммада Али, принц Саид-паша, мальчик неуклюжий и ленивый, нуждался в таком наставнике, как Лессепс, который обучил бы его не только верховой езде, но и европейскому этикету. Так Лессепс и стал наставником юного принца Саида, и они подружились. Лессепс провел в Египте 12 лет. Служил потом генеральным консулом в Барселоне и послом в Испании. Познакомившись с рапортом инженера Лепера, возымел желание непременно реализовать «проект Наполеона». В 1854 г., узнав, что к власти в Египте пришел Саид-паша, Лессепс возвратился в Каир (07.11.1854). Саид-паша оказал своему другу детства поистине королевский прием. Устроил в его честь военный парад. Поселил на собственной вилле и каждый день в течение недели давал банкеты и ужины. 15 ноября, находясь с Саидом-пашой в военном лагере Марей, посреди Ливийской пустыни, Лессепс изложил ему свой проект по строительству канала. И Саид-паша его одобрил. О решении основать Компанию Суэцкого канала и доверить управление ее Лессепсу паша Египетский уведомил иностранных дипломатических представителей во время данного им по этому поводу торжественного ужина. Благословил «египетское начинание» Лессепса и император Наполеон III. Помогла Лессепсу в этом супруга императора, Евгения Монти-хо, племянница Лессепса. Во время пролоббированной ею аудиенции Лессепса у императора в Тюильри, тот поинтересовался: «Чем Вы можете объяснить, что столько умных людей выступает против вашего проекта?». Лессепс ответил: «Вероятно потому, что они не уверены в том, что Ваше Императорское Величество поддержит проект». Внимательно посмотрев в глаза Лессепса, император сказал: «Можете рассчитывать на мою поддержку, месье Лессепс!».

На основании проведенных в 1855 г. предварительных изысканий Лессепс добился (5 января 1856 г.) нового фирмана Саида-паши, уточнявшего условия концессии. Согласно этим условиям, египетское правительство безвозмездно предоставляло Компании Суэцкого канала землю на всем протяжении канала по обеим его сторонам; отдавало в ее распоряжение, опять-таки безвозмездно, свои каменоломни. Более того, освобождало компанию от уплаты пошлин, каких бы то ни было, и обязалось провести через пустыню водовод из Нила для снабжения зоны строительства питьевой водой, а также предоставлять компании, бесплатно, во время прокладки канала 80% необходимой рабочей силы. Акционерный капитал основанной Лессепсом Компании Суэцкого канала на момент ее учреждения (декабрь 1858 г.) составлял 200 млн. фр. В ноябре 1858 г. Лессепс открыл подписку на акции компании. Было выпущено 400 тысяч акций, стоимостью по 500 фр. каждая. Египетскому правительству отошло 44% всех акций (64 тысячи); Франции – 53%; 3% – предназначались Турции, Англии, России и США. Россия через частных лиц скупила 24 тысячи акций. По условиям концессии 75% доходов от судоходства по каналу подлежало выплате акционерам, 15% – Египту и 10% – основателям компании.