Простой советский спасатель 5
– Так я мусор шел выкидывать…
– Выкинул уже, молодец! – отбирая у меня третий пакет, объявила баба Гриппа. – Только не вздумай вдругорядь сюда еду выкидывать, – строго пригрозила вахтерша. – Это строительный хлам, в конце неделе вывезут. А еду чтоб в мусорный бак сносил, уяснил?
– Так точно, – машинально ответил я и пошел на выход.
Да уж… Я и позабыл, что это такое – стирать пакеты и вывешивать их на балкон сушиться, чтобы использовать до предела. Пока ручки не оторвутся, или уж совсем краска облезет, только тогда рачительная хозяйка засовывала кулек в мусорное ведро и с чистой совестью с ним прощалась.
Вспомнился родной двор, и вонючая мусоровозка, которая приезжала вечером часов в пять и нужно было тащиться к ней с противным ведром, которое так и норовило стукнуть меня по ногам. Выносить мусор было моей семейной обязанностью.
Водитель-мусорщик колотил в колокол, и к машине стекался народ из четыре окрестных пятиэтажек. А потом надо было пробраться сквозь толпу теток и других жителей и перевернуть ведро в раскрытый контейнер, из которого неимоверно воняло.
Еще приходилось ждать, когда водила утрамбует наваленные отходы, при этом отойдя подальше, чтобы на тебя не брызнуло чем-нибудь изнутри. Затем вывернуть ведро и со всей силы долбануть о борт машины, чтобы вывалилось все, включая вонючую газетку – обязательный атрибут, который все без исключения стелили на дно.
Я искренне радовался, когда в возле нашего двора поставили огромные мусорные баки. Обязанность выносить мусор никуда от меня не делась, но не нужно было ждать, когда приедет машина.
Я вышел на порог общежития и зажмурился. Солнце щедро поливало улицу жаром, тень не спасала. Потоптавшись, решил сходить за квасом и вернуться обратно в общагу, пару часиков поспать. Неизвестно, как повернется наступающий вечер, а подъем на рассвете рано или поздно даст о себе знать.
У бочки с квасом по традиции змеилась очередь. Пристроившись в хвост, я занял место за девчонкой лет десяти, а сам отошел в тень раскидистого клена. Очнулся от начинающегося скандала. Противным голосом продавщица требовала у девчушки оплатить покупку. Ребенок молчал и испуганно таращился на грозную тетку в синем переднике.
– Тебе мамка денег дала?
– Дала, – шепнула девчушка.
– Ну, так оплачивай и не задерживай очередь, – рявкнула тетка.
– У меня их нет, – замотала головой девчушка.
– Потеряла?
– Нет, – слезы закапали с длинных ресниц.
– Потратила что ли?
– Нет, – еще тише пискнула малышка.
Я отлип от ствола и подошел поближе.
– Девочка, – раздражённым голосом окликнул ребенка пузатый мужик в панаме. – Отдай тете деньги и не задерживай очередь.
– Не-е ма-а-гу-у, – девчонка судорожно вздохнула, пытаясь сдержать слезы.
– Да почему же, деточка? – встряла интеллигентного вида дама в широкополой шляпе. – Мама дала тебе денежку?
– Да-а-ала, – протянула девчушка, переводя перепуганный взгляд с грозной продавщицы на интеллигентку.
– Так отдай их тетеньке, вот этой, – рука указала в сторону торговки. – Потом возьмешь баллончик пойдешь домой, – продолжала сюсюкать дамочка.
– Я… не могу, – вздохнула девочка и покосилась на продавщицу.
– Да ты издеваешься, что ли? – рявкнул пузан. – А ну, немедленно отдала деньги и пошла отсюда!
– Эй, а ну давайте-ка потише себя вести, – встрял я, подходя ближе и становясь за спиной девочки. – Она и так боится.
– Это твоя, что ли? Так отдавай деньги, и проваливайте отсюда! – накинулся на меня дядька.
– Не моя, но тон смени, – в упор глядя на мужика, сдержано ответил я и, подумав, добавил. – Пожалуйста.
– Да ты кто такой? – завёлся толстый с пол-оборота.
– А ну тихо, граждане! – рявкнула продавщица, и очередь испуганно притихла. – Так, парень, это твоя малявка?
– Нет, ребенок не мой, – отказался я. – Но орать на нее не нужно, ей и так страшно. Сейчас все выясним. Эй, малышка, – я присел на корточки и заглянул в мокрые глаза. – Ты как? Не бойся, я тебя не дам в обиду.
– Да что вы с ней возитесь! – толстяк никак не мог угомониться. – Заберите у нее квас, и пусть идет отсюда.
– Ишь ты, какой умный выискался, а за товар ты платить будешь? – моментально взъелась продавщица.
– Почему это я должен платит за чужого ребенка? – возмутился дядька. – Пусть сходит домой и принесет деньги!
– Тогда стой и помалкивай! – припечатала тетка и объявила. – Пока не разберусь, квас отпускать не буду, – отрезала работница торговли.
– Вернется она, как же, жди! – насмешливо фыркнула какая-то дамочка из очереди.
– Ну, выяснил? Куда она деньги дела? Потеряла?
– Минуточку, – я протянул ладонь и осторожно вытер слезы с покрасневших от стыда и страха щек. – Скажи, пожалуйста, тебе мама денежку давала за квас?
– Да-а-вала, – кивнула девчушка, крепко сжимая в кулачках пояс сарафана.
– Ты их потеряла?
– Не-е-т, – замотала головой малышка.
– У тебя их отобрали?
– Нет, – чуть спокойней ответила девочка.
– Ты их спрятала, чтобы не потерять? – продолжал я допытываться под напряженное молчание очереди.
– Да-а-а, – русые хвостики на голове у ребенка закивали в такт ответу.
– А куда ты их положила, когда шла за квасом? – уточнил я, начиная подозревать неладное.
– В би-и-до-о-он! – всхлипнула мелкая и разревелась.
Через секунду толпа разразилась хохотом, не смеялись только продавщица и я. Торговка поджала губы и сосредоточено пялилась на тару, пытаясь сообразить, как достать оттуда монетки. Я же сдержанно улыбался, чтобы не расстраивать и без того расстроенную малышку.
– Не боись, сейчас все решим, – подмигнул я девчушке. – Ты только не плачь, ладно? – попросил и поднялся с корточек. – Сколько за квас?
– Тридцать шесть копеек, – буркнула продавщица.
– Держите, – протянул я рубль и добавил. – А меня большую, пожалуйста.
Очередь оживленно обсуждала происшествие, толстяк недовольно поглядывал на меня, осуждающе поджав губы. Но мне было плевать, чего он там себе надумал, главное, чтобы больше не лез ни к ребенку, ни ко мне.
Забрав свою сдачу, я протянул девчушке бидон, а сам подхватил пол-литровую кружку с квасом, которую протянула мне недовольная торговка.
– Ну все, беги домой, – сказал я малышке, собираясь снова нырнуть в тень и спокойно выпить кружечку кваса.
– А как же денежка? – пропищала девчонка. – Как я вам ее отдам?
– Да никак, – отмахнулся я. – Все в порядке, солнышко, беги домой, мама небось уже волнуется.
– Нельзя так к деньгам относится, – возмутилась интеллигентка из очереди. – Девочка права, идите с ней, и пусть мать вернет вам деньги.
– Правильно, нечего нахлебников плодить, – обрадованно поддержал дядька, видать, дома поскандалить не с кем было.
– Спасибо, граждане, – громко поблагодарил я. – С деньгами своими я уж как нибудь сам разберусь, – улыбнулся вежливо, отвернулся от толпы и нырнул поглубже в тень под дерево.
Народ немного стих, но продолжил обсуждать случившееся, уже без нас.
Притулившись к стволу, я заметил, что упрямый ребенок все равно пошел за мной и теперь стоит и смотрит на меня, склонив голову к плечу, двумя руками удерживая бидон с квасом.
– Вы пейте, пожалуйста, я вас подожду, – упрямо глядя на меня, пискнула она.
– Иди домой, ну, кому говорю, – отхлебнув кваса, я попытался её прогнать.
– Нет, так неправильно, – покачала головой девчушка, не двигаясь с места.
– Ну, хорошо, давай договоримся по-другому, – снова присаживаясь на корточки, начал я издалека. – Давай сделаем вот как. Сейчас я тебе помог, выручил, правильно?
– Да, – кивнула малышка.
– Вот. Давай договоримся, ты отдашь мне долг не сейчас, а попозже. Когда вырастешь и станешь работать и получать зарплату.
– Но как же я вас тогда найду? – засомневалась девочка.
– Тебе не придётся меня искать. Просто однажды какой-нибудь мальчик или девочка потеряют деньги, или случится вот такая история, как у тебя. Так вот если ты увидишь такую беду, тогда вспомнишь про меня и просто поможешь испуганному ребёнку, заплатишь за его покупку. И мы с тобой будем в расчёте. Договорились?
– Хорошо, – сомнения не покидали малышку. – Но разве так можно?
– Нужно, – поднимаясь, заверил я. – Так что, мы с тобой договорились?
– Договорились, – кивнула девчушка.
– Все, беги домой, а то мама будет волноваться, – скомандовал я.
– Спасибо, – пискнула повеселевшая егоза и бодро зашагала по своим делам.
Я же допил квас, вернул кружку продавщице, и в хорошем настроении отправился обратно в общежитие. Жизнь, как говорится, хороша! Особенно когда судьба дает тебе второй шанс. Мне все больше и больше нравилось в этом времени. Мысли начали устаканиваться, я перестал метаться от одного к другому, практически придумал, что делать и как жить дальше. Решил следовать первоначальному плану и разбираться с проблемами по мере их возникновения.
Радует, что я в курсе будущих событий, в моих силах изменить некоторые ситуации. Нет, спасать Советский Союз я по-прежнему не горел желанием, для этого нужно быть не просто семи пядей во лбу, но хорошо знать историю и находится где-то на самых верхотурах власти, чтобы иметь возможность влиять на события.
Ни первым, ни вторым я не обладал. Строить карьеру, пробиваться на прием к генеральному секретарю, рваться к власти, чтобы получить призрачную надежду на изменение истории – глупость. Лучше заняться тем, чем я владею в совершенстве. Спасением людей.
Ну а что, российский корпус спасателей организовали только в девяностом и вплоть до девяносто четвертого почти каждый год выходили все новые и новые приказы и постановления, расширяя полномочия. Пока, наконец, в девяносто четвертом не был принят окончательный закон, который и положил начало нашей деятельности с правовой точки зрения.
До этого в стране активно развивали гражданскую оборону и знаменитый ДОСААФ – добровольное общество содействия армии, авиации и флоту. Материальная база у гражданки к моменту развала СССР была не просто шикарная, я бы сказал грандиозная. Частично её используют и сейчас, в смысле, в моем времени.
Если подойти по уму, можно будет не только сохранить, но и укрепить и расширить систему гражданской обороны и общества. Заодно ускорить создание единой государственной системы по прогнозированию, предотвращению и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Проще говоря, намного ускорить сроки организации МЧС, минуя многочисленные преобразования и реорганизации.
Тем более, часть этих прогнозов я смогу и сам подсказывать, надо только понять, как все провернуть, чтобы меня в психушку не упекли с моими предсказаниями. И тут возникает проблема: чтобы во всем этом вариться, мне придется забыть свою не любовь к должностям и званиям. Простой советский спасатель – что он может в одиночку? Ничего.
Значит, придется расти и строить карьеру, чтобы получить возможность влиять на решения и ситуации. Хотя карьерный рост и большие звезды на погонах тоже не панацея от идиотских приказов вышестоящих товарищей, а впоследствии господ. Пробела начальников в том, что они не умеют слушать и слышать. Страх потерять теплое местечко застилает глаза и закупоривает уши.
«Ну, что Леха, готов к труду и обороне за жизнь во имя жизни? Всегда готов», – скептически ответил сам себе, ныряя в прохладу общежития. Вахтерша проводила меня взглядом, но никаких записок в этот раз не передавала, чему я был несказанно рад. Как и отсутствию Женьки в нашей комнате. Раздевшись до трусов, я с наслаждением растянулся на кровати, и вырубился, едва моя голова коснулась подушки.
Глава 3
Проснулся я внезапно, словно меня кто-то разбудил. Попытался поймать отголоски сна, но не успел. Неприятно удивила тишина, даже с улицы через распахнутые окна не долетало никаких звуков. В комнате по-прежнему никого не было. Перебранка строителей, под которую я засыпал, тоже стихла. Полежав минут десять в полной тишине, не удержался и ущипнул себя.
«Черт, перестарался», – поморщился я, окончательно приходя в себя и убеждаясь в том, что не сплю. Кинул взгляд на будильник и решил поваляться еще полчасика, время позволяло.
В голове еще крутились обрывки сна, который я не помнил, непонятная тревога не отступала. Но в целом вернулась бодрость духа и прибавилось сил для новых приключений.
Вспомнил про записку, мысленно прогнал текст, и задумался: идти к Лене за брошкой или не посвящать сумасбродку в происшествие? Что хочет от меня неизвестный, вернее, неизвестная: все-таки карту, которую я нашел в доме архивариуса? Про брошку никто не знал. Разве что в том тайнике она лежала не просто так.
Собственно, ни то, ни другое тащить на первую встречу я не собирался. Сначала изучу обстановку, пойму кто и что от меня хочет, и нужна ли мне информация, которую предлагают в обмен. Заодно постараюсь выяснить, ни в чем не признаваясь, что конкретно нужно человеку, написавшему записку: брошка или карта. А то сболтну лишнего, и товарищ сразу захочет и то, и другое, и переночевать.
Разработав примерную стратегию, я вскочил с кровати, потянулся, пару раз наклонился и присел, разгоняя кровь в жилах. Все-таки, хорошо быть молодым и спортивным, ничего не болит, не щемит, ни щелкает. Живи – не хочу. И вот это не хочу в моем времени все чаще и чаще толкает молодежь на глупости. Обидно.
«С жиру бесятся, – сказала бы мама. – Побесятся, и на работу пойдут. Когда детки родятся, Клава, и вовсе не до глупостей станет, сразу повзрослеют». Обычно этими словами мамтушка утешала соседку, когда та жаловалась на своих великовозрастных детей.
Ну да бог с ним, с прошлым. Здесь и сейчас я непросто чувствовал, а был молодым и сильным, заодно и здоровым.
Закончив разминку, я задумался, что брать с собой на вечернее рандеву? Тащиться после встречи на Кирпичики и лезть по ночи в подземелье меня не прельщало. Но рюкзак все-таки решил прихватить, мало ли куда нелегкая занесет.
Собственно, сборы были недолгими: проверить фонарь, складной походный набор, закинуть найденную в процессе уборки веревку. Подумал и решил на всякий пожарный залить термос крепким сладким чаем, ну и набрать чистой воды во фляжку. Заодно прихватил плотную спортивную куртку: если придется спускаться все-таки под землю, не помешает.
Собрав рюкзак, переоделся в брюки потемнее и пострашнее, присел на дорожку, прикидывая, ничего ли не забыл и размышляя, на какой черт я упаковался, как в поход? Собирался же просто прогуляться и понаблюдать за местом встречи.
Если ситуация покажется мне нормальной, выйду и поговорю с незнакомкой. А если заподозрю подставу, буду определяться на месте: или провоцировать на действия, или отказаться от встречи, но проследить за товарищем, когда он (или все-таки она?) поймет, что меня не будет.
Часов в восемь вышел из общаги и потопал пешком в сторону водонапорной башни. Велосипед брать не стал, куда его там привязывать? Да и в засаде с ним не постоишь, обязательно кто-нибудь из пацанов привяжется с расспросами. И так не знаю, где спрятаться, чтобы бдительные дворовые бабульки не заметили и не пристали. Ладно, сориентируюсь на месте.
Как вариант, подсесть к мужикам, по любому соседи после работы и домашних дел собираются вечером во дворе в домино поиграть, в карты перекинуться, на крайний случай в шахматы или шашки сразиться. Но тогда не избежать знакомства и расспросов. Короче, определюсь по факту.
За размышлениями я не заметил, как добрался до генеральского дома. Остановился на дорожке, которая шла мимо летного училища через придомовую территорию и присмотрелся. Во дворе ожидаемо играли дети. Столик оккупировали мужики, собираясь играть в домино. На самой первой скамейке, как я и предполагал, восседали пожилые Штирлицы в юбках и платочках.
Самое стратегическое место – видно все и со всех сторон. Скамейка стояла напротив первого подъезда под раскидистой ивой. И разместил ее умелец, как специально, под таким углом, чтобы и за двором можно было наблюдать, и мужичков контролировать, и дорожку, которая мимо дома идет, из вида не упускать.
Ладно, не больно-то и хотелось, пройду по другой стороне, по кварталу, дойду до конца улицы и перейду через дорогу к девятиэтажке, посмотрю из-за угла на башню с другого торца и решу. Эх, жаль, из подъезда понаблюдать не получится, все лестничные окошки выходят на улицу, а не на задний двор. Ну да ладно, попробую последить со стороны, из-за угла. И буду надеяться, что бабульки в сумерках плохо видят и поленятся к мне приставать.
Черт, с рюкзаком я все-таки лоханулся. Хотя можно сделать вид, что приезжий, и сыграть заблудившегося командировочного. Точнее, студента, командировочный из меня так себе, слишком молод. Да и гостиниц в военном городке всего одна, мимо которой не пройдешь. И та, насколько помню, ведомственная.
Короче, разведка местности толку не принесла. Незаметно спрятаться и наблюдать не откуда-то со стороны не поучится. Пришлось шагать к дереву, за которым я скрывался, когда наблюдал за башней и встретил Лену. От бабушек вроде далеко, значит, с разговорами приставать не будут.
Определившись, я вернулся вдоль многоквартирного дома назад, свернул за угол, огляделся и неторопливо зашагал к дереву. Разместился за стволом и принялся наблюдать. По идее, тот, кто назначил мне встречу должен подойти или со стороны моря, или кварталу, откуда пришел я. Посмотрим.
Ждать пришлось недолго. Ровно в девять со стороны моря показалась знакомая фигура. Я даже попутал немного, решил – случайность. Но нет. Парень подошел к водонапорной башне, повертел головой, обошел ее по кругу и остановился у входа.
«М-да, неожиданная встреча намечается», – подумал я, но выходить не торопился. Мало ли с кем пришел Игорек, понаблюдаю, посмотрю. Вертлявый нервничал, переминался с ноги на ногу, чесал то нос, то руку, суетился и все время оглядывался.
«Да что ж ты дерганный такой, – хмыкнул я. – Прям как вша в банный день. Или не один пришел, а с подмогой?» Но вокруг больше никого не было. Так, случайные прохожие и нарядные отдыхающие, прогулочным шагом дефилирующие в сторону Городского парка.
Подождал еще немного и решил все-таки встретиться с Игорем. Лично у него я ничего не брал, любопытно узнать, что ему надо? Может, удастся понять, с кем он связан, заодно выяснить, что происходит.
Я отлип от ствола и неторопливо двинулся в сторону вертлявого, опустив голову и сгорбив спину, чтобы Васильков не сразу меня признал. Все-таки странно, если записку принесла какая-то девчонка, из-за которой взбеленилась баба Гриппа, то почему на встречу пришел Шкура? Интересно, почему у него все-таки погоняло такое дурацкое? Шкурничает?
– Здорово, Игорек, – окликнул я парня, подходя вплотную и поднимая голову.
– Мля… напугал… – вертлявый отшатнулся от меня, пригляделся. – Ты че подкрадываешься, Леха? Хех… напугал, леший… ну ты… ха-ха… – Игорек нервно хохотнул и огляделся по сторонам.
– Да один, я один, можешь не оглядываться, – хмыкнул я, в упор разглядывая Василькова.
– Да ладно че ты… я так… чисто глянуть…
– Что хотел?
– Я?
– Ну не я же.
– А… так это… Лех, меня тут попросили передать… Ты верни, что взял… чтоб, значит, проблем не было… и разбежимся. Ты принес? – Игорь глянул на меня с надеждой.
Видно было, ему явно не по себе, и он хочет побыстрее отсюда слинять. Черт, неужто засада и будут меня опять бить по моей многострадальной головушке? Я переступил с ноги на ногу, при этом чуть сдвинувшись в сторону. У Василькова бегали глазки, он смотрел куда угодно только не на меня.
– Уточни, что я должен был принести? – делая еще один шаг, попросил я, стараясь незаметно мониторить окрестность и не оказаться спиной к водонапорной башне. Я помнил, что там есть вход и что он заколочен. Но кто его знает, может с другой стороны есть дополнительный выход через окно и сейчас за башней вполне может кто-то стоять и ждать отмашки.
– Леший, ну че ты придуриваешься, а? – психанул Васильков. – Ну че ты, в самом деле. Я ж по-хорошему, по дружбе…
– Так и я как человек, – мне пришлось снова переступить с ноги на ногу, чуть отступая назад и разрывая дистанцию между собой и Игорем.
– Лех, ну че ты ну правда ну отдай а?
– Игорь, что конкретно я должен отдать, если я ничего у тебя не брал? – со всей серьезностью заявил я.
– Издеваешься, да? – вскинулся Игорёк и сжал кулаки. – Ты это… ты прекрасно знаешь, что ты взял. И у кого!
– Вот в этом месте поподробней, и не дергайся ты так, не буду я тебя бить, – хмыкнул я, доводя Василькова до ручки.
– Чего? Ты че удумал? Я просто… меня попросили, я пришел и все! Это твои дела! Отдай вещь и я пойду, сами разбирайтесь.
– Игорь, давай-ка сначала, кто тебя послал и зачем? – вздохнул я.
Не люблю вот таких, как Шкура, вертлявые, скользкие, ударят в спину первыми и не раздумывая. Таких как раз и используют для мелких пакостей, как шестерок «принеси-подай».
Игорек задергался еще больше, замялся, не зная, что сказать. По всему выходило, говорить о том, кто его прислал, было не велено. Но попробовать стоило, вдруг расколется. Такие, как он, обычно долго не держатся, особенно если им сделать больно. Бить я его не собирался, но пригрозить – почему бы и нет?
– Так что, говорить будешь или как? – улыбнулся я своей самой вежливой улыбкой.
– Да пошел ты! – Васильков отступил на шаг. – Ты че, Леха? Меня просто послали, оно мне надо? Оно мне не надо! Но ты лучше отдай, вот отвечаю, Леший. Там серьезные люди, с ними лучше по-хорошему.
– Ты еще мамой поклянись, – хмыкнул я.
– Чего?
– Ничего, проехали. Ты мне конкретно скажи: что от меня хотят? Какую вещь я, с точки зрения твоих работодателей, у них отжал и должен вернуть?
– Ну че ты, как маленький. Какие работодатели! – психанул Игорек. – Ты в Лиманский ездил?
– Ездил, – подтвердил я. Значит, все-таки карту требуют.
– В доме у старикана был?
– Был, – кивнул я. – А ты откуда знаешь, что я там был?
– Так эта… – Васильков растерялся и не знал, что сказать.
Я-то понимаю, что он меня видел, и, скорей всего, следил тогда в посёлке, когда Анна Сергеевна его шуганула от дома архивариуса. «Хотя не факт, – мелькнула мысль. – Не зря же он выпытывал у меня в рейсовом автобусе, к кому я ездил в Лиманский. А я ему еще про тетку внезапно объявившуюся наболтал и про конспекты…»
Но в разговоре со мной Игорек не упоминал, что был в посёлке, и уж тем более, что околачивался рядом с домом Федора Васильевича Лесакова.
– Темнишь ты что-то, Игорек, – покачал я головой и сделал вид, что собираюсь уйти.
– Та погоди ты, – испугавшись, что я и правда сейчас свалю, Васильков дернулся и схватил меня за руку.
– Полегче, Шкура, – процедил я, стряхивая костлявую ладонь со своего рукава. – Руки не распускай.
– Да я это… Лех, ну, че ты, в самом деле! Да отдай ты им эту карту и все! Больше тебя никто не тронет, и милуйся потом хоть с докторской дочкой, хоть с… – Игорек запнулся, испуганно глянул на меня, понимая, что едва не проговорился. – Отдай карту и все дела. Ну зачем она тебе? А? – увещевал меня Шкура, пользуясь моим молчанием.
«С Ниной… – договорил я про себя. – Больше я ни с кем в этом году не миловался. Вряд ли Васильков говорил о прошлых отношениях студента. Уверен, с Леной Блохинцевой младший Лесаков до меня не был знаком».
Васильков продолжал что-то бубнить. Уговаривая меня, я смотрел на него и не слышал.
«Значит, Нина – неслучайное знакомство. К студенту, видимо, присматривались, и хотели использовать для какого-то дела. Может, как раз хотели подослать к архивариусу. Тем более, Федор Васильевич сам искал предположительно внука. Интересное кино вырисовывается. По всему выходит, несостоявшаяся драка на пляже – инсценировка. И угрозы вызвать милицию в адрес хулиганов из уст знойной красавицы Нина- тоже. Все для того, чтобы познакомиться со студентом и продолжить как будто случайное знакомство уже в более интимной обстановке. А потом мальчик должен был стать щеночком на поводке, который выполнит все, что от него попросит Нина. Предполагаю, Алексея планировали влюбить в красотку, и держать под контролем».
– Карту, говоришь… – перебил я Игорька, который, обрадованный моим вниманием, разливался соловьем, убеждая не дурить и отдать карту.
– Ну, да, – обрадовался Васильков. – Так что? По рукам? Ты мне карту и расходимся? – парень нетерпеливо переступил с ноги на ногу, видно было как ему не терпится свалить по своим делам.
– Видишь ли, какое дело, Игорек, – протянул я. – Нет у меня карты.
– В смысле? – опешил Шкура. – Да ты че, Леха, – распсиховался. – Да ты знаешь, что они со мной сделают. Да ну, ёлы-палы!
– Кто они, Игорек? Ты мне расскажи, а мы вместе подумаем, как тебе вытащить из передряги? А? – вкрадчиво начал я.
– Никто, человек один! – испуганно отмахнулся от моих расспросов Васильков. – Ты куда карту дел? А?