Вещество с «райским» эффектом.

Минина нисколько не задело обвинение Рота его во лжи и мошенничестве с присвоением его средств. Он уже был готов к этому разговору сразу после первого удачного сбыта ему китайских ракушек с затертыми лазерным знаком производителя.  В принципе, он был абсолютно уверен, что Рот после первых «подделок» ракушек перестанет с ним сотрудничать еще в первые месяцы. Но Рот был настолько заинтересован в его работе, что раз за разом «проглатывал» его обещания «найти иную ракушку». Хотя он и закатывал разборки «характеристик» и отказывался иной раз оплачивать некоторые «поставки», но, однако, что-то заставляло Рота каждый раз просить Минина продолжать поиски. ..

Сам Минин по началу отнесся к работе по «поиску ракушек» для Рота, как к редкой возможности подзаработать. Ему первый раз в жизни удалось встретить Заказчика, которому требовались ракушки. Не жемчуг, ни моллюски, не перламутр, а именно раковины – коих на побережьях было «больше грязи». Рот безусловно хотел через Минина найти что-то, конкретное, но Минину с большим трудом удалось убедить Рота в оцифровании его критериев поиска в Тех задании. При заключении договора с Ротом Минин и не представлял какой упрямый и несговорчивый окажется Заказчик. Минин впервые встречал человека, с одной стороны явно желающего что-то найти, а с другой яростно скрывающего что. Рот писал свои требования в Техническом задании к договору почти месяц, под постоянным ежедневном прессинге Минина, утверждающего, что без задания невозможно искать «иголку в стоге сена». Получив же Задание, Минин еще больше уверовал в «сумасшествии старика Рота». Он детально рассмотрел полученное техническое задание и сразу же понял, что Рот далек от научной терминологии и едва разбирался в биологии. Тем не менее он описал «требуемую» для него раковину, видимо описывая какой-то образец, но при этом не делая акцент на составе вещества тела раковины, что указывало либо на отсутствии раковины либо на не желании изучить хим состав. Что существенно искажало привычную Минину картину описания. Рот описывал только одну створку раковины, явно считая, вторую зеркальным отображением первой. Что далеко не всегда могло быть. Его центральным критерием было «отсутствие колец или не более 3 колец (наслоений слоев) на клапане (раковине)».  Наслоения раковины результат ее роста и, как у деревьев, важнейшая характеристика ее возраста, здоровья. При озвученных в тех задании геометрических размерах «не менее 8,5см в диаметре», —число ее слоев должно быть в несколько раз больше. Еще одним удивительным критерием в поиске Рота был цвет раковины – светло зеленый, как с внутренней, так и с наружной стороны. Это тоже не имеющий аналогов в природе признак. Минин был уверен, что Рот описывал раковину, подвергнутую какой-либо механической или химической очистке. Внутренний слой перламутра у раковин и цветовое отличие от верхнего защитного слоя – это их характерный признак и, отклонение от этого, являлось бы всеобъемлющим генетическим отклонением. Кроме того, заявленная для поиска форма раковины «с выпуклостью чаши не более 3мм» – достаточно точно указывала на искусственное происхождение.  Раковина по своей сути служит для защиты моллюска и она не может быть «почти плоской» при диаметре 8,5см.  Было бесполезно объяснять Роту, что его критерии ошибочны. Поэтому Минин после получения Тех задания сразу же отправил Роту образец раковины из хранилища лаборатории, кажется, это была местная ракушка, по размеру близкий к описанному. Во всем остальном раковина абсолютно не соответствовала заданию. В своем заключении Минин лаконично описал, что после механического воздействия данная ракушка будет идентичной Ротовским критериям. Он назначил сумасшедшую цену в 500 долларов за эту раковину, надеясь образумить старика. Какова же была радость и недоумение Минина, когда оплата ракушки пришла сразу же после получения ее Ротом. С пометкой «искать еще».

Однако, отосланная через неделю вторая ракушка (из того же склада лаборатории Минина и того же вида) не устроила Рота настолько, что он вызвал Минина к себе в замок и отчитал, за несоблюдение договора.  Рот отказался ее оплачивать и потребовал предоставить документы стоимости трат на первую ракушку.

Сначала Минин хотел предоставить Роту справку из своего института, которая бы «железно» оправдывала бы стоимость раковины и лабораторного ее анализа, фактически обошедшиеся Минину бесплатно. Но что бы сделать такую справку, ему бы пришлось делиться с «рядом ответственных лиц», что не хотелось. Договор Рот заключал с Мининым, а не с институтом, что де-факто исключало участие института, поэтому Минин решил предоставить сфабрикованные документы оплаты, своего анализа и иностранные чеки о приобретении и доставке раковины из-за границы. Благо у него были и образцы, спец оборудование и опыт подобных действий, который он приобрел отчитываясь за траты гос средств в командировках и что было совершенно обычным делом на территории РФ.  Минин прекрасно понимал, что проверить эти документы «сложно – но можно». Это «клушкам» бухгалтерии института достаточно было лишь наличие «подтверждающих» документов.  А Рот мог провести и расследование за столь внушительные суммы. А мог и довольствоваться словами Минина Что в любом случае зависело от степени необходимости Рота в его услугах, в его ракушках и его профессиональном их анализе. Поэтому Минин решил затянуть с предоставлением документов стоимости ракушки, оправдываясь сложностью их получения, одновременно изучая реакцию Заказчика, уже считаемого им «малость сумасшедшим».

Кроме того, Рот жил в городке Северобайкальск, а Минин во Владивостоке – в Дальневосточном Регионе особой экономической зоны (ОЭЗ) РФ.  Со времени образования ОЭЗ связи между этими регионами изменились, что особенно отразилось на законодательном уровне.  Минин, при заключении договора с Ротом, вставил в Договор особые пункты, фактически не признающие право Рота, как гражданина иного региона, требовать возврата средств за «услуги» Минина. Эти пункты были только в экземпляре Договора Рота, в своем же экземпляре Минин проставил иные пункты – разрешающие Минину требовать компенсации и оплаты «товара и услуг» в любой точке федерации. Минин очень гордился, что ему в очередной раз удалась фишка с подменой понятий в экземплярах договоров Заказчика и своего. С юридической стороны получалось, что Рот обязан был оплачивать ценой устанавливаемой Мининым его услуги, а отнюдь не ракушки «согласно Техническому заданию». Фактически отослав «что-угодно» и снабдив это своим Заключением – Минин выполнял требования Договора. Именно способность Минина «обезопасить» себя и свою организацию, внести любым способом «удобные формулировки» в важные документы и помогла пять лет назад Минину выслужиться со скромной должности лаборанта, сначала Начальником Лаборатории, а затем и начальником сектора исследований двустворчатых моллюсков института. Плюс к своей изворотливости в подготовке документов, Минин был педантичен в работе, что было особо значимо в биологии и химии. Став начальником лаборатории – он заменил большинство старших «засидевшихся» коллег, кому «еще вчера был милым и приветливым молодым человеком» на ассистентов и лаборантов без опыта, но с чертовски большими амбициями. Он сам стал руководить опытами, чего не было еще со времен Союза, и сам выбирать поставку и комплектование лаборатории, отрезав от «государственной» кормушки многочисленных родственников и «друзей» бывших коллег. Это вызвало бурю негодования в научной и «около» среде, тщательно «спонсируемых» лишенными привычных и легких, как воздух, доходов, бывшими пиявками и мздоимцами бюджетных средств. Но Минин смог за короткое время достигнуть хороших результатов, написав ряд высоко оцененных статей «за бугром».  В связи с чем, у него вырос реально научный авторитет, его заметили, посыпались зарубежные миллионные контракты для института и вчерашние недруги затаились надолго.

Получив приглашение Рота встретиться воочию в его замке в Северобайкальске, Минин изучил довольно обширную информацию о «новоявленном партнере». Перед заключением Договора он имел справку о Заказчике, как о «частном лице имеющем доход от серебряных приисков, действующий бенефициар китайско-байкальского СП», т.е. типичный мажор, решивший потешить себя очередным «проектиком» по поиску редких и «в перспективе растущих в цене» раковин. Минину уже встречались клиенты, просящие найти Раковины с самым толстым перламутровым слоем, с самым быстрым ростом жемчужин, с самыми толстыми моллюсками и т.д. Всех их интересовали еще советские разработки института в этой сфере.  Существующие собственные проекта института сильно уступали в качественном и организационном исполнении, а тем более в географии поиска 50+ летних давности опытов. База СССР до сих пор кормила институт.

Рота не интересовали ни советские, ни российские опыты или разработки, ни какие-либо архивы – от слова совсем.  Будто он знал, что искать там нечего. Еще при первом знакомстве и разговоре по телефону с Ротом его смутил возраст Рота – 96 лет. Голос у него был молодой и мыслил он свежо и без старческих зависаний. Минин дополнительно изучил информацию о нем и тот факт, что Рот, по крайней мере, в последние 20 лет ни разу не покидал Северобайкальск, насторожил Минина – он никогда не встречал действительно богатых (а в том,что Рот был богат не вызывало сомнений) и «не выездных клиентов». Если в платном канале проверки контрагентов напрочь отсутствовала информация о трансграничных перемещениях, скрывать которые в современном мире было глупым преступлением, значит Рот либо до сих пор имел запрет на выезд, либо заявленные им данные о себе были искажены. Что уже могло быть причиной правового отказа в исполнении Договора со стороны Минина.

Рот за поставку первой “ракушки” заплатил Минину почти его годовую институтскую зарплату. Вряд ли, он, платя такие огромные деньги Минину, не озаботился о «правильных» данных в договоре, кои легко проверяются. Скорее всего (и эта мысль подтверждалась крайней не заинтересованностью в раскрытии характеристик поиска раковин в Тех задании) Роту вовсе не была нужна «бумажка» в виде договора и он решал свои вопросы «старинным способом» – личным общением и голосовым контролем. Западная деловая культура, преобладающая сейчас в ОЭЗ, требовала фиксации и протоколов любых действий в бизнес отношениях. Порядки времен РФ, когда кланы чиновников административным ресурсом распиливающих гос бюджет еще не полностью были истреблены, и видимо, Рот был одним из таких представителей.

Много лет назад во времена конфронтации Запада и Российской федерации, Запад применил проект «Хаос», создав сверх миниатюрное спец оборудование, под дистанционным излучением которого бетон и сталь разрушались в считанные дни. Тогда по всей РФ огромное количество диверсий и тер актов, субсидированных Западом, по задумке аналитиков США должны были подорвать экономику и доверие населения к властям, обеспечив предпосылки к следующему этапу. Действительно, власти стали контролировать сервисы сообщений, ограничили интернет сообщества, нарастили внутренние силы сдерживания и стали проводить тотальные проверки, больше похожие на армейские учения, при которых целые районы изолировались для досмотров. Население терпело, ведь диверсии были направлены, прежде всего, по общественным местам, больницам, заводам, торговым центрам.

Не достигнув целей проекта «Хаос», заключавшихся в социальной узурпации, ослаблении экономики в связи с диверсиями и выводом основных капиталов бизнес-чиновничьими кланами, а также выезду наиболее его активных и “квалифицированных” кадров – Запад перешел к следующему проекту «Внутренний враг».

Под санкции и национализацию Западными странами попали все капиталы и инвестиции имеющие связи или прямое происхождение из России, как ими провозглашенного «мафиозно-террористического государства». А их владельцев или держателей активов лишали западного гражданства и депортировали обратно в РФ. Депортации подлежали все «русские» с “коррупционно” нажитыми и выведенными из России капиталами, которые дотошно фиксировались Западом, в их специально для этого организованных офшорах. Сначала такие меры касались только Европы и США, затем, под влиянием всеобъемлющей «антимафиозно-коррупционной пропаганды», в которой, уже каждый выходец из России, объявлялся, как минимум, пособником мошенников или террористов, были распространены на весь мир и на все время. Любой капитал, любой счёт на сумму больше 100 тысяч долларов блокировался, считался “коррупционным” и подлежащим многоуровневой проверке. За информацию о сокрытии “русскими” средств или активов были объявлены награды и большие посреднические проценты.

“Русским” называться на Западе очень скоро стало быть “некомфортно”. Но если раньше, было достаточно громогласно отречься от Родины и презреть ее руководство, что стало для отъезжающих обыденной практикой, просто “очередной галочкой” при заполнении теста на получение ВНЖ, – то сейчас требовалось отдать деньги. Все деньги.  Пошла охота на богатых “русских” и их скрытые, связанные с ними, оформленные на подставных лиц и фирм счета, активы и заначки в золоте.

Еще недавно эти люди, “заработав” безбедное существование себе и своим поколениям детей, выехали на ПМЖ на так обожаемый ими Запад из так, уже, ненавидимой ими «Рашки». Надеясь, что Запад и Восток ждут этих мажоров и их обслугу, ждут их денежки. Прагматичный же Запад давно просчитал на суперкомпьютерах в социальных программ-моделях, свои действия по отношению к России, ее элите, руководству и народу: сначала Запад создал условия для вывода средств из РФ, купив с потрохами СМИ и блогеров провел видимость блестящей и безоблачной жизни на Западе; затем создал условия для развращения чиновничьего аппарата и обслуживаемого их бизнес сообщества.

И вот наступил момент, когда Западу потребовались еще раз эти люди-винтики в руках западных аналитиков. Но только не богатыми и счастливыми на Западе, а нищими и злыми внутри РФ. Вытряхнув из них до цента все ими “незаконно нажитое”, лишив гражданства и Западного будущего – он бросил их в РФ выполнять очередные скрупулезно подготовленные и активно поддерживаемые контролируемыми мировыми СМИ «задания Запада».

Депортированных из внешнего мира в РФ называли «лишенцами». Сначала их было сотни, через год тысячи, а через два – десятки тысяч. Очередное ограбление Западом, более чем 1500 млрд долларов личных активов у россиян активно обсуждалось в России, тем более, что “под возврат” попали прежде именитые актеры, спортсмены, звёзды шоу-бизнеса. РФ пыталась отстоять права “бывших” и их активы, но проиграла все суды по причине  отсутствия «института расследований вывода коррупционных средств» и не смогла предоставить доказательства международным судам, что изъятые у “лишенцев” средства, являются «не коррупционными». К слову сказать, – и не смогла бы ни при каких условиях или доказательствах.

Запад считал, что армия из тысяч «лишенцев», депортированных в РФ, это не мигранты и не рабочие, которых катастрофически не хватало в РФ – это армия “мздоимцев”. Которые мечтают заново «ограбить» российское государство и народ. Заново кушать на «государевой кухне», распиливая бюджеты. Они станут «предъявлять» свои права на еще вчера контролируемые ими «российские активы» – вступив в конфронтацию с нынешними управленцами…

Запад рассчитывал что, “лишенцы” начнут “грызть” существующую элиту, деля то не многое прибыльное, что осталось. В ход пойдут излюбленные методы – доносы и изветы на "неблагонадежность” высшей власти. Начнутся массовые аресты и громкие «псевдокоррупционные дела», что приведет к неуправляемости среднего и низшего звеньев власти – оно станет уничтожать само себя. Пойдут бесконечные необъяснимые замены губернаторов и министров, генералитета, судейских корпусов, смены правительств. Местные “князьки” и республиканские бонзы все дальше начнут отдаляться от Кремля, “погрязнувшего в разборках и междоусобицах”. Запад рассчитывал, что депортация “обратно” десятков тысяч “мздоимцев” приведет к коллапсу власти и, в конечнЭм итоге, ее капитуляции и созданию полностью контролируемых Западом государств.

Кроме того ЦРУ считало, что неудавшийся проект «Хаос» должен был значительно укрепиться и распространиться благодаря услугам «лишенцев». По их замыслу, готовых за крохи, от их же «замороженных» капиталов, в который раз предать «Рашку» и сделать все для Западных спец служб. А именно: аварии и диверсии, которые стали бы обычным делом даже в самых далеких кавказских аулах и заполярных стойбищах Федерации.

Но Запад недооценил спецслужбы РФ и переоценил “нравственное падение” депортированных.

Сб РФ, быстро вычислило и отделило из среды “лишенцев”, немногих реально ожесточившихся и праздных людей, готовых идти на диверсии.

Большинство же из “лишенцев” были неплохими управленцами и организаторами, добившихся “успехов” и на Родине и на Западе. Знающие и Западную бизнес культуру и “русскую*. Никто из них не стал вступать в конфронтацию с властями, а, наоборот, заново стали создавать свой бизнес, принеся новую культуру и понятия. Что послужило толчком для организации будущих локомотивов роста экономики РФ – Особых Экономических Зон.

СБ, взяв на особый контроль трудоустройство “особо высококлассных” лишенцев, ещё вчера объявленных Западом “суперкоррупционерами”, составили из них новую антикоррупционную службу РФ. В основе работы которой, были именно те методы “стимулирования и продвижения по службе”, которые работали на Западе при выявлении и раскрытии “русской мафии”. Что позволило кардинально изменить ситуацию с выводом средств из РФ. И привело к выявлению ресурсов для создания финансового механизма создания особых экономических зон России

Именно этой службой был инициирован нашумевший Закон “О коррупции депортированных”. С одной стороны ограничивший права “лишенцев” на государственные должности, а с другой наделивший их невиданными для “обычных” бизнесменов правами в международной торговле и сбыте изделий РФ. "Стучи или торгуй”-так сами “лишенцы”, получившие особый статус “группы населения”, метко назвали этот Закон.

Алешка Минин был маленьким мальчиком, когда происходили события, предшествующие созданию Дальневосточной ОЭЗ. Он помнил холод замерзающего города от взорванной диверсантами ТЭЦ  и голод  от вмиг прекратившихся поставок “Московии” по ж/д из-за взлома ЦРУ ее серверов. Помнил неуютный деревенский быт затерянного в сопках хутора, куда их семья вынуждена была переехать на время голодных погромов в «столице будущей ОЭЗ» Владивостоке. Он помнил, как отец ругался “за слабость” на Кремль, на их чиновников и хвалил Китай. Он помнил свой класс, в котором японские и китайские мальчики были «всегда правы», а местные «вечно учились азиатской вежливости».

Он помнил, как сбегал с уроков китайского языка и как завуч шипела ему в ухо: «Сегодня ты с урока сбежал? А завтра куда ты побежишь? Ты с китайцами будешь жить, а не с русскими…». Слава Богу ошиблась. С возникновением ОЭЗ жизнь в городе закипела, голод и холод прошли.

Минин практически не сомневался, что Рот – как раз из тех «лишенцев» давно минувших лет, которым наглухо перекрыли въезд в большинство стран. Поэтому он и сидел в Северобайкальске безвылазно.

Иметь дела с подобными типами было, по крайней мере, нежелательно. Власти Дв ОЭЗ РФ, если не запрещали, то осуждали какие-либо связи гос чиновников с «лишенцами».

Однако, на частном уровне, Минину не возбранялось сотрудничать с любым человеком. Поразмыслив о различных вариантах сотрудничества – лучший из которых это получение гарантий от Рота на отсутствие «международного коррупционного листа» и продолжение действий, схожих при передаче первой партии ракушек. Т.е. получение хороших денег при о-о-очень маленьких затратах. Деньги Минину были крайне нужны и он решил лететь в Северобайкальск, приняв первое приглашение, благо все затраты оплачивала принимающая сторона.

Алекс Минин никогда прежде не летал, бизнес-классом, причем, в единственном числе и все внимание «специально выделенного человека» было, в буквальном смысле, приковано к нему. И поэтому он вышел из самолета в Северобайкальске уже в «очень хорошем» самочувствии от бесплатного спиртного и настойчивого предложения весьма симпатичной стюардессы. Представитель Рота встретил его в новеньком аэропорту, что называется «с распростертыми объятиями». Роскошный ресторанный ужин в дорогом отеле, опять много прекрасного вина и предоставление автомобиля с водителем с обзорной экскурсией по городку. Как будто приехал не «лабораторная крыса», а поп-звезда… Уже под вечер они приехали на окраину к Замку Рота. Хозяин – высокий седовласый статный мужчина – был сама любезность и старался показаться Минину крайне заинтересованным в его услугах. На участке замка он показал свой зоопарк, где «красно книжные» лощеные амурские тигры мирно соседствовали с вальяжными рысями и росомахами. Сам Замок Минину понравился еще больше. Огромный, с дорогой дизайнерской отделкой в стиле ампир, с 4-х метровыми потолками, позолоченными фигурными балюстрадами и окнами во всю стену. Напоследок он показал свою коллекцию раковин. Их были, кажется, сотни. Со всех концов света. Каждая имела свою стеклянную шкатулку и описание.

«Вас, скорее всего, мучит два вопроса, уважаемый Алексей Михайлович, – вкрадчиво спросил Рот, – зачем мне еще раковины (т.е ваши услуги) и откуда у меня на это все деньги?»

Он продолжил, подойдя к открытому шкафу явно ручной работы: «Раковины я собираю почти всю свою жизнь. Меня влечет к ним. Наверное, это болезнь. Поверьте мне: что я только не делал и к кому я не обращался – никто мне не смог объяснить мое влечение. Понимаете – я их чувствую!!! Вот, посмотрите на эту раковину – это обычная местная ракушка. Я ее нашел 40 лет назад на этом участке. И когда я ее взял в руки – я понял, что здесь, в этой земле, что-то есть. Если вы загуглите крупнейшие месторождения серебра, то вы обнаружите, что одно из них находится в нашем городе. Я добавлю – вы стоите на поверхности шахты, в которой, на глубине 1500 метров, каждый день добывают 3 тонны серебреного концентрата. Я, как открывший месторождение и владелец его участка, получаю небольшой процент с добычи. Поэтому я не стеснен в средствах и могу себе позволить «баловство». Вы ведь так думаете о моей "просьбе"– Уважаемый Алексей Михайлович?» Рот засмеялся, увидев реакцию остолбеневшего Минина.

Рассказал Рот и о своей боязни покидать свой участок, свой город. Оказывается, ему предсказано умереть «в дороге». Поэтому он всячески ограничил путешествия и всецело ориентируется на «помощь друзей». О Минине он узнал из прессы и сразу же обратился как к специалисту....

Со своей стороны, уже в окончании однодневного приема, Минин пообещал Роту всяческое содействие в поиске «необходимых ему раковин». Алексу безумно все понравилось и ему было несколько неудобно, что он мог заподозрить Рота в чем-то «нехорошем».

В аэропорту Минин, во время ожидания вылета, купил статуэтку из чароита – местного минерала в стеклянной кубышке на память об Северобайкальске. Он обменял купленный Ротом билет бизнес-класса на эконом, так как совсем отвык от настойчивости обаятельных девушек и боялся, что за три часа полета станет «пьяным и глупым» до безобразия. А в “экономе” за время полета он отлично отоспался и прилетел во Владивосток уже в «рабочем» состоянии.

Следующую неделю Минин усиленно готовился к отправке уже партии ракушек. Он реально ее купил (правда не дорого) на китайском аукционе и реально сделал ее анализ. Результаты, правда, исказил. Так же как и документы об оплате. В субботу он пошел к своей невесте Насте, которая вернулась из рейса. Она была его лаборанткой и он отправил ее в краткосрочную экспедицию на морском траулере для контроля ловли гребешков, что было необходимо для повышения по службе.

Они весело провели время и уже в конце вечера, рассматривая видео сделанное на траулере, Минин обратил внимание на матроса обрабатывающего выловленных гребешков и мило рассказывающего что-то Насте. «Кто это?» – спросил Алекс. «Да это Митька, матрос наркоман.  Ты что ревнуешь?» – весело спросила Настя… «Брось. Он олух и бездарь, хотя, хороший обработчик гребешков».  Но Минина буквально приковало к экрану: он увидел как обрабатывает пойманные раковины этот Митька. Этот характерный зажим и поворот кисти при раскрытии раковин. Он видел это профессиональное движение и раньше, так как тоже ходил в экспедиции. И видел его совсем недавно… Но где? Он вдруг вспомнил, где – В замке, в Северобайкальске.  Рот также вынимал раковину из шкатулки. Минина обожгла мысль: «Неужели Рот – бывший матрос траулера?»

На следующий день, Минин скачал со своих очков Leicavid видеофайл посещения замка. Он всегда ходил в этих очках со встроенными линз камерами записывающими видео в еженедельном режиме. Записывали они хотя и в искаженном выпукло-растянутом виде, но эти очки, в отличие от абсолютного большинства специальных видео очков, работали в постоянном режиме и без потребности в сторонней энергии. Расшифровка записей была трудоемкой и долгой. Такие очки не отслеживались как «шпионское оборудование» и были фактически разновидностью обычных электронных коррект очков. Видео с этих очков нельзя было предъявлять в качестве улик и поэтому они имели крайне ограниченное распространение.