Мертвецы из Лазурной бухты
Как бы ни поджимало время, но в первую очередь надо было позаботиться о себе. Если она завалится где-нибудь на улицах от потери крови, толку от нее не будет.
Аптек на Луговой было натыкано, как грибов после дождя, но на дверях либо болтались таблички «закрыто», либо двери просто не открывались. Перед глазами пронеслись пустые прилавки торговых рядов, некоторые – с коробками и несобранными товарами. Дана начала беспокоиться не только по поводу азиатской мафии.
– Стойте, не закрывайтесь, пожалуйста! – бросилась она к одной девушке, которая, испуганно оглядываясь, закрывала аптечный пункт на трамвайной остановке.
– Не работаем, – поспешно заявила та и округлившимися от ужаса глазами уставилась на окровавленную руку Даны. – Зайдите в другую аптеку, там помогут.
– Мне только перекись и бинты, я вас прошу, очень надо. Все закрыты, вы, наверное, последняя остались.
– Последняя? – в голосе девушке послышались истеричные вопли. – Кошмар! Я не могу вам помочь, простите.
Поняв, что толку от уговоров не будет, Дана решила, что легкое мародерство в такой ситуации не повредит, и навалившись на растерявшуюся продавщицу, втолкнула ее внутрь, плотно захлопнув за собой дверь. Боль в руке сразу же проснулась, от чего у Даны перехватило дыхание, но пути назад уже не было.
– Я полицию сейчас вызову! – с вызовом закричала девушка, но видно было, что Дану она боялась. Даже не попыталась оттолкнуть от двери, хотя у нее наверняка бы это получилось. Дана чувствовала, что слабеет.
– У тебя даже охраны нет, какая полиция, – отмахнулась она. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Выкладывай перекись водорода, бинт, все, что есть. Или я тебе витрины побью. И что есть из обезболивающего? Вот тысяча, больше у меня нет.
Дана выложила смятую бумажку на прилавок, только сейчас заметив, что купюра испачкалась в крови. Какое-то время они с девушкой играли в гляделки, но Дану в эту игру было трудно переиграть.
– С каждой секундой, что ты тянешь, там, – Дана ткнула в окно, – становится только хуже. Либо беги спасайся, а я сама все возьму.
Раздался звук выбиваемого стекла, и обе вздрогнули. У соседнего киоска с сухофруктами трое пацанов в грязных худи разбивали окно. Их явно не грецкий орех интересовал, а касса. Хозяин лавки исчез, оставив товар.
– Ладно, – взвесив все «за» и «против», девица решила выпроводить Дану «по-хорошему». Брезгливо смахнув деньги в сумочку, куда она, видимо, сложила выручку за утро, девушка принялась бегать по шкафчикам, собирая медикаменты.
– А что случилось-то? – не выдержала Дана, ошарашенно наблюдая, как грохнули стекла витрины в магазине бытовой техники. Сирены теперь выли совсем близко, но полиции видно по-прежнему не было. Неужели все так плотно застряли в пробках?
– В чатах ерунду какую-то пишут, – пробормотала девица, выкладывая перед Даной сверток с лекарствами. – Телик тоже молчит, будто все там разом подохли. Не верю я, что это теракт. Или болезнь внезапная. Чтобы полгорода с одинаковыми симптомами разом? Сестра у меня на Русском учится, полчаса назад еще связь с ней была, так она рассказала, что у них на потоковой паре сразу человек пятьдесят позеленели и стали на всех кидаться.
– Если не болезнь, то что?
– Вторжение, – уверенно заявила аптекарша. – Я всегда знала, что буду жить в период активного контакта с пришельцами. Где-то они приземлились и, похоже, случилось это во Владике. Кто бы подумал.
Спохватившись, Дана уткнулась в свой телефон – связь по нулям. Она выругалась.
– Все, иди своей дорогой, а я своей, – выпроводила ее, наконец, девушка, закрывая дверь и опуская жалюзи. Она еще верила, что сегодняшний хаос – просто один беспокойный день в августе. Дане тоже в это хотелось верить.
Люди уже не просто бежали по улице, а в панике метались, порой бросаясь на стены и… друг на друга. Дана сама видела, как парень в кепке вдруг навалился на старика, пытаясь его повалить. Она метнулась было на помощь, но тут к парню присоединились еще трое – подросток, пожилая дама и мужик в деловом костюме. Все вместе они завалили деда прямо на асфальте, Дана же замерла в паре метров, разрываясь между желанием ввязаться и осознанием того, что она нужна Соне живой. Брызнула кровь. Происходящее напоминало дурной голливудский фильм ужасов. Пока эта компания грызла старика, мимо Даны пробежали люди, толкая перед собой тележки, нагруженные бытовой техникой из магазина. Где-то этот сценарий она уже видела. Точно, в кино. Правда, она никогда не подумала бы, что налет цивилизации смывается так быстро. Еще утром Дана ехала в переполненном автобусе на работу, толкаясь вместе с другими работягами, работали светофоры, пассажиры оплачивали проезд, и кто-то даже уступил место бабушке – словом, обычный будний день. А в обед люди уже грызли друг друга и тащили ворованное из магазинов.
Опустившись на колени, Дана заползла под металлическую лестницу рядом с аптекой. Там воняло мочой и валялись окурки, зато ее не было видно. В самых антисанитарных условиях, какие можно придумать, она обработала рану, как могла, наложила свежую повязку, проглотила обезболивающее и подумала о главном: как добраться до детского садика на Чуркине, когда не ходят автобусы, и такси тоже вряд ли приедут? Впрочем, даже если бы у нее имелась своя машина, о чем ей постоянно пилила мозг Анжелика, то вряд ли бы ее наличие сильно исправило ситуацию: машины на дорогах стояли колом.
Невольно вспомнился Влад со своим микроавтобусом, но угрозы он сейчас не представлял. Со всей вероятностью его Делика до сих пор торчала в центре многополосного дорожного полотна Луговой. Выход виделся только один: идти пешком. Вся надежда оставалась на воспитательницу. Лариса Сергеевна всегда казалась Дане адекватным человеком, она не должна поступить, как эта аптекарша. Детей не бросит. Но червячок в груди уже вырос в змея, который вил гнездо во внутренностях. У Даны разболелся живот, а дурное предчувствие прочно завладело мыслями.
Чувствуя себя скверно, Дана решила делать как все – бежать. Часы на телефоне показывали полдень. За пару-тройку часов она точно доберется до детского сада, который находился рядом с их домом поблизости от Рыбного порта, где они снимали гостинку. Не самый лучший район, зато дешево. Оседать на Чуркине Дана никогда не собиралась, а что там творилось в голове у Анжелики, того никто не ведал, даже сама Анжелика – человек сиюминутных желаний и настроений. Мелькнула надежда, что Лазарева обратила внимание на творящийся вокруг бардак и уже забрала дочь из детсада. Эта надежда не подпитывалась никаким жизненным опытом и быстро умерла.
Дана осторожно выглянула из укрытия, но на асфальте осталось только кровавое пятно – ни деда, ни озверевшей компании. Дане приходилось сталкиваться с криминалом и его разборками, когда люди теряли человеческий облик, но то в далекой Азии, в трущобах Бангкока и Джакарты – не в цивилизованном Владивостоке. Зачем этим психам понадобилось тело старика? По улицам по-прежнему метались люди, к которым теперь приходилось присматриваться внимательнее. Среди них могли затеряться те самые – зараженные или отравленные, и на месте деда мог оказаться любой. Но в обозримой видимости никто ни на кого больше не нападал, лишь продолжали разворовывать торговые ряды и магазины, и Дана, дождавшись, когда людей стало поменьше, торопливо перебежала улицу.
Впрочем, от планов на бег скоро пришлось отказаться. Каждое быстрое движение отдавалось в раненую руку лютой болью, и Дана перешла на шаг, плотно прижав больную руку здоровой к телу. За всю ее спортивную карьеру она привыкла к нагрузкам, но Дана давно не тренировалась, к тому же, была ранена, поэтому скоро выдохлась и поняла, что без остановок не обойтись. Пути напрямую она не знала, хотя и подозревала, что где-то он есть, поэтому решила придерживаться автомобильной трассы. В сторону Чуркина пробка начала постепенно рассасываться, и машины хотя бы ползли, а не стояли, но пешком все равно получалось быстрее. По обочине в обе стороны двигалось много людей, что Дане не понравилось, и она свернула за дома, решив идти параллельными улочками.
Город был похож на разбуженного зимой медведя – злого, голодного, агрессивного. Полуденное солнце нещадно палило, ветер сдался, оставив вместо себя смрад выхлопных газов и чего-то тухлого, шум сирен, крики и вой клаксонов слышались повсюду. В царившем хаосе лилии и флоксы, цветущие на каждой придомовой клумбе, смотрелись издевательски.
Дана интуитивно шарахалась от каждого движения, предпочитая пережидать в подъездах, чем сталкиваться с незнакомцами. Она и в обычной жизни сторонилась людей, а сейчас привычку стоило превратить в правило. Что бы там ни происходило сейчас во Владивостоке, но опасность представлял именно человек, причем, обычный. Ни террористов, ни инопланетян Дана на улицах не заметила. Зато стала свидетельницей жуткой разборки в детской песочнице рядом с одним из домов. Свора зеленокожей ребятни терзала собаку, завалив ее у горки. Детишки ползали на четвереньках вокруг истерзанного тела дворняги, то и дело погружая окровавленные мордочки в разорванную брюшину. На весь двор воняло тухлыми водорослями и кровью. Дана спряталась за клумбу и, сотни раз поблагодарив жительниц дома за столь пышные цветы, проползла мимо разъяренной ребятни, прикрываясь флоксами и лилиями. За углом соседнего дома ее вырвало.
Не было это похоже на инопланетное вторжение или на террористическую атаку. Что там говорил русоволосый в машине? «У нас тут зомби-апокалипсис»? Более подходящих слов было не найти, вот только рациональный мозг Даны никак не мог допустить хотя бы малейшее фантастическое вторжение в реальный мир, где ей и так приключений хватало.
В нескольких дворах она наткнулась на мертвые тела. Судя по количеству ран все люди погибли насильственной смертью. Дана экспертом в этой области не являлась, но заметила, что раны похожи на рваные – будто от зубов. У трех тел были расколоты черепа, а рядом валялись булыжники, которыми и разбили головы несчастных. Детали она не разглядывала, преодолевая такие участки уже традиционным способом – по клумбам.
Прошло полтора часа, когда Дана свернула на дорогу к рыбному порту. В одном месте пришлось перебегать автозаправку с длинной очередью выстроившихся к колонке машин. Салоны были пустые, а у окошка кассы лежало тело с пробитой головой. Рядом валялся перевернутый мусорный бак, которым, похоже, и огрели бедолагу. У человека отсутствовала половина лица – словно ножницами под линеечку отрезали. Завидев клумбу, Дана привычно нырнула в цветочные заросли. По крайней мере, там еще и пахло получше, чем во всем остальном мире.
Но в этот раз ей не повезло. Вместо аромата лилий в нос шибануло зловоние водорослей, которое она уже научилась распознавать, как сигнал опасности. Завидев позеленевшую пухлую руку с темными ногтями, торчащую между стеблей, Дана тут же попятилась назад. Выбравшись из клумбы, она наклонилась, чтобы вытащить занозу, вонзившуюся в коленку, и так – вниз головой, глядя через свои ноги, увидела то, что окончательно убедило ее в правоте слов русоволосого. Во Владивостоке оживали мертвецы. Человек без лица, лежавший у окошка кассы, вдруг сел – медленно, раскачиваясь, будто после бурной попойки. Затем тряхнул головой, разбрызгивая вокруг себя кровь и бурую жижу, а потом его единственный глаз сфокусировался на Дане, вполне отчетливо на нее уставившись.
Поднимался он медленно, но у нее не было никаких сомнений, что этот труп сейчас направится к ней. Не сдержав крика, Дана еще больше привлекла к себе внимания, но ей было плевать. Ошибки громоздились на ошибки, однако в таких условиях ее выживать не учили, а фильмы про зомби она не смотрела, так как ужасов хватало в жизни. И все же слово так и просилось на язык. Зомби. Восставший мертвец. Где, черт возьми, полиция? Почему молчит система громкого оповещения о том, что в городе наступил трындец? И только ли во Владивостоке?
Как подсказывала интуиция и жизненный опыт, если кого сейчас и спасали, то начали, как обычно, с верхов. Именно так чистили городские улицы после снегопадов. Сначала расчищали коттеджные районы в пригороде, потом главные улицы, затем те, что помельче, где быдло живет. Остро осознавая, что сейчас быдло – это она, Дана не питала иллюзий на быструю помощь. Потом, конечно, и армию позовут, ведь такие завалы местными полицейскими силами явно не разобрать, но сейчас надо было спасаться самостоятельно. И что бы ей то ни стоило – обязательно найти Соньку.
Дана выскочила прямо на опрокинувшийся фургон, который перегородил улицу. Тротуар, цветущая клумба и ближайший подъезд были усыпаны яркими оранжевыми банками, сверкающими на солнце, словно драгоценные камни. Разглядев, что за содержимое высыпалось из грузовика, Дана подумала, что сейчас этот напиток и правда драгоценность. Без него она до детского сада с ясной головой не доберется. Уже и так хотелось заползти в какую-нибудь куртину с цветами, да там и сдохнуть. С Даны градом катил пот, повязка снова пропиталась кровью, и, хотя боль она уже не замечала, голова временами начинала опасно кружиться.
Схватив из кучи на дороге две баночки энергетика, Дана влила в себя обе, сразу почувствовав себя супердевочкой. Ну, Чуркин, держись. Никакие зомби ее не остановят.
Глава 5
В детском саду «Зверята», название которого всегда вызывало у Даны вопросы, царила подозрительная тишина, хотя пахло привычно: мылом, хлоркой, молочной кашей. Отсутствовала вонь, напоминающая тухлые водоросли, – и то хорошо. Морское зловоние захватило весь город. А что не было слышно детских голосов – это настораживало.
Садик находился на втором этаже небольшого кирпичного здания, относящегося к старинному городскому фонду. Пару лет назад первый этаж отдали в аренду, и сейчас там расположился продуктовый, из распахнутых дверей которого давила такая же непривычная тишина, как с этажа сверху. Рекламный баннер с единственного окна магазина был сдернут, стекла выбиты, из самого помещения выглядывала чернота. Кто-то шмыгнул из двери, но тут же нырнул в заросли полыни за оградой, и Дана решила, что это – выживающий, а значит, временно неопасный. Грань, когда выживающие станут бросаться на других выживающих, тонка, но наступит точно не сегодня. Половину прогулочной территории садика отдали под автостоянку, однако сейчас она пустовала. Правильно, все машины стояли на дорогах, участвуя в самом большом дорожном коллапсе Владивостока за всю историю города.
Лестница на второй этаж вела из магазина, и Дана, вздохнув, будто собралась нырять в омут, шагнула в темноту, жалея, что батарея на телефоне почти сдохла – на фонарик ее точно не хватит. В магазине заставила себя закрыть глаза и положиться на память тела. Лестница справа, шагов через шесть. Споткнувшись о ступеньку, Дана положила руку на шершавую стену с облупившейся краской и наощупь пошла наверх, в любую секунду ожидая, что сзади из мрака набросятся эти с зеленой кожей, воняющие тиной. Откуда они взялись? Точно не пришельцы: восставший из мертвых мужик, у которого отсутствовала часть лица, на инопланетянина не смахивал. Вспоминать слово «зомби» не хотелось, но точнее выражение было не подобрать.
Уже поднявшись, Дана вдруг вспомнила, что забыла доверенность на ребенка. Без документов Соню ей могли не отдать, оставалось надеяться на адекватность Ларисы Сергеевны, понимание общей ситуации и то, что воспитательница должна была ее помнить.
Дверь в раздевалку, с которой начинался детский сад, была приоткрыта, полоса света четкой белой линией прочерчивала пол лестничной площадки. Дана пожалела, что не умеет искренне молиться. Царившая за дверью тишина не оставляла надежды.
Все случилось по худшему сценарию.
Пол раздевалки был усеян разбросанными игрушками и детскими вещами, а из игровой тянулся тонкий, едва различимый запах йода. У Даны упало сердце. Зря она сюда пришла, только время теряла. Конечно же, Анжелика забрала своего ребенка. Просто нет связи, а Дана зашла на всякий случай проверить. Она напряженно замерла на пороге комнаты.
Тяжелые портьеры наполовину закрывали окна – так делали во время дневного сна. В полусумраке повсюду наблюдалась та же картина, что и в раздевалке. Столики сдвинуты, некоторые опрокинуты вместе со стульями. Коробки с игрушками перевернуты, ковер задран и частично свернут в рулон. Морское зловоние стало сильнее, и тянулось оно из открытой двери спальной комнаты, где царила полная темнота.
– Тетя Даня! Я здесь, помоги!
Дана была готова к разным вариантам, но только не к тому, что увидела. В проеме спальной медленно очертилась фигура, вышедшая из темноты. В дверях она замерла. Лариса Сергеевна низко склонила голову, разглядывая коленку девочки, которую крепко держала на руках. То была Соня – зареванная, испуганная, но с виду невредимая. Первое, что увидела Дана – зеленые пятна, расползающиеся по коже воспитательницы. Лариса Сергеевна была одета в легкое платье с коротким рукавом. На ее белых оголенных руках отчетливо выделялись зеленые вкрапления. Когда воспитательница сделала еще шаг, Дана услышала мокрый, шелестящий звук – будто за ней что-то волочилось. Зловоние шибануло в нос, подвергнув обоняние суровой атаке. Под ногами Ларисы Сергеевны расползалась лужа, которая и источала основное зловоние. Дана так и не поняла, что это – испражнения либо что другое. Да то было и неважно – нужно было спасать Соню.
– Вы за ребенком? – медленно спросила Лариса Сергеевна, не поднимая головы. Дана вздрогнула, не ожидая, что с ней заговорят. Может, не все еще потеряно, раз воспитательница сохранила ясность мысли? Сейчас она передаст Соню, и возможно, Дана поможет Ларисе Сергеевне добраться до квартиры, ведь та жила в том же доме, что и Анжелика.
Но воспитательница лишь покрепче ухватила сопротивляющуюся девочку и сказала:
– Мне надо к морю. Что-то я совсем заработалась.
Дана размышляла, что произойдет, если она попробует вырвать ребенка силой, но решила, что еще можно договориться. Экстренные меры были чреваты рисками.
– Разрешите я возьму Соню? – попросила она. – Сегодня я ее забираю. Анжелика задерживается.
– Соню? – Лариса Сергеевна взглянула на девочку, будто только сейчас ее заметила. Но в тот момент, когда она подняла голову, Дана поняла, что договориться не получится. Глаза женщины покраснели, веки покрылись мелкой красной сеткой сосудов, которая расползлась и под глазами, а вот с носом случилась беда – он будто сгнил и провалился внутрь лица. При этом воспитательница боли явно не чувствовала. Когда она говорила, то плотно сжимала губы, отчего речь получалась неразборчивой.
– Девочку отдать не могу, – будто засыпая, проговорила женщина, а Соня снова ударилась в слезы. Дана послала ей одобряющую улыбку, мол, все будет хорошо, а сама медленно двинулась к воспитательнице, гадая, как бы подступиться.
– Почему не можете? – спросила она, не замедляя шага. К счастью, Лариса Сергеевна не реагировала на ее приближение, продолжая стоять на месте.
– Мы с ней люди, – прошептала женщина едва слышно. – Я человек, пока она человек, понимаешь?
Дана понимала одно: у Ларисы Сергеевны все плохо, и так же скоро может стать у нее с Соней.
– Что-то в голове очень болит, – пожаловалась воспитательница и тоже двинулась к Дане навстречу. Та едва сдержала волну тошноты, когда поняла, что за звук раздавался за спиной женщины. Между ног Ларисы Сергеевны промелькнуло что-то бурое, скользкое и длинное. Оно надуло платье куполом сзади, обмотавшись вокруг лодыжки. С непонятной штуки текла бурая жижа, которая и оставила на полу лужу.
– И у меня что-то с животом и…с зубами.
Женщина склонила голову, разглядывая ножку Сони, и, наконец, разомкнула губы. Дана увидела ряд острых черных пластин, будто Лариса Сергеевна решила примкнуть к движению готов, покрасила зубы в черный, а потом еще их подпилила и истончила. На вид зубы, действительно, казались очень тонкими.
Все – это больше не Лариса Сергеевна, медлить было нельзя.
Дана пнула по неваляшке, отфутболивая ее в угол. Игрушка пролетела с жалобным писком, но дело сделала – отвлекла на себя внимание того, что еще имело облик воспитательницы, но ею не являлось. Соня была зажата в левой руке существа, поэтому Дана использовала правосторонний удар. Удачно сложилось, что рана находилась на другой руке. Она выбрала «свинг» или, как называл его старый Сонтхи, любивший также приемы из классического бокса, – «удар из-под задницы». Дана часто использовала его в поединках, но сейчас вспомнила о нем по единственной причине. Это был удар с длинной дистанции, сокращающий риски случайного травмирования Сони, какие были неизбежны при ближнем бое.
Выбросив руку снизу вверх по дуге, Дана резко перевела вес тела на шагающую ногу и нанесла удар кулаком по лицу женщины, чувствуя, как без перчатки разбиваются в кровь костяшки пальцев, которые без длительных тренировок снова стали мягкими. Но хуже случилось с лицом Ларисы Сергеевны. Дана сама не ожидала таких результатов – ее кулак вдавился туда, где находился нос женщины, еще глубже продавив его внутрь. Брызнула едкая жижа, дико закричала Соня, но Дана успела. С чавканьем отодрав кулак от лица чудовища, которое когда-то было Ларисой Сергеевной, она успела подхватить падающую Соню, так как сжимавшие ее руки разжались.
Дана била со всей силы, наверняка. Удачно выполненный «свинг» обычно заканчивал бой на ринге, но Лариса Сергеевна падать в беспамятстве не собиралась. Так и стояла с проломленным носом и выбитыми зубами-пластинами, бессмысленно глядя на Дану. Поморгала, затем потрясла головой, разбрызгивая кровь, и… медленно шагнула в ее сторону. Только сейчас Дана поняла, что существо опиралось на штуку, торчавшую из-под юбки и похожую на длинную водоросль, словно на палку. Возможно, только из-за нее она и не рухнула – ее поддержали.
Разбираться с обезумевшей и преобразившейся Ларисой Сергеевной в планы Даны не входило. Соня была у нее, и девушка, развернувшись, помчалась к лестнице. Где едва не врезалась в еще одного зеленого, замершего прямо в дверях. Но Дана уже перешла в боевой режим, в крови кипел адреналин, а в сердце накопилось столько злости, что на подобной гремучей смеси она готова была сражаться с целой армией «зомби». К тому же эти твари не отличались быстротой движений, что было на руку. Не останавливаясь, она пнула в живот зеленокожего мужчину без нижней челюсти, порадовалось, что у нее хватило сил его оттолкнуть, и помчалась по лестнице, надеясь, что в темноте обойдется без сюрпризов.
Обошлось. Под дикий рев Сони и чавкающие звуки позади она выскочила из дверей магазина и, не останавливаясь, помчалась к высотке, где жила Вероника, подруга Анжелики. Прямо по склону, заросшему полынью, но выбирать не приходилось. Дане казалось, что часовой механизм тикает у нее в голове. Нужно было срочно выбираться из города, но для этого сперва найти бестолковую мамашу. Оставалось надеяться, что Анжелику участь зеленокожих чудовищ, воняющих водорослями, миновала, потому что Дана не представляла, как станет убивать ту, которую так давно хотела прибить, но с которой – после стольких совместно пережитых приключений – срослась, пусть и против своей воли.
– Хочу к маме! – хныкала Соня, Дана же не отвлекалась, стараясь беречь дыхание. Короткая стычка с воспитательницей неожиданно забрала последние силы, а Соня оказалась чрезвычайно тяжелым ребенком, хотя ее вес в три года едва ли дотягивал до среднего – каких-то двенадцать килограмм. Может, Анжелика в глазах Даны и была плохой матерью, но Соня мамку свою любила горячо и нежно, с трудом привыкнув к режиму детского сада. По мнению Даны, Анжелика делала все, чтобы испортить ребенка – причем во всех отношениях, но сильно не вмешивалась, потому что была для этой пары никем. Просто тетей, которая разделила жизненные невзгоды непутевой Анжелики Лазаревой. Дана много раз порывалась их бросить, но сама Лазарева делала все, чтобы разрыв представлялся невозможным. Вот уже три года они колесили вместе по городам России, скрываясь от мафии. Анжелика усиленно делала вид, что она ни при чем, и, если что, разбираться будут только с Даной, однако умение купаться в иллюзиях было ее врожденной способностью.
– Уже идем к маме, – пропыхтела она, когда Соня взяла слишком высокую ноту, и Дана всерьез забеспокоилась, что ее крики могут привлечь ненужное внимание.
– Кто у нас красивая девочка? – залепетала она, пытаясь повторить Анжеликин тон. – У красивых девочек не бывает заплаканных глазок. Будем улыбаться маме? А покажи мне, как ты умеешь улыбаться?
Слушаться Соня не стала, но хотя бы кончился поток бесконечных слез. Дана еще не видела у нее таких опухших глаз. Понятно, что зеленокожая воспитательница прочно поселится в кошмарах девочки, но все это – проблемы будущего. Достав из кармана полусевший смартфон, Дана включила на нем любимую игру Сони и сунула ей в руки. Заряда хватит минут на десять, зато ребенок не будет глазеть на то, что может встретиться у жилого дома. Дана думала о мертвецах, которые в ее сновидениях точно станут частыми гостями. Стратегия подействовала, и Соня уткнулась в яркую мельтешащую картинку. Раненая рука Даны онемела, но она решила, что терпеть осталось всего ничего – к счастью, квартира Вероники находилась на первом этаже.