По закону Мёрфи. Часть 2

Если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдёт.

Джозеф Мёрфи

***

По узким улочкам военного городка призрачной тенью крался мальчишка. Если присмотреться, то можно было понять, что к ночной прогулке он подготовился, стремясь к намеченной цели. Спортивная куртка застёгнута на все замки и кнопки. Плотные штаны заправлены в ботинки военного образца чёрного цвета, в обиходе называемые берцами, плотно облегали ноги. За спиной рюкзак с необходимой мелочью, без которой не обойтись в дороге. Это была не первая попытка побега, и всё-таки он решился на это снова. Паренёк знал, его найдут и вернут, дело времени, но не мог смириться с тем, что так по-глупому попал в руки особого подразделения. Сколько бы он ни ругал себя, что сделанного не воротишь, это мало успокаивало его и уж точно ничем не могло помочь в так неудачно сложившихся обстоятельствах.

Про Марка Швеца мальчишка слышал от отца и прекрасно знал, чем занимается этот человек. От вежливого «вы», что использовал Марк при общении с людьми независимо от статуса и возраста, у Эджея сводило челюсть до зубного скрежета, до ломоты в костях и желания навсегда стереть с его лица всё понимающую улыбку.

Подросток постоянно оглядывался и периодически останавливался, прислушиваясь к ночным звукам, опасаясь услышать шаги преследователей за спиной. У него должно получиться, иначе всё напрасно. Проклятый ошейник плотно облегал тонкую шею. Он был достаточно широк, чтобы в нём поместился следящий маячок. Взрывная капсула на случай, если будут предприняты попытки снять его, и основная начинка – новейшее изобретение учёного, с помощью которого Эджея удерживали на Земле. Подростку приходилось подчиняться, и такие моменты он ненавидел больше всего.

От отца мальчишка унаследовал способность перемещаться в пространстве, как в пределах планеты, так и в космическом пространстве, от планеты к планете. Таких, как они, кто умеет преодолевать огромные расстояния, что разделяют миры, называют космогидами. Эджей криво улыбнулся: надо же придумать такое название – «космогид», звучит как издевательство. Вроде супергероя, не имеющего свободы воли и возможности жить по собственному желанию. Всегда найдутся те, кто стремиться заполучить их в своё безраздельное пользование.

На Земле он третий месяц, и это последнее место, где отец станет искать сына. После ссоры с отцом он покинул поселение кочевников, что давно обосновались на планете Кимэе. Он рассчитывал добраться до Кивлона, и это оказалось крайне необдуманным решением.

О том, что Эджей мечтал жить именно на этой планете, знали все, и отец пообещал на его четырнадцатилетие подарить костюмчик, при помощи которого он сможет принять образ практически любого известного энка, проживающего в галактике. Из-за этого подарка и произошла нелепая ссора. Костюмчик отец, как и обещал, подарил, а браслет для управления изменениями образов, что не найдёшь в свободной продаже – нет, а он уже размечтался, настроил планов, предвкушая необычные приключения.

На Кимэю семья Эджея перебралась, когда ему исполнилось десять лет, пришло время научиться пользоваться способностями, что достались по наследству от отца. Там он смог раскрыть свой потенциал, не скрываясь, строить межпространственные туннели и переходы в пределах планеты, набираясь опыта. Иметь такие способности мало, нужно уметь пользоваться ими. Отец гордился сыном и поддерживал во всех начинаниях, ненавязчиво помогая и подталкивая к правильным решениям.

В поселении Эджей познакомился с бывшей ученицей отца Лилеей и её мужем Донато. Они решили пожить на Кимэе до рождения ребёнка. Донато пылинки сдувал с жены, всячески оберегая от волнений и тревог. По причине позднего срока беременности она не могла пользоваться туннелями. Не доказано, что это вредно или как-то может навредить матери или ребёнку, но проверять это на себе желающих не находилось. Правила, установленные далёкими предками кочевников, соблюдали неукоснительно. Всё, что ей позволяли, это использовать мостики, временной отрезок которых не превышает нескольких секунд, и только при перемещении в пределах планеты. Эджей был уверен в одном: если бы его искала Лилея, то обязательно бы нашла, а так его несомненно найдут, но когда и что будет с ним после столь длительного воздействия ошейника, неизвестно.

Некий Гохан занимался секретным проектом много лет и, несмотря на отсутствие подопытных всё-таки сумел создать блокирующий ошейник. Эджей стал первым, кто смог оценить техническую новинку, и ему не понравилось. С таким украшением космогид не мог переместиться без разрешения, что-то блокировало энергию. Ошейник действовал с перебоями, о чём Эджей не собирался сообщать Марку, он вообще многого чего ему не рассказывал. Оставалась надежда, что ошейник в какой-то момент замкнёт, он освободится и сможет вернуться домой.

Пока от него не требовали ничего сверхъестественного, но он не может и дальше кормить Марка сказками о том, что не умеет строить туннели. Мальчишка знал, ему не верили, но по какой-то причине пока не настаивали, стараясь создать видимость взаимовыгодного партнёрства. Возможно, Марк не надеялся на ошейник и желал получить его добровольное согласие на участие в проекте «Вселенная». Эджею четырнадцать, возможно, кто-то в его возрасте поверит в это, но не он. Его отец Мерф, тот, кто долгое время жил на Земле и стал учителем Лилеи. Он воспитывал сына по законам кочевников. Мама простой человек и всегда жутко переживает за него. Она верит в благоразумие сына, а он подвёл её. Знал, что первое место, где его будут искать – это Кивлон, но решил заскочить на Землю.

Он бы назвал своё появление на Земле фееричным провалом. Всего лишь хотел посмотреть на базу, где отец обучал Лилею искусству перемещения в пространстве, и вылетел из туннеля в одноместном планетолёте, приземлившись среди военного городка в разгар дня. Конечно, после столь эпичного появления даже обслуживающий персонал сильно сомневался в том, что он не умеет использовать энергию для строительства туннелей. Его отговорка, что такое произошло в первый раз, звучала весьма неубедительно. Он тогда растерялся и не ушёл сразу, хотя такая возможность была. В те первые минуты его пребывания на Земле не только он не знал, что делать, военные тоже впали в некий ступор, но среагировали быстрей, и результат ему не понравился. Эджей знал историю ученицы отца и мог предположить, чем для него закончится знакомство с Марком. Чего не ожидал, так подарка в виде ошейника. Это только ради безопасности космогида, убеждали его. Марк что-то подсыпал в воду, другого объяснения того, что Эджей спокойно смотрел, как к его шее тянутся чужие руки и, защёлкнув плоский обруч, не торопясь вводят код активации на брелке. До настоящего времени никакого способа заблокировав способность перемещения в пространстве, не было. Теперь он знает, что значит быть обычным человеком. Планетолёта Эджей больше не видел.

Марк вплотную занялся проектом «Вселенная», вернувшись в него после затянувшегося более чем на десять лет перерыва. Для него стало подарком то, как неожиданно одного из космогидов занесло на закрытую территорию. Совсем мальчишка, но это и к лучшему. Эджей чувствовал, что он для Марка последняя возможность, за которую тот цеплялся как тонущий за соломинку. Только для чего ему это надо, Эджей так и не понял. То ли уйти на пенсию с почестями и наградами, то ли покинуть планету и самому увидеть те миры, о которых знают единицы. Не так уж и важно, что движет Марком. Эджей только начал жить, и чужие желания ему были безразличны, тем более если они навязаны. Ещё немного, и он покинет территорию, подвластную Марку, а там, если повезёт, успеет избавиться от ошейника. Он тоже время не терял и сумел стащить глушилку, жаль, что она блокирует только действие поискового маячка.

Эджею предстоял долгий путь домой, с ошейником на шее он ничего не мог сделать, только ждать и прятаться. Первые десять лет своей жизни он прожил на Земле, но тогда в силу малого возраста его интересовали другие вещи. Придётся научиться жить на Земле, что стала местом его рождения заново до тех пор, пока не найдут. Эджей очень надеялся, что это будет не Марк, хотя такое завершение побега вероятней всего. Тот так и не понял, что нельзя удерживать кочевников против их воли и желания, они сами решают, на кого работать, где жить и кому помогать.

***

День сегодня выдался чудесный, яркое солнце в середине весны уже не редкость. Люди радуются установившейся тёплой погоде, на улице практически не видно хмурых лиц. Моё – одно из тех, что не сияет улыбкой. После размещения резюме на одном из топовых сайтов по поиску работы в течение полугода регулярно получаю приглашения на собеседование. Казалось бы, работодателей устраивает моя квалификация и опыт работы, но с такой же регулярностью я получаю отказы. Стоит прийти на собеседование лично, и по лицам менеджеров по подбору персонала вижу – такого они не ожидали.

Моё полное имя Кармила. Родители хотели назвать дочь как-нибудь необычно, искренне веря, что имя определяет судьбу. Простые имена им казались скучными, а вот Кармила понравилась и отцу с мамой, и бабушке с дедушкой. До двадцати трёх лет ко мне обычно обращались, называя Милой, что полностью соответствовало внешности и характеру. Я была миленькой, наивной девочкой, смотрящей на мир широко открытыми глазами, верящей, что жизнь прекрасна и удивительна. У меня было много друзей, с которыми мы часто выезжали на турбазу, расположенную за чертой города, отдохнуть. Уютный домик, рассчитанный на восемь человек, полностью удовлетворял наши потребности, а зона, где можно разжечь костёр, была приятным бонусом и местом для проведения вечерних посиделок. В одну из таких поездок, машину, в которой ехала я, занесло на повороте. Водитель не справился с управлением. Автомобиль вылетел с дороги и въехал в бетонное ограждение. В той аварии пострадала только я. С тех пор меня стали называть Кара – и теперь это тоже соответствует характеру и внешности. Тело почти не пострадало, были множественные ушибы, синяки и всё, а вот лицо сильно порезало осколками стекла. Разбилась банка с соком, которую держала на коленях, и при резком торможении я воткнулась в неё лицом. Врачи сделали всё возможное, что было в их силах. Неглубокие порезы зажили сами, оставив после себя сетку белых линий, а три рваных пореза, проходящих наискосок через всё лицо, не исчезнут уже никогда. Можно сделать косметическую операцию по сглаживанию шрамов, но для этого нужны деньги. Я могла бы их заработать, но на предыдущей работе со мной не продлили договор, а потенциальные работодатели отказываются от моих услуг. Меня не берут даже в колл-центр, где казалось бы, внешность не имеет какого-либо значения. Оказалось, всё-таки имеет, о чём один из менеджеров сказал прямо, не став скрывать истинную причину отказа. Отдельного кабинета новому работнику никто не предоставит, а смотреть целый день на моё лицо сотрудники вряд ли захотят. Сейчас я получаю минимальное пособие, как стоящая на учёте в центре занятости, а родители помогают, чем могут. Скопленные средства ушли на первые две операции, от которых оказалось мало толку. Родители переживают за меня, а я замкнулась и отгородилась от их жалости. Невыносимо видеть, как они считают себя виноватыми в моём несчастье. «Кара для Милы». Не помню, кто сказал эту глупость, но родители приняли это на свой счёт. Называя дочь Кармилой, они мечтали о другой судьбе для неё. Встречи с родными я свела до минимума, ограничившись разговорами по телефону, да и звонила, если честно, не так часто, как хотели бы родители.

Я закрылась в своей комнатушке, отгородившись от окружающих, и пыталась смириться с новым лицом. Смириться со шрамами на нём не получалось, а вынужденные вылазки в магазин и на собеседования только усугубляли моё положение. Не могу я гордо смотреть в лицо собеседнику, игнорируя вопрошающий взгляд: «Как тебя угораздило?». В их взглядах практически всегда читалась одна эмоция – облегчение от того, что трагедия произошла не с ними.

Квартира, в которой я жила, имела две комнаты, одну занимала я, а вторую, большей площадью, занимал сосед. Пётр Алексеевич любит говорить, что он первый в семье, кто выбрал профессию дальнобойщика, и нисколько не жалеет об этом. Главное – получать удовольствие от того, чем занимаешься, а его работа идеальна и полностью соответствует требованию его непоседливой души. Дома Пётр Алексеевич бывал редко и стал одним из тех немногочисленных людей, с кем я поддерживала дружеское общение, и кто не изменил своего отношения к соседке. Вчера он отправился в очередной рейс, и квартира осталась в полном моём распоряжении. Его наставления всегда смешили меня.

– Хорошо кушай, мой холодильник в полном твоём распоряжении. За мужиками не бегай и помни: одно доброе дело в день. Если что, звони.

– Даже не сомневайся, позвоню, – всегда отвечала я, но никогда не звонила.

Пётр Алексеевич стал тем, кто не дал мне погрузиться в пучину отчаяния.

После очередного отказа зашла в магазин, чтобы побаловать себя, а то и так на душе тоскливо. Ходила всегда в один и тот же торговый центр, где к моей внешности чуть-чуть привыкли. Ни на кого не глядя, прошла в отдел с тортами и выбрала любимый слоёный. Уже подходя к кассе, обратила внимание на парнишку, стоящего у входа. Он не отрывал голодного взгляда от стойки с хлебом. Периодически сглатывая слюну, поглядывал на покупателей, не решаясь попросить денег или хлеба. Одежда на нём новая, добротная, относительно чистая, не похож на беспризорника. С родителями что ли поссорился, а сейчас гордость не позволяет вернуться и попросить прощения. Я расплатилась за торт и увидела, что мальчишка собрался уходить. Не смог переступить через себя и попросить еды, значит, никогда до этого не приходилось голодать, тем более просить милостыню. Первый раз всегда трудно выдавить из себя любимую фразу всех попрошаек: «Подайте на хлебушек». Можно покреативить, но это для бродяжек со стажем. Похоже, мальчишка ни петь, ни танцевать не умеет, так бы в кепку накидали мелочи, народ у нас понимающий. Я вышла из магазина, паренёк так и стоял около стены, в душе шевельнулась жалость, заставив сердце сжаться. Сколько их, таких неприкаянных и непонятых, бродят по стране. Не сосчитать, сколько останется сегодня голодными. В моих силах изменить это и помочь конкретно этому парнишке. Придётся прислушаться к наставлениям Петра Алексеевича: одно доброе дело в день – это не так уж и сложно. Решительно подошла к мальчишке, спрятав жалость, которая ему, как и мне, совершенно не нужна. Придала голосу холодной бесстрастности, словно для меня это обычное дело и я только и занимаюсь тем, что помогаю бездомным.

– Пойдём со мной. Накормлю. Если не побрезгуешь.

– Не брезгливый. Правда накормишь и ничего не потребуешь взамен? – мальчишка чуть наклонил голову и посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей.

Серьёзный взгляд серых глаз будто проник в самые дальние уголки души и вывернул наизнанку. Меня измерили и взвесили, определяя степень честности и искренности.

– Не потребую. Идёшь? – заставлять его не стану, он сейчас в том возрасте, когда за свои действия и поступки несут полную ответственность. В общем, не маленький и может попытаться найти разовую подработку. Совсем не обязательно начинать карьеру попрошайки, тарелку супа можно заработать и другим способом. Иногда я подрабатывала ночной уборщицей, без официального трудоустройства. Пока ещё не совсем потеряла надежду найти работу, наиболее соответствующую моей квалификации.

– Да. Иду.

Эджей благополучно покинул территорию базы. Часть дороги прошёл пешком, часть – на попутках, прежде чем добрался до города. Здесь он два дня и за это время смог добыть одну булочку. В помойках рыться брезговал, но был близок к тому, чтобы воспользоваться столовой для крыс и тараканов. Девушка при всём желании не могла напугать его или вызвать чувство отвращения. Шрамы – это не то, чего следует стесняться, он видел и более отвратительные вещи. Кушать хотелось очень сильно, казалось, в желудке образовалась чёрная дыра, готовая поглотить всё, что в неё забросят.

– Как тебя зовут?

– Кара, – ответила я, не оборачиваясь.

– Что за странное имя такое? Ты не Кара. Есть другое имя?

– Чего привязался?

– Сама позвала.

– Действительно сама. Моё полное имя Кармила, – я замедлила шаг, поравнявшись с парнишкой, чтобы отследить его реакцию на имя, – но все зовут Кара.

– Мила тебе подходит больше, – он не думая, назвал ту часть имени, которым меня называли большую часть жизни.

– Ты сейчас серьёзно?

– Не имею привычки врать и обманывать, но если тебе не нравится, будешь Ками.

– Как скажешь, пусть будет так. Звучит вроде неплохо. А ты у нас кто?

– Эджей. Просто Эджей.

– Пришли, просто Эджей.

Поднявшись на лифте, мы вошли в квартиру, и я провела гостя в ванную комнату.

– Мой руки. Там возьмёшь полотенце, – я указала пальцем на шкафчик.

Сама отправилась на кухню разогреть суп, только вчера сварила целую кастрюлю. Пётр Алексеевич любит домашнюю еду, а мне несложно. Поставила тарелку с рассольником на стол и нарезала хлеб. Положила в блюдце нарезку из колбасы и сыра. Подумала и поставила кастрюлю с водой, чтобы сварить пельмени.

Эджей ел быстро, быстро глотал, сам себя одёргивал, стараясь не торопиться, но голод побеждал. Пока заваривался чёрный чай из запасов Петра Алексеевича (я предпочитала кофе, но он как всегда неожиданно закончился), он добрался до дна второй тарелки с супом. Вылизывать не стал, видимо, воспитание не позволило.

– Лучше стало?

Эджей икнул и виновато улыбнулся.

– Ты не представляешь, какое это блаженство.

– Сейчас отдышишься, и продолжим, у меня есть невероятно вкусный торт. Обязательно надо его съесть.

– Я очень даже за это столь нужное дело. Хочешь, уберу все твои шрамы? – неожиданно предложил он.

– Ты что, волшебник? Взмахнёшь палочкой-выручалочкой и готово?

Его предложение не показалось обидным. Своим отношением ко мне он напоминал соседа. Пётр также спокойно смотрел на моё уродство и не видел его. Рядом с ним и я забывала о шрамах. Эджей сказал о шрамах так, будто это обычное дело и уж точно не то, из-за чего стоит переживать.

– Нет, но могу помочь. Когда надумаешь, только скажи.

– Я подумаю.

– Думай, – разрешил Эджей и широко зевнул, прикрыв рот ладошкой.

Мы перебрались в комнату. Эджея после обеда разморило и он, не дождавшись торта, уснул, сидя в кресле. Ростом Эджей был выше меня, мне не хватило бы сил перенести его на кровать, поэтому просто укрыла пледом, подложив под голову подушку.

Зеркала не любила и раньше, а после аварии выбросила все, осталось одно на хромированной ножке. Обычно убирала его на подоконник за штору, в этот раз забыла и вздрогнула, когда увидела своё отражение. Уродка, ну и пусть. За прошедшее время, как мне казалось, стала жёстче и циничней, нарастила броню. Если указали на дверь один раз, не стоит оставлять попыток найти работу. Два и три раза тоже не причина опускать руки, и так до тех пор, пока не услышу внятного объяснения причины, по которой меня считают недостойной этой вакансии. Внешность в большинстве случаев не повод для отказа. Зеркало я всё-таки спрятала с мыслью, что если я не могу смотреть на себя, то как могу осуждать за это окружающих?

Эджей проснулся в девять вечера. Я обжарила сваренные днём пельмени, порезала помидоры и огурцы, получился вполне сытный ужин. Когда мы перешли к сладкому, решилась на разговор.

– Эджей, а ты не хочешь вернуться домой? – мне казалось, что ему не понравится, что лезу не в своё дело, но он спокойно ответил:

– Хочу.

– Так, может?..

– Я не могу вернуться домой по многим причинам и надеюсь на то, что меня найдут. Просто…

– Что просто?

– Не знаю, сколько для этого понадобится времени.

– Прости, не понимаю, в чём сложность, можно пойти в полицию. Может, есть другие родственники. У них ты сможешь дождаться родителей. Я помогу добраться до родни.

– Если бы всё было так просто.

– Я не выгоню тебя на улицу, но хотелось бы получить объяснение. Надеюсь, ты не прячешься от плохих парней, – Эджей отвёл взгляд. – Тебя ищут? Эджей, что происходит?

– Ты не поверишь.

– Не решай за меня. Расскажи, а я уж как-нибудь разберусь, что к чему. Поверю тебе или нет, зависит от того, что ты расскажешь.

– Вот в этом и заключается проблема.

О своей просьбе пожалела через пять минут после того, как Эджей решил сообщить мне, кем является на самом деле. Космогид, или по-простому кочевник, который родился на Земле, а на данный момент живёт с родителями на Кимэе. На Землю заглянул из любопытства, посмотреть на место, где родился, и неудачно открыл туннель при помощи каких-то там вибрирующих энергий. Он оттянул ворот водолазки, открывая вид на шею.

– Видишь ошейник?

Я кивнула. Действительно, это украшение по-другому не назовёшь.

– Пока он на мне, не могу даже мостик бросить. Знаешь, как бесит.

Я не знала, но кивнула, соглашаясь с ним.

– Можешь высказать всё, что думаешь, я же вижу, что ты не веришь.

– Ты не обижайся, но на учёте ни в какой организации не состоишь? Судя по тому, что рассказал, ты не один такой в семье. Знаешь, есть такие наследственные заболевания. Ну, они из ряда тех, что могут передаваться из поколения в поколение, словно бракованный механизм, что не подлежит ремонту, а владельцы не догадываются об этом и делают копии по этому образцу.

Я замолчала, Эджей с интересом слушал меня, ожидая продолжения, при этом я ощущала себя как на экзамене перед учителем, когда не знаешь ответа на вытянутый билет, а говорить что-то надо. Вот и несу всякую умную чушь, в надежде получить зачёт.

– Мама у меня обычная, такая как ты, она тоже папе не сразу поверила. Он мог показать ей, как это – мгновенно перемещаться, – Эджей дотронулся до ошейника. – Я пока не могу. Его невозможно снять без введения кода доступа. В любом другом случае произойдёт мини взрыв, так как это будет считаться попыткой взлома, а я жить хочу. Без головы это будет затруднительно.

– Ты говорил про глушилку.

– Пока работает, но кто знает, что может случиться завтра, – Эджей внимательно посмотрел на меня, что-то решая для себя. – Неужели поверила?

– Скорее да, чем нет. В любом случае, если тебе некуда идти, поживёшь у меня. Надеюсь, ты не привередлив в еде.

– Всеяден, когда надо, могу обойтись одним хлебом.

– Ну, не всё так плохо.

В то, что рассказал Эджей, поверить невозможно, но для того, чтобы придумать историю с такими точными подробностями, надо обладать особым талантом. На все вопросы он отвечал сразу без запинок, спокойно и действительно верил в то, что говорит. Не похож Эджей на шутника, мне не удалось поймать его на лжи. Либо настолько верит в то, что рассказывает, либо я наивная дурочка, что желает поверить в волшебную сказку про кочевников и другие планеты, населённые разными расами. То есть энками, как их называет мальчишка.

Эджей уснул сразу после того, как я постелила ему на полу импровизированную кровать, в таких случаях меня выручал надувной матрац. Первое время после переезда в комнату спала на нём. Мебель приобрела гораздо позже, с тех пор матрац так и пылился в шкафу, не думала, что когда-нибудь ещё пригодится, но выкидывать не стала. Есть у меня привычка хранить ненужные вещи.

Мальчишка завернулся в одеяло, словно в кокон, и тихо сопел. Насыщенный денёк выдался. Я вымыла посуду и, подумав, решила обратиться за помощью к старому знакомому. Связалась по скайпу с бывшим парнем теперь уже бывшей подруги. Наша дружба не прошла проверку на бескорыстие и преданность, от меня отказались. Пряча глаза, она сказала, что стесняется того, как я выгляжу. Это было больно. После этого она практически сразу рассталась с Фимой и, конечно, обвинила в этом меня. В чём-то бывшая подруга была права. Я стала той лакмусовой бумажкой, что проявила не самые приятные черты её характера, показав истинное отношение к людям и то, что они для неё значат. Фима стал одним из немногих, кто всегда был рад видеть меня и предлагал свою помощь.

– Ого! Какие люди. Кара, какими судьбами?

Лицо в камеру старалась не показывать, низко наклонила голову и занавесилась волосами, а Фима чуть ли ни носом залез в монитор, пытаясь рассмотреть меня.

– Привет, Фима. Ничего, что так поздно?

– Мне не сто лет и не шесть, чтобы спать в такое время. Соскучилась? Скажи, что соскучилась, – Фима скорчил умильную мордашку.

– Соскучилась.

– Ладно, не ври, так просто ты бы не стала мне звонить. Разрешаю, можешь без прелюдий и томных вздохов переходить сразу к интересующему тебя вопросу. Ты же знаешь, ради тебя и луну, и звезду с неба достану.