Велесова ночь, или Погладь моего медведя
Степан ревел, поднимая морду к небу. Щит из молний трещал, отбрасывая сыпавшийся мусор. Где-то далеко, за облаками, слышался визг Морены – Буря-богатырь, коровий сын, не успевал догнать снежный вихрь и спуститься к заговоренному серпу, терпеливо дожидавшемуся хозяев. Велес окликнул Перуна, прогрохотала колесница, отогнавшая нечисть и тучи. Ветер утих, снег прекратился.
Они сооружали соляной саркофаг всю ночь. Златослав не подпускал людей, пока Степан не вытряхнул соль прямо на сундучок, хороня чужую волшбу. После этого подключились военные и пожарные – дружно сбрасывали закаменевшие мешки заговоренной соли в подвал, поливали водой, чтобы она оседала, добавляли, на третьем слое начали утрамбовывать. Примчавшиеся к руинам боевые архивариусы кутались в брезентовые плащи и беспрестанно дергали Златослава: «А что это было? А как? А с чего все началось?»
Вопрос «С чего все началось?» интересовал и подъехавшего Глеба Митрофановича. Златослав о тараканах упоминать не стал, сказал, что во время планового вызова прохладного ветра для подготовки яблони к празднику, ощутил присутствие Морены и был вынужден принять меры по срочной ликвидации источника зла. Подробно описал серп и сундучок, скрывавшиеся в подвале и отвлекся на зов вездесущего Семенова:
– Мы тут всю соль утоптали! Еще везти? Сверху купол наваливать будем?
– Нет, – подумав, ответил Златослав. – Ты говорил, что у тебя бетон есть? Вы его пристроили куда-то или он уже закаменел?
– Не пристроили, машина стоит возле общаги, бочку крутит, уже уши закладывает от постоянного грохота.
– Пригоните сюда, зальем соль. Я саркофаг запечатаю, потом можно будет сверху земли насыпать и елки посадить. Хвойные деревья хорошо порчу оттягивают.
– А?..
– Напишу запрос, чтобы вам из Обители стоимость бетона возместили. Перечислением.
– Отлично! – повеселел Семенов. – Сейчас подгоним.
Работы были закончены на рассвете. Степа обошел застывающий саркофаг, оставляя отпечатки медвежьих лап – земля оповестит, если какой-то дурак вздумает ночью до серпа докопаться. Златослав положил на зыбкую поверхность медальон Призыва Ветра, который уже нельзя было использовать по прямому назначению. Предварительно согрел в ладонях, напитал своей силой, превратил бронзовую чеканку в крепкий замок, ограждающий город и жителей от зла.
На этом время героических свершений кончилось, и настала пора писать докладные: в горисполком, в Обитель, в Комитет Крышеня и в отдел внутренних войск гвардии Перуна. И запрос на новый медальон и оплату бетона.
К развалинам потянулись любопытствующие горожане, на улицы выехала комиссия, устанавливающая размер ущерба зеленым насаждениям, домовладениям и культурно-бытовым объектам. Петровна отчиталась, что в больницу за помощью обратились семеро граждан. Трое с нервным потрясением, трое с ушибами и один с последствиями удара электрического тока – полез на столб закрепить оборванный провод, не дожидаясь работников экстренных служб.
Златослав понял, что крупных неприятностей удалось избежать. Серп-кладенец упокоили. Глеб Митрофанович ему поверил – или сделал вид, что поверил, чтобы не раздувать межведомственный скандал – Петровна не швырялась обвинениями, что он пошел против воли Мокоши и покалечил невинных граждан. Гвардии Перуна было всё равно, а боевые архивариусы гордились причастностью к запечатыванию саркофага. Обычно-то они раскапывали и докапывались, а тут неожиданный поворот.
Директор гостиницы подошел к Златославу, со скорбным лицом сказал:
– Очень жаль, что так получилось.
– Но деньги и барашка завезти не забудьте.
– Позвольте!
– Не позволю! Тараканов нет? Нет. Работа выполнена.
– Так и гостиницы нет! – всплеснул руками директор.
– Надо было четче формулировать условия. Я добился результата в кратчайшие сроки. Оплата по итогу.
Директор хотел возразить, но увидел приближающегося жреца Крышеня, отступил и исчез в недрах горисполкома. Златослав, которому хотелось последовать его примеру, расправил плечи, подозвал Степана и остался на месте.
Беседы с комитетчиками было не избежать. Златослав хотел провести ее так, чтобы ни у кого не возникло мысли настрочить донос в Москву. Бдительное око Комитета Крышеня всегда замечало чужие промахи и от этой зоркости у многих людей случались неприятности.
Крышень был богом непонятным, в летописях о нем упоминаний не встречалось. Откуда взялся, чем заведовал, почему летал по небу на птице Гамаюн – никому не ведомо. После Победы Велеса и Мокоши, когда люди лишились железных крыльев, ценность огромных птиц, переносивших жрецов по воздуху, возросла многократно. Жрецы Крышеня были себе на уме, постоянно собирали информацию и сплетни, иногда диктовали свою волю жрецам Сварога, иногда командовали Гвардией Перуна. Серое здание с табличкой «КГБ» было в каждом относительно крупном городе. Буквы значили «Крышень. Гамаюн. Безопасность». Поговаривали, что раньше это расшифровывалось как-то по-другому, но эти разговорчики быстро пресекали.
Златославу повезло – жрец к нему не придрался, выслушал устный отчет, похвалил за быстрое реагирование и пресечение активации неизвестного артефакта. Уже попрощавшись, Златослав догадался, что инцидент решили не раздувать, потому что сами в докладах врали, что ежедневно обследуют город на предмет магических ловушек. У начальства бы возник вопрос: «Как серп-кладенец на центральной улице просмотрели?»
После беседы силы Златослава покинули. Он кое-как доехал домой, отмечая последствия урагана на знакомых улицах, разделся и повалился спать, оставив Степана надзирать за порядком в городе. Ему редко снились сны – разве что пророческие, до и после ключевых праздников – поэтому он провалился во тьму и благополучно продрых до глубокого вечера. В десять, зевая, переговорил со Степой, вышел на крыльцо, чтобы забрать взятку у директора развалин, поел борща и снова лег спать. Потому что Глеб Митрофанович предупредил, что все участники событий должны явиться в горисполком на планерку в восемь утра.
Утром стало ясно, что Мокошь вычесала свои пряди и сплела Златославу ковровую дорожку, по которой он, не увязнув, прошел трясину забот. Секретарша Глеба Митрофановича сжалилась и подарила ему пачку писчей бумаги для отчетов. И шепотом предупредила: «"Сам" зол. Таракана сегодня в коридоре увидел. Сказал, что город погряз в антисанитарии и нам надо принимать срочные меры». Благо было в том, что на Златослава никто ничего не подумал – даже боевые архивариусы, которые утром поняли, что лишились столовой, не связывали вчерашний разгром и появление насекомых.
Совещались в привычном составе. Глеб Митрофанович, постепенно багровея, описал впечатления от инспекции города.
– На железнодорожной станции бардак, куры бродят. И платформы, и рельсы в помете!
– Это куры начальника станции, – влез Семенов. – Они там всегда ходят.
– С ним проведем отдельную беседу по линии РЖД, – пообещал Глеб Митрофанович. – Он бы еще свинью там на выпас выпускал, чтобы окончательно превратить станцию в хлев! Нам через неделю иностранную делегацию принимать, а у него срач такой, что гвардейцы Перуна брезгливо морщатся. Далее. При беглом осмотре в Доме культуры и у нас в горисполкоме обнаружены тараканы. Срочно провести дезинфекционные мероприятия. И, на всякий случай, дератизацию. И, товарищи, прошу вас подумать, как нам облагородить город без особой траты бюджетных средств. На железнодорожной станции даже после урагана с ливнем следы помета. Надо что-то делать.
– Говорят, в заграницах асфальт моют с мылом. Я книжку переводную читала. Может, и нам так сделать?
– У нас столько мыла нет, – отверг предложение Глеб Митрофанович.
– Почему нет? – удивился Златослав. – На складе полно жидкого дегтярного мыла в канистрах. Заговоренное, от тли и белокрылки, даже на колорадского жука действует. Привозят много, я благословляю, а люди не разбирают.
– Люди не разбирают потому, что ты у себя во дворе личными благословениями торгуешь за кусок колбасы, – проговорил жрец Крышеня.
– Не имею права отказывать страждущим, – твердо сказал Златослав. – Дары волхвам несут от чистого сердца. Не могу никого обидеть.
Из приемной донесся рык Степана, которому не понравились претензии.
– Не будем ссориться, – поднял палец Глеб Митрофанович. – Это вы хорошо придумали, Златослав Борисович. Зальем дегтярное мыло в поливальную машину, заодно город продезинфицируем. Кто еще что-то может сказать по делу?
– Стволы у деревьев побелить, бордюры покрасить, – взял слово полковник Ломакин. – В случае необходимости выкрасить траву в зеленый цвет, это скроет следы помета и придаст железнодорожной станции и зонам отдыха опрятный вид. Мы в части всегда так перед инспекциями из Москвы делаем.
– Насчет травы не знаю, – задумался Глеб Митрофанович. – Идея хорошая, но найдем ли мы столько краски?
Договорились провести ревизию складов и вернуться к вопросу позже.
– Надо тщательно продумать план встречи на станции, – сказала Петровна. – Каравай обязательно, а нужно ли оркестр? Если всё помоем с мылом, то ковровые дорожки стелить не надо. Обязательно цветы! Обязательно! И пусть Славик букеты дамам вручает. Славик, ты оденься как на Велесову Ночь – ожерелье из медвежьих когтей, шкуру на плечи… и чтобы без рубашки.
– А почему он? – возмутился Семенов. – Мы тоже хотим!
– Вы, – Петровна обвела собравшихся тяжелым взглядом, – на себя в зеркало смотрите? Хотя бы когда бреетесь. Или на ощупь? Славик будет цветы вручать, а то они обратно этим же поездом уедут.
– А почему без рубашки? – уточнил Глеб Митрофанович.
– Он без рубашки, в шкуре и ожерелье выглядит очень сексуально. Если где-то помет случайно останется, бабы будут смотреть на Славика и букеты и ничего не заметят.
– Хорошо, – согласился Глеб Митрофанович. – Тогда я поднесу им каравай.
– Договорились, – разрешила Петровна. – Но только после букетов.
Глава 4. Алисса. Поездка
Помимо сентиментальных гастрономических воспоминаний, которые было интересно послушать, фра Астрид поделилась с Алиссой несколькими практическими советами.
– Тебе нужно купить всяких мелочей для взяток. У русских полно еды, много добротных вещей, но нет излишеств. Купи большие наборы фломастеров. Тридцать шесть цветов подойдет. Дорогое красиво упакованное мыло, духи. Разноцветную жевательную резинку – у них только белая и невкусная.
Алисса сделала мысленную пометку, кивнула.
– Не бери с собой ничего заговоренного. Ни косметичек, ни маникюрных наборов, особенно ножниц: режущий предмет и наговор сразу вызовут подозрение. Пограничники чуют магию, и ты им не докажешь, что это бытовая волшба хранительниц очага. Придется выкинуть, а если начнешь пререкаться – на границе завернут.
Лисса чинно сидела рядом со столиком, помалкивала и внимательно слушала речи фра Астрид. Это было нехарактерным поведением, и Алисса тихо радовалась тому, что кошка не позорит ее перед одной из самых влиятельных колдуний Ордена.
– И, знаешь… – фра Астрид постучала ложечкой по блюдцу. – Если захочешь с кем-то закрутить роман, выбирай гвардейца Перуна или жреца Сварога. Жрецы Крышеня слишком пронырливые и мутные, от них держишь подальше. А волхвы… Волхвы хороши, так и хочется прижаться, напитаться силой. Но они невыездные. Русские делают бешеные деньги на заговоренной соли, им невыгодно отпускать за рубеж того, кто может освятить продукт легким движением руки.
– Совсем никого не выпускают?
– Тем, с кем ты можешь познакомиться – выехать не разрешат. А те, кто рангом повыше, с тобой романы крутить не будут, потому что уже давно женаты. Судьбы волхвов определяет Велес. Он сталкивает и связывает своего служителя с невестой, которая пройдет жизненный путь с ним и его защитником. Волхвы не изменяют женам, говорят, что от добра добра не ищут. Может быть, им действительно хорошо со своими спутницами, может быть – боятся гнева бога. Не знаю.
Они тепло распрощались. Алисса вышла на улицу и сказала Лисоньке: «Завтра пойдем в торговый центр за покупками. Или ни с кем не задирайся, или оставайся дома».
«Я не хочу, – неожиданно ответила тигрица, от которой веяло смятением и страхом. – Я не хочу туда ехать. Давай откажемся».
Алисса оторопела. Лисонька всегда была безудержной: лезла в драку, не обращая внимания на превосходящие силы противника, будучи котенком огрызалась на взрослых тигриц, рискуя получить взбучку, не боялась ни волков, ни ледяных призраков, и вдруг…
Пришлось закатить прочувственную мысленную речь. Напомнить, кто виноват в том, что им фактически объявили бойкот. Пообещать, что если у русских будет опасно, то они развернутся и уедут – хоть прямо с границы. Лисса морщила нос, шевелила усами, соглашалась с аргументами, но ехать все равно не хотела – боялась и волхвов, и медведей, и птиц Гамаюн, которых изредка показывали по телевизору. В итоге Алисса сказала: «Если ты откажешься – я поеду сама» и они вернулись домой в напряженном молчании – ни жалоб на бензиновую вонь, ни любования отражением в витринах, ни ссор со встретившимися тигрицами.
Молчание – непривычное, пугающее Алиссу, привыкшую к постоянному нытью тигрицы – продлилось почти до самого дня отъезда. Билет на поезд и визу на въезд принесли домой – их заказывал Орден. Тигрица вошла в кабинет, когда Алисса перебирала бумаги. Села, обернув лапы хвостом, проговорила: «Одну я тебя не отпущу. Поедем».
– Отправление завтра в полночь с Центрального вокзала, – сообщила Алисса, обрадованная словами защитницы.
«Давай сегодня прогуляемся к яблоням? – неожиданно предложила Лисса. – Хочу на них посмотреть. Ты уже купила подарки, вещи уложат слуги. У нас есть свободное время».
– Давай, – ответила Алисса, обнимая тигрицу за шею и притягивая к себе. – Только доедем на машине, а потом пойдем пешком. До пригорода далеко, а сегодня очень холодно. Не хочу простудиться и греметь соплями на потеху пограничникам. Зачарованные платки, от которых не краснеет нос, я брать не буду – фра Астрид предупреждала, что лучше не везти с собой магические предметы.
Лисонька фыркнула – то ли не доверяла словам пожилой колдуньи, то ли собиралась устроить скандал при досмотре.
Они провели чудесный вечер. Добрались до пригорода, навестили теплицу, протаяли окошко дыханием и обнаружили, что одна из яблонек расцвела. Алисса сочла это добрым предзнаменованием, Лисса обрадовалась, замурлыкала, долго царапала дверь, пытаясь проникнуть под стеклянно-льдистый купол, но потерпела неудачу. Назад возвращались в сумерках. Остановились, посмотрели на столицу. Пояс трущоб светился, жители суетились, чтобы успеть закончить дела до наступления темноты. Силуэты небоскребов и телевизионной башни выделялись на фоне ледяной горы, в которую превратился аэропорт. На улицах позвякивали трамваи, рычали автобусы, светились красные телефонные будки, разгорались фонари, отгонявшие теплым светом мелкую нечисть, осмеливавшуюся переступить городскую черту.
– Интересно будет сравнить, – проговорила Алисса. – Как у них, а как у нас. В Карелии не нашлось ничего особенного – то же самое.
Лисонька проворчала: «Только псиной воняет» и на этом тема обсуждения путешествий была закрыта.
На вокзал они прибыли заблаговременно. Шофер выгрузил чемоданы, отнес в зал ожидания. Алисса села в кресло и завертела головой по сторонам, высматривая свою напарницу. После слов матери-настоятельницы она перебрала возможные варианты, и теперь хотела узнать, будет ли поездка терпимой или невыносимой до омерзения – двум колдуньям и двум тигрицам предстояло ехать в одном купе.
«Пф-ф, – фыркнула Лисса. – Красуется-рисуется!»
«Кто?» – спросила Алисса, и, повернув голову, поняла.
Рийкка с Рикой. Вот кого фра Бергента выбрала.
Рика шла впереди своей колдуньи, рассекая толпу, потряхивая кожаным ошейником с грозными шипами. Это был высший знак отличия, награда Ордена за личное мужество и отвагу, проявленные при спасении людей, и самоотверженность при защите миропорядка. Ошейник пропитывала магия хранительниц очага: и Рийкка, и Рика быстрее восстанавливали силы, защитница мгновенно залечивала неизбежные ранения и чуяла любую нежить через семь кирпичных стен – у призраков не было шанса укрыться в трущобах, когда напарницы выходили на патрулирование.
Алисса и Рийкка мало пересекались, хотя были близки по возрасту – Рийкка чуть старше. Прославленная патрульная не участвовала в бойкоте, переходящем в травлю. Наверняка знала о драках Лиссы с волками и о падении лифта, но при встречах кивала Алиссе так же равнодушно, как и прежде.
Рийкка прибыла на вокзал с большим рюкзаком за плечами. Сняла, поставила возле кресла, уселась, без приветствия показала на два чемодана и сумку Алиссы:
– Ты знаешь, что на границе нам придется пересаживаться из поезда в поезд?
Алисса кивнула – и калининградская бабушка, и фра Астрид описывали ей, как проходят таможенный коридор.
– Как ты это все попрешь?
– Сумку Лиссе на шею, чемоданы в руки.
– Что там у тебя? Платьишки?
– Сувениры, – ответила Алисса. – Всякие мелочи на подарки.
Рика принюхалась к чемодану с мылом и чихнула. Лисса немедленно уселась рядом с багажом, охраняя их собственность. На этом темы для разговора были исчерпаны, и Рийкка с Алиссой дождались поезда в молчании. В купе разместились без особых трудностей. Чемоданы Алисса сдала в багажный вагон, тигрицы заняли нижние полки – верхние под их весом бы просто оборвались – Рийкка заказала чай, и они попрощались со столицей, любуясь россыпью огней через окно.
Как началось, так и повелось. Поезд шел медленно, защитницы выходили разминаться в коридор, охотно выскакивали на перроны на станциях и разбегались в разные стороны, копируя поведение своих колдуний. Алисса и Рийкка ходили в вагон-ресторан, но усаживались за разные столики, и только чай в купе каждая заказывала на двоих.
По мере приближения к пограничному пункту Алисса с Лиссой начали волноваться, подстегивая друг друга беспокойством. Доехать в Москву на одном и том же поезде – как в Карелию, Бретонию или Роммию – не получалось. У русских был свой стандарт вагонов и рельсов, у прочего мира – свой. Говорили, что раньше вагонам меняли колеса, и поезда ехали дальше, но после гнева богов русские отказались от такой процедуры, мотивируя это тем, что железо скрывает козни Морены и чужие поезда представляют опасность. Все, кто желал пересечь границу, выходили из своего поезда и шли по таможенному коридору: проверяли не только документы, невидимые пассажирам наблюдатели – волхвы и жрецы Крышеня – выискивали среди гостей шпионов и замаскированных адептов темной магии. Те, кто проходил коридор, усаживались в ожидавший их поезд и ехали дальше. А кто нет… Алисса боялась, что вызовет подозрение – кому-то не понравится Лисса или багаж – застрянет на границе и будет вынуждена догонять Рийкку или возвращаться домой. Лисса нервничала при мысли о волхвах и медведях. Опасения крутились по кругу, мысленная атмосфера накалялась.
Итогом стала ссора при выгрузке из поезда – Лисса отказалась вешать на шею сумку, потому что она помешает в драке. Алисса, проклиная кошачье непослушание, кое-как взгромоздила сумку на плечо, подхватила чемоданы и пошла между одноэтажных зданий – по асфальтированной дороге, освещенной фонарями. Чужая магия чувствовалась – казалось, что она идет через кустарники, задевающие ее ветками. Слева, справа – один наблюдатель равнодушен, другой смотрит с интересом. Лисса вздыбила шерсть, зашипела. Рика вышагивала невозмутимо, как на прогулке по столичной улице.
Волхв вышел из-за здания, заступил им дорогу. Алисса сразу поняла, что волхв: старомодная одежда, брюки, заправленные в сапоги, наручи, двойной кожаный ремень с чеканными бляхами, тяжелый оберег на шее. Медведя рядом не было – волхв остановил их с Рийккой, не привлекая внимания, не поморщившись от двойного рычания кошек.
– Снимите ошейник с тигрицы, – спокойно сказал он. – Это запрещенный к ввозу магический предмет.
– Это знак доблести, – ответила Рийкка. – У меня есть сопроводительные документы, свидетельство эксперта и разрешение на въезд с наградным знаком.
– Снимите ошейник.
Рийкка поколебалась, протянула руку. Рика яростно зашипела, замахнулась лапой – сначала на нее, потом на волхва. Медведь возник рядом, как будто появился из-под земли. Огромный, окутанный энергетическим щитом из молний. Алисса ожидала, что ее сейчас парализует острым приступом страха, разделенным с Лиссой. Нет. Кошка не испугалась – оценивала чужую силу, смотрела на медведя с любопытством.
– Пройдемте в здание, – все так же невозмутимо предложил Рийкке волхв. – Посмотрим ваши документы.
В густой тени шевельнулся силуэт, рядом с волхвом-пограничником возник второй медведь – видимо, напарник прислал подмогу. Рийкка кое-как усмирила рвущуюся в бой Рику, подхватила рюкзак и пошла к зданию. Алисса с Лиссой постояли, посмотрели им вслед и двинулись к поезду, догоняя остальных пассажиров. Они добрались до платформы, сдали багаж, предъявили билет и документы проводнику. Отправление задерживалось, Алисса неотрывно смотрела в окно, но так и не увидела ни Рийкку, ни Рику – поезд тронулся и они поехали в Москву в купе без соседок.
Лисса долго молчала, а потом сообщила: «Я бы победила одного. Двоих – нет. А одного можно, они сильные, но не очень поворотливые – по кошачьим меркам».
«Не ссорься ни с кем, – предупредила Алисса. – Мы в гостях. Выставят вон, и не посмотрим, какая у них там яблоня и станция растениеводства».
«И они не воняют, – продолжила Лисса, пропустив нравоучение мимо ушей. – Псы воняют, а медведи – нет. Любопытно».
Алисса вздохнула, забрала у проводницы комплект белья, попросила сделать чай и начала стелить постель – раз уж выпала такая возможность, надо с комфортом поспать на нижней полке. Может быть, Рийкка с Рикой их догонят – все равно придется на пару дней задержаться в Москве, ожидая сотрудников посольства. А, может быть, их вернут домой.
«Как бы ни сложилось – мы с тобой не виноваты, – подытожила Алисса. – Пусть фра Бергента с этим разбирается. Пусть выясняет, кто не подумал, что волхвам не понравится ошейник, и почему не отправили кого-то попроще».
Алисса предвкушала прогулки по незнакомой, но виденной по телевизору Москве, прикосновение к древним стенам Кремля, хранившего силу поколений. Осмотр музеев, регулярно очищаемых от «прядей Мокоши», поездку на речном теплоходе по Москве-реке. Ожидания столкнулись с жестокой реальностью – недаром фра Астрид предупреждала, что у русских ничего невозможно планировать, только приспосабливаться к текущим обстоятельствам.
Поезд остановили за сто километров до Москвы. Воняющие чесноком волхвы прошли по вагонам, еще раз проверили документы и велели выйти из поезда двадцати пассажирам, отсортированным по только им известному принципу.
– Меня должен встретить сотрудник посольства! – возмутилась Алисса, подавляя порыв зажать нос. – Я еду в Зернодар в составе делегации.
– Режим особого контроля, перемещения граждан и гостей столицы ограничены в связи с подготовкой парада. Вам предоставят номер в гостинице, переночуете, после чего прикрепленный к вам жрец Крышеня усадит вас в поезд, идущий в Зернодар. Остальные члены делегации приедут по мере ослабления пропускного режима.
– Но…
– Мы поможем вам выгрузить багаж, – пообещал волхв.
Лисса дважды пыталась упасть в обморок от чесночной вони и обрела живость, когда средних размеров черный медведь полез к чемодану и попробовал откусить висюльку на «молнии». Утробный тигриный рык заставил присесть всех пассажиров и сотрудников железной дороги. Медведь позорно сбежал. Лисса распушилась и наблюдала за доставкой чемоданов в гостиницу, подвывая и нервно хлеща себя по бокам хвостом. Прошли недалеко – гостиница располагалась на улочке, примыкавшей к вокзальной площади – но шуму произвели немало. Медведи – а попятам за Лиссой, Алиссой и волхвами шествовали трое – то ворчали, то похрюкивали, то тянулись к хвосту тигрицы, чтобы обнюхать. Алисса с удивлением отметила, что ее защитница на самом деле не злится. Рычание было кокетством, хвостом перед медвежьими носами она дергала, тщательно рассчитывая траекторию. Ни страха, ни злости – как и у нее самой. Волхвы несли и чемоданы, и сумку, и Алисса вспомнила, как калининградская бабушка всегда говорила про соль: «Не сама же я этот мешок тащу. Мальчики-пограничники всегда помогут». Волхвы, несмотря на внешнюю суровость и казенные формулировки, были довольно симпатичными и приветливыми. Их окутывала аура невозмутимой силы, и, если бы не чеснок, с самым молодым Алисса бы охотно познакомилась поближе. Но, увы.
Сервис в гостинице был на троечку, за стенкой кто-то орал в телефон, как будто хотел докричаться до собеседника без средства связи. Алисса посмотрела на аппарат, стоявший на тумбочке, попыталась позвонить в посольство – номер ей дали в Ордене, и она переписала его в записную книжку – но услышала равнодушный голос: «Междугородные звонки запрещены, обратитесь, пожалуйста, к администратору». Ночь прошла в относительном спокойствии – Алисса выспалась, и утром, после завтрака в гостиничном ресторане, впустила к себе жреца Крышеня, который еще раз проверил ее документы и пожелал осмотреть содержимое чемоданов. Алисса немедленно применила совет фра Астрид на практике и подарила службисту кусок мыла, набор фломастеров и две упаковки жевательной резинки. Это возымело нужный эффект: ее любезно сопроводили к поезду, усадили в вагон – чемоданы самой тащить не пришлось – и заверили, что проводница сообщит ей, когда они подъедут к Зернодару.