Куда течет река

– Ясно–понятно, – сказал староста. – Рады видеть тебя на нашей Земле-Матушке, Айяна.

– Эмм, спасибо, – пробормотала Майя.

– Матушка-ведунья, ты корми дочку хорошо. А то, в чем только душа держится! – высказалась одна из деревенских женщин.

– Не переживай, Марфа, голодной не останется, – прокомментировала Инияра. – Давайте по домам да делам теперь. Всем есть чем заняться.

– Земной поклон тебе ещё раз от всех нас, – сказал староста и низко поклонился. – Эй, Васька! Помоги с корзиной.

Тощий высокий паренек вышел вперед, легко подхватил даже на вид тяжеленную корзину и бодро зашагал в сторону дома ведуньи. Инияра тоже слегка поклонилась в ответ и направилась за Васькой.

Майя молча шла рядом с ведуньей и раз за разом мысленно прокручивала недавние события. Что же это за Навь такая? Другое измерение? Изнанка этого мира, которая иногда пыталась вылезти наружу? Или просто глюки? Кто знает, что там за траву Инияра поджигала… Но для глюков всё ощущалось как-то слишком уж реалистично.

Возвращались они дольше, чем шли в Яблоновку. Ведунья двигалась медленно и будто с трудом переставляла ноги. Поднимаясь по ступенькам крыльца, она пошатнулась, но вовремя успела схватиться за дверной косяк и не упала. В доме Инияра первым делом подошла к полкам рядом с печью и отпила горько пахнувшую жидкость прямо из кувшина.

– Мне нужно восстановить силы, Ная, – тихо сказала ведунья. – Можешь пока почитать мои записи. Тетрадь в твоем сундуке. От дома далеко не отходи. Если хочешь, на реку можешь сходить. Там сейчас безопасно.

Инияра стянула с печи тюфяк, бросила его на лавку и легла не раздеваясь. Она заснула моментально, скорее даже ушла в глубокий обморок. Лицо женщины расслабилось, делая её моложе на несколько лет.

«Интересно, сколько ей? – подумала Майя. – Старше тридцати не выглядит. Это же во сколько она должна была меня родить, если утверждает, что моя мать? В пятнадцать? С другой стороны, раньше в деревнях и в двенадцать-тринадцать лет рожали…»

Майя осторожно прикрыла дверь в комнату, где спала ведунья, и вышла на улицу. Затащила в дом корзину, оставленную Васькой на пороге, и направилась в выделенную ей комнату. Мысль сбежать, пока Инияра в отключке, пришла Майе в голову, но была быстро отвергнута. Куда она побежит? На поиски приключений? Хватит их с неё пока. Здесь Майя хотя бы чувствовала себя в относительной безопасности. Сбегать нужно, когда точно знаешь куда, зачем и как.

Толстая тетрадь в кожаной обложке нашлась на дне сундука. Пожелтевшие листы были плотно исписаны мелким почерком. С первого взгляда непонятные закорючки не хотели складываться в слова. Но стоило Майе прищуриться и подольше задержать взгляд на написанном, как перед ней появился вполне осмысленный текст.

Начиналась тетрадь со схематичных зарисовок разных символов и их краткого описания.

Первый же знак Майя уже несколько раз видела и про себя назвала трилистником. Три острых лепестка, соединенные по принципу знака бесконечности и заключенные в круг, в тетради ведуньи назывались триглавом. «Знак Велеса, Бога Трех Миров. Символ объединения и разделения Прави, Яви и Нави. Три мира не должны смешиваться, но и не могут существовать друг без друга. Дает защиту, очищение, исцеление от болезней, удачу в боях», – прочитала Майя.

Она так увлеклась чтением записей ведуньи, что очнулась, только когда почти стемнело. Желудок возмущенной трелью напомнил о том, что неплохо бы, если уж пообедать не удалось, так хоть поужинать. Майя осторожно заглянула в комнату, где спала Инияра. Ведунья по-прежнему лежала с закрытыми глазами, и, похоже, в той же позе, что и отключилась. «Что с ней, интересно, такое? – подумала Майя. – Побочные эффекты посещения Нави? Почему тогда их нет у меня?». Она закрыла дверь и решила искать пропитание в корзине, что дали местные в обмен на «лечение» яблоневого сада.

Нашлось молоко, сыр, хлеб, яйца, холщовый мешок какой-то крупы, варенье, пучки свежей зелени, огурцы, редис, сушеные грибы, несколько копченых рыбин, пирог и миска клубники. Майя отломила кусок пирога, начиненного капустой и яйцом, и быстро с ним расправилась.

– Теперь бы ещё попить… – пробормотала она.

Молоко Майя не любила. Если только добавить в кофе или какао сделать. Она вспомнила, что вроде видела во дворе колодец, взяла миску с клубникой, положила сверху пару огурцов и вышла из дома в поисках воды. Колодец оказался на месте. Дощатая треугольная крыша на толстых столбах-ножках накрывала деревянный сруб с вырезанными символами. Над ним располагался барабан на опорах, которые крепились прямо к срубу. Для вращения барабана справа приделали ручку. Сейчас толстая потрепанная веревка была намотана на барабан, и с него свисала небольшая деревянная бадья.

Майя осторожно заглянула в колодец. Света закатного солнца хватило, чтобы разглядеть темную поверхность воды. Она поставила миску на землю и начала раскручивать барабан, чтобы опустить емкость в воду. С непривычки вытягивать бадью с водой оказалось тяжело, но Майя справилась и расплескала не так уж много. Она принюхалась к добытой жидкости. Вода как вода, никаких неприятных запахов, вроде тухлых яиц не было. Наоборот, неуловимо пахло свежестью и озоном, как в лесу после грозы. На правом боку сруба висел на крючке деревянный черпак. Из него Майя и напилась. На вкус вода тоже не отличалась от артезианской из скважины в загородном доме родителей. Майя поглубже загнала болезненные мысли о доме и принялась мыть клубнику и огурцы.

Закат она встретила сидя на крыльце с миской сочных кисло-сладких ягод на коленях. К реке Майя не собиралась. Хватит, накупалась уже досыта. Она смотрела, как солнце неспешно скрывалось за деревьями, ела клубнику и старалась ни о чем не думать, иначе становилось слишком уж тоскливо. Три года. Она выдержит. Сможет. А у родителей есть близнецы, чтобы не сильно горевать о непутевой дочери.

Сумерки сгущались, и Майя поймала себя на ощущении чужого внимательного взгляда. Она повертела головой в разные стороны, но никого поблизости не увидела. Тогда из густой тени от деревьев медленно вышел волк и остановился, не пытаясь приблизиться к человеку. Майя узнала животное. Эта волчица – почему-то она была уверена в половой принадлежности зверя – приходила, когда Инияра проводила первый ритуал с участием преемницы.

– Присоединяйся, раз пришла, – тихо сказала Майя, подумав, что окончательно сошла с ума, если разговаривает с опасным хищником вместо того, чтобы моментально спрятаться в доме, едва заметив волка на горизонте. – Рыбу будешь?

Волчица неторопливо подошла к крыльцу и легла у ног девушки, положив морду на передние лапы. Умные желтые глаза немного светились. Зря, наверное, но Майя совсем не боялась зверя. Она встала, подхватив миску с половиной ягод, оставленных Инияре, и зашла в дом за рыбой. Волчица брезговать угощением не стала и быстро расправилась с рыбиной, в благодарность лизнув руки Майи.

Так они и просидели до самой темноты, когда на небе появилась бриллиантовая россыпь звезд и засиял лунный серп. Девушка и волчица. Первая чувствовала, как в обществе зверя медленно отступали одиночество, боль и страх, и тихо рассказывала свою историю. Хоть с одним живым существом поделиться, выговориться и даже немного поплакать. Вторая молча слушала, смотря на Майю слишком осмысленным взглядом желтых глаз, будто все понимала.

Вдалеке несколько раз ухнула сова. Волчица поднялась на лапы, боднула Майю лбом в плечо и мордой указала в сторону дома. Дом так дом, спать так спать. Майя не стала спорить с животным. Подумалось, что эта непростая волчица разумнее многих её бывших одноклассников. Она встала, потянулась и широко зевнула. Пожалуй, и правда, пора отдыхать.

– Спокойной ночи, – пожелала она зверю и открыла дверь в дом.

Волчица рыкнула в ответ и скрылась в лесу. Майя покачала головой и направилась в спальню, не забыв запереть дверь на засов.

Она заглянула к Инияре, но ведунья по-прежнему спала. Майя разделась до белья и тоже легла. В сон она провалилась быстро и увидела стены, выкрашенные в молочный цвет, белый потолок с тусклыми лампами и две специальные больничные кровати с поднимающимся изголовьем. На одной полулежала Инияра, двумя руками обхватившая огромный живот, а на второй – тоже глубоко беременная женщина, которую Майя всю жизнь считала матерью. Да и сейчас не собиралась менять мнение. Она понимала, что спит, и в то же время осознавала необычность сна. Плотное, реалистичное видение. Будто и не сон вовсе, а взгляд в прошлое.

Мать Майи спала, а ведунья смотрела на неё темными глазами, полными грусти.

– Бедная девочка, – прошептала Инияра. – Такой удар. Он её сломает. Вот я, кажется, и нашла тебе новую семью, Айяна. Не зря боги направили меня сюда. – Ведунья погладила огромный живот и закрыла глаза.

Она зашептала наговор, но слов разобрать не получилось, слишком тихо звучал голос Инияры.

Через несколько минут в палату вошел отец Майи. Ещё молодой и без седины в темных волосах. Он тихо придвинул стул и сел рядом с женой. Осторожно погладил её ладонь. Беременная вздохнула, но не проснулась.

– Всё будет хорошо, Марина, обещаю, – прошептал мужчина и поцеловал супругу в лоб.

Когда он собрался уходить, Инияра спросила:

– Простите, можем мы поговорить наедине? Это не займет много времени.

Отец Майи явно удивился такой просьбе, но отказывать беременной женщине не стал.

– Как вас зовут? – спросила ведунья, когда они заняли свободную скамейку в сквере при родильном доме.

– Владимир, – представился мужчина.

– Инияра, – сказала она. – Владимир, то, что я сейчас скажу, вам точно не понравится. Скорее всего, вы не поверите моим словам. Но очень прошу, подумайте хорошо, прежде чем отказываться от предложения. Ваша супруга родит мертвого ребенка. – Владимир дернулся, будто его со всей силы ударили по лицу и вскочил. – Подождите! Выслушайте до конца, – попросила ведунья. – Я не сошла с ума. Просто вижу больше, чем обычные люди. Душа неродившейся девочки покинула тело. Видимо, не прижилась. Я это видела, но, к сожалению, ничем помочь не могла. – Отец Майи тяжело опустился на скамейку и потер лицо руками, словно прогоняя остатки страшного сна. – Понимаю, что вы мне не верите, но предлагаю выход. Я тоже ношу под сердцем дочь, но по множеству причин не могу вырастить её и быть рядом. Для вашей супруги рождение мертвого ребенка станет слишком тяжелым ударом. Она вряд ли сможет от такого оправиться. Давайте поменяем детей сразу после родов. Я смогу сделать так, чтобы мы рожали одновременно.

– Вы предлагаете мне подкинуть жене чужого ребенка? – Владимир смотрел на ведунью как на сумасшедшую.

– Мне всё равно придется оставить ребенка в больнице, – устало сказала Инияра. – Так у дочери появится шанс на нормальную семью. Если вы согласитесь, я помогу привлечь для вас удачу в делах. Вашей супруге тоже помогу. Она слаба, но если будет следовать всем советам, то лет через десять сможет родить вам здоровых детей.

– Не знаю… как-то всё это… – Владимир взмахнул рукой, пытаясь подобрать слова. – Я подумаю.

– Думайте, – согласилась ведунья. – Но времени осталось мало.

Инияра вернулась в палату и легла на кровать. Марина уже проснулась и читала какую-то книгу. Ведунья закрыла глаза и даже успела задремать, когда раздался приглушенный вскрик. Она несколько раз моргнула, прогоняя сонливость, и села. Марина стояла, вцепившись в подоконник, её тонкие пальцы побелели, а по ногам текла вода вперемешку с кровью.

– Кажется, я рожаю, – прошептала она.

– Похоже на то, – хмыкнула Инияра. – Сейчас доктора позову.

Ведунья вышла в коридор, погладила живот и прошептала: «значит, и тебе пора появиться на свет, Айяна». Она направилась к дежурной медсестре, и вскоре Марину куда-то увезли.

Инияра же не собиралась доверять таинство рождения посторонним. Она закрыла дверь в палату на ключ, помолилась древним богам и приготовилась принимать дитя самостоятельно.

Через несколько часов на свет появилась девочка, которой мать дала имя Айяна. Она была бережно запелената в отрез белой ткани с незаметной вышивкой белыми нитями, накормлена и уложена в кроватку. Новорожденная быстро заснула. Ведунья прочитала над ней молитву и тоже задремала, утомленная родами.

Разбудил Инияру шум. На соседнюю койку перекладывали бессознательную Марину. Ведунья немного восстановила силы за время сна и сумела отвести взгляд медсестер от новорожденной, а сама сделала вид, что так и не проснулась. В этом сне Майя четко видела и понимала все её действия.

– Горе-то какое, – шепнула одна из медсестер, – такая молодая, здоровая и мертвого ребеночка родила. Надо бы присмотреть за ней. Как бы чего не удумала, как в себя придет.

– Не наше это дело, – ответила вторая медсестра. Она была старше и явно повидала больше коллеги. – Пусть муж теперь за ней присматривает. Сменщицам передадим, и ладно.

Инияра дождалась, когда за ними закроется дверь, и посмотрела на соседку по палате. Она заметно побледнела и осунулась, но судя по безмятежному выражению лица, пока ничего не знала. Ведунья ещё несколько минут рассматривала Марину так, словно видела дальше физической оболочки. Самую суть. Душу.

– Она добрая, – прошептала Инияра, – даже слишком. И мягкая. Эта женщина станет хорошей матерью для тебя, Айяна, если уж мне не суждено ею стать.

Через несколько минут в палату вошел Владимир. Он был подавлен и словно разом постарел лет на десять. Мужчина долго сидел рядом с так и не очнувшейся от наркоза женой и молча держал её за руку.

Потом Владимир поднялся и повернулся к ведунье. В этот раз Инияра не стала скрывать новорожденную дочь.

– Ваше предложение ещё в силе? – безжизненно спросил он.

– Да, – ответила ведунья.

– Тогда я на него согласен.

На этом видение Майи оборвалось, и она погрузилась в плотную темноту без снов.

***

Проснулась она поздно. То ли сказался первый сознательный опыт посещения Нави, то ли просмотренный сон, то ли просто скопившаяся усталость. Майя пока не знала, как воспринимать то, что увидела во сне. Посчитать всё игрой разума? Или отнестись серьезно? Хотелось бы первое, но небольшой опыт столкновения с новым миром подсказывал Майе, что какие-то высшие силы позволили ей увидеть кусочек прошлого, а не просто навеянную обмолвками Инияры фантазию. Больно ли осознавать, что тот, кого она всю жизнь считала отцом, прекрасно знал, что это не так? Очень больно. Но пока эта боль словно засела где-то глубоко внутри острым осколком и наружу не стремилась. С Майей такое часто бывало: неприятные и болезненные события задвигались сознанием в самый дальний угол, чтобы выплеснуть боль потом, в тишине, где её никто не увидит, и не будет спрашивать, что произошло. В такие минуты она предпочитала одиночество, а не навязанное неискреннее сочувствие.

Вот и сейчас, услышав окрик Инияры, чтобы вставала и шла завтракать, Майя привычно задвинула эмоции в дальний угол, навесила на них огромный амбарный замок и решила, что потом подумает обо всем и, может, даже поплачет. Сейчас не время и не место показывать слабость. Слишком уж шатко и неопределенно будущее, чтобы позволить себе не вовремя расклеиться.

Сегодня завтрак был богаче. Вместе с кашей на столе присутствовали орехи, остатки вчерашней клубники, вареные яйца, сыр, хлеб и молоко.

Инияра выглядела уставшей, бледной и с заметными тенями под глазами. Даже её роскошные волосы, казалось, немного потускнели.

– Путешествия в Навь всегда так выматывают? – вырвалось у Майи, пока ведунья раскладывала кашу по тарелкам.

Она не сочувствовала, но хотелось отвлечься от тяжелого сна. Да и знать, чего ждать от этой загадочной «субстанции», тоже не помешало бы.