Внук Донского
В принципе, он в этом вопросе был стопроцентно прав. Никому не даётся право лазить по чужим монастырям со своими уставами. Хотя лично меня проблемы разных верований мало терзали сердце. Сколько из-за этого войн по земному шару прокатилось. Сколько людей пострадало.
Возражать боярин Данила не стал и перевёл стрелки на обсуждение событий в окружающем мире. Малолетний князь Московский Василий Васильевич с матерью Софьей Витовтовной и митрополитом Фотием еще на Петров день уехали погостить к деду Витовту, великому князю Литвы. Соглядатаи поговаривали, что император Римский Сигизмунд литовскому правителю корону королевскую пообещал. Вот он и пригласил своих родственников, вассалов и союзников к себе, чтобы отпраздновать такое событие. Князь Тверской Борис Александрович туда тоже выехал, как и князь Рязанский Иван Федорович, и князь Одоевский Иван Юрьевич. Господа Новугородская туда посадника и тысяцкого направила. Пригласил Витовт брата своего двоюродного и короля Польского Ягайло и трёх князей Мазовецких, магистра Тевтонского Ордена Пауля фон Русдорфа, ландмейстера Циссе фон дем Рутенберга и молдавского господаря Александра I Доброго. Присутствовали послы византийского императора Иоанна VIII и кардинал из Рима Бранда да Кастильоне.
– Государь, не косни[106], пошли размётну грамоту[107] на Москву, дондеже[108] Васька с матерью сею злохитренна[109] и Фотеем на Литве обитае[110], – предложил суровый тысяцкий, – боярин Иван Всеволож полошлив[111], яко сусел нырны[112]. Стече[113] со града. Княжата к нам перескоче.
– Не к спеху[114] нам, Борис Васильевич. Знамение Господне не сотворено паки. Несть на сие Божия соизволения, – со значением высказался отец.
– Князь Московски ныне молодший[115] у Витовта. Грамота такая три лета назад была подписана. А за московскими и другие русские правители ринулись под литовское крыло. Тверской, рязанский и пронский князья отдельно подписали вассальные грамоты. Даже Господа Новгородская в ноги упала перед латынянским правителем, – блеснул я историческими познаниями.
– Отнуду[116] сие ведаешь? – усмехнулся государь.
– Ведаю, однако, – высказался с видом, что не желаю спорить.
– А не ведаешь, сыне мой, на сей раз. Блядословишь[117], – произнёс отец под смешки ближников.
– Даром хлеб едят твои подсылы[118], – настаивал я. – Правду я сказал.
– С князем велием литовским Витовтом у князя Московска грамоты докончальны[119] писаны о полюбии[120] и протекторстве. В согласии с грамотой духовны[121] почияху княже Василея Димитриевича. Се нам ведомо, – вмешался боярин Данила.
– Глаголил с Фотеем, митрополитом всея Руси и земель литвинских тож, внегда[122] он пришед к ми в Галич. Обещал он, иже живый[123] буде паки, не допустит латынянства на земле праотец наших. Я ему верю. Софья, аки[124] не претилася[125], не дерзне[126] уделы сына под отца сея подряжати, возмущения сеих же сподручников[127] прещася[128], – высказался, прихлёбывая из кружки холодного киселя, князь.
М-да, ситуейшен. Мне кажется, или на самом деле отца кое-кто подставляет. Не удивительно, что при всех его замечательных талантах, наш куст всё-таки проиграл битву за великокняжеский престол. С такими соратниками и врагов не надо. Настаивать на своём посчитал далее излишним:
– И то правда, отец. Русь под святым покровительством состоит. Все беды и коварные происки преодолеет. Всё будет хорошо!
Князь благодарно покрыл мою кисть своей лапищей.
– Тея речьми, да ушеса[129] услаждати. Чуешь[130], княже Борис Васильевич, речи отрока, в скорбех тей укоряху. Яко муж славны велемудренно[131] рече, понеже[132] Господь наш велик и воротил сына ми во здравии.
Интересная коллизия получилась с князем литовским Витовтом, согласно исторической литературе. Если бы этому правителю не вздумалось на старости лет поносить на своей седовласой античной голове королевскую корону, то вся будущая Московия счастливым для него образом стала частью Литвы, а затем и Польши. От России тогда даже косточек не осталось, а мы все разговаривали бы по-польски. Произошло бы то, что случилось с Галицкой Русью веком ранее. Осталось только географическое наименование местности в Польском королевстве.
Силён и славен был восьмидесятилетний князь Витовт, своей многолетней деятельностью добившийся такого признания в мире, что любой европейский монарх мечтал видеть его своим союзником. Номинальная политическая зависимость от Польши, королём которой являлся его двоюродный брат Ягайло, не мешала во всех делах проявлять полную самостоятельность. Мало того, слабовольный польский король в большей мере был от него зависим из-за возникшей матримониальной ситуации. После смерти жены Ядвиги, последней из рода Пястов, и отсутствия каких-либо наследников, прав на польский престол у него не оставалось. Этим обстоятельством воспользовалось польское дворянство, сохранив Ягайло на троне в обмен на передачу почти всех властных полномочий Королевскому совету. Кто знает, что бы стало с незадачливым Гедиминовичем, если за его спиной не стоял сильный родственник? Силу Витовт обильно черпал из русских земель. Расширившись значительно на восток, Литва стала превосходить своего старшего партнёра по унии и в размерах, и по богатству.
Трудно с позиции далёкого потомка объяснить чаяния литовского князя. Они походили скорее всего на маразматические заскоки одного престарелого генсека, или сбрендившего от нечаянных богатств и кокаина олигарха. Корона короля ничего ему не давала, кроме подчёркивания статуса одного из самых сильных государей той эпохи. Прямых наследников, кроме дочери и внука у него не было, да и те были крещены в православие. По законам этого католического государства они не могли претендовать на трон.
Тем не менее, политические баталии в трапезной звенигородского князя продолжались.
– Люди рекоша, иже[133] Витовт люд православны не гнобит. Ужо лепше[134] под ним быти[135], нежели под степняки селны[136], – высказался боярин Семён.
– Внемлил бы те отче Паисий, наложил эпитимию сурову, – улыбнувшись, высказался государь.
– Орда Золотая разваливается на мелкие куски. Князь Витовт стар и скоро отойдёт в лучший мир. Поляки все его земли под себя подгребут и всех окатоличат. Не надо из огня да в полымя бросаться, – подвякнул ему я.
– Разумливо глаголешь, сыне, – похвалил меня отец, – Сице[137] помале[138] самого боярина Чешка разумением за пояс унзнёшь[139].
Боярин Данила ничего на это не сказал, только криво улыбнулся. Не думаю, что мой бенефис пришёлся по вкусу отцовым ближникам. Боярин Семён обиженно на меня поглядывал. А князь Жеховской только что зубами не скрежетал в мою сторону. Хорошо бы разобраться, каким боком я ему уже успел насолить? Зато местной дурки избегу. Представляю себе это лечение в монастыре в виде заунывных молитв с утра до ночи, или чего похлеще.
– Нарок трапезу полуденну завершать. С молитвою да почивать[140] пора, друзи мои верны, советочи мудры, – произнёс отец.
3
Все встали из-за стола и поклонились государю. Он подал знак, чтобы я остался. Я подошёл к столу и снова присел. Какое-то время князь молча и напряжённо вглядывался мне в лицо своими шальными цыганскими глазами. Я тоже молчал, ожидая начала разговора.
– Ты мнишь быти с ми, ово[141] хочешь паки в сей монастырь воротитися? – наконец-то раздался его голос.
Странная тема. Чего я в монастыре забыл? Мне, боевому парню, пусть и не в должной форме пока, претит монашество во всех своих проявлениях. Если он на лечение намекает, то мог сам заметить, что я в нём не нуждаюсь. Я выразился определённо в пользу житья в княжьих палатах. Отец вскочил, обнял меня, крепко прижав к себе. На макушке ощутилась влага.
– Внял Господь моим мольбам. Настасьюшка надысь[142] к ми во сне пришед и весть о те чудну[143] варяла[144] о вразумлении. Чую, лепшим сподручником вборзе станешь ми, поне млад и ут[145], аки мышок. Яко ты моих бояр велемудрых за пояс унзнул! Любо-дорого вспомнить, – обширный князь довольно расхохотался.
Затем, будто вдруг чего-то вспомнив, он отодвинулся от меня и снова напряжённо заглянул в глаза:
– А ты не отвратишься от ми паки? Ретивое[146] несть камно[147] у ми. Остатний[148] ты у мя сын Настасьин, изостал[149]. Иванка немочен, в монаси ушед. Васька да Митря старши от мя носы отворотиша, уделы угрызах[150]. Я уж грешным детелем[151] мнил, иже требе стане тя яко Ивана в иноках таити. Вином хмельным ся тешил, света бела не зря.
На этом мой допрос, однако, не закончился.
– А кои люди сказывали те про грамоты докончальны с литвинами о молодшествах?
Снова этот буравящий взгляд ярых, иссиня-чёрных выразительных глаз.
– В монастырях много о чём можно узнать, – нашёлся чем ответить.
– А негли[152], лжа сие есть? – выспрашивал с видом инквизитора, пытающего провинившегося еретика.
Немного удивляло, что эти сведения являлись откровением для галицкого государя. Тренд русских князей под литовское крыло существовал и раньше, заметный даже смердам. Особенно он усилился со смертью Василия II Дмитриевича Московского. Конечно же, русские князья скрывали друг от друга принятие вассалитета литовскому государю по разным причинам. Прежде всего, страшась прослыть израдниками[153] православной веры. Ордынские цари держали русских князей на длинном поводке. Их заботила лишь доставляемая вовремя дань и внешние выражения покорности. Поводок совсем ослаб, и покорные вассалы испугались, запросились нацепиться на другой поводок. Согласится ли литовский сюзерен оставить своим новым русским вассалам такие широкие права?
За два года до смерти предыдущего великого князя Московского митрополит Фотий привозил Витовту духовную грамоту, в которой великий князь Литовский признавался в случае смерти государя московского гарантом прав его сына. Фактически это означало, что Московское княжество со всеми своими зависимыми землями переходило под покровительство Литвы. Фотий подготовил встречу восьмилетнего московского княжича и его матери княгини Софьи с великим князем Литовским Витовтом, которая состоялась в Смоленске. Почему-то на эту встречу не поехал сам московский правитель? Вероятнее всего, он был уже сильно болен и не противился воле властолюбивой жены. Чтобы укрепить позиции своего сына на московском троне и не допустить согласно воле Дмитрия IV Ивановича Донского вокняжения последующего на очереди Юрия Дмитриевича, Софья была готова поступиться любыми правами и территориями.
На встрече обговаривались условия вокняжения малолетнего претендента на московский престол и варианты постепенного перехода всех земель, управляемых Москвой, в состав Литвы. Поначалу в качестве некоего партнёрства с высокой степенью самостоятельности. А далее как кривая по ландшафту ляжет. Почему именно такой сценарий событий был наиболее вероятен? На переговорах присутствовал живший при дворе литовского правителя юный чингизид[154] Улу-Мухаммед, который претендовал на трон Золотой Орды. Витовт обещал ему помощь, а в качестве ответного реверанса тот должен был согласиться не препятствовать переходу под литовский контроль всего русского улуса.
Нечто подобное уже происходило четвертью века ранее, когда бывший золотоордынский хан Тохтамыш, разбитый и изгнанный своим соперником на власть, обратился к Витовту с просьбой помочь вернуть трон и с обещанием отдать ему потом всю северо-восточную Русь. Литовский правитель согласился и даже стал уговаривать ничего не подозревавшего московского зятя вместе ударить по Золотой Орде. Василий II Дмитриевич по какой-то причине устранился. Коварный тесть вместе с Тохтамышем испытал такое сокрушительное поражение на реке Ворксле от хана Тимура-Кутлука, что долго не мог оправиться. Это событие на некоторое время приглушило аппетиты Витовта.
Государь ожидал моего ответа. Я примерно догадывался, кто бы мог ему так замутить сознание. Только церковникам отец так безоглядно доверял. Хитрый грек Фотий, работавший митрополитом Всея Руси, включая и литовскую её часть, возможно, ему что-то значимое наобещал. В общем, решил не продолжать эту скользкую тему, а на досуге подумать о допустимых дозах информации для хроноаборигенов. Во многих знаниях – многие печали. Решил неопределённо пожать плечами.
Не нужно всё выкладывать отцу. А, тем более, его ближнему кругу. Неизвестно как это может отразиться на дальнейшей истории. Отец может опустить руки, окончательно смириться со своим нынешним зависимым положением и повиноваться во всём малолетке Василию. Однако поможет ли это ему?
Повзрослев, московский князь не забудет прежнего бунтарства звенигородского коллеги в силу низких качеств личности. Поздно рождённый и воспитанный своей матерью Софьей, известной тяжёлым нравом, он вызреет в злобного и мстительного человечка. Внутреннему содержанию вполне соответствовали и внешние данные. По описанию от независимых новгородских летописцев, Василий Тёмный был хил, плешив, малоросл и невзрачен личиком. Никогда ещё Русь не знавала такого недалёкого и откровенно слабого властителя, обладающего «талантом» обращать любое полезное начинание в полную противоположность. От души ненавидимого своими подданными. Загнавшего своим неумным правлением страну в ещё большую ордынскую кабалу. По сути, Руси при нём придётся платить дань сразу трём ордынским ханствам. Так что отца лучше не отговаривать от борьбы за великое княжение.
– Кои князья пошед под Витовта? – снова поинтересовался государь.
М-да, шпионское ведомство у бати фактически не работало. Не удивительно, учитывая способности руководителя – боярина Единца. Вслух сказал:
– Я уже называл их на трапезе. Кроме московского князя, это – рязанский, пронский и тверской князья. Они даже свои полки посылали в помощь Витовту во время его похода на Новгород. Прибывшие на коронацию представители Новгорода и Пскова также намерены признать себя вассалами нового короля. Только ничего у них не получится.
– Почто[155] сие тако есть? – не скрыл удивления князь.
– Короны для Витовта и его жены Ульяны имперские послы не смогут привезти. На границе они будут перехвачены польскими рыцарями. Короны отберут у послов и даже порубят на куски, а грамоты от императора порвут. Коронация не состоится.
Князь даже вскочил от перевозбуждения и схватил меня за плечи.
– Кой те рече о сем. Сказывай благопотребно[156], не таися.
Ну и видок страхолюдный образовался у правителя. Я грешным делом подумал, что он реально пытать меня начнёт. Кто знает, может, действительно наладит мне тут лютый средневековый экшен. С испугу соврал блистательно:
– Ангелы сообщили… Сны мне начали сниться вещие.
Как ни странно, эта нехитрая ерунда возымела действие. Отец заметно успокоился, но продолжал взволнованно ходить по трапезной, бормоча:
– Якоже сие есть… Худо буде свояковым людям. Известити[157] нать голубями.
Внезапно меня кольнуло догадкой:
– Ты со Свидригайло что-то задумал против Витовта?
Отец кивнул и предупредил:
– Сие отай[158] есть. Опричь[159] Данилы несть ведомо никоему.
– Не волнуйся так. Всё будет хорошо. Князь Свидригайло выпутывался не раз и не из таких историй.
– Добре[160], ступай почивати, сыне мой Димитрие, – отрешённо сказал отец, – Глаголы[161] тея про израду князей не требно никому ведати. Нарок о сем не пришед. Боярам выкажу, иже сие рек ты по недомыслию.
– Как повелишь, отец, – покорно согласился с ним.
Главной особенностью быта средневековой Руси был послеобеденный сон. Считалось, что так лучше ество в телесах устрояется и сила в жилах прибавляется. Часа на два-три жизнь в палатах и теремах замирала. Понятно, что не все придерживались этой традиции. Мастеровые и военные не могли позволить себе роскоши терять время в светлое время суток. Придётся и мне тоже следовать этому режиму, чтобы не выбиваться из правильного образа.
Я лично не собирался устраивать себе тихий час. В детском саду намучился в своё время, будучи мальчиком взрывоопасным. Возобновлять детские впечатления не было никакого желания. Мои слуги, надеюсь, не следовали примеру вятших бездельников. А их в палатах не было, только шмель истерил. Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд, то грудями колыхают, то задами шевелят. В самоволку, значит, свалили гады.
Вскоре они появились и объяснили, что ходили в свою холопскую столовую насыщаться. Дело стоящее, но я не отказал себе в удовольствии шутливо поорать на них. Поиграл в долбанутого феодала. Напугал несчастных пацанов. На колени попадали, разрыдались, умоляя не гневаться на них. Стало ещё тоскливей.
Как тут всё-таки тускло! Не в смысле приключений на одно место. Ни тебе в инет залезть, ни тебе теликом зомбануться. В шахматишки, что ли, резануться? Послал своих обалдуев за дьяком-распорядителем. Появившийся бородач, выслушав мои пожелания насчёт шахмат или другой какой игры, задумался ненадолго, кивнул и повёл меня лестницами и переходами в верхние помещения терема. Я за ним шёл, не скрывая удивления. На всякий случай переспросил, насколько правильно он меня воспринял. Вдруг я опять чего-то такое из модернового лексикона сморозил.
Меня привели в комнату, напоминавшую по виду детскую. Здесь лежали и стояли всевозможные игрушки из дерева и глины, большие и маленькие, изображающие людей, зверей и птиц. Некоторые скульптурки воинов и всадников были выполнены очень даже неплохо. Особенно удивила тщательно раскрашенная фигурка рыцаря в доспехах и на коне. Матерчатые игрушки предназначались явно для девчонок. Определённо в семье князя Юрия росли раньше девчонки и куда-то все подевались. Не выжили, не оставили следов в истории. Детская смертность и в вятших семействах в те века свирепствовала.
А вот это меня просто поразило. Нашёлся настоящий кожаный мяч, немного тяжеловатый, но достаточно прыгучий для игр. Я принялся чеканить мяч, подбрасывая его ногой и не давая опуститься до пола. Спохватившись, оглянулся на сопровождающих. Все стояли и пучили глаза. Не видали здесь ещё такого искусства. Шахматы или шашки не нашлись, но попались какие-то непонятные костяные фишки. Решил забрать их себе на всякий случай, как и мяч. Холопы потом подскажут, что с ними делать.
Насколько хватало моих знаний, шахматы и шашки должны быть известны и в Европе, и на Руси. Причём у нас шахматы появились гораздо раньше, привезённые купцами из Персии. Игральные карты, наоборот, появились сначала в Европе, на век раньше нынешнего времени. На Русь они пришли только при царе Фёдоре I. Православная церковь активно боролась с распространением этой игры, считая её дьявольской прелестью. Может быть, стоит немного подгадить служителям мракобесия и запустить эту игру здесь, чуток пораньше?
Скучающий дьяк поинтересовался, намекая на желание удалиться:
– Кое хотение изволит княжич аще?
Поблагодарил его за увлекательную и познавательную экскурсию в чужое детство и отпустил. Вот так понемногу буду врастать манерами, поведением и даже в некотором смысле интересами в ткань этого времени. Слуги забрали и снесли в палаты выбранные мной вещи.
С костями что делать, ни Ждан, ни Устин не знали. Ну и чёрт с ними. С костями. Показал слугам элементы обвода в футболе. Поиграл со Жданом в ножной мяч. Туповатого Устина только для ворот можно было приспосабливать. Получил подзабытый кайф от футбольных движений. Палаты просторные, так что развернуться было где. Ждан понемногу втянулся в игру и стал чего-то стоящее ногами вытворять. Сдружиться с ними, что ли? Ментально я много взрослей и разделять с ними малолетние пристрастия будет, возможно, скучновато. Погонял с ними мяч немного и быстро устал. Пот градом начал лить с меня, и разговоры в трапезной не выходили из головы. Решил прогуляться и обдумать в тиши своё положение.
Дворец поразил обилием переходов и открытых галерей. По ним шустро шмыгали толпы холопов и дьяков. Лаптей ни у кого не наблюдалось. В основном, кожаные сапожки и чоботы[162]. Одежда самая что ни на есть простая: льняная, или конопляная. Знатных лиц можно было опознать по тканям дорогих сортов и ярких оттенков с богатым убранством. Средневековое зловоние, вопреки ожиданиям, полностью отсутствовало. Даже наоборот, от челяди пахло чем-то приятным, травяным. В глазах некоторых людей читалось скрытое недоумение. Наверное, что-то во мне было из ряда вон выходящее. Ничего, перебьются. Человек от тяжёлой болезни оклёмывается. Над пропастью бездонной, так сказать, ещё недавно балансировал. В любом случае легенда о неполадках в моей голове хорошо прикрывала перед хроноаборигенами некоторые не вполне адекватные мои поступки и слова, от которых никуда не деться.
Я всё ещё воспринимал себя неким туристом, попавшим случайно на этнофестиваль. Иногда хотелось от души постебаться над внешним видом и поступками окружающих меня людей. Особенно забавно выглядели бояре стремлением выставить напоказ свою вятшесть. Чем выше шапка горлатная, чем богаче узоры на шубе, тем спеси гуще. Шапки-пни чем только не украшались. Мехом еще ладно. Навешивались бусы, жемчуга втыкались, лоскутки блестящие. Уморительно! Вороны бы в экстаз впали от таких видов.
Разобрался теперь со временем попадалова, благодаря страстям вокруг королевской короны Витовта. 1430 год от Р.Х. на дворе, если доверять историческим сведениям. Судя по уборочной поре – август или сентябрь. Сильная жара склоняла окончательное решение в пользу августа. А дни в старину определялись по именам святых. За этим делом не станет, у местных монахов выспрошу. На трапезе поминали старца Паисия. Надо к нему наведаться за помощью, или пусть мне подскажут адресочек местной колдуньи. Должна же у них быть корпоративная этика. Если одна из них накосячила в XXI веке, то пусть её нынешние коллеги вытаскивают меня отсюда. Нечего мне тут делать, да ещё с таким позорно тощим телом. Понять бы ещё, из-за чего Димон загремел в дурку, то бишь в монастырь. На каких минах мне ещё предстоит подрываться?
В окнах сводчатых помещений обнаружились стёкла, вставленные маленькими кусочками. Качества они были невысокого, тускловатые, с наплывами. Если нашёлся сей предмет прогресса, значит, должны существовать и зеркала. Мне не терпелось рассмотреть свою новую, судьбой-злодейкой данную, ряху. Поймал спешащего мимо дьяка и озаботил своим насущным вопросом. Мужичок постоял, посомневался лицом какое-то время, пока не припомнил, что искомый предмет в палатах моей матушки-покойницы может отыскаться. Распорядился как можно быстрее доставить зеркало в мои палаты. Клерк снова завис в замешательстве, затем осторожно поклонился и пошёл дальше, оглянувшись пару раз назад. Странно всё это как-то. Надо срочно обзавестись персональным Вергилием в этих кущах, который сможет без последствий удовлетворять мои информационные амбиции. Иначе снова на монастырское лечение определюсь.
А если я застряну в этом времени на всю свою жизнь? Как тогда быть? Чего там обо мне напридумывали историки? Самый младший из известных сыновей знаменитого по истории князя Юрия Звенигородского и Галицкого, был кротким, очень религиозным, любимым народом. За красоту наречён Красным. Хоть в чём-то я не промахнулся. Так, что там дальше… Активно помогал отцу взойти на московский престол, а после его внезапной кончины признал великим князем врага своего отца – Василия III Тёмного. Не поддержал впоследствии братца-тёзку Шемяку в претензиях на великое княжение. За это Димке Красному благодарный царственный кузен отписал дополнительно к наследственному галицкому уделу, полученному от отца, Бежицкое княжество. Там он и скончался загадочно через одиннадцать лет. М-да, перспективка. Всё-таки батя выделил почему-то полоумному сыночку в наследство самую лакомую часть своих владений.
Скучно жить, если всё уже заранее распланировано. Или всё-таки сюда послан, чтобы чего-то такое подправить в истории Руси? Столько ведь ошибок было понаделано из-за плохого руководства и глупых правителей. В истории я в общем-то разбираюсь, в военном деле тоже не профан. Кое-какие новшества, если пошурупить мозгами, смогу внедрить, конечно. Не забыть бы только изобрести промежуточный патрон вместе с командирской башенкой и передвижной полевой кухней. Без этого человечеству ну никак не обрести счастья. Эх, обратно бы в свое время, да в свое тело…
Расстроенный от своих мыслей, вернулся в свои палаты с желанием нахлобучиться чего-нибудь хмельного. Возле моей лежанки обнаружилась бронзовая пластина. Такими, значит, зеркалами здесь пользуются. Лицо не впечатлило. На меня смотрел тощий, с впалыми щеками подросток-тинейджер из породы тех, над кем так и тянет поприкалываться в школе. Из-под копны ярко-рыжих волос проглядывали большие голубые глаза и позорная лопоухость. М-да, с таким фейсом ни на одно значимое дело не подпишешься. Видок, как у мыша под веником. Будто его, то есть меня сильно напугали, а валерьянки дать забыли. Верните, гады, моё роскошное, спортивное, длительными тренировками воспитанное тело! Сейчас бы бутылочку водки, да в одно рыло. Залить горе. Тощий, рыжий да ещё чокнутый. Повеситься, что ли? Продолжил отчаянно искать хоть что-то, что примирило бы меня с новой реальностью. Волосы кучерявятся. Когда был Ленин маленький… Хорошо хоть не картавенький. Нос нормальный, сносный, породистый, и подбородок тоже ничего. Хоть что-то…