Строки судьбы
21-го сентября мы после двадцатидневного отсутствия были в Харькове. За эти дни в Харькове на привокзальной площади выстроили барак для эвакуированных с запада. Площадь превратилась буквально в муравейник. Чувствовалось, что фронт уже у самого Харькова. На автобусах привозили раненых прямо с поля боя. Приехавшие на отдых части рассказывали, что взяты Полтава, Красноград и др.
Что я застал в Харькове? Придя на Чайковского, 19, к Леве, я застал запертую квартиру. У рядом стоящего мальчика узнал, что Лева и Ламма еще вчера, 20-го, уехали в эшелоне. Через несколько минут пришел квартирант Левы, некий Дожур. Он мне сказал, что нужно немедленно уезжать, ибо фронт у Харькова.
Попрощавшись с ним, я пошел бродить по Харькову, который за эти дни был изрыт и обложен мешками с песком, ощетинился закопанными под углом к земле рельсами и березами, «украшен» железными козлами. У площади Тевелева на Павловской у моста стоял броневик и разбитые танкетки, которые зарывались в землю, и из бойниц должны были выглянуть пулеметы и пушки. Словом, Харьков чувствовал: день, два – и он должен будет обороняться.
Все столовые были переполнены. Я с трудом уговорил кассиршу «Общедоступной столовой» на Пушкинской продать мне талон на перловую кашу. Хлебной карточки я еще не получил и жил этот день без хлеба.
Придя домой, застал земляков, они меня угостили хлебом, супом, чаем. Мы вместе провели вечер. На завтра утром мы должны были ехать на Балашевский вокзал, где еще должен был стоять эшелон Левы.
* * *
Немецкие танки входят в город. Сентябрь 1941 г.
—
Полтава была занята немцами 18 сентября 1941 года.
К этому времени десятки тысяч полтавчан уехали из города.
Большинство еврейского населения также успело эвакуироваться. За два года оккупации гитлеровцы уничтожили 18 тысяч полтавчан, в том числе более 5 тысяч детей. Более 21 тысячи жителей Полтавы были угнаны в Германию на принудительные работы.
На Полтавщине, как и в других районах Украины и Белоруссии, фашисты с большим размахом проводили свою бесчеловечную политику так называемого «окончательного решения еврейского вопроса».
Для оказавшихся под оккупацией евреев были введены многочисленные ограничения, в том числе обязательное ношение отличительного знака. Екатерина Михайловна с русской фамилией Кривошеева, возможно, могла избежать этой участи. Но нашлись «доброжелатели», которые проследили, чтобы у нее появился этот унизительный знак.
В октябре 1941 года фашистами был расстрелян 341 еврей, в ноябре – все оставшееся еврейское население Полтавы – 1538 человек.
* * *Массовое истребление евреев Полтавы началось 23 ноября 1941 года. Эта запланированная акция была совершена на окраине города у «Красных казарм» по сценарию Бабьего Яра. Осуществлена она была той же зондеркомандой айнзацгруппы «С», которая несколько месяцев назад уничтожила евреев Киева. Место для расстрела было выбрано там, где до войны находились открытые, окруженные земляными валами стрельбища 73-го полка Красной армии.
Экзекуция над евреями Полтавы началась со сбора людей якобы для переселения их в другое место. У всех были изъяты ценности, одежда, обувь. Людей, дрожащих от холода, отводили группами к стрельбищу, открытым земляным тирам. Грудных детей сбрасывали в ямы живыми, а старшим смазывали губы и кожу под носом ядовитой жидкостью. Живые свидетели рассказывали обо всем так: «Стоял гул и стон, плач. Не внимая просьбам о пощаде детей, их уничтожали на глазах у матерей. Многие русские и украинцы (смешанные браки) умирали вместе с семьями».
Целую ночь длился расстрел. Жители недалеко расположенных домов слышали не только ночную стрельбу, но в течение нескольких дней слышали плач и стоны, потому что в братскую могилу сбрасывали раненых и живых детей. Об этом рассказали также несколько чудом спасшихся жертв.
В последующие месяцы оккупации, которая для Полтавы продолжалась весь 1942-й и почти девять месяцев 1943 года, на этом же месте фашисты расстреляли еще около 6 тысяч человек: советских военнопленных, антифашистов, создавших в городе подпольную организацию сопротивления; захваченных и замученных в гестапо партизан; арестованных партийных и советских работников.
* * *Имена многих погибших до сих пор неизвестны. Но была ли среди них Екатерина Михайловна? Нам удалось найти свидетельства ее гибели.
Вот небольшой фрагмент кажущегося бесконечным списка погибших полтавчан из Книги Памяти и Скорби проекта «История Полтавы» Бориса Тристанова.
Читаем: «Кривошеева, г. Полтава, еврейка, воспитательница детского сада. Расстреляна. Похоронена: с. Пушкаревка, Гришков лес».
В Центральной базе данных с именами жертв Холокоста найдено еще одно свидетельство. Оно записано в 2006 году со слов Евгении Наумовны Прутковой, которая в детстве жила по соседству с Е. М. Кривошеевой и стала свидетелем трагических событий осени 1941 года.
В упомянутой базе данных есть два свидетельства от Е. Н. Прутковой с тем же адресом (Полтава, Пушкина, 31) в отношении еще двух женщин. Это соседки Екатерины Михайловны: Мария Абрамовна Заславская и Софья Григорьевна Тарловская. Очевидно, они погибли вместе.
Лист свидетельских показаний о Кривошеевой Е. М.
Холокост – особая страница в мировой истории. Никогда прежде не было столь чудовищно спланированного геноцида, когда в программе цивилизованной страны предусматривалось уничтожение целого народа. Эти планы гитлеровского рейха осуществлялись самыми жестокими, недозволенными методами. Была создана целая индустрия истребления людей.
Уничтожение евреев в годы Второй мировой войны во многих языках получило название Холокост. В иврите, однако, существует другой термин – Шоа, то есть бедствие, катастрофа. Более 72 процентов еврейского населения Европы было ликвидировано в крематориях, концлагерях и душегубках, расстреляно и зверски убито в многочисленных гетто.
Центральная база данных с именами жертв Холокоста (Шоа) – это уникальный международный проект, который создан и координируется израильским национальным мемориалом Катастрофы и Героизма Яд ва-Шем. Главная цель проекта – найти имена и восстановить историю жизни каждого еврея, уничтоженного в годы Холокоста. Здесь увековечены имена почти 4 миллионов 800 тысяч жертв из 6 миллионов евреев, убитых нацистами и их сообщниками.
* * *В листе свидетельских показаний Е. Н. Прутковой указан приблизительный возраст погибшей – 80 лет. А ведь Екатерине Михайловне в 1941 году было всего 52 года.
Вот последняя совместная фотография: осень 1940-го, Марк скоро уедет в армию…
Екатерина Михайловна никогда не прятала свою седину. Поэтому неудивительно, что маленькая соседская девочка, когда через 65 лет вспоминала трагические события в ее родном городе, «добавила» пару десятков лет седой несчастной женщине.
В 1970 году в Полтаве, на месте массовых расстрелов, установлен памятник «Скорбящая мать».
Число жертв фашизма, захороненных в этой братской могиле, не может быть названо точно. В изданном в 1962 году путеводителе по Полтаве сказано, что там лежит прах более 10 тысяч человек.
Авторы памятника – архитекторы П. С. Гумич и Л. С. Вайнгорт. Скульптор – А. М. Чернецкий, ленинградец. К моменту установки монумента в 1970 году это печальное, когда-то удаленное место оказалось практически в центральном ядре города, возле электромеханического завода. Памятник и сквер около него явились продолжением ранее созданного мемориала Солдатской Славы на большом воинском захоронении.
История создания памятника «Скорбящая мать» заслуживает особого внимания. Вот как ее рассказывал один из авторов Лев Семенович Вайнгорт.
Лев Вайнгорт
Возник памятник «Скорбящая мать» без какого-либо специального постановления и делался как бы заодно с монументом Солдатской Славы.
Установлен на земляном холме. Скорбный памятник на скорбном месте.
Этот монумент ждала странная судьба. Довольно долго он был и как бы его не было. Суть дела заключалась в одной фразе, сказанной мне одним из крупных руководителей города (не стану его называть): «Почему у скорбящей женщины на памятнике еврейское лицо? На памятнике написано, что он поставлен в память погибших мирных жителей, а построили памятник евреям…»
Необходимо сразу сказать, что никакого «злого умысла» сделать памятник с двойным дном у авторов не было. Глупо искать в обобщенных формах женского лица еврейские черты.
Так же, как глупо делать вид, что он не увековечил память многих тысяч погибших здесь евреев.
Когда я работал над памятником и когда теперь иногда попадаю к нему, то не могу отрешиться от мысли, что только по стечению обстоятельств и везению не лежу под этим холмом. И что не лежит там моя мать, сестры, жена-украинка, вышедшая замуж за еврея, и наш сын, которому в 41-м было три года. Там же могла лежать моя дочь, родившаяся в теплушке по дороге в эвакуацию в конце сентября 41-го…
Разве я мог или могу забыть, что под тем холмом много моих друзей, знакомых, сослуживцев, убитых только потому, что были евреями? Лежат там и знакомые мне люди, украинцы, русские, вышедшие замуж или женившиеся на евреях и не захотевшие оставить близких в их последнем скорбном пути. Лежат их дети. Лежат знакомые, волей судьбы оставшиеся в оккупации, но не склонившие головы, вставшие на путь открытой борьбы с захватчиками.
Вся наша авторская бригада создавала памятник безвинным жертвам взбесившегося национализма и политической ожесточенности. Таким он есть и будет.
Потому что какая разница: евреи, не евреи и сколько кого… Там лежат мученики. Наши сограждане. Память о них должна быть священна и навсегда лишена каких-либо политических спекуляций.
* * *XXI век на дворе. Интернет дает всем возможность совершить виртуальное путешествие, посмотреть на достопримечательности, стать свидетелем событий, происходящих «за тридевять земель». Можно получить радостные впечатления, но можно ощутить и глубокое разочарование, и печаль, и стыд, и презрение…
Если вы станете искать в сети фотографии монумента «Скорбящая мать» в Полтаве, то приготовьтесь увидеть, как «нелюди» из современных зондеркоманд украинских нацистов, желая надругаться над памятью невинных жертв, многократно осквернили его.
1.06. В эвакуации
Из дневника Марка Кривошеева
12/XI—41 г. Ст. Князе-Петровск, Ю.-Уральской ж. д.
Итак, я в вагоне на второй полке у окна. Еду в эшелоне 135 авиационного завода, к которому прицеплены 3 вагона Харьковского авиационного института, студентом которого я являюсь (как это ни странно)…
Этот период биографии Марка Иосифовича лишь очень лаконично представлен в его интервью. К сожалению, с середины октября 1941-го до декабря 1943-го он практически не делал записей в дневнике, а если и делал, то очень кратко. Так что полностью восстановить цепочку событий мы возможности не имеем, некоторые моменты и факты так и останутся загадками.
* * *В октябре 1941 года Харьковский авиационный институт был эвакуирован в Казань и продолжал готовить специалистов для авиационной промышленности. В те годы студенты старших курсов направлялись на инженерные должности оборонных предприятий. Многие из них были награждены орденами и медалями за успехи в организации производства боевой техники.
* * *В своей автобиографии Марк Иосифович совсем не упоминает Харьковский электротехнический институт (ХЭТИ), а только авиационный (ХАИ). Видимо, к занятиям в ХЭТИ он так и не приступил. Каким образом он перевелся в ХАИ, мы не знаем. Возможная версия – институту было поручено содействовать эвакуации Харьковского авиационного завода, для чего требовались крепкие толковые парни. Марк вполне подходил для такой важной миссии. Видимо, в нужный момент он не растерялся и принял предложение. Судьба давала ему шанс. Выехал он 10 октября, а 24 октября 1941 года началась немецкая оккупация Харькова.
* * *
Харьков, август 1941 г.
В начале 40-х Харьков являлся крупнейшим стратегическим узлом железных, автомобильных дорог и воздушных путей сообщения, сопоставимым по размерам с Московским транспортным узлом. Через него проходили не только направления запад-восток и север-юг Украины, но и железнодорожная магистраль, связывавшая центральные районы СССР с Крымом, Кавказом, Приднепровьем и Донбассом. Харьков обеспечивал быструю переброску войск в разных направлениях.
К концу августа 1941 года город наводнили беженцы с запада и раненые. Население увеличилось с 900 тысяч до полутора миллионов, начались перебои с хлебом, развилась спекуляция. Уже с 18 сентября после взятия Полтавы судьба Харькова висела на волоске. По приказу Гитлера часть немецких войск сразу после взятия Киева и окружения крупнейшей группировки Юго-Западного фронта восточнее Киева устремилась на Харьков.
Эвакуация советских граждан и материальных ресурсов в начальный период Великой Отечественной войны представляет собой уникальное явление в истории. В период с 22 июня 1941 года и до наступления под Сталинградом в 1942 году из угрожаемых районов было вывезено, по официальным советским данным, около 17 миллионов человек, тысячи промышленных предприятий, множество культурных и научных учреждений, большие запасы продовольствия, сырья и других материальных ресурсов. За период с июля 1941-го по август 1942 года в тыл были перевезены 2743 предприятия.
Эвакуация позволила сохранить основную экономическую базу и промышленный потенциал страны. По мнению маршала Жукова, перезапуск и создание новых промышленных предприятий в глубине СССР во многом предопределили его победу во Второй мировой войне.
Известный английский публицист Александр Верт, корреспондент Би-би-си и газеты «Санди таймс», всю войну живший в СССР, написал: «Повесть о том, как целые предприятия и миллионы людей были вывезены на восток, как эти предприятия были в кратчайший срок и в неслыханно трудных условиях восстановлены и как им удалось нарастить производство в течение 1942 года, – это, прежде всего, повесть о невероятной человеческой стойкости».
В СССР к началу нацистского наступления официально не существовало плана эвакуации производительных сил на случай войны и не было произведено никакой подготовки к эвакуации из приграничных районов. В стране господствовала военная доктрина, которая базировалась на идее ответного сокрушительного удара и перенесения боевых действий на территорию агрессора уже в первые дни войны. В апреле—мае 1941 года некоторые высокопоставленные советские чиновники поднимали вопрос подготовки к эвакуации, что не нашло одобрения высшего руководства страны.
Известен случай, когда на докладной об эвакуации 1,4 миллиона человек из Москвы в случае начала войны И. В. Сталин написал: «Т-щу Пронину. Ваше предложение о „частичной“ эвакуации населения в „военное время“ считаю несвоевременным. Комиссию по эвакуации прошу ликвидировать, а разговоры об эвакуации прекратить. Кому нужно и если нужно будет подготовить эвакуацию – ЦК и СНК уведомят Вас».
Эвакуация. 1941 г.
22 июня 1941 года началось спонтанное бегство мирного населения из приграничных районов, а местные власти были вынуждены начать эвакуацию, не имея на то официальных распоряжений.
23 июня 1941 года Сталин дал разрешение на начало массовой эвакуации. Первыми вывезли 14 тысяч детей из детских домов, санаториев и пионерских лагерей.
Для помощи беженцам были открыты 24 пункта помощи (в Орше, Витебске, Могилеве и других местах). 24 июня образован Совет по эвакуации во главе с министром путей сообщения Л. М. Кагановичем. Главные задачи – вывоз промышленных предприятий, сырья и материальных ценностей с территорий, которым угрожала оккупация. 27 июня 1941 года был определен порядок вывоза и размещения людских ресурсов. При эвакуации получали предпочтение: рабочие вывозимых предприятий, семьи командиров РККА и госбезопасности, семьи работников аппарата и дети до 15 лет.
* * *Марк Иосифович зарисовал в дневнике маршрут своей поездки в эвакуацию.
Дочерям и внукам он рассказывал, что эта поездка была бесконечно долгая и очень тяжелая. Было голодно и холодно. Эшелон двигался очень медленно. Часто и подолгу стоял на станциях и перегонах, пропуская эшелоны для фронта. Или ожидая, пока ремонтные бригады железнодорожников восстановят разрушенные при бомбежке пути.
На одной такой стоянке Марк познакомился с сотрудниками 135-го завода, которые сопровождали заводское оборудование. На протяжении всего пути они пытались подготовить оборудование, спешно и беспорядочно загруженное в Харькове в вагоны, к быстрому развертыванию на новом месте. Марк вызвался им помогать, к нему присоединились другие студенты. Несколько недель пути они были заняты этой нужной работой, за что им перепадали кое-какие продукты и небольшие суммы денег.
Из интервью М. И. Кривошеева
Когда приехали в Казань, уже была зима. Нас разместили в Казанском авиационном институте. Для суровой зимы 41—42 гг. я был одет, прямо скажем, самым никудышным образом. Но мне повезло. Я попал в бригаду, которую мобилизовали на разгрузку оборудования эвакуированных заводов. Несколько барж с оборудованием замерзли недалеко от города в водах Волги. Нужны были здоровые ребята, которые бы эти станки и оборудование быстро разгрузили, чтобы в Казани заработал оборонный завод. Я был здоровый, меня позвали на это дело. К моей большой радости, мне дали все теплое, так что дальше морозы мне уже были не страшны.
Нас будили в шесть часов, кормили гороховым супом из концентратов и на машине отвозили на Волгу. Никаких подъемных механизмов в нашем распоряжении не было. Я теперь не представляю, как мы станки эти кидали на машину. А тогда дружно справлялись. К семи вечера нас привозили обратно, мы опять ели гороховый суп и как полумертвые валились спать. Но я понимал, что сессия будет и надо к ней готовиться. Поэтому после этой ежедневной «процедуры» еще до часу ночи сидел и учил все, что требовалось. И так я провел почти всю зиму.
* * *В годы Великой Отечественной войны на площадях Казанского авиационного института работал ряд подразделений и лабораторий Физического института АН СССР, Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ), Летно-исследовательского института (ЛИИ), НИИ гражданского воздушного флота (ГВФ), а также весь состав Харьковского авиационного института.
Всего в Казань прибыло 33 научных учреждения, и население города возросло с 401 тысячи в 1940-м до 515 тысяч человек в 1941-м. В город приехало более 5 тысяч сотрудников Академии наук СССР с семьями, среди которых было 39 академиков и 44 члена-корреспондента. Проводились активные работы по военной тематике и фундаментальным научным исследованиям.
В годы войны на территории Казани размещалось около 80 военных эвакогоспиталей. Здесь, в госпиталях Казани и Татарстана, прошли курс лечения около 334 тысяч раненых и больных воинов, 207 тысяч из них были возвращены в строй – это почти 20 стрелковых дивизий.
* * *
Марк серьезно относился к учебе, хотя был вынужден (в ущерб лекциям) все время работать. Помощи ему ждать было неоткуда.
В это время обстановка на фронтах очень напряженная. Сообщения Совинформбюро по-прежнему тревожные. Никаких вестей из оккупированной Полтавы нет. Писем от друзей он тоже почти не получает.
Невзирая на тревоги и трудности, на пропуски занятий, Марк успешно сдает первую сессию в институте.
Есть надежда на перелом в войне, на победу, на встречу с мамой. И есть мечта: выучиться и заниматься интересным делом.
Из дневника
Казань. 10/VI – 1942 г. Дневник я забросил. Даже не написал свой казанский адрес. Живу я возле института: ул. К. Маркса, д. 6, кв. 4, у Чижевских.
С первого февраля начались занятия в ХАИ. В первом семестре получил по: математике – доц. Бантан – 5, химии – Кузьменко – 5, начертательной геометрии – Атамаюк/Костюк – 5, военное дело – Райнберг – 5…
Вчера вывесили приказ: мне присвоено звание отличника и стипендия…
Лилька Б. [Боярская] вышла замуж. «Первая птичка отправилась в полет», – пишет Илья Розенфельд из Уральска…
С 5/V – поступил работать на табачную фабрику…
31/VIII – 42 г. Деревня Борисоглебск. Торфо-участок.
Член бригады Ишкова. Работаем с 5.20 до 11.30, затем с 13.30 до 18.30. Живем скучновато…
Вспоминает Марк Иосифович
Я вполне успешно окончил первый курс самолетного факультета. Хотя на лекции практически не ходил, но экзамены все сдал. Летом, чтобы как-то существовать в чужом городе, нужно было обязательно работать. Я все время искал возможность устроиться на более выгодную работу, поэтому часто ходил по городу и обращался в различные организации. И таким образом случайно «наткнулся» на представителя Московского института связи, то есть именно того института, в котором я мечтал учиться, еще когда ходил в радиокружок. Опять удачный случай в моей жизни! Этот человек вербовал студентов для учебы в институте, который в тот момент находился в Ташкенте в эвакуации. Я сразу согласился.