Лабиринт Баффало

Глава 21

Фамбл – (в американском футболе) потеря мяча игроком нападения при беге или передаче назад.

– Чер-р-рт! – взревел я, упав на колени.

Говорят, что история иной раз может повторяться. Гребаная мистическая цикличность! Не колесо Фортуны, не позитивные события, а обязательно нечто очень херовое!

Снова…

Опять! Наложение чудовищной, травмирующей во всех, мать его, смыслах картинки из прошлого на гадкое настоящее. Опять соперничество. Упущение момента. Короткое мгновение, и…

Фамбл!

Итог. Исход всего – невыносимая, сковывающая боль!

Я, согнутый в три погибели, снова почувствовал ЭТО. Будто еще одна часть моей души погибла. Померкла и стала тленом, развеянным по пыльной дороге, ведущей в проклятый Париж.

И я из последних сил старался не расплакаться, сжимая челюсти, которые уже успело свести, заклинить. Как тогда, шесть лет назад, когда…

Кук. 

Сука мелкая! Она никогда не увидит слез на глазах Джейсона Риверы, клянусь чем хотите!

Ни-ког-да! 

Кто угодно, только не она! Может, я частично и заслужил ее мести, но она просто не ведала, что на самом деле вытворила своим дерзким поступком. На какую болевую точку нажала. Кук уколола острым осколком стекла в незаживающую рану.

Падший на асфальт я. Стиснутые зубы и скрип песка на них. Кук заставила меня как следует глотнуть дорожной пыли. Частички грязи, что неприятно щекотали нос и от которых слезились глаза.

Хер знает, что мной двигало, когда я, как полный кретин, бежал за машиной. Совершенно нелогичный и крайне унизительный поступок, если так подумать. И пришедшее чувство этой… как её… фатальности!

Новый крах. На сей раз в виде темной точки в рыже-красной песчаной поволоке. Стремительно уменьшающаяся темная Шевроле Круз. Я оказался на пятачке, который тоже будто сжимался в размере, пока я корчился от боли и судорог.

Сдохнуть бы!

Здесь. Сейчас. Немедленно!

Закончить всё это дерьмо. Оказаться бы в месте, где духи стирают вновь прибывшим воспоминания.

Это ли не есть рай?!

Действительно, если Эдем и существует, то там правят сущности, которые могут удалить всё: хорошее, плохое. И душа человеческая тогда реально парит от счастья, получив упокоение. Потому что ад – это когда мертвец наблюдает за своей жизнью уже как сторонний наблюдатель. Он не жарится у черта на сковороде, а горит от стыда за свои поступки. Он мучится от того, что содеянное не исправить. Он видит глазами и чувствует нутром в режиме реального времени, как причинял боль и наносил обиды другим. И это длится вечно!

Вот что является настоящей преисподней, где бы я ни хотел оказаться…

Уж лучше еще какое-то время бродить по моему лабиринту. Тянуть время. Не делая никому ни добра, ни зла. Просто зависнуть и наблюдать, как дряхлеешь, превращаешься в тень. Такие вот нехитрые и простые приоритеты. Не начать наконец-то пить обезболивающие, которые нельзя мешать со спиртным, а продолжить вести привычный образ жизни…

Одни и те же маршруты в моем лабиринте. Бесцельные блуждания. Точнее, поиск заготовленных темными силами бутылок с пойлом и пакетиков анаши весом в две разрешенных законом штата унции. Бухать, курить, трахаться, пока член стоит…

И по барабану на Кук!

Плевать вообще на всех в мире. Главное сейчас – справиться с судорогами и подняться с колен. Как-то добраться до Парижа. Пережить две недели там. В месте, где придется на время выйти из комфортного забвения. Оказаться в точке, где сойдутся прошлое и настоящее.

Ну и плевать, черт!

Я не заслужил столь пристального внимания Коулмана и его коллеги-мозгоправки. Что ими двигало, когда они вышли на меня и предложили сделку? Я не знал. Секретная, мать его, информация. Но при любых раскладах я слишком много взял на себя, когда гонял мысли о возвращении в родной городишко. Никому Джейсон Ривера там не сдался сто лет в обед…

А себе самому – в особенности!

Глава 22

Максима – (лат.) обобщенная, лаконичная и отточенная мысль, устанавливающая правила поведения, основной логический или этический принцип, которым руководствуется человек в своих действиях.

Я со всей дури дала по тормозам на узкой трассе, вывернула руль влево так резко, что машина взвизгнула и сделала лихой дрифт. Шевроле чуть не врезался в невысокое ограждение, рядом с которым был знак «Осторожно, дикие животные».

Господи, мне действительно стало максимально жалко это животное-Риверу!

Потому что издалека он выглядел каким-то обессиленным, поломавшимся… Нет, диким зверем, что выбежал на дорогу и попал под фуру. Переломанные кости и отбитые органы. Силуэт, застывший на раскаленном пыльном асфальте. И меня съедала совесть, потому что Баффало страдал! Я ощущала это так явственно, что не могла думать ни о чем…

И ни о ком другом?

Именно так! Я уже не бравировала, не представляла себя лихой дерзкой ковбойшей. Интриганка, подлая женщина, что оставила его одного-одинешенька на верную погибель. Раненого, без воды и пропитания. В месте, где нет ни одной живой души. В жаркой пустыне в полуденный зной…

Что и говорить, моё доброе сердце опять устроило засаду. Оно сперва сжалось, когда я наблюдала, как Ривера пал, а затем упало. И я поддалась порыву…

Снова!

Я не знала, что сказать Ривере, когда остановила машину напротив его согнутой фигуры. Баффало медленно, как-то тяжело поднялся, но его подбородок по-прежнему продолжал лежать на груди. Он склонил голову и даже исподлобья не глянул в мою сторону, как привык это обычно делать.

Это было ужасным моментом?

Да. Потому что Ривера, похоже, не был зол, а стыдился. А я испытывала жесткие угрызения совести. Больше никакого желания собачиться с ним или насмехаться. Мы оба перегнули палку и выглядели двумя нашкодившими подростками без тормозов, которые оказались не в силах объяснять старшим, кто начал первым, а кто дал сдачи.

После паузы, что затянулась на целую вечность под гул продолжавшего работать движка, я не придумала ничего лучше, как жестом руки уступить Ривере водительское место. Этим я как бы давала понять: пусть он будет рулевым, если захочет. Я, мол, не против, при условии, что он перестанет курить ганжу в машине и будет уважать мои границы.

Два человека с лицами мрачнее грозовой тучи. Я вышла, оставив дверь открытой, и пересела назад, а Ривера, так и не глянув в мою сторону и не произнеся ни слова, сел на свое законное место и завел движок…

Глава 23

Пас Хейпл Мэри – (в американском футболе) очень длинный пас вперед. 

Она вернулась!!!

Именно в тот момент, когда я впал в чудовищную апатию и не хотел вообще ни-че-го.

Я увидел, как Офелия Кук исполнила какой-то невероятно отчаянный и лихой трюк с разворотом тачки на 180 градусов. И мне мгновенно захотелось…

Пить!

Да-да, черт, выпить банку Sierra Mist11. А затем огромный стакан ледяного ананасового сока прямого отжима. А после – прикончить целое, мать его, ведро мороженого с дробленой вафельной крошкой. Да-да, чего-то охлаждающего еще схавать…

Она возвращалась за мной!

И уж чего мне точно не хотелось, так это лежать на дороге в ожидании того, что какой-нибудь местный деревенщина, перевозящий домашний скот в старом ржавом грузовике, заметит полутруп на асфальте. Спросит с сильным южным акцентом, мол, что стряслось и не нужна ли помощь. Послать его и продолжить лежать? Напроситься в его хибару, чтобы разжиться льдом для тянущего мениска и холодным пивом? Я не знал, как бы поступил, честно скажу.

Веснушка снова сделала трюк. По крайней мере так в моих глазах выглядело ее резкое торможение напротив моей туши. Видела ли она мой бег за тачкой? Видела ли она мое падение?

Всё неважно!

Осознание: Офелия Кук ни чуточки не изменилась в глобальном смысле. Она осталась такой же доброй и тонкой натурой. И мне почему-то нравилось быть объектом ее… этой… блин… как же его… чувствительности. Не злым гадом, который может вызывать разве что гнев, а именно человеком, который так нуждался…

Жаждал?

Во всех смыслах слова хотел пить и мучился от обезвоживания. Долго мучится. И Офелия Кук своим пригласительным взмахом руки будто бы протянула мне стакан с чистой прохладной водой. Животворящей жидкостью, которой, увы, было чертовски мало, чтобы сперва напиться, а затем еще и умыть пыльное, обгоревшее на жаре лицо.

Да, мне хотелось от нее чего-то большего, помимо разрешения сесть за руль. Каких-то слов типа «Что стряслось, Джей?» или хотя бы «Ты в порядке, Ривера?»…

Ну и ладно, мне было достаточно ее красноречивых действий.

Превозмогая тянущую боль, я доковылял до тачки и сел за руль. Показать Веснушке, что я в норме, хотя на деле это было совсем не так. Конечно, я бы предпочел лечь на заднем сиденье и просто терпеть, пока не утихнет. Но – принципиальность. Природная упертость и желание показать мужскую силу и несгибаемость.

Что, мол, ничего не поменялось. Полный порядок! А мои проблемы не должны ее уж слишком сильно волновать.

Стиснув зубы, чтобы стравить в горле стон из-за очередного спазма в мениске, я нажал на педаль газа. Поживее покинуть место, где Офелия Кук продемонстрировала себя борзой сучкой…

И умеющей прощать девушкой…

С большим сердцем!

Девчонкой, что способна загнать быка не в стойло, но в крайне унизительное положение.

А затем погладить по шерсти?

Глава 24

Бразды – конские удила, узда.

– Слушай, а ну его всё к черту, а, Веснушка? Зачем нам этот геморрой на задницы? Может, вернемся в Колорадо? – нарушил тишину Ривера уже на подъезде к Парижу.

Мда, Ривера…

Он пытался этим глупым предложением как бы немного отвлечься? Избавиться от паники, которая, судя по его чуть срывающемуся хриплому голосу, плотно засела внутри, мучила его. Неприятно взбудораживала. Поболтать ни о чем с ним? Обсудить то, что бессмысленно обсуждать?

Ну-ну, а смысл?!

Мы оба знали, что обратной дороги нет. Так же, как и то, что нет резона хорохориться и выделываться, типа как плюнув на деньги. Ривера нуждался в них. Не знаю, для чего они ему, правда, но раз Баффало решился на участие в эксперименте, то явно неспроста, не из-за праздного любопытства или желания самоутвердиться…

Мне тоже важно дойти до финала. Спасибо, что не в состязании «Кто победит». Вопрос не стоит: я или Ривера. Каждый из нас получит куш, если будет соблюдать правила.

Слава богу!

Потому что соперничать с ним – это последнее, чего бы мне хотелось. Настоящий дурдом, который и без всяких состязаний начался с нашей встречи на парковке торгового центра в Колорадо-Спрингс. Нет, еще раньше… С первым письмом от мисс Бэйли.

– Как бы ни так, Баффало, – чуть строго, но и довольно беззлобно отозвалась я на его глупое и трусливое предложение. – Не стану я идти у тебя на поводу, лишь потому что ты… очкуешь… – мне удалось-таки подобрать очень хлесткое, жаргонное словечко, которое Ривера-быдло хорошо знает.

– Я-а-а? – ожидаемо и очень возмущенно разразился Ривера. – Очкую? Да пошла ты, Кук!

– Да-да, Баффало. – Я демонстративно цокнула и покачала головой. – Ты обычный очконавт, и знаешь что?! Мне нужны деньги, ясно? Плевала я на твои душевные терзания!

– Ты чего там навыдумывала в своей глупой головешке, а, Кук? – громыхнул он, крепче сжав руль и добавив газку.

Да, Ривера поддал скорости, демонстрируя, что тоже желает побыстрее добраться до Парижа. Глупый-глупый пацан, которого взять на слабо проще, чем спичкой о коробок чиркнуть. Вспыльчивый дурак!

Что ж, отлично!

– Глупой головешке? Серьезно?! – продолжила с упоением донимать Риверу. – Тоже мне, умник выискался. Лучше прибавь еще чуток скорости, Баффало-бык. – Я намеренно называла его так, чтобы вызвать в нем некий азарт, спортивный интерес. – До места нашей ссылки рукой подать. И знаешь, бык, я отмечу это событие знатной порцией винишка. И косячком!

Боже, самой не верилось, что я выставляю себя задорной девчонкой, ну, не занудой, в общем. Зачем мне бахвалиться? Снова заикаться про траву, которую отродясь не пробовала?

Нравилось ли мне это?

Еще как! Потому что я будто бы взяла бразды правления в свои руки. Ривера тушевался, огрызался и выглядел как кретин, у которого сбился внутренний навигатор. Я же точно знала, чего хочу. Куда направляюсь и ради чего. Мой компас против его электронной навигационной системы. Изящная старинная вещь с гравированной латунной крышечкой вместо его этих железяк и схемок.

– Косячком, бля, – прогнусил Ривера, поправив зеркало заднего вида, через которое он коротко на меня зыкнул.

Ого! Ривера чуть приподнял уголки губ, сузил глаза, а затем расправил плечи и приосанился. Он смог внутренне собраться от моей пламенно-дерзкой речи. Она его замотивировала не очковать, вспомнить, что он – половозрелый мужик, а не потерянный подросток.

– Я сам достану твой дурацкий чемодан из багажника, Кук, – неожиданно буркнул он уже на подъезде к апартаментам.

Да, компания мисс Бэйли и мистера Коулмана заказала для нас жилье в довольно неплохом комплексе.

– Какое благородство, Ривера, нижайший поклон тебе! – съязвила я напоказ, потому что смутилась от его грубовато-галантного утверждения, а вовсе не вопроса.

– Благородство? – хмыкнул перебитым носом Ривера. – Да прям! Просто не хочу, чтобы ты заработала межпозвоночную грыжу, а потом жаловалась и кряхтела все две недели кряду.

– Господи, Ривера. – Я закатила глаза, не сдержав улыбку. – Твой ход мыслей просто поражает. Не волнуйся, чемодан не такой уж тяжелый, а я не слабачка. – Ради шутки я подняла руку и напрягла бицепс.

Ривера прыснул со смеху, поняв самоиронию. Но ни слова ни сказал о том, что мой бицепс притаился где-то там, под слоем мяса и жирка.

– Не слабачка, – вдруг как-то грустно вздохнув, произнес Ривера. – Да уж. Ты здоровее самого быка, но я всё же дотащу твой чертов чемодан. И никаких возражений, усекла, Веснушка?!

Глава 25

Хаддл – (в американском футболе) момент, когда игроки собираются вокруг квотербека для обсуждения тактики и последующего игрового плана перед началом розыгрыша.

«Отчет 2

Мы на месте, мистер Коулман. Офелия Кук всерьез решила отметить приезд травкой и бухлом. Надеюсь, эта информация не вылезет где не надо, а останется конфиденциальной и без осуждений с вашей стороны. Да-да, мы собираемся на пару с Веснушкой нарушить закон штата Техас относительно каннабиса.

Если вам интересно, то мое настроение не такое поганое, как ожидалось. Несмотря на то, что вы очень предсказуемый человек, снова заказали для нас с Кук одно жилище. И раз так, то я собираюсь этим воспользоваться, чтобы как следует гульнуть. Ведь наверняка вы с вашей коллегой уже придумали какое-нибудь каверзное дерьмо на завтра.

Всего наилучшего, Дж. Ривера». Я быстро накатал текст и отправил довольно честный отчет Коулману.

Пусть делает какие угодно выводы насчет моего психического состояния, плевать! Их с мозгоправкой-Бэйли заинтересовала моя ебанутая персона? Ну и окей, пусть ковыряются….

А мне, на удивление, довольно быстро удалось привести разум в состояние полного пофигизма.

Париж?

Да и хрен с ним! Воспоминания о выпускном классе? В жопу их! По сути, Кук была на тот момент единственной и какой-то вещественной, что ли…

Человеком, к которому я, как ни странно, уже привык. С кем хотел скоротать время. Лишь бы не быть одному или, не приведи господь, не пересечься с кем-то из парижан. Не гульнуть, как я написал Коулману. Не нажраться до скотского состояния, а нормально провести время… Спокойно и без катаклизмов, короче. Потому что я устал психовать. Будто бы перегорел. Измотался. Не хотел ничего, кроме просмотра телека под косячок, кукурузных Начос и… чего-то еще такого… как его там… незамысловатого, во, точняк!

– Ну, и где косяк? – Веснушка довольно нагло и требовательно выставила перед моей харей ладонь в тот момент, когда я немного завис, точнее, ушел в себя.

– Ща… – Я закрыл ноутбук и в предвкушении тихого, но вместе с тем прикольного вечера подорвался с дивана.

Бля!

Увы, болезненный прострел в мениске тут же заставил сбавить обороты. Я сделал всё, чтобы Кук не поняла, в чем дело. Всем видом показал, что меня ничего не беспокоит. Однако Веснушка всё равно буравила меня испытующим, крайне внимательным взглядом, и от этого было чертовски не по себе. Она буквально провожала меня глазами к месту, где я заныкал траву.

– Чего тебе? – не выдержал я в итоге, открыв внутренний карман спортивной сумки.

– Э-м-м-м. Ничего. Ты что пить будешь? – промямлила она, хлопая голубыми глазенками. И тут же полезла в холодильник, который мы успели забить разного рода выпивкой, купленной в ликерном еще на въезде в проклятущий Париж.

Кук будто соскочила с темы, а точнее – с какого-то вопроса съехала, который так и вертелся у нее на языке. Слава богу, она не стала переходить негласно-установленную линию…

Не лезть в жизнь, в души друг друга.

Тем временем Веснушка достала бутылку шампанского. Я ворчал, вредничал в том магазинчике, пока Кук подбирала подходящее пойло, как она сказала, «в честь начала ссылки». Но в итоге она положила в корзину игристую дрянь, которую я пил от силы два-три раза в жизни.

Да уж!

Франция, Париж, шампанское. США, Техас. Обычные дешевые бокалы, взятые Веснушкой из тумбочки. Не узкие и не на длинной ножке, а с толстым дном такие… Под бурбон, короче…

И моя не очень богатая фантазия почему-то решила разыграться. Будто бы из окон апартаментов можно увидеть настоящую Эйфелеву башню, а балконы соседних домов украшены цветочными горшками и прочей такой хренью изысканной.

Арт дэ вир, или как там правильно сказать… а-а-ай… проехали! Короче, искусство жить всласть. Хавать круассан, пить кофе из микроскопической чашки, изящно оттопырив мизинец. Под звуки гармони или тому подобных инструментов.

А на бульваре танцуют парочки разных возрастов. И народ из местных, молодняк, парни и девушки целуются. Прилюдно. Никого не стесняясь, потому что там такие нравы – свободные. Традиция глубоко целоваться с жизнью.

Взасос!

И Офелия Кук там, в Париже. Шастает по мостовым в ужасно нелепом и потешном прикиде. Шапка-берет канареечного цвета на голове. Какое-нибудь платье со всякими наворотами-рюшками.

Да уж, мамка моя прожужжала отцу все уши с давней мечтой отправиться во Францию. А папа всё брюзжал, что, мол, дорого, долго лететь, и всё такое. На деле же он, впрочем, как и я, тяжел на подъем. В итоге она его почти уломала…

– Открывай, чего ждешь? – раздался смешливый голос Веснушки из техасского Парижа.

Она нетерпеливо кивнула в сторону бутылки, которую я продолжал сжимать в руке. Ноль навыков открывать подобные штуки. Я немного смутился, даже пристыдился, пока пытался приноровиться к проволоке, что удерживала пробку. Уж очень не хотелось сесть в лужу перед Кук, которая хоть и такая же провинциалка, но тем не менее…

Собрался-разобрался, Ривера! Раскрутить чертову тонкую железку. Придержать пробку…

Бах! Пш-ш-ш!

Пенный, кисло пахнущий поток вырвался из горла. Он изливался на пол и даже окропил стену.

Ну и криворукий идиот, черт!

– Уи-и-и! – вдруг завизжала Веснушка и запрыгала от восторга, пока я стоял весь красный, как жгучий чили, и не знал, как остановить это извержение.

Фонтан из эмоций смешной, непосредственной девчонки, которая не собиралась язвить или унижать меня, неумеху.

– Черт! Мать твою! – рявкнул я, не разделяя ее радости.

Хотя втайне любовался тем, как среагировала эта любительница феерий.

Веснушка напоминала мячик. Который, к тому же, издает уморительные звонкие хохочущие звуки…

– Отлично, Ривера! Просто эпичное шоу! – Кук побежала за бокалами, которые заранее выставила на столешнице кухни.

Не Кук, а именно Веснушка.

Смутные воспоминания… Ведь именно я, старшеклассник Джейсон Ривера, прозвал ее так, когда…

Проехали! Не хочу!

Вот почему она требовала не называть ее так в начале поездки. Но всё поменялось. Офелия перестала осекать меня, смирившись с тем, что упертый и нагловатый тип продолжит ее донимать.

Веснушка королевским жестом велела наполнить бокалы оставшимся после моего «эпичного» прокола пойлом. Сияющая позитивом Веснушка дала сигнал к началу парижской вечеринки. И мне совершенно не хотелось поганить отдых грубостью, злыми подколами, пошлыми фразочками или выплескивать очередную привычную порцию яда.

Потому что я не чувствовал внутреннего одиночества. Потому что, блин, в гостиной воцарилась какая-то особенная атмосфера.

Тепло, умиротворенно. Никаких натянутых нервов, мыслей о прошлом или будущем…

Поморщившись, я сделал пару глотков. И ловко, в отличие от возни с шампанским, принялся забивать косячок отменной травкой.

– Ну что, гоним, Веснушка? – Я обслюнявил край папиросной бумаги и поднес огонь.

– Погоди, Ривера, куда спешить? – вдруг стушевалась она.

– Первый раз? – деловито поинтересовался я без всякой… этой… как ее… иронии насчет ее неопытности.

Смутившись, Веснушка коротко кивнула, и я отложил косяк на тумбочку, благородно дав ей время набраться смелости.

Офелия Кук – хохотушка, простофиля. Я даже засомневался: а стоит ли вообще рисковать? Может, она начнет чудить, угорать под кайфом над разной фигней. Или, чего доброго, примется травить провинциальные техасские анекдоты или распевать ковбойские песни…

Мы сели на пол. Точнее, Веснушка отчего-то решила, что парижскую вечеринку стоит устроить на полу. Типа как пикник.

Но тут возник довольно неловкий момент…

Потому что до того мы оба взяли за манеру собачиться и препираться. Хотелось выбрать какую-то… нейтральную тему для беседы, но в голову ничего не лезло.

Слишком разные судьбы. Жизнь развела нас надолго. Мы ведь даже и не подозревали, что переехали в один штат. Что находимся в соседних городах. Прошлое, которое уж точно не стоило припоминать. Настоящее, где так сложно найти точки соприкосновения.

Будущее, на которое мы почти не могли повлиять, на время вверив его в руки мозгоправам…

– Тебе идет, – в итоге я первым прервал крайне неловкую и затянувшуюся паузу, кивнув на голову Веснушки.

Точнее, на ее блестящие волосы довольно приятного светлого оттенка.

– Спасибо, – смущенно пропищала Кук, так и не подняв на меня глаза.

Она явно не поняла, насчет чего я отвесил типа комплимент. Но поблагодарила. Потому что Веснушка, похоже, так и не научилась кокетничать или как там его… жеманствовать, тьфу, блин… жеманничать. Неважно, короче. В общем, не она привыкла принимать как должное приятные слова от мужчин.

Неизбалованная. Смущенная. Девушка с необъятной грудью. С шикарным бюстом, который вообще-то сам по себе должен быть предметом гордости. Сюда еще приплюсуем круглую курносую мордашку. Которая, скажу я вам, налилась румянцем под моим пристальным взглядом.

Да, я смотрел на ее реакцию с нехилым интересом. На то, как Веснушка нервно и помаленечку отпивает из стакана. И я не мог понять, что конкретно чувствую…

Слишком сложно это, черт…

– Цвет волос неплохой, говорю, – пояснил я, заставив себя перестать уже, наконец, пялиться вовсе не на прическу, а, вообще-то, на сиськи Офелии Кук. Чтобы перестать гадать: какое на ней бельё? С подкладкой в чашках?

Наверняка нет!

Потому что обладательницам таких буферов не требуются все эти фокусы-заманухи, чтоб привлечь взгляд мужика.

В ответ на мое пояснение про цвет Веснушка разволновалась еще больше и принялась наматывать локон на короткий смешной палец с апельсиновым маникюром. На сей раз она сделала крупный глоток и о-о-очень смешно крякнула от подступивших к ее веснушчатому носу пузырьков.

Я не удержался! Просто не смог остановить смешок, наблюдая за этой дурехой.

– Прости, – окончательно смутилась Веснушка и прикрыла рот ладонью в виде извинительного жеста.