А что с одеждой?
Трусы, шорты, полосатый джемпер с длинными рукавами. Видимо, футболки закончились. Что ж, рукава можно натянуть на ладони. Настроение заметно улучшается.
Хорошенько вытираю голову полотенцем и выхожу в коридор.
– Занеси сестре шипучку, – просит мать.
Кухня насквозь пропиталась запахами жареной картошки, котлет и яичницы. А еще мать успела нарезать салат с помидорами, огурцами и зеленью. Окно с москитной сеткой было раскрыто на проветривание, натужно гудела вытяжка.
Я взял со стола кружку с «Антигриппом» и пошел к сестре.
Из кружки пахло лимоном и еще чем-то непонятным.
В нашей комнате царил полумрак. Единственные источники света – допотопный торшер у окна и крохотный экранчик смартфона, в который уставилась больная. Мне сложно оценить интерьер. Кровать у нас двухэтажная, деревянная. За дверью чернеет неказистый платяной шкаф. Есть письменный стол со стационарным компьютером, любимой игрушкой Ильи, и низенькая складная парта, за которой сестра делает уроки. Два стула. Окно не зашторено, за ним простирается море городских огней. Я вижу здоровенное черное пятно у самого горизонта. Это что – море?
У меня возникло чувство загроможденности.
Квартира очень тесная, толком не повернуться. Планировка идиотская, как любила говорить мама. Насколько я помню, мы получили это жилье по льготной ипотеке. Влезли в добровольное рабство на тридцать лет. Отец не просто нас бросил, он отказался от своей доли, и вся многолетняя тяжесть кредита легла на материнские плечи.
Сестренке всего девять, зовут ее Полиной, и учится она в обычной неомосковской школе. Переходит в четвертый класс. Постоянно зависает в телефоне. То ли с подружками общается, то ли в игры свои дурацкие играет. Я даже не вникаю. Девочка очень похожа на мать, хотя в темноте этого и не скажешь. Сестренка укуталась в одеяло, ее длинные волосы собраны в небрежный пучок на затылке.
– Держи, – протягиваю кружку с лекарством.
– Ты где шлялся? – Полина откладывает телефон и забирает у меня кружку. – Мама волнуется.
– За твоей шипучкой ходил.
– Ну-ну, – сестра делает первый глоток.
В голосе Полины – детская обида.
– Серьезно, – присаживаюсь на краешек незастеленной кровати. Я сплю на втором ярусе. – На меня гопники напали. Еле ноги унес.
Девочка чуть не подавилась лимонной бурдой.
И тут же закашлялась.
– Прикалываешься.
– Я от них убежал. Хотели деньги забрать.
– Круто.
– И что здесь крутого?
– Ну… Это же приключение! Всамделишное!
Недавно Полина записалась в библиотеку. И начала запоем проглатывать книжки для малолеток, в которых герои носятся по всему миру, встревают в разборки взрослых и ведут расследования. Не помню, как называется серия. Даже не верится, что в век глобала и всяких-разных приложений кто-то всерьез увлекается этой макулатурой. Впрочем, это мнение Ильи. В моем мире книги – большая редкость. Стоят такие вещи очень дорого, добыть их тяжело, а читать умеют единицы. Писари, жрецы, счетоводы. Библиотеками владеют разве что купцы да правители больших городов.
– Квест, – фыркнул я, глядя на экран сестричкиного смартфона.
– Во-во, – Полина снова закашлялась.
– Пей, пока горячее, – посоветовал я.
Есть люди, ухитряющиеся подхватывать простуду летом. Весь год ходят как огурцы, а в жару с ними творится что-то непонятное. Полина из этой категории.
– У нас что, праздник? – спросил я, имея в виду котлеты и салат.
– Маме какую-то компенсацию перечислили, – сестра поделилась важной новостью и сделала очередной глоток. – За невзятый отпуск.
На одной из маминых работ полагался отпуск. В июле, насколько я помню. Чтобы собрать Полину в школу и получить больше денег, мама написала отказ. Похоже, она не отдыхает. Совсем.
– Ужин готов, – в проеме вырисовывается знакомая фигура.
– А можно тут полежать? – жалобно канючит сестра.
– Конечно, – соглашается мать. – Я принесу тарелку.
У меня возникло ощущение развода. Полина явно воспользовалась своей болезнью, чтобы не идти на кухню и окончательно залипнуть в телефон.
Забрав пустую кружку, Анна Васильевна ушла на кухню.
– Ты не сильно борзеешь? – я уставился на Полину немигающим взглядом.
Сестренка охренела:
– Что это с тобой?
Ответить я не успел.
Анна Васильевна вернулась в комнату с подносом и начала расставлять тарелки на приземистой парте.
– Поедим здесь. Тебе скучно не будет.
– Я помогу, мам, – вырывается у меня.
– Сиди, я сама.
Не женщина, а золото.
Моя мать без зазрения совести избавилась от «обузы», когда служители культа Нергала заявились к ней и предложили деньги за нового послушника. Полукровок демонического происхождения искали по всему континенту. Из нас получались лучшие бойцы, мы умели входить в царство мертвых и возвращаться на землю. Правда, не все доживали до инициации, но это ведь мелочи, правда?
Я добывал деньги для семьи, но от меня отказались.
Выбросили, точно мусор.
С тех пор я безраздельно посвятил себя богу смерти и ни разу не задумался над тем, чтобы обзавестись семьей. Просто перестал верить людям.
