Тени времени
– Пока что неизвестно, – ответила медсестра, уже ведя ее к столу с компьютером. – Но вам нужно зарегистрироваться, чтобы мы могли держать вас в курсе ее состояния.
Мираи сделала глубокий вдох и пошла к столу, чувствуя себя усталой и беспомощной. Она знала, что ей нужно быть сильной, что ей нужно держаться, чтобы поддерживать Такоку. Но ей было страшно. Она боялась за свою маленькую прабабушку, боялась, что с ней что-то случится.
Женщина, словно в трансе, подошла к зоне регистрации. Она остановилась перед большим столом, за которым сидела молодая медсестра. За окошком, сделанным из прозрачного пластика, ее лицо было закрыто белой марлевой маской, которая отличалась от теплого оттенка ее кожи, словно фарфоровой куклы, и ярких карих глаз. На голове у нее была натянута белая медицинская шапочка, которая скрывала ее волосы, оставляя видны только ровный пробор и нежные черты лица.
– Здравствуйте, – поздоровалась Мираи, едва сдерживая дрожь в голосе.
Девушка кивнула, но не ответила. Она подняла на Мираи свои карие глаза, которые казались еще ярче на фоне белоснежной кожи и белой марлевой маски. Она не говоря ни слова, подала небольшой бланк, на белом листе формата А4, одетой в перчатку рукой.
Это анкета для регистрации, – произнесла она холодным голосом, который звучал отчужденно и формально. – Заполните ее, пожалуйста.
Мираи взяла бланк дрожащими руками. Ей казалось, что от этой медсестры веет холодом и отчуждением. Она не знала, что ее недружелюбный тон был просто профессиональной привычкой, что она ежедневно имела дело с болью и страданиями людей.
Женщина еще раз взглянув на медсестру, которая не отрывала от нее холодных карих глаз. Она увидела, что на нем были напечатаны данные для заполнения: фамилия, имя, отчество, дата рождения, адрес, телефон и несколько пунктов о состоянии здоровья.
– У меня есть телефон и страховка, – соврала Мираи, вглядываясь в нежные черты лица медсестры. – А что еще нужно?
– Все необходимо заполнить, – ответила медсестра, уже отводя взгляд от Мираи и вернувшись к своим бумагам. – Это стандартная процедура.
Мираи вздохнула, взяла ручку, что стояла в приемном покое на специальной подставке и привязанной к ней пластиковой пружинке, и начала заполнять бланк. Ее рука дрожала, буквы получались неровными. Ей было неловко, некомфортно, но она старалась собраться с силами. Она знала, что от этого зависит ее возможность быть рядом с Такокой.
Мираи начала заполнять анкету, пытаясь не обращать внимания на холодный взгляд медсестры. Она писала неуверенно, чувствуя себя неловко и испуганно. Она была одна, в этом большом холодном здании, среди медицинских работников, которые кажутся ей чужими и недосягаемыми.
Она заполняла анкету медленно, осторожно, словно писала не простые слова, а свои надежды и мольбы. Она хотела, чтобы Такока была здорова, чтобы она выздоровела и снова смогла смеяться.
Но сейчас она могла только надеяться. Надеяться на то, что врачи справятся, на то, что Такока получит нужную помощь. Она могла только держаться и ждать.
Заполнив форму, она передала ее обратно медсестре. Девушка внимательно осмотрела все пункты, еще раз подняв на Мираи свои карие глаза. Она кивнула, и женщина уже была готова покинуть зону регистрации, но тут к ней подошли два врача в желтых инфекционных костюмах, в масках и перчатках, как и врачи скорой помощи.
– Пойдемте, – сказал один из них, его голос едва слышно пробивался сквозь маску. – Мы проведем вас в отделение.
Мираи быстро поднялась с кресла. Она последовала за врачами, ее ноги дрожали от волнения. Она не знала, что ее ждёт впереди. Она боялась за Такоку, но она также боялась за себя. Она боялась заразиться.
Мираи, словно в сонном бреду, последовала за врачом по длинному коридору. Он был освещен яркими белыми лампами, которые отбрасывали резкие тени от стен и оборудования, стоящего вдоль коридора. Она видела медицинские тележки, шкафы с лекарствами, приборы с мигающими цифрами, и все это казалось ей инопланетным и непонятным.
– Здесь все стерильно, – произнес врач, заметив, как Мираи оглядывается по сторонам, ее глаза бегают в испуге. – Это необходимо для безопасности пациентов и медперсонала.
Он вел ее дальше, и она в глубине души соглашалась с ним. Она понимала, что сейчас они находятся в зоне особого риска, что здесь царит невидимая угроза.
Они дошли до лифта, где врач нажал кнопку с цифрой “3”. Лифт медленно поднялся на верх, и они оказались на третьем этаже. Здесь коридор был таким же длинным и холодным, как и на первом этаже. Но здесь было еще тише.
На третьем этаже расположены палаты для больных с тяжелым течением болезни, – объяснил врач, заметив вопрос в глазах Мираи. – Именно сюда отправляют пациентов, которым нужна интенсивная терапия.
Он вел ее дальше, по длинному коридору, затем они завернули налево, дошли до лестницы и спустились вниз. Внизу их ждал еще один длинный коридор, и наконец, они дошли до палаты.
Врач вел ее по коридору, мимо огромных стеклянных дверей, за которыми она видела огромное помещение с кроватями, отделенными друг от друга ширмами. В этом отделении была своя атмосфера – холодная, стерильная, словно отделенная от остального мира невидимой стеной.
– Это отделение для коронавирусных, – сказал врач, останавливаясь перед дверью, сделанной из прозрачного пластика. – Здесь вы будете находиться на карантине.
На белой пластиковой двери была только одна надпись: “COVID-19”.
– Вот она, – произнес врач, открывая дверь.
Мираи остановилась в проходе, вглядываясь в палату. Она была маленькой, но светлой. На кровати лежала Такока, ее лицо было бледным, глаза закрыты. Рядом с ней стояла медицинская тележка с приборами.
– Вам нужно прочитать о правилах пребывания в отделении, – сказал врач, показав табличку на двери в палату. – Мы вас тоже положим на карантин.
Он уже был готов уйти, но Мираи быстро схватила его за руку.
– У нее не ковид, у нее испанка, – сказала она, ее голос дрожал.
– Испанки уже сто лет как не было, сейчас эпидемия коронавируса, – ответил врач, успокаивающе погладив ее по руке. – Ей нужна интенсивная терапия.
– Сделайте, пожалуйста, анализы – попросила Мираи, ее глаза наполнились слезами.
– Мы сделаем все возможное, – ответил врач, и в его глазах Мираи увидела надежду.
– Я буду рядом с ней, – прошептала она, вглядываясь в лицо Такоки. – Я не отступлю.
Мираи вгляделась в глаза врача, которые были закрыты маской, но она чувствовала в них сочувствие и понимание.
– Я буду рядом с Такокой? – спросила она, ее голос дрожал.
– Да, – успокоил ее врач. – Врачи объяснят вам все подробности.
Он отворил дверь, и Мираи оказалась в отделении COVID-19, в этом невидимом мире, где каждый шаг был пропитан тревогой и неизвестностью.
– Вот ваша кровать, – сказал он перед уходом. – К вам попозже подойдет медсестра и возьмет все необходимые анализы.
Врач ушел, оставив Мираи одну в палате. Он закрыл за собой дверь, и она услышала, как она щелкнула защелкой, отделяя ее от остального мира.
Мираи осмотрелась, ее взгляд бегал по стенкам палаты. Она понимала, что эта палата для больных COVID-19 должна быть специально оборудована для обеспечения безопасности пациентов и медицинского персонала, а также для эффективного лечения.
Она увидела две кровати, на одной из них уже лежала Такока. Она была подключена к аппарату ИВЛ, для искусственной вентиляции легких, и мирно спала. Ее грудная клетка ритмично поднималась и опускалась, создавая нежный шум дыхания. Мираи в тревоге наблюдала за ней, ее сердце сжималось от боли.
Женщина подошла к своей кровати. Она была с функцией подъема и опускания, обеспечивающие комфорт и легкий доступ к пациентам. Рядом с ней стояла система мониторинга жизненно важных показателей, таких как сердечный ритм, кровяное давление, уровень кислорода в крови.
Она увидела также кислородные баллоны и концентраторы, инфузионные насосы, раковины с бесконтактными смесителями, антисептики и дезинфицирующие средства. В палате были установлены системы видеонаблюдения и двусторонней аудио связи, чтобы медицинский персонал мог наблюдать за состоянием пациентов и общаться с ними без необходимости постоянного входа в палату.
Мираи прочитала правила, которые были размещены на стенке палаты. Она посмотрела на все оборудование, оценивая серьезность ситуации. Она понимала, что им остается только ждать, надеяться на лучшее и веря в профессионализм врачей.
Она прошла к своей кровати, лежала на нее. Ее тело было усталым, ее глаза закрылись. Она уснула. Ей было очень устало и вымотано за все это время.
Како перенеслась обратно в свое время, и на дворе был конец октября 1918 года. Воздух был прохладным и влажным, и зловещая тишина окутывала улицы, которые обычно были полны жизни. Люди ходили в марлевых масках, и, увидев Како без маски, они испуганно отскакивали в стороны, избегая даже случайных прикосновений. Како заметила, как торговцы закрывают свои лавки, женщины спешат отвести детей домой, а пожилые люди отступают, пряча лица за масками.
Сердце Како забилось быстрее, когда она увидела толпу рикш, ожидавших клиентов на углу улицы. Она поспешила к ним, надеясь быстрее добраться до дома и увидеть своих детей Такоку и Хироши, и своего любимого мужа.
– Простите, можно ли меня подвезти до улицы Сакура? – обратилась она к одному из водителей рикши.
Рикша, крепкий мужчина лет сорока, замер, разглядывая её с явным подозрением. Его глаза сузились, и он медленно покачал головой.
– Никак не могу, госпожа, – ответил он, отступая на шаг назад. – Сумо грипп. Не могу рисковать.
– Но я здорова, прошу вас, это срочно, – продолжала Како, отчаянно пытаясь объясниться.
Однако мужчина уже отвернулся, его внимание перешло к другому потенциальному клиенту. Како подошла к следующему рикше, но реакция была такой же. Все они ссылались на Сумо грипп, избегая даже разговора с ней.
– Прошу вас, мне нужно домой к детям! – воскликнула она, но рикши один за другим отворачивались, уходя от неё как от прокажённой.
Како понятия не имела, что такое Сумо грипп, но осознание опасности нависло над ней, как тёмное облако. Она нервно оглядывалась, заметив, что прохожие тоже избегают её, стараясь держаться подальше.
– Извините, вы не могли бы подсказать, что такое Сумо грипп? – наконец, обратилась она к женщине, заворачивавшейся в тёплую шаль у входа в магазин.
Женщина испуганно взглянула на неё, её глаза расширились, и она ещё крепче обмотала лицо шалью.
– Это испанский грипп, госпожа. Очень опасная болезнь, – коротко ответила она, прежде чем поспешно скрыться за дверью.
Како ощутила, как холод пробирается к её сердцу. Она заторопилась пешком к своему дому, всё больше тревожась за своих близких. Каждый шаг давался ей с трудом, каждый встречный взгляд приносил новые страхи. Како не могла дождаться момента, когда она окажется в безопасности родного очага, где её ждут Такоку, Хироши и её любимый муж.
Серый и зыбкий, этот день казался пропитанным тоской, словно признак того, что природа тоже погрузилась в свои мысли, подобно тому, как это делала Како. Она быстро шагала по тротуару, прижимая куртку к телу, словно ища утешение в ее плотной ткани.
"Почему всегда в такие дни вспоминаешь всё самое грустное?" – подумала она, приподнимая глаза к небу, затянутому тяжелыми тучами, которые казалось, наливались водой прямо над головой. Ветер дул с силой, словно наружу стремилась выпустить всю заточенную в себе бурю. Деревья, словно старые мудрецы, медленно качали своими ветвями, будто делясь своей мудростью о том, как преодолевать трудности.
– Эх, осень… Ты умеешь создавать настроение, – прошептала Како, наблюдая, как ветер играет с последними листьями на деревьях, вырывая их из родных объятий и унося далеко. Она вспомнила о прошлом осеннем дожде, который оставил свои следы на асфальте в виде блестящих луж и запаха свежести, который так приятно чувствовать после дождя.
Вдруг ветер подхватил одинокий желтый лист и понёс его прямо к ногам Како, словно подкидывая ей знак внимания. Она улыбнулась, наклонившись, чтобы взять лист в руку. "Спасибо, дружок," прошептала она, чувствуя какое-то странное спокойствие, как будто этот момент был частью некоего великого замысла природы.
Продолжая свой путь, Како внезапно ощутила тепло внутри себя, словно этот короткий момент с листом вернул ей уверенность в том, что даже в самые хмурые дни можно найти что-то прекрасное. Ведь в каждой туче есть оттенок серого, а в каждом дожде – капля надежды на светлое будущее.
Како дошла до своего дома. Он ничуть не изменился с того самого дня, когда она переместилась в будущее, на целых пять веков вперёд. Дом стоял перед ней в своей первозданной красоте, словно застывший во времени. Всё тот же дом был построен в традиционном стиле, из дерева, с крышей из соломы и керамических черепиц, казалось, что он дышит историей и воспоминаниями.
Она прошла через калитку и по тропинке дошла до своего дома. Сердце её стучало и замирало. Женщина медленно подошла к дому, её сердце билось быстрее от волнения и ностальгии. Како провела рукой по деревянной стене, почувствовав под пальцами шероховатость древнего дерева. В памяти всплыли воспоминания о том, как она играла здесь ребёнком, слышала смех семьи и друзей, видела, как солнце скользит по керамическим черепицам крыши, создавая игру света и тени.
"Дом, родной дом," – прошептала она, едва сдерживая слёзы. Её голос эхом отразился от стен, будто дом откликнулся на её приветствие. Како шагнула на большую покрытую веранду, которая защищала от жары летом и холода зимой. Она помнила, как сидела здесь с дедушкой, слушая его рассказы о былых временах.
"Ничего не изменилось, и в то же время всё изменилось," – тихо сказала она самой себе. Ощущение странной смеси радости и грусти наполнило её сердце. Она оглянулась на сад, где когда-то цвели красивые цветы и росли пышные деревья. Теперь сад выглядел пустым, только лавочки и голые деревья, покрытые опавшими листьями, напоминали о былой красоте.
Глава 3. Снова дома.
Како медленно присела на одну из лавочек, чувствуя под собой холод и влажность. Она собрала в горсть несколько опавших листьев и поднесла их к лицу, вдыхая их пряный осенний запах. "Где все?" – тихо спросила она, обращаясь к пустому саду, будто ожидая, что кто-то ответит.
Она дома, и скоро увидит своих детей: сына Хироши, дочку Такоку и любимого мужа. В предвкушении скорейшего воссоединения с семьёй и с невероятным чувством радости, Како отворила входную дверь.
Она зашла внутрь. Дома было очень тихо. Почувствовав неладное, женщина позвала:
– Ханна, Хироши, Такока! – но никто не ответил.
Она позвала ещё раз, но уже громче:
– Ханна! Хироши! Такока!
Тут из кабинета вышел её супруг. В его глазах читалась ярость. Он поспешил к Како и со всей силы ударил её ладонью по лицу. Шокированная, Како отступила на шаг, прижимая к щеке руку. Лицо покраснело и болело от удара. На глазах выступили слёзы.
– Где она? – орал муж.
Из кухни выбежала Ханна. Повариха быстро встала между мужчиной и женщиной.
– Ой, её надо здесь только плакать, – язвительно сказал он, глядя на Како. – Я не понимаю, о чём ты, – тихо произнесла она, опустив голову. – Где дети?
– Ты ещё смеешь спрашивать про детей? – не выдержал мужчина и попытался ещё раз ударить свою жену, но Ханна не позволила ему это сделать.
– Госпожа Фурусато, вы увели Такоку в непонятном направлении, и после этого её больше никто не видел, – ответила кухарка, стараясь говорить спокойно, но в её голосе слышалась тревога.
Како потрясённо смотрела на них, её разум отказывался понимать происходящее. Слёзы катились по её щекам.
– Это была не я, – плача произнесла она, – я не знаю, что случилось.
– А кто? – аккуратно спросила её Ханна, вглядываясь в глаза Како, пытаясь найти в них правду.
Како понимала, что это звучит очень странно, но всё же поведала о своей праправнучке Мираи: как та появилась у них в доме, как они поменялись местами и что с мая месяца она жила в Саппоро 25 века, и только сейчас вернулась в своё время, в свой 20 век.
– Ты с ума сошла, – хотел выкрикнуть муж, но Ханна жестом остановила его.
– Пойдёмте, – сказала она Како, беря её за руку, – в вашу комнату. Я сделаю вам зеленый чай.
Женщины направились в комнату Како. Когда они вошли, Ханна мягко усадила Како на татами и аккуратно закрыла дверь за собой, создавая атмосферу уюта и покоя. В комнате витал аромат цветов сандала, придавая ей успокаивающее ощущение. Како сидела, опустив голову, её плечи дрожали от подавленных рыданий.
Ханна быстро приготовила зеленый чай, его терпкий аромат наполнил комнату. Она подала чашку Како, которая благодарно приняла её, руки всё ещё дрожали.
– Выпейте, это успокоит вас, – мягко сказала Ханна, присаживаясь рядом. – Расскажите мне всё подробно. Может быть, вместе мы найдём выход.
Како сделала глоток чая. Выпив, она отдала пустую чашку из-под чая кухарке. Тёплый напиток немного успокоил её, но в душе всё ещё бушевали страх и беспокойство.
– Ханна, что происходит? – осторожно спросила Како, её голос дрожал от волнения.
– Всё хорошо, госпожа Фурусато – мягко ответила Ханна, укладывая её на татами и заботливо укрывая одеялом. – Вам нужно отдохнуть.
– Возможно, ты права, – сказала Како, поворачиваясь на бок и закрывая глаза. Она пыталась расслабиться, но мысли о детях и странных событиях не давали ей покоя.
Кухарка осторожно, на цыпочках, вышла из комнаты, стараясь не производить шума. Она закрыла дверь, оставляя Како одну в полутёмной комнате, где только слабый свет луны пробивался сквозь бумажные окна.
Когда дверь за Ханной тихо закрылась, Како прислушалась к звукам дома. Ей хотелось поверить, что всё будет хорошо, но тревога не отпускала её. Мысли о детях и муже не давали покоя. Она пыталась понять, как всё это могло случиться. Как могла её жизнь так резко измениться за те несколько месяцев, что она провела в будущем?
Женщина закрыла глаза, стараясь найти утешение в теплых объятиях сна. Сердце всё ещё колотилось, но постепенно её дыхание стало ровнее. Она погрузилась в сон.
Како проснулась от того, что её кто-то грубо толкнул в плечо. Она резко открыла глаза и хотела возмутиться, но тут увидела несколько врачей в белых халатах и марлевых масках. Женщина села на татами, рядом с врачами стоял её муж. Како ничего не понимала, сначала она смотрела на врачей, а затем на своего супруга.
– Дорогая, – старался ласково, сказал господин Фурусато, видно было, что ему это дается очень тяжело, – эти доктора хотят нам помочь. Ты больна, и тебе нужно поехать с ними.
– Но я чувствую себя хорошо, – сказала Како, пытаясь понять, что происходит.
– Знаю, но тебе нужно поехать с ними, – сказал он.
Врачи взяли её под руки и подняли, поставив на ноги напротив татами. Чувствуя нечто неладное, Како снова села на татами.
– Я никуда не поеду, – сказала она твердо.
– Поедешь, – грубо ответил ей муж.
– Забирайте эту сумасшедшую, – сказал он врачам, – те грубо схватили её за руки и потащили силой из комнаты, по лестнице вниз.
Хироши выбежал из кухни, где Ханна оставалась удивленно глядеть, и помчался к Како. Его голос дрожал от слез, когда он пытался схватить ее за руку.
– Мама, мама! – всхлипывал мальчик, стремясь донести до нее свои испуг и тревогу.
Како наклонилась к сыну, чтобы обнять и успокоить его, но тут же ее резко подняли. Муж и медбрат грубо оттащили ее, не дав ей даже прикоснуться к сыну.
Слезы выступили в глазах Како.
– Мама! – Хироши снова заплакал, его голос прерывался от сильного волнения.
– Я люблю тебя, сынок, – шептала она сквозь слезы, стремясь утешить его своим голосом, даже если не могла его обнять.
– Уведи его, – грубо приказал господин Фурусато. Ханна, с участием кухарки, обняла Хироши и тихо отвела его обратно в кухню.
Како почувствовала, как под ее ногами земля качнулась. Горькие слезы текли по ее щекам, когда ее вывели из дома. Все, что она могла сделать, это слабо сопротивляться, ощущая, как уводят ее от единственного, что действительно было ее собственным.
– Отпустите меня! – кричала Како, сопротивляясь.
Один из врачей взял шприц и вколол его женщине в плечо. Како почувствовала сначала боль, потом как лекарство разливается по её телу. В следующее мгновение её тело стало мягким, и она перестала его контролировать. Веки стали тяжелыми, глаза закрылись, и она потеряла сознание.
Всё это происходило так быстро, что Како не успела осознать, что происходит, и её мозг уже был погружён в беспокойный сон. Её последние мысли перед тем, как она утонула в тьме, были о её детях и о том, что с ней происходит. Всё было так непонятно и страшно.
– Госпожа Фурусато, госпожа Фурусато, – услышала она и открыла глаза. Перед ней стояли врач и медсестра в белых халатах, марлевых масках и перчатках. – Нам нужно взять у вас анализы, – спокойно сказала медсестра, ставя на столик ящичек для анализов.
– И у вашей дочери тоже, – добавил врач, указывая на спящую Такоку.
Мираи села на кровать. Она решила назваться фамилией Како, потому что её настоящая фамилия, вероятно, была неизвестна в Саппоро 21 веке. Её отец родом из Киото, он переехал в Саппоро по работе, там он познакомился с ее мамой, и умер когда, она была еще ребенком. После этого её мать с ней переехала к своим родителям, к ее бабушке и дедушке.
– Хорошо, – кивнула Мираи.
Медсестра взяла длинный ватный тампон и ввела его в рот Мираи, взяв образец для анализа. Потом она взяла кровь из вены и ватной палочкой сделала мазок из носа Такоку.
– Готово, – улыбнулся врач.
Такока была без сознания, поэтому у неё взяли образцы для анализа более инвазивным способом. После процедуры врач и медсестра покинули комнату, закрыв за собой дверь.
Мираи чувствовала себя напряженно. Она беспокоилась за Такоку. Она надеялась, что врачи поймут, что это Испанский грипп и скорее начнут нужное лечение. Но ей было ясно, что нужно дождаться анализов, чтобы врачи ей поверили и помогли девочке.
Она встала с кровати и подошла к спящей Такоке, поглаживая её волосы. Её сердце было полно тревоги, но в то же время она чувствовала решимость найти ответы.
Како проснулась в густом тумане боли, который клубился в её голове, словно сжимая её череп. С трудом осознавая своё положение, она почувствовала, что её руки связаны за спиной. Шок и испуг пронзили её сознание, когда она осмотрела своё тело и обнаружила себя в смертельной рубашке, которая плотно обвивала её, лишая свободы.
Сердце начало биться быстрее, страх охватывал её, как холодная тень. Она пыталась развязать узлы, двигая руками, плечами, всем телом, но кольцо смертельной рубашки было непроницаемо как стена.
Сила воли заставила её встать и подойти к двери. Она начала бить по ней ногами, крича и молившись, чтобы её освободили, объясняя, что она нормальная и не должна находиться здесь. Её голос звучал слабо и дрожал от напряжения.
В коридоре за дверью, как отдаленный эхом, слышались голоса, крики и стоны больных, а также шаги медперсонала, создавая мрачную симфонию страдания и боли. Каждый звук казался приговором, подчеркивая безысходность ситуации, в которой оказалась Како.
Но в её сердце всё ещё горела искра надежды. Надежды на спасение, на освобождение, на возвращение к своей нормальной жизни. Она не собиралась сдаваться, несмотря на тьму, которая сгущалась вокруг неё.
Дверь в палату скрипнула и распахнулась, впуская внутрь двух мужчин крупного телосложения, маски на лицах не давали угадать их выражение. Они, молча, подошли к Како и, словно механизм, взяли её, потащив на кровать. Её крики разрывали воздух, она умоляла и просила, чтобы сняли с неё смирительную рубашку, выпустили её, говорила, что она нормальная, что они не должны держать её здесь.
Но их лица оставались бесстрастными, их движения были решительными и хладнокровными. Они просто уложили её на кровать и вкололи лекарство. Како почувствовала, как тяжесть сознания снова начала на неё находить, как мир вокруг начал медленно растворяться, словно поток, уносящий её в бездну.
Её голос терялся в пустоте, её крики оглушены были безразличием медперсонала, который воспринимал её лишь как объект лечения, не обращая внимания на её страдания, на её призывы о помощи.
Силы Како покидало, она чувствовала, как тьма затягивала её в свои объятия. Её сознание плыло в бесконечном море бессознательного, она погружалась глубже и глубже, пока наконец не была поглощена тьмой сновидений.
Спящая фигура Како лежала неподвижно на кровати, лицо искажено болью и отчаянием, внутри её боролись страх и бессилие. Но в этом безмолвном мире больничных стен и белых халатов её крики были лишь эхом без ответа.