Тёмная планета

– Ктарх лучший в этом деле! – не удержался от комментария Кон Рат. – Когда тьма нижнего мира сгущается и выбирается наверх, а боги не замечают этого, лучше иметь под рукой одного отмеченного печатью богов безумного дивея, чем сто воинов Колониальной гвардии!

Раз уж караван остановился, Котан решил сделать небольшой привал, заодно дать животным вдоволь наесться перед дальней дорогой по травяным пустошам Великой прерии богов, где не было деревьев и лиан, которыми питались вормы. Во время привала я увидел, как Кон Рат подзаряжает свой никель кадмиевый аккумулятор. Он достал металлическую иглу с длинным проводом, обмотанным изолирующими волокнами резинового дерева, одним концом воткнул провод в радио, а другим, где была прикреплена игла, глубоко в кору дерева. Насколько я знал, внутри всех здешних растений циркулировал переменный ток, собираемый деревом не только от обычной статики и во время ударов молний, но и преобразуемый из излучения звезды в электричество. Электроэнергия принимала в жизни растений непосредственное участие, стимулируя и катализируя внутри коры химические процессы, необходимые для роста гигантского растения. Чем глубже под поверхность коры, тем сильнее напряжение, так, например, на глубине десяти сантиметров было всего двадцать вольт, этого достаточно, чтобы подзарядить аккумулятор радио, а на глубине метра уже свыше тысячи, что смертельно. Полчаса зарядки и Кон как ни в чем ни бывало извлек иглу из ствола и спрятал в походную сумку. Щелкнув выключателем, заметно повеселел, когда радио тут же ожило, транслируя молитвы священников, всегда с первыми и последними лучами произносящих хвалу великому Сорусу, создателю неба, а также богине Калисе – создательнице звезд. Весь юмор заключался в том, что за этими так называемыми божествами скрывались официальные представители Крул Каи, и с каждым из них я был знаком в той или иной мере лично. Так, например, Сорус был руководителем исследовательской группы и моим инструктором по географии Хлории, а Калиса контролировала транзит с планеты полезных ископаемых. Я познакомился с ней во время обучения и не пожалел ни на одну минуту… впрочем, эта история не имела никакого отношения к местным мистериям.

Прогуливаясь в одиночку по стволу дерева вокруг временной стоянки, я заметил среди голых вершин деревьев высоко в небе алые всполохи близкого рассвета, когда интенсивность вспышек возрастала, а наш сектор звездного неба попадал под прямые лучи, создавая эффект зеленоватой иллюминации. Это было чертовски красиво, если бы не реальная угроза квантовых ожогов. Пришлось потратить уйму терпения и нервов, прежде чем Сайрус поздравил каждого кадета с персональной адаптацией к жесткому излучению Игниона. Терапия привыкания к условиям Хлории проходила в условиях биолабораторий станции, где всякий риск был исключен. Но память о невыносимой боли во время модификации кожи так и не стерлась из памяти.

Взгляд зацепился за желтое свечение на горизонте, словно от зарева пожара, я указал на него ближайшему охраннику, вопросительно посмотрев на того.

– Город полуденного заката, – ответил тот, сделав знак, отгоняющий демонов. – Скоро рассвет, и мы начнем спускаться. Впереди Великие прерии богов и смрадные улицы столицы…

– Вблизи есть какие-нибудь руины или капища? – неожиданно для себя спросил я.

Покосившись в сторону Кон Рата, бродящего среди вормов, ратник нехотя ответил:

– Есть обелиски Зосма. Мы их увидим, когда спустимся чуть ниже.

– А более старые постройки вот с такими знаками? – Я показал на свой амулет. – Может, монументы даэдрических огнепоклонников или древние храмы из черного камня?

Воин замялся. Убедившись, что Кон Рат далеко и его не услышит, быстро зашептал:

– Есть одно проклятое место, называемое Тубаной. Говорят, много дождей назад огненная звезда прочертила небо, пробила кроны деревьев и зарылась глубоко в трясину нижнего мира. Удар был такой силы, что открыл ранее скрытые под грязью развалины, сделанные целиком из металла. Смертельно опасное место, где живут одни лишь духи даэдрических богов, вторгающиеся в твою голову, чтобы свести с ума своим зовом. Это одно из самых опасных мест.

– Невидимая смерть в воздухе?

Воин подумал, а потом отрицательно замотал головой:

– Нет, только голоса.

– Что ты имеешь в виду, говоря о вторжении в голову?

Воин, несколько раз сглотнув, быстро забормотал, нервно дрожа от страха:

– Примите добрый совет, месье Ато, никогда, ни при каких обстоятельствах не приближайтесь к этим проклятым местам. От них исходит древнее зло… И оно все еще живо.

– Да я и не собирался. Просто любопытно взглянуть на эту комету… Или что там было…

– Любопытство оно ведь… Хуже глупости. – Ратник с опаской отошел от меня.

– Все интересней и интересней, – пробормотал я, заинтригованный рассказом.

Спуск с дерева был еще хуже, чем подъем. При подъеме ты стараешься не смотреть вниз, а при спуске видишь, сколько до земли и от этого на душе становится неуютно. У хлорианцев все процедуры были отработаны до мелочей, а я лишний раз порадовался, что смог договориться с ними о путешествии – в одиночку мне пришлось бы тяжко. Гусеницы достигли края пустоты и выплюнули коричневую слюну. Затем оттолкнулись от дерева и повисли на клейких кабелях, протянувшихся из их горла. Они быстро спускались вниз, слегка поворачиваясь вокруг своей оси, словно груз на резинке. С виду неуклюжие, вормы, ловко цепляясь присосками и роговыми крючками за кору, довольно шустро сползали вниз по вертикальной поверхности дерева, в то время как наездники были крепко привязаны к седлам специальными поперечными ремнями. С хопперами вышло сложнее – они ведь не умели ползать по стволам деревьев, передвигаясь преимущественно по горизонтальным поверхностям. Нагружать гусениц, помимо всадников, иными грузами было опасно, поэтому в течение часа караванщики свили из их липкой, но очень прочной слюны достаточно вместительные и крепкие сети и длинные веревки. С их помощью дивеи сначала обвязали, а затем принялись спускать животных с ветки на ветку, в то время как остальные воины, кому не хватило места на гусеницах, своим ходом спускались с дерева, обвязавшись все той же липкой веревкой под мышками.

Заметив во тьме соседнего куста блеск глаз, я не раздумывая выхватил из связки на поясе Кон Рата короткий дротик и со всей силы метнул его в наблюдателя, с удовлетворением услышав дикий визг и последующий удаляющийся вопль, пока тело зурба быстро падало, кувыркаясь в воздухе. Мгновенно в окружающих зарослях началось движение, и воздух наполнился свистом стрел, брызгами коричневой крови и воплями боли. Затаившиеся до поры дикие вассалы катцев издали боевой клич, многократно отражавшийся от деревьев, отчего казалось, будто на нас напала целая армия, а не пара десятков особей. Опираясь на хвост, гусеница выпрямила тело под прямым углом, чуть не сбросив наездника. Она издала довольно неприятную трель боли, ее пасть раскололась на четыре части, словно распускающийся цветок, только вместо тычинок там была опасная и влажная коллекция блестящих игл и лезвий. Как только первые дротики впились в тела взревевших от боли гусениц, угрюмые арвари сняли со своих спин треугольные щиты из дерева, обтянутые толстой кожей, и прикрылись ими. Направив духовые ружья в сторону, откуда шли крики зурбов, из неудобной позиции, почти в горизонтальном положении, активно включились в перестрелку с невидимым противником, не жалея дротиков.