Майор Пронин был действительно поражен, в офисе никто не сообщил ему об этом.
– Как так? А почему вы от меня днем скрыли эту информацию – удивленно спросил сыщик с прославленной фамилией.
– Потому что я не знала, что должна делиться сугубо личными деталями своей жизни. Откуда я могла знать, что убитая девушка имеет какое-то отношение к моему мужу?
Воронина говорила так искренно, что майор Пронин ловил себя на мысли, что доверяет ей, хотя по долгу службы он не должен был попадаться на такие уловки (встречаются такие артистки, что и Станиславский поверит, а они – врут). «Доверяй, но проверяй» – с этим девизом он пересилил себя и задал следующий вопрос:
– Почему вы решили жить раздельно?
– Потому что я попросила у мужа развод.
– Вы уже подали заявление в загс?
– Нет, муж попросил повременить, пока он перепишет имущество на себя.
– Интересно, а что из имущества записано на вас?
– Да, буквально все, в том-то и проблема. Помимо недвижимости, еще и весь бизнес.
Здесь следователь был шокирован очередной раз. Хотя в квартире работал кондиционер, майор взмок, как в бане. Попросил Екатерину Дмитриевну принести ему холодной воды. Пока она пошла на кухню, сыщик напряженно думал:
– Говорит с таким невинным видом, будто не понимает, что теперь вопрос «кому выгодно», делает ее основной подозреваемой в убийстве мужа. Правда, по-прежнему, не ясно, имела ли она еще и отношение к убийству любовницы. Еще не понятно, как телефон секретарши оказался у Воронина. Гражданка Ларина была убита вчера, телефона при ней не оказалось. И это очень странно, все документы и деньги на месте, а телефона – нет. Сейчас человек без телефона это – фантастика, назад в прошлое. Идем дальше: сегодня телефон убитой обнаруживается у ее любовника, так может он ее и прикончил вчера, а эта невинная овечка стояла на стреме, делала вид, что не знает, кто сидит на лавочке. От этой мысли даже бывалому сыщику стало не по себе.
Катя уже второй раз повторяла:
– Иван Николаевич, вода из холодильника перед вами, смотрите, не простудите горло.
– Ишь, заботливая какая, а вокруг нее сплошные трупы – сердито думал майор Пронин, который ничего не мог поделать с собой: не смотря на упрямые факты, не хотелось ему верить, что гражданка Воронина замешена в преступлениях. Уж очень у нее был у нее открытый взгляд, буквально, как у ребенка.
– Так, в сторону лирику, продолжим:
Катя подумала: «Как странно, в полиции называют холодную воду лирикой». Правда, когда майор выпил, буквально залпом, два стакана ледяной воды, она отметила, что и гло?тки у полиции особенные, закаленные. Но тут Пронин задал очередной странный вопрос, надо отвечать.
– Екатерина Дмитриевна, объясните, почему все имущество было записано на вас, а перед подачей заявления о разводе вы решили переписать его на мужа. Насколько мне известно, такие вещи, кому сколько достанется, решает суд.
– Понимаете, почти все, что у нас с мужем было в собственности, все это – подарки его отца, Матвея Тимофеевича. Было бы несправедливо, если бы суд поделил все поровну, я посчитала, что практически все должно остаться у Дениса. Муж должен был все переоформить так, чтобы не было дележки в суде.
– А почему сразу, когда отец делал подарки вашему мужу, нельзя было оформить на него.
– Не знаю точно, но краем уха слышала, что таким образом они хотели от чего-то застраховаться, вроде, в бизнесе так делают, я не вникала.
– И, что же вы, добровольно все имущество согласились отдать мужу, а что вам? Вы же сколько-то лет были в законном браке, и уйти ни с чем? Странно, однако.
– Когда мы разъезжались, я предложила все переписать на Дениса, но он настоял, чтобы мне осталась квартира, в которой, мы с вами сидим, и загородная дача.
– Еще вопрос, не по протоколу, можете не отвечать на него: «Вы уходили от мужа к другому мужчине?»
– Почему бы не ответить. Нет, я не уходила к другому мужчине, и попросила развод не из-за того, что узнала, про любовницу мужа. Просто, я поняла, что живу какой-то не своей жизнью, мне не хватало трудностей, забот.
– Да, это мне понять сложно – произнес озадаченный майор.
– Оказалось, что и муж меня не понял, предлагал одуматься.
– Хватит лирики, второй раз произнес следователь.
Поскольку «лирика» уже ассоциировалась у Кати с холодной водой, она решила, что майора опять мучит жажда. На предложение Кати освежиться, майор с радостью согласился. Когда Катя принесла воду, следователь повторил тот же аттракцион мгновенного уничтожении холодного напитка. Сразу после этого следователь продолжил:
– Успел ваш муж переоформить документы?
– Думаю, что нет, меня он не привлекал, а без моих подписей невозможно совершить такую сделку.
–Екатерина Дмитриевна, а вы случайно не знаете, почему он тянул, ведь, очевидно, что это в его интересах?
– Вот-на этот вопрос, я вам точно ответить не могу. Как-то раз, в телефонном разговоре, я пыталась узнать у мужа, как там дела с оформлением. Денис мне ответил, что это – дело не быстрое, много всяких бюрократических проволочек. Этот разговор был где-то недели две назад.
– А кому достанется все ваше имущество после смерти Воронина Дениса Матвеевича, оно же находится в вашей собственности?
– Отдам все Матвею Тимофеевичу, я сегодня как раз сказала ему, что ни на что не претендую, понимаю, что, по праву, все принадлежит ему.
– А что, вам на это ответил отец вашего мужа?
Катя задумалась.
– Не помню, по-моему, ничего, он сейчас просто раздавлен этим несчастьем, ему не до финансовых проблем.
– Странно получается, обычно, все преступления совершаются либо из-за денег, либо из-а ревности. А послушать вас, Екатерина Дмитриевна, так получается, что вас не интересуют ни деньги, ни любовница мужа. Кто вы, ангел небесный, или хотите такой казаться? Но не забудьте, так, на минуточку – рядом с вами два трупа.
Катя долго спокойно отвечала на совершенно глупые, по ее разумению, вопросы следователя, вообще не касающиеся преступления, свидетельницей которого она случайно оказалась. Она предельно честно рассказала все про имущество ее мужа, к которому прицепился этот майор Пронин.
– Да, далеко ему до книжного персонажа, чьим однофамильцем оказался, по воле случая, этот горе-сыщик.
Так думала разгневанная Катя, услышав сентенции следователя. И тут она, не терпящая препирательств, вдруг возмутилась и решила высказать все, что она думает по поводу глупого то ли опроса, то ли допроса.
– Иван Николаевич, я совершенно откровенно ответила на все ваши вопросы, которые, по-моему, мало имеют отношения к убитой в сквере девушке. На вопросы следователя, который расследует убийство моего мужа, я буду завтра отвечать капитану Воробьеву в другом отделении полиции. Теперь, наверно, я так и буду бегать от одного отделения в другое. Что вас еще интересует? Задавайте поскорее ваши вопросы, мне просто необходимо остаться одной в такой трагический для меня день.
– Хорошо, последние два вопроса на сегодня. Во-первых, вы меня, опять, кажется, обманули, когда сказали, что не знаете мужчину одновременно с вами гулявшего по липовой аллее. Вы его знали раньше?
– Нет, я вам уже отвечала на этот вопрос.
– Да, помню, вы сказали, что он тогда подошел к вам из любезности, предлагая подвезти вас на своей машине. А как вы мне объясните такой пассаж: вчера этот незнакомец, как вы говорите, поджидал вас после беседы со мной, все время, пока вы были у меня, ждал вас на улице. А потом, когда вы вышли, я из окна прекрасно видел, что вы мило беседуете, и он вам передал какую-ту бумажку.
Катю так и подмывало сказать, что мужчина передал ей шифровку с подробными инструкциями следующего преступления, но побоялась, что сыщик не поймет юмора (да и шутить на такую тему грешно). Поэтому она подробно передала разговор с Максимом, и достала из сумочки, которая как раз валялась на столе, визитку, врученную ей Максимом.
– Хорошо, допустим все было так, как вы рассказываете – не унимался майор.
– Тогда вопрос номер два: что вы хотели скрыть перед моим приходом, я заметил, что в квартире что-то прятали?
Здесь уже Катя не удержалась, и рассмеялась, причем смех был совершенно истерический, видно, нервная система не выдержала нагрузки, которая на нее свалилась в этот день. Сыщик недоумевал – что случилось? Наконец Катя совладала с собой
