Ты… не моя…
На пороге дома увидел двоих мужчин. Один был старше и явно недоволен встречей. Он стоял чуть позади и с профессиональным взглядом осматривался во дворе. Второй же, молодой мужчина интеллигентной наружности сделал попытку улыбнуться и приветливо кивнул.
– Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний визит, – на этом незнакомец смолк, будто не зная, как продолжить, что ещё сказать, но на приглашающий жест благодарственно кивнул. – Ада у вас? – оглянулся, и было видно, как нервно дёрнулся его кадык.
Слава молча кивнул и сделал очередной жест рукой, предлагая пройти в комнату. Второй гость, как Слава теперь отчётливо понимал, охранник, предпочёл на дружелюбие хозяина дома не отзываться и бесцеремонно потеснил их обоих в дверях, в стремлении увидеть Аду первым. Остановился у самого прохода и принял стандартную позу истукана. Через мгновение в гостиной стоял и Слава, и незнакомец. Ада довольно взвизгнула и бросилась к тому на шею.
– Лёня! – беззастенчиво прижалась она к нему сначала всем телом, а потом и губами.
Спустя секунду с мужчины спал ступор, чуть позже напряжение, а за этим последовал вздох облегчения.
– Ада… – проговорил он с какой-то горечью в голосе. – Как же ты меня напугала, дорогая! – Сжал зубы и прикрыл глаза, переживая напряжённый момент, с силой прижимая её к себе. – Как ты? – оттолкнул, удерживая крепким захватом за предплечья. Осмотрел с головы до ног и тут же вернулся к счастливому взгляду. – С тобой всё в порядке? Почему ты ушла?..
Слава, глядя на эту сцену как-то некстати вспомнил о весьма подозрительном наряде «дорогой» Ады. Только вот её мужчина об этом беспокоился, пожалуй, меньше всего. И тут уже непонятно, то ли эйфория от чудесного спасения любимой ещё не отпустила, то ли он уверен в ней на сто процентов, а, может, и вовсе брат?.. Не успел об этом подумать, как Ада, ловко вывернувшись из захвата и не ответив ни на один вопрос, дёрнула этого его за руку.
– Лёнечка, познакомься, это Слава, – она, ничуть не смущаясь собственной реакции, погладила Славу по плечу. – Он буквально спас меня прошлой ночью! – просияла улыбкой. – Наверно я даже перестала соображать, так замёрзла, а Слава предложил меня подвезти, уступил горячую ванную и согрел чашкой чая. Правда, здорово, что ещё остались люди, которые небезразличны к чужой беде?.. – задорно протараторила она и тут же метнулась к «брату», осторожно придерживая того за локоть.
– Да уж… – неопределённо крякнул он.
– А это Леонид Звягинцев, мой супруг, профессор психиатрии и просто выдающийся учёный. Я Славе о тебе не рассказывала, потому добавлять что-то излишне, – тут же не преминула упомянуть деликатный момент, обращаясь непосредственно к мужу.
– Очень приятно и спасибо, – подсуетился тот и протянул руку в дружеском жесте. Слава же к спектаклю в исполнении Ады остался равнодушен и не особо участливо, вроде даже с ленцой, кивнул.
Он стал чуть в стороне и, пока, как только что выяснилось, супруги, обменивались милыми перешёптываниями и впечатлениями о вечере, проведённом не вместе, оценил их со стороны как пару. Что тут сказать… достойная партия. Рядом с этим мужчиной Ада явно преобразилась. И даже рубашка с чужого плеча не портила общего впечатления. Она… не сразу нашлась подходящая мысль, чему Слава при себе усмехнулся. Она вдруг стала более хрупкой, беззащитной. Более изящной. И сияющий взгляд оказался как раз кстати. Ада чувствовала определённую защиту в лице супруга и держалась свободнее. Вдруг показалось, что буквально пару минут назад не было этого её просительного тона, не было внезапной истерики, растерянности во взгляде и одновременной злости в нём же.
Супруг её… слово то какое подобрала… Так вот, её супруг, интеллигент в хрен его знает, каком поколении. Порода и манеры буквально сквозили изнутри. И эти манеры поперёд него самого входили в дверь. И здесь было всё: наклон головы, полутон слов, сдержанная улыбка и, что тут скрывать, превосходство во взгляде. Высокий и стройный. Подтянутый. В дорогом стильном костюме, подчёркивающем атлетического сложения фигуру. Он осторожно поддерживал Аду за локоток и смотрел, не отводя вожделеющего взгляда. Буквально впился им. Так, что, посматривая со стороны, чувствуешь себя лишним в собственном доме. У него были светлые волосы, модная стрижка, укладка. Линзы очков, задачей которых, кроме всем известной коррекции зрения, являлось и смягчение взгляда. Взгляда чрезмерно умного человека. Начитанного. Такого, который знает всё и обо всех.
Слава невольно поймал себя на мысли, что ревнует. Так странно… будто то, что могло принадлежать ему, вдруг досталось другому. Кстати, мужчину отнюдь не смущало, что Ада стоит босая, без нижнего белья, в чужой одежде. Он даже не поинтересовался, почему так, не глянул предостерегающе. Не видит соперника? Вполне возможно. Такие, как он, в принципе не представляют, что может найтись достойнейший. Такие смотрят и надменно ухмыляются. По молодости Слава обламывал этих ребят, сейчас желания поубавилось. Появились другие интересы.
Смущало только то, что этот Леонид, несмотря на весь внешний лоск и внутренний стержень, лидером в паре явно не был. Ада вела. По жизни в принципе и в данной ситуации конкретно. Она не позволяла задать лишний вопрос. Взглядом останавливала поток глупостей. Сдержанной улыбкой охлаждала пыл. Но было что-то ещё. Её суета. Незаметная с первого взгляда, она проявлялась в чрезмерной жестикуляции, в неуместном смехе. Сперва Слава подумал, что Ада выгораживает именно его, потом догадался, что дело не в этом.
Проблему решил её муж. Ленивый безразличный взгляд мазнул по комнате, едва задел самого Славу, а потом будто окаменел, направленный куда-то за его спину. Мужчина едва не позеленел от злости. Губы плотно сжались и побелели. Взгляд стал пристальным, неживым. Секундный ступор отпустил, а потом гневный румянец бросился к лицу, и шумный выдох будто разрезал пространство.
– Рояль? – ледяная, словно нечеловеческая ухмылка замерла на его губах. – Играете? – резанул неприязнью, а Слава припомнил Аду этой ночью. Тихий голос, переполненный нежностью, и громкий плач после.
Он отстранённо качнул головой и непроизвольно расправил плечи.
– Классическое образование обошло меня стороной, – ответил, глядя ему прямо в глаза. – Гитару в дворовой компании освоил, побренчать и сейчас могу, а вот до «высокого» как-то не добрался. Рояль стал дополнением к интерьеру дома. Подарком от предыдущих хозяев, – тут же пояснил он и сделал затяжной вдох.
В то же мгновение к этому типу зародилась откровенная неприязнь, хотя ни единой объективной причины Слава назвать не мог. Но ответом гость, как показалось, остался удовлетворён. Правда, спокойствие его покинуло окончательно. Внутри поселилось напряжение, и скрыть его мужчина то ли не мог, то ли не хотел. Слава, к примеру, больше склонялся ко второму варианту. И то, как супруг собственническим жестом притянул Аду к себе, было лишь очередным тому подтверждением. Притянул, стиснул челюсти до желваков на скулах, а потом медленно повернул голову на неё, указательным пальцем приподнял подбородок, хотя никакой надобности в этом не было – она и без того смотрела в глаза. А потом пришлось уловить бесконечный, как показалось, требовательный взгляд. И напряжение, которое таилось внутри, бурной рекой выплеснулось наружу.
– Ада, всё хорошо? – тихо и угрожающе прозвучал его голос, а она усмехнулась. Легко так, беззаботно. Оттолкнула его руку от своего лица и перевела взгляд на Славу.
Смотрела на Славу, но чувствовала на себе взгляд мужа. А он и не ждал ответа. Всё разглядел в её глазах и на мгновение растерялся. Оттого и дышал бурно, шумно. Оттого не получилось выдавить из себя улыбку. Он тоже посмотрел на Славу и превосходство из взгляда ушло. Звягинцев смотрел так, будто только что встретились. Узнавал заново. И какое-то понимание скользнуло по его лицу. Рука, которой мужчина удерживал Аду за талию, обмякла и сползла на её бедро, а потом показательно сжала мягкое тело под тонкой тканью.
– Я ваш должник, – проговорил вроде и вежливо, а голос походил на змеиное шипение. – Прошу прощение за предоставленное неудобство. Готов компенсировать и всячески содействовать по мере своих возможностей.
– Да я вроде не жалуюсь, – припомнил Слава род деятельности гостя. – А что касается компенсации, то тем более не нуждаюсь! – решительно прервал он любое желание вернуть разговор в подобно русло. – Был рад помочь.
– Ну, что вы, в наше время не пройти мимо и помочь ближнему сродни подвигу, не так ли, дорогая? – Звягинцев глянул на Аду, а она, казалось, потеряла к беседе всякий интерес. Стояла с приклеенной улыбкой, а во взгляде пустота. Когда эта пустота там поселилась, Слава и не заметил. Интерес мужа, нависшего над ней, Ада сбросила буквально плечом, и вскинула подбородок.
– Действительно! – отозвалась, когда неловкая пауза затянулась и присутствующие, казалось, о теме разговора успели забыть.
– Нам пора, – вдруг подсуетился её муж и оглянулся на охранника. А то, что это охранник, теперь Слава был абсолютно уверен.
Оглянулся и будто ждал поддержки, правда, тот остался безучастен.
– Витя, шуба, – подсказала Ада с несдерживаемой ядовитой ухмылкой.
Она отступила от мужа на шаг и взглядом указала охраннику нужное направление. Тот, не особо церемонясь, сгрёб дорогие украшения в мощный кулак, затолкнул их в карман брюк и услужливо преподнёс шубу, накинул её Аде на плечи.
– Всего хорошего, – улыбнулась она и пошла первой.
Муж отправился следом, а вот охранник не торопился. Он посмотрел на Славу исподлобья и повёл плечами, пытаясь что-то внушить. Вроде даже глотнул воздуха, чтобы это внушение повторить словами, но Ада обернулась в дверях.
– Витя? – склонила она голову набок, а тот недовольно крякнул в ответ.
– Всего хорошего, – вторил охранник её словам и увесистой походкой покинул дом.
Уже через панорамное окно Слава наблюдал, как муж несёт Аду до машины на руках. Конечно, ведь её туфли никуда не годятся! С какой-то странной грустью он смотрел на скрывшийся за воротами автомобиль, со странным теплом припомнил её улыбки, ужимки, намёки и откровенные предложения.
– Так даже лучше, – безразлично пожал плечами, но внушение не удалось: Слава прижался лбом к стеклу и глухо прорычал, стиснув зубы – спокойная жизнь уже… дала трещину…
Глава 3
Машина давно тронулась с места, а нарушать гнетущую тишину салона так никто и не решился. Лёня был предельно собран и, видимо, собирался с силами, чтобы произнести обвинительный вердикт. Ада сдерживала презрительную улыбку, которую ожидаемо намеревалась выдать при первых же его словах, а водитель с интересом посматривал то на одного, то на другую через зеркало заднего вида. И если хозяин был слишком напряжён, чтобы заметить этот интерес, то вот Ада взгляды его улавливала мгновенно и мысленно посылала к чёрту всякий раз, когда смел её испытывать.
– Ада, я ненавижу, когда ты врёшь, – наконец, прозвенел мужской голос, а она раздражённо выдохнула, осознавая, что из-за водителя потеряла прекрасную возможность пресечь это его заявление на корню. Послала Вите испепеляющий взгляд.
– Я вру? – неодобрительно покачала головой и хмыкнула. Повернула голову в сторону Лёни. – Тебе? – она приподняла и изогнула брови. – Дорогой, ты ко мне несправедлив! – спокойно проговорила и, демонстрируя негодование, снова качнула головой.
– Прекрати этот цирк! – зло процедил тот, но себя явно сдерживал. – Я же знаю…
– А разве я что-то отрицала? – не позволила Ада закончить фразу, а тон значительно повысила. – Если ты о своём последнем вопросе, то это был диалог с самим собой, – напомнила она о взгляде с укором. Обидном, удушающем взгляде.
– Ада, я… – эмоционально сдался Звягинцев, а она не позволила признать вину, прервала громким окликом:
– Зачем ты его унизил этой глупой благодарностью? Специально ведь это сделал!
– Я?! – Лёня не нашёлся, что ещё добавить, и лишь задохнулся захлестнувшим возмущением.
– Зачем? Зачем ты продемонстрировал своё ко мне неуважение, недоверие? Разве ты имеешь на это право?
– Ада, я всего лишь хотел убедиться, что всё в порядке. Ты даже представить себе не можешь, в каком кошмаре прошла эта ночь! Несколько часов впустую, когда я уже и не надеялся найти тебя живой, колесил по заснеженным улицам посёлка! А ты сейчас пытаешься меня в чём-то обвинить?! Зачем ты вообще ушла?! – не сдержался он и крикнул. Ада надменно усмехнулась.
– Я не имею права выйти из дома? – единственным вопросом перевернула она всё с ног на голову. – Я устала, я задыхаюсь! – взвизгнула, не контролируя эмоции. – Я жить хочу, а не удовлетворять чужие потребности! Или тебя устраивает, что последние два месяца на улицу выглядывала только из окна собственной спальни?! Это тебе нравится? Молчаливая покорность?! – она нервно взмахнула ладонью, как вдруг вспомнила о контроле. Ведь Лёня его так любит… – Я вышла подышать, – всё же ответила на вопрос и на этом смолкла.
– Чем тебе не дышалось на балконе, на веранде? Усадьбы в сотни гектар тебе недостаточно?
– Мне свобода нужна, простор! А ты окружил меня заборами и охраной. Это невыносимо! Сотня людей, бесцельно слоняющихся по дому, а я задыхаюсь от одиночества!
– Мне казалось, что именно для того, чтобы не чувствовать себя одинокой, ты еженедельно устраиваешь эти глобальные попойки, приглашая вышеупомянутую сотню бездельников. Нет?
– Нет… – Ада растерянно головой покачала.
– А что тогда?
– Я не понимаю, что ты хочешь услышать… – прошептала она, а Лёня, сдерживая себя, сжал кулаки.
– Внятный ответ меня бы вполне устроил.
– На меня стены давят, Лёня. И твоя опека… она тоже давит. И эти бесконечные претензии!
– Претензии? У меня? Напомни, когда последний раз посмел тебе их высказать? – Не веря в услышанное, Звягинцев хмыкнул.
– Твоё молчание не придаёт уверенности в себе, – вяло отозвалась Ада.
– То есть я неправ? – хохотнул он, пытаясь разглядеть ответ в её глазах. Ада нервно сглотнула и ответила на прямой взгляд.
– Лёня, я вышла подышать. Мне хорошо стало. Впервые за долгое время стало хорошо! Что ещё я должна добавить?! – скривилась она как от боли, своим взглядом пытаясь внушить чувство вины. – Что сказать? Чего ты обо мне не знаешь, не понимаешь? Вышла! Задумалась! А когда опомнилась, поняла, что заблудилась! Что из этого осталось для тебя загадкой? – эмоционально вскрикнула Ада его ладони, которыми попытался успокоить, от себя оттолкнула. – Или ты считаешь, что я могла сделать это специально?! Я была одна, испугалась. А вокруг никого! Вокруг никого, и я не знаю, что мне делать дальше, куда идти! Что ещё?! Да я даже адреса нашего не знаю! Столько лет здесь живём, а номер дома мне неизвестен. Номер дома, улица… Я практически не выхожу за пределы усадьбы, и ты считаешь, что так и надо, так и должно быть. А если куда и отправляюсь, то вижу веранду, крыльцо, салон автомобиля и так же в обратном порядке, по возвращении. Слава спросил, куда мня отвезти, а всё, что я знаю, так это гостиницу возле озера, и то… только потому, что её крыша видна с нашей мансарды!
– Ты могла бы мне позвонить, – нерешительно и как-то отстранённо улыбнулся Леонид. Ада гневно вспыхнула.
– Я испугалась, я замёрзла! Я имя своё готова была забыть, а ты о каком-то номере…
– Я не менял этот номер больше пятнадцати лет, Ада, тебе это прекрасно известно. Мне одноклассники, с которыми сто лет не общался, дозваниваются, – тихо твердил он, будто для самого себя.
– А я не помню!
– И вообще… поехать с незнакомым человеком… ночью… Ада! Он ведь мог что угодно с тобой сделать… Ада…
В каком-то жесте беспомощности Лёня тряхнул ладонями с растопыренными пальцами и судорожно вздохнул.
– Считаешь, он мог меня чем-то удивить? – проговорила она неживым голосом и отвернулась к окну…
– Малыш… – Звягинцев сделал попытку притронуться, но нервный жест её плеч не позволил и думать об этом. Ладонь, которую он тянул к Аде до этого, пытаясь унять дрожь, мужчина сжал в кулак.
– Я не намерена терпеть твои упрёки, – сухо пробормотала она. – И унижения терпеть не собираюсь…
– Да тебе не всё равно, кто и что подумал?! – всё же не выдержал Лёня и взорвался, сотрясая Аду за плечи. Тут же отшатнулся от её взгляда, а сглотнуть не получилось.
Хлёсткая пощёчина стала звонкой точкой. Ада выскочила из машины, в чём была, и по ледяным ступенькам высокого крыльца бегом бросилась к дому. Она заперлась в своей комнате, завернула в одеяло онемевшие от холода ступки и смотрела на дверь, ожидая, когда же он войдёт.
Осторожный стук заставил едва ли не взвыть. Укрывшись одеялом с головой, Ада рухнула на постель и затаила дыхание. Она почувствовала бешеные удары сердца, как только чужое присутствие рядом стало явным. От обычного прикосновения согнулась пополам, как от удара.
– Я так понимаю, вопрос твоего интереса к нему можно не поднимать? – прозвучал убийственно проницательный, понимающий голос Лёни.
Ада подскочила на месте, как ошпаренная.
– Я не хочу с тобой разговаривать!
– Ада, прошло четыре года, – через силу выговорил Звягинцев. – Четыре года тишины, спокойствия.
Голос становился тише, а смысл ускользал. Ада ненавидела его такого. Лёню-профессора, Лёню-врача. Она осторожно выдохнула и подняла на него взгляд. – Зачем сейчас начинать всё сначала?
– Что значит сначала?
На этот вопрос он развёл руками, изображая абстракцию.
– Мы каждый раз снова и снова возвращаемся к точке отсчёта и всё из-за того, что ты не можешь себя контролировать.
– Контролировать? – нахмурилась Ада, примерно понимая, к чему тот ведёт.
– Себя, – согласно кивнул супруг. – Свои желания, – склонил он голову набок, подавляя взглядом. Мягко улыбнулся, зная, что сейчас неподходящий момент, и Ада не поддастся.
Своей ладонью накрыл её пальцы и осторожно сжал их, таким образом регулируя контроль над ситуацией. Ада и это поняла, потому перевела взгляд на его руку и вытянула свои пальцы из захвата.
– Ты уже давно не ребёнок и одного «Хочу» для получения желаемого недостаточно, – прозвучало спокойно и доступно. Ада уже чувствовала, что его голос вот-вот приобретёт необходимую твёрдость.
Улыбнуться бы своему пониманию, но она упрямо поджимала губы, наизусть зная, какие именно слова он произнесёт подобным тоном.
– Лёня, мы устали, – заявила Ада прежде, чем он проговорит то же, но совсем с иным смыслом.
Она задрала подбородок выше, понимая, что не просто сбила с мысли, а разрушила концепцию речи. Лёня терпеть не мог, чтобы его перебивали, но сейчас выказал недовольство только лишь взглядом.
– Я устала, и ты тоже. А когда человек устаёт, ему необходимо время, чтобы всё обдумать, переосмыслить.
– Что ты собираешься переосмыслять? Это из-за него? – мужская щека нервно дёрнулась, и правильные черты лица исказились, будто параличом сбились с курса.
Ада тоже вспомнила Славу и постаралась сдержать улыбку, которую вызывало это упоминание, а взгляд отвела – Лёня прекрасно читал все её взгляды.
– Я не позволю. Слышишь ты, нет? Я не позволю! – подскочил он с постели, но тут же присел обратно, понимая, что расстояние сейчас лишь помеха.
Звягинцев насильно сжал её пальцы в своей ладони, и на этот раз выскользнуть не позволил. Он выдержал время, пока Ада прекратит попытки сопротивления, и только потом продолжил.
Она понимающе ухмыльнулась. Да, да, она понимала, что настало время его серьёзного заявления.
– Ада, если ты продолжишь в том же духе, я буду вынужден просить профессора Буланова присмотреть за тобой.
– А я нуждаюсь в этом? – изогнула она бровь и, выравнивая линию подбородка, подняла голову чуть вверх.
– Я в этом нуждаюсь, – чётко, громко проговорил Лёня, не позволяя спорить. Потом, правда, дал возможность почувствовать послабление.
Он сбавил эмоциональный напор – пришло время для понимания. Время Аде понять его настойчивость.
– Ты же знаешь, у меня сейчас плотный график. Конференция в Сиднее, потом два выступления на Международном съезде в Венгрии… – Лёня снял очки и сгибом запястья прикрыл глаза, едва массируя их, пытаясь унять раздражение, смахнуть усталость. – Забыл, как этот чёртов город называется… – болезненно поморщился.
– В Дьере… – подсказала Ада со смешком. Лёня рассеянно кивнул.
– Ну вот, ты знаешь…
Лёня усмехнулся, как вдруг почувствовал, что мягкость сейчас излишня. Он мысленно собрался и, возвращая голосу былую твёрдость, прокашлялся. Выпрямил спину, выигрывая в росте.
– Меня не будет, – напомнил наставническим тоном. – Долго, – глубоко вздохнул и всё же улыбнулся. Счёл это допустимым – поняла Ада и, желая его наставления пропустить, попыталась найти взглядом, за что зацепиться. – Ада, как ты себя чувствуешь? – задал муж выдающийся из общей тональности вопрос и этим неимоверно разозлил. Ада сверкнула взглядом и прищурилась, не веря услышанному.
– Что?! – прошипела, а он, точно зная, что давит на болевую точку, продолжил.
– Ада, ты стала плохо спать по ночам.
– Но…
– Плохо, я же вижу, – мягко и до отвращения понимающе улыбнулся он. – И всё чаще засматриваешься в окно, хотя там часами ничего не меняется. А ты всё стоишь и смотришь…
– Лёня… – Ада предостерегающе покачала головой, а он, будто не видит и не слышит, улыбнулся шире.
– Аркадий Семёнович считает, что тебя пора положить в клинику. Обычное профилактическое лечение. Нет телевизора, нет раздражающий факторов…
– У нас дома, если ты не заметил, телевизора тоже нет! – Голос прозвенел напряжением, а Звягинцев отрицательно покачал головой.
– Я считаю, что в нашей ситуации это будет наилучшим выходом.
– А какая у нас ситуация? Я что-то упустила…
– Ада, ты нервничаешь.
– Ещё одно слово, и я уйду! – всем телом напряглась она и посмотрела на мужские ладони, как на удерживающие удавки: с отвращением.
– Ада, тебе нужна помощь, – перехватывая этот взгляд, супруг усилил захват. – Ты отправляешься на лечение, а по приезде мы пересмотрим наши отношения, как ты и хотела. У тебя будет время и обдумать, и переосмыслить, – вроде как окончательно заключил он, а Ада рассмеялась этим выводам.
– Если ты так сделаешь, то по приезде переосмысливать будет нечего! Я уйду к отцу. Навсегда.
– Ада, прекрати… Ты столько лет грозишь одним и тем же, но так ни разу и не ушла.
Звягинцев глянул исподлобья, но и не думал упрекнуть.
– Это позволяет думать, что свои угрозы воплотить в жизнь не собираешься.
– Это говорит лишь о том, что за все десять лет ты ни разу не загнал меня в угол, милый. Сейчас мне рядом с тобой становится тесно.
– Что же… это высказывание не лишено смысла…
Лёня, освобождая Аду, разжал свои ладони, а она и не думала пренебрегать этой свободой, тут же отскочила в сторону и остановилась в нескольких шагах от кровати.
– Я всё равно тебя так не оставлю. Это ты понимаешь? – уравновешено выдохнул он, на что Ада улыбнулась. Мягко и терпеливо. Умела так, и бессовестно этим пользовалась. Щека Лёни снова дёрнулась, а голова опустилась.
Он прикрыл глаза, когда понял, что Ада присела у его коленей, что пытается поймать взгляд. Качнул головой, что-то отрицая, а потом улыбнулся. Широко, но как-то устало.
– Сейчас я делаю то, что считаю нужным, а потом у нас с тобой будет настоящая семья, – выдвинула она условие, но почувствовала, что цели не достигла. Нервно поджала губы. – Я рожу ребёнка. Ты ведь хочешь детей…
– Ада, перестань. Ни к чему спекулировать детьми. Я же понимаю, что это просто попытка выиграть время.
– А пусть так! Пусть! Но мне нужно это время! – она настойчиво двинулась вперёд, заполоняя собой всё его пространство. И поняла реакцию, когда Лёня, тяжело вздыхая, запрокинул голову: он искал сил, чтобы поставить её на место. Искал, но не нашёл. уловила это в следующую же секунду, когда прочла решение на его лице.
– А потом ты выйдешь за меня замуж, – выдвинул Звягинцев своё условие. Более реальное, чем её рисковый шаг с детьми. Знал, на что давить, и давил безжалостно. Аду выдала нервная усмешка на губах, но отказаться она не смогла.
– А потом я выйду за тебя замуж, – пожала плечами и даже попыталась состроить более уравновешенную улыбку.
Ада встала на ноги, обошла кровать по периметру и прилегла с самого края. Когда матрац рядом прогнулся сильнее, не шевельнулась и не высказала протест, но внутренне сжалась. Тёплые губы коснулись плеча сквозь тонкую ткань. Выдержав так мгновение, испытав реакцию, поцелуи поднялись выше, а крепкая рука в собственническом захвате удерживала Аду поперёк живота. Мочки уха коснулся влажный язык, и она вздрогнула.
– Не смей меня трогать! – зло процедила сквозь зубы.
Так замерла, а Лёня только навалился сильнее. Руку запустил ей между ног, с силой дёрнул на себя и посмотрел в глаза. Требовательно, настойчиво.