Дождись меня в нашем саду

Но куда уходили все эти монеты? На что?

Непохоже, чтобы королева тратила много на обустройство замка, наряды или строительство. Впрочем, стена…

Велга остановилась у окна, выходящего на северо-запад, где возводили городскую стену. Матеуш рассказывал, что похожая стена когда-то стояла в Совине и защищала от духов Нави.

Сколько могло стоить строительство этой стены? Велга разбиралась в ценах на ткани, украшения, металлы, масла, напитки, фрукты и овощи, но ничего не знала о строительстве.

В Старгороде стук молотков да скрежет пил звучали наравне с призывными возгласами торговцев. Старгород постоянно строился. Купцы возводили каменные храмы, чтобы задобрить городские власти, показать своё влияние и, самое главное, иметь надёжный склад для товаров. Дворяне соревновались в красоте своих дворцов. Ремесленники то и дело строили новые лавки и мастерские. А по приказу князя то на одной улице, то на другой меняли мостовые, которые от постоянного потока людей, лошадей и повозок быстро приходили в негодность. Велга не помнила года, когда на улице возле её дома не меняли мостовую. Старгородцы любили шутить, что князь Белозерский меняет мостовую после каждого дождя, чтобы не ходить по мокрому.

Но в Старгороде золота было более чем достаточно.

И королева желала перенаправить его в Твердов.

Старгородским купцам это вряд ли бы понравилось.

От расчётов её отвлёк низкий голос:

– Господица Велга.

Она отвернулась от окна, с удивлением окинула взглядом незнакомого приземистого мужчину в богатом кафтане. В отличие от мужчин в Твердове, этот был бородат.

– Да озарит Создатель твой путь, – произнесла Велга нерешительно, всё ещё не понимая, чего ожидать от незнакомца.

Мужчина улыбнулся ей неожиданно мягко, как родному человеку.

– Да не опалит он тебя, девочка, – откликнулся он. – Не узнаёшь?

Она помотала головой.

– Я Ростих Мороз, друг твоего отца. Был на твоей свадьбе… ну с этим, – он словно в смущении отвёл глаза в сторону, – скренорцем, который потом всё учинил.

– Здравствуй, Ростих, – улыбнулась Велга как можно приветливее, хотя так и не узнала его. – Рада видеть.

– И я тебя, девочка, и я рад. – Он шагнул навстречу, взял её за руки, и Велга не посмела вырвать свои крохотные ладони, когда они утонули в его рукопожатии. – Мы все в Старгороде так переживали, когда узнали, что случилось с твоей семьёй. И как же мы обрадовались, когда появились вести о твоём спасении.

Велга вежливо кивала, мечтая скорее сбежать.

– Благодарю.

– Мы, – голос Ростиха вдруг перешёл на шёпот, – это члены вече. Сама понимаешь, эти новые выскочки у княжеской кормушки не такие, как мы, коренные старгородцы.

Велга не переставала кивать. Что хотел от неё этот человек? В груди стало тяжело. Удерживать улыбку становилось всё труднее.

– Откуда вы знаете, кто учинил беспорядок?

– Те, кому надо, всегда узнают правду, – подмигнул ей Мороз.

– Какими судьбами так далеко от Старгорода? – спросила Велга, надеясь, что это отвлечёт Ростиха от неприятного разговора.

– Да я тут по поводу торговой войны с Ратиславией. Наши ладьи опять потопили пару седмиц назад. Мы теряем товары и деньги, пока королева бодается с Вячеславом Окаянным.

– Да, понимаю. – На самом деле Велга понимала всё меньше.

– Вот бы ты, девочка моя, поговорила с королевой. – Ростих с силой затряс её рукой. – Попросила бы её поскорее заключить мир с ратиславским князем. А то скоро уже осень, на море начнутся бури, и что же, наши товары так и останутся на всю зиму на складах?

– Я?..

– Представь только, сколько товаров попортится за зиму! Их нужно везти сейчас, пока ещё тепло. Мы теряем время, деньги… А Лойтурия приглашает Скренор в торговый союз с Вердией. Ты видела, сколько здесь лойтурцев?

Велга невольно обвела взглядом гостей, ожидавших королеву, и вправду заметила немало лойтурцев.

Ростих зашипел, как гадюка:

– Двадцать лет этих белобрысых тварей не пускали в Твердов. А сейчас все двери для них открыты. Они хотят втянуть Рдзению в новый торговый союз, а путь через Старгород оборвать, я точно тебе говорю. Тогда вся торговля пойдёт через Тасму в Уршпрунг. Лойтурцам-то это, конечно, выгодно, а нам? Мы потеряем всё! Если Скренор и Рдзения вступят в союз с Лойтурией…

Вдруг откуда-то из соседнего зала, где висели старинные гобелены со сценами охоты на леших и полуночниц, раздался взволнованный ропот.

Велга и Ростих одновременно обернулись. Королевские гости засеменили в соседнюю залу.

– Что там такое? – вытягивая шею, спросила у Ростиха Велга. – Королева?

– Принц, – послышалось со стороны.

Принц. Единственный выживший ребёнок королевы Венцеславы. Велга попыталась припомнить, как его звали, но, хотя её заставляли учить имена всех важных и влиятельных лиц государства, про принца было известно меньше всего. Он всегда оставался где-то в тени престола и собственной матери.

– Говорят, принц Рогволод совсем не похож на мать, – проговорил себе под нос Ростих так тихо, чтобы услышала только Велга.

– Пошёл в отца?

– Отец его, король Карл, был таким же светловолосым и светлоглазым, как и его супруга, – не сдержав лукавой улыбки, сказал Ростих.

Велга слегка нахмурилась, пытаясь понять, о чём говорил боярин.

– Тогда в кого?..

– В кого-то, – перебил её Ростих, вдруг снова подмигнув. – В кого-то…

Он поманил Велгу пальцем, зазывая приблизиться. От него пахло чесноком и салом, совсем не по-боярски.

– Говорят, королева с юности, ещё до брака с Карлом, очень сблизилась с главой Тихой стражи, Гжегожем Безродным. Он её и посадил на престол, уговорил Карла жениться.

От его слов Велга едва слышно ахнула:

– Не может быть!

– Может не может, а принц Рогволод – вылитый Гжегож в молодости. Так, по крайней мере, говорят. А ещё говорят, родился Рогволод на несколько месяцев позже положенного срока, когда отец его, король Карл, уже почти год как лежал в земле.

Ответить ничего Велга не успела, да она и осмыслить это до конца не смогла. Толпа, собравшаяся в зале, расступилась, и на пороге показался юноша лет шестнадцати. Он действительно был смуглый, темноволосый, темноглазый, крепко сложённый, невысокий. Принц ничем не походил на своего дядю Матеуша.

Велга вместе со всеми остальными склонилась в поклоне, пока принц прошёл вперёд, к трону, и остановился там подле советников.

Взгляд Велги неожиданно уловил совсем незначительные детали: трещины на полу, свежие стежки на собственных ботинках, пятно на ярком подоле багрового платья. И пока глаза цеплялись за мелочи, в голове мельтешили беспокойные мысли. Зачем Ростих рассказал всё это Велге? Чего он добивался? Хотел настроить её против королевы? Пытался узнать, насколько она верна Белозерским? Или, напротив, желал показать свою верность Старгороду, Буривоям?

Велга не помнила, был ли приглашён Ростих Мороз на её свадьбу, и даже не представляла, кого теперь можно было спросить. Если только написать другу отца, Гюргию Большая Репа… он точно знал о намерениях отца женить Кастуся на ратиславской княжне. Значит, раз ему доверял отец, Велга тоже могла…

«Но что, если Гюргий и выдал отца королеве?»

Праздная болтовня среди гостей затихла. Все выстроились вдоль стен, ожидая королеву.

И наконец она показалась. Серебряный венец на серебряных волосах, пурпурный наряд и взгляд – такой сияющий, такой обволакивающий.

Она появилась в дверях, и все застыли. И в груди Велги всё заледенело тоже.

Убийца её родителей. Убийца всех, кого любила Велга. И её – самой Велги – тоже несостоявшаяся убийца. Она была здесь. Рядом. Она была жива. Велга могла прямо сейчас наброситься на неё с ножом. Она могла прямо сейчас оборвать её жизнь.

Но ноги затряслись. И в груди всё сжалось. И руки свело. Она вдруг отчётливо услышала, как оглушительно громко застучало собственное сердце. И к горлу подкатил ком. Скрутило живот. Её едва не вырвало. Велга ахнула, склонила спину в поклоне, вцепилась пальцами в подол.

Королева Венцеслава. Убийца.

Королева Венцеслава.

Королева…

Мысли бились в голове. И пол перед глазами расплывался.

А королева проплыла мимо, оставив после себя лёгкий шлейф лилий.

И Велга покачнулась. Колени подогнулись. Её подхватили под руки, прислонили к холодной стене.

– Держись, девочка, – послышался рядом голос.

– Это она… она…

– Знаю.

Резко, точно по щелчку, вернулось сознание. Велга выпрямилась, уставилась во все глаза на Ростиха Мороза.

– Откуда?

– Твой отец предупреждал, что так может случиться и кого следует винить, – прошептал мужчина ей на ухо. – Не выдавай себя. Королева не тронет жену собственного брата…

– Она убила Далибору…

– Она ли?

– Что?

Велга вцепилась в рукав Ростиха, когда её вдруг окликнули.

В стороне стоял князь Белозерский, он ожидал свою невесту, протянув тонкую руку. И Велга, пошатываясь и оглядываясь на Ростиха, точно во сне подошла к жениху.

– Королева нас ждёт, – произнёс он, заглядывая ей в глаза, но Велга будто бы не поняла значения его слов.

Если не королева заказала убийство тётки Далиборы, то кто?

Кому была выгодна её смерть? Кому вообще могла помешать жена князя Белозерского? Она давно отдалилась от семьи Буривой, не поддерживала связи. Во всём и всегда она выступала на стороне своей новой семьи.

Она не любила Матеуша, даже ненавидела, пожалуй. Она не давала ему ни любви, ни ласки, ни детей…

Холодные пальцы Матеуша вдруг точно ударили её молнией.

Велга слегка вздрогнула, посмотрела на жениха, в его разноцветные глаза. Он был немногим старше, но куда умнее, опытнее, хитрее. Он мудро управлял княжеством. Сумел удержать в кулаке все знатные старгородские роды. Отец не доверял ему. Он ненавидел его. Презирал. И, наверное, боялся.

Всё потому, что Матеуш обладал властью и умел за неё бороться. Потому что он старался укрепить свой род, своё могущество. И потому, что он собирался закрепить право Белозерских на старгородский престол…

Через детей в том числе. Через детей от женщины из рода Буривой. Но Далибора их ему так и не подарила.

Матеуш же сам говорил об этом, сам сожалел, что не Велгу изначально сосватали ему.

И теперь, когда жена его умерла, он, не дожидаясь окончания траура, собирался жениться на ещё одной девушке из рода Буривой.

На Велге.

Ей не хотелось в это верить. Она просто не могла в это поверить.

И всё же прикосновения князя вдруг обожгли льдом.

Она невольно сделала шаг в сторону. Матеуш не отпустил её руки. Они так и остановились перед королевой, держась за вытянутые руки, едва цепляясь пальцами друг за друга: одна – отчаянно желая вырваться, другой – упрямо её не отпуская.

И наконец Велга подняла взгляд на королеву. На ту, что убила её родителей. Звучали речи, раздавались аплодисменты. Королевский замок наполнился радостными звуками праздника, но Велга ощущала себя глухой. Она держала за руку того, кто, возможно, убил её тётку. Стоя перед той, кто желал убить её саму.

И там, в первых рядах, среди гостей в пёстрых нарядах показался высокий скренорец в дорожной одежде. Велга слишком хорошо помнила его лицо. Забыть его она бы уже никогда не смогла.

Лендрман Инглайв. Её первый жених. Её второй заказ Белому Ворону.

Человек, который должен был скоро умереть.

Лестница из подземелий долго вела Белого наверх и в итоге упёрлась в тяжёлую железную дверь. Та была заперта, но замок оказался не слишком сложным, и получилось быстро его взломать.

А с другой стороны уже слышались приглушённые голоса. Белый натянул худ на голову, прислушался. Кто-то приказывал отнести лук на кухню и натаскать воды.

Кажется, рядом находилась замковая кухня.

А от неё должно быть недалеко до улицы.

Белый осторожно приоткрыл дверь, выглянул. Никого. Он больше не останавливался, пошёл быстро, петляя по длинным проходам и стараясь запомнить повороты. Уходить, скорее всего, придётся тем же путём.

Запахи с кухни вели не хуже любой карты. Где кухня – там люди, а самое главное – служебные выходы куда-нибудь во двор.

Так и получилось. Слуги, занятые работой, не обращали на него внимания. Подслушав случайные разговоры, Белый понял, что все готовились к торжеству.

Приехал князь Белозерский с невестой, и королева устроила праздник.

Во дворе замка, который, словно колодец, был окружён со всех сторон стенами, повесили флажки и живые цветы. Недалеко от крыльца возвели небольшие подмостки.

А на них, свесив ноги, сидел Вадзим.

Белый застыл, завидев гусляра.

– А ты как здесь оказался?

От Белого смердело подвалами, он успел замёрзнуть, промочить ноги и найти труп брата. А Вадзим, значит, всё это время отдыхал, да ещё и проник в замок, несмотря на стражу.

Вадзим поднял голову. В чёрных глазах сверкнуло веселье.

– Вот ты где! – радостно воскликнул Вадзим, и Белый от неожиданности едва не ударил его в челюсть.

Гусляр отпрянул, вскинул руки и мгновенно переменился в лице.

– Выглядишь погано. То есть ты, конечно, всегда так выглядишь, но сегодня особенно. Что, взмёрз в подземельях?

– Ты как здесь оказался? – огрызнулся Белый.

– Нанялся играть на княжеской свадьбе. Не прямо во дворце, туда меня не пустят, но во дворе. Празднования должны пройти по всему городу, чтобы народ развлечь. Белозерский щедро платит…

– Да к лешему его, – процедил Белый, схватил Вадзима за плечо, подтолкнул вперёд, и тот послушно пошёл, хотя и был на голову выше. – Поговорить надо.

Они направились в сторону от толпы, наугад, куда-то к длинным путаным лабиринтам замковых кухонь, прачечных, складов и десятков других служебных помещений.

– Как подземелья? Встретил духов?

– Встретил. Ими там всё кишит. Не представляю, куда смотрят их грёбаные Охотники.

– М-да-а… любопытно, почему они не лезут в замок?.. – задумчиво произнёс Вадзим.

– Там решётка на входе, не откроют. Сам едва замок взломал…

– Взломал?

– Ага.

– Запер хоть?

– Чё? – Белый резко застыл на месте.

Они остановились посреди длинного, узкого прохода. Мимо пробегали взволнованные слуги, несли корзины, подносы, кувшины, миски, и нос улавливал десятки разных запахов. Пир готовился на славу.

Вадзим выгнул чёрную бровь.

– Белый… – с подозрением протянул он, – ты дверь запер?

От осознания собственной ошибки свело горло.

– Курва…

– Отлично, – вздохнул Вадзим. – Духов нам только не хватало.

– Пусть Охотники разбираются. Им за это платят… И вообще, мертвецы слишком тупые. Пока они сообразят, что дверь не заперта, кто-нибудь из замка сорок раз успеет заметить неладное.

– Это ты себя так успокаивать будешь, когда тебе утопец жопу откусит.

Белый глянул себе под ноги, пытаясь собраться с мыслями.

– Это не самое плохое. Пошли. – Он протащил Вадзима подальше, в тёмный безлюдный угол, куда свалили ящики.

Белый сел на один из ящиков, уткнулся локтями в колени и неожиданно для самого себя вцепился пальцами в волосы.

– Ух, всё настолько плохо?! – Вадзим остановился напротив, потоптался на месте, подошёл к ящикам, но садиться не стал, заглянул в щель. – О, там вино, кажись…

– Поговорить надо, – повторил Белый.

– Это я понял. – Вадзим достал нож, ловко поддел крышку ящика, и та с треском раскрылась.

С хлопком открылась первая бутылка. Потянуло вином. Вадзим прикрыл ящик, присел сверху и с явным наслаждением сделал глоток.

– О, хорошо-то как… Теперь рассказывай.

Белый глянул на бутылку, на Вадзима, снова на бутылку:

– Дай.

Он тоже отпил, и брови удивлённо поползли вверх. Редко ему приходилось пробовать что-то настолько хорошее.

– Не пожалел князь денег, – оценил он. – Любопытно, сколько такая стоит?

– Думаю, столько, сколько тебе хватило бы, чтоб месяц прожить, – крякнул Вадзим. – Не отвлекайся. Рассказывай, что стряслось.

– Ох, курва, – вздохнул Белый и снова отпил. – За Грача. – Он поднял перед собой бутылку, точно чокаясь с названым братом, и сделал ещё глоток.

– Что?

В ответ Белый только кивнул, выпил ещё.

– Да чего ты к бутылке присосался?! – Вадзим потянулся, рванул её из рук Белого. – Рассказывай уже. Какого хрена случилось?