Я дернула головой. Видение исчезло. Зато вдруг я поняла, кто передо мной. И все стало на свои места – и знакомая фамилия, и чувство дежавю, и желание проучить этого негодника.
Почти на автомате я подняла фонарик и, включив его, резко направила луч света в лицо Ярославу.
– Ты что делаешь?! – заорал он, прикрываясь рукой от неожиданности.
– Здравствуй, Ярослав. Я никогда не забуду ту практику в школе номер 8, – даже как-то злобно улыбнувшись, проговорила я. – Вот мы с тобой и встретились.
***
– Как-то они встретились не очень хорошо, – сказала девочка-подросток, сидящая на ветке раскидистого дерева – прямо под Настей и Ярославом. Они сейчас переживали не лучший момент в своей жизни под названием «узнавание»
– Сейчас пришло их время познакомиться, Дарёна, – отвечал ей мужчина с бородой и ледяными глазами, который, несмотря на свой почтенный возраст, восседал на соседней ветке. Если девочка была одета в джинсы и топик – одежду вполне привычную человеческому глазу, то ее собеседник был облачен в древние славянские одежды и выглядел весьма внушительно. Разумеется, внушительно для тех, кто мог его видеть. А видеть духов было дано далеко не каждому. Да и многие из тех, кому дано, отказывались от этой участи, а потому и видели их единицы из миллионов. Настя, Ярослав и Николай к этим единицам явно никак не относились, хотя в первых двух было кое-что весьма особенное. Настя являлась, сама того не зная, Хранительницей волшебного сильнейшего артефакта – браслета из легендарной Славянкой Тройки, и однажды его спящая сила помогла Насте на мгновение заметить Дарёну. А Ярослав был не только младшим братом Дарёны, но и далёким-далёким потомком пожилого мужчины в странных одеждах, который считался одним из могущественнейших магов древности, чье имя – Вольга Святославич – дошло до наших дней в былинах.
– От того, что ты пыталась самовольно соединить нити их судьбы не в то время да по своему разумению, будут трудности, – говорил задумчиво Вольга, и слова срывались с его губ, легким паром оседая на листьях. – Но если преодолеют их, станут счастливы.
Дарёна лишь вздохнула. Да, два года назад она обманным путем попыталась соединить нити судеб того, кто был ее братом, и той, которая была ее подругой. Но делала она это без корыстных побуждений, исключительно из любви к близким. А вышло, что она не просто разъединила их, так еще и Насте с Яром грозила настоящая опасность! Да не от кого-нибудь, а от самых настоящих магов, которых Дарёна терпеть не могла.
– А они совсем не вспомнят, что было? – с грустью спросила она, наблюдая за разгорающейся ссорой.
Так получилось, что после инцидента в школе Ярослава, в одиннадцатом классе которого проводила практику Настя, им обоим маги подкорректировали память. О событиях в последний день Настиной практики оба они помнили крайне смутно. Для девушки Яр Зарецкий так и остался вредным учеником, который срывал ей уроки, а для парня Мельникова была лишь противной наглой девицей, которая время от времени пыталась его опозорить.
– Может, вспомнят, а, может, и нет, – весьма уклончиво отвечал Вольга. – Все от них зависит, дитя. Эта битва за вечность – их.
– Битва за вечность? – удивленно спросила Дарёна.
– А где ты думала, живет истинная любовь? – вдруг спросил старый дух, и глаза его заволокло туманом воспоминаний.
***
– Чего-о-о? – протянул Ярослав Зарецкий, мой бывший ученик, в классе которого я проходила практику еще на пятом курсе. Прошло почти два года после нашей последней встречи в стенах школы номер восемь. Помнится, этот мерзавец невзлюбил меня после одного случая в ночном клубе, срывал мне занятия и всячески норовил подставить. А в последний день, когда на мой открытый урок должна была прийти руководитель практики, дабы посмотреть, справляюсь ли я с ролью учителя по русскому языку, милый мальчик Ярослав, которого я прозвала Енотом, сыграл свою самую злую шутку – уговорил весь класс прогулять…
Я очень плохо помнила те события, к тому же потом прогремел этот несчастный взрыв и началась паника, но забывать подставы, тем более такие, было не в моем характере.
– Не узнал, что ли? – ухмыльнулась я, чувствуя внутри какое-то непонятное волнение, но списывая это на эмоции от последних событий.
– Тебя примут без очереди в Щербинке, – нагло отвечал мне Зарецкий, все так же закрывая лицо руками. – Фонарь убери.
Щербинка, или Щербинская областная психиатрическая больница – известное место в городе. Намеки на то, что мне пора туда, рассердили. Но я все же опустила фонарик вниз.
– Как же так, Зарецкий? – жалостливо спросила я.
Он почему-то вдруг вздрогнул. И мне захотелось улыбнуться. Надо же, парадокс. Вроде бы Ярослав изменился – стал выше, крепче в плечах и вокруг него больше не было ореола беззаботного юношества, присущего всем старшеклассникам. Теперь Ярик стал студентом, и в нем ощущалась любовь к новоявленной свободе, отголоски дерзости и даже самостоятельность.
А с другой стороны, совсем он и не изменился. Тот же фирменный взгляд «как вы мне все надоели, смерды», та же манера держать руки в карманах, те же уверенные прямая спина и чуть вздернутый подбородок. Прическа стала чуть короче, или так кажется из-за кепки, надетой козырьком назад, но стиль одежды – слегка небрежный, где-то подчеркнуто грубоватый, а где-то, напротив, с небрежным шармом – остался прежним. Кеды, шорты цвета хаки до колена, расстегнутая рубашка в крупную черно-серую клетку с закатанными рукавами, светлая майка под ней.
Достаточно хорош. И недостаточно умен.
– Откуда ты знаешь мою фамилию? – спросил Ярослав, не зная, что я о нем сейчас думаю.
– Ярик, глупый ты му… парень, – вмешался Шейк. Голос у него был очень веселым, хотя нотки удивления никуда не пропадали. – Я же тебя по фамилии называл, когда наша малышка подслушивала!
«Нашу малышку» я проглотила, но так пристально взглянула на наглеца, что тот предпочел замолчать. Взгляды порою помогают лучше, чем самые злые слова.
– Как же так? – с притворной жалостью всплеснула я руками, – совсем забыл меня?
– Я тебя и не помнил, – с отвращением отозвался бывший ученичок.
– Как же мне теперь жить? – осведомилась я весьма ехидно. Вот уж не думала, что встречу эту ходячую высокомерную катастрофу на ножках на локации игры! Получается, он – мой соперник? Отлично! Я его сделаю.
– Как хочешь, так и живи, девочка, – отозвался Ярик. – Нам пора, – дернул он друга за рукав кожаной куртки, наброшенной по случаю пришедшей вместе с ночью прохлады. – В машину, нас ждут. А ты беги и докладывай, что разнюхала.
И первым повернулся ко мне спиной, нервно дернув плечом.
– Нехорошо поступаешь, малыш, – подмигнул мне его друг. – Но я люблю плохих девочек. Может, познакомимся поближе?
– Стараюсь держаться от таких, как ты, подальше, – процедила я сквозь зубы. Мне так хотелось увидеть реакцию бывшего ученичка, почувствовать его удивление, вызвать в нем тревогу, а этот властелин енотов доморощенный меня даже и не вспомнил. В свое время сделал мне столько гадостей, так старался, а теперь забыл. Даже обидно – никакого морального удовлетворения.
Я видела, как Зарецкий и его дружок быстрым шагом удаляются от меня и злополучных кустов, а после и вовсе срываются на бег – так парням хотелось побыстрее попасть к своим. Впрочем, и я не стала долго стоять и ждать у моря погоды. Печатая на ходу в общий чат, я побежала к хоккейной коробке за бонусными кодами. Туда же направились и мои друзья.
Еще через десять минут обе машины нашей команды стартовали на новое задание.
***
Ярослав был недоволен. Крепко недоволен. Нет, он был в не себя от злости и переполнявшего его возмущения! Да как она посмела?! Как могла?! Как только вздумала появиться в его жизни?!
Наглая высокая девица с пристальным взглядом светлых недобрых глаз, светло-пшеничными волосами, забранными в высокий хвост, и мерзкой улыбочкой. Сидела и специально подслушивала, выведывала, где находятся коды, честно найденные их командой. Серьезно? Как надо пасть, чтобы сидеть и подслушивать?
Конечно, он узнал ее с первого взгляда! Это Шейк, придурок, не понял, кто перед ними, а Ярославу хватило нескольких секунд, чтобы эо понять. Анастасия Мельникова. Бывшая училка-практикантка. Как там ее по отчеству? Яр в свое время как только не коверкал его, но до сих пор помнил, что Владимировна. Не то чтобы он частенько вспоминал ту, которая привнесла в его жизнь кучу неприятностей, но и забыть ее не мог. Нет-нет, да и мелькал ее образ в его беспокойных, а порою волнительных снах, после которых он просыпался и бездумно глядел на небо, сидя на подоконнике и куря, выпуская дым в открытое окно, чтобы никто из домашних не узнал о его вредном пристрастии. Правда, прецеденты бывали – однажды старший брат застукал Яра за сигареткой, и сколько бы последний не пытался объяснить, что это «просто так», временное увлечение и простая забава, Егор все равно был неприклонен. Родителям он не рассказал, чтобы лишний раз не нервировать маму, которая в это время болела, но обработал Яра так, что тому курить стало стыдно и даже чуть-чуть страшно. Поэтому с тех пор Зарецкий брал сигареты в руки только в исключительных случаях, когда ужасно волновался – перед экзаменами, например. И сейчас. Нет, сейчас он не волновался – сейчас парня одолевали какие-то совершенно смутные, сумбурные эмоции, из спутанного клубка которых тот смог выделить внятно только злость. На эту наглую Настю, чтоб ее…
Яр выпустил в приоткрытое окно новую струю дыма – курить в своей машине его старый друг Ван не разрешал. Сейчас Ван – высокий, довольно мощный с виду коротко стриженый парень с серьезными карими глазами и скупой мимикой человека, привыкшего сдерживать себя, сидел за рулем. Рядом с ним примостился Шейк – еще один друг Ярослава, человек непосредственный, обожающий женское общество и даже одно время промышляющий пикапом, вспыльчивый но, в общем-то, добрый и незлопамятный – в отличие от самого Зарецкого, кстати говоря. Шейк громко и весело рассказывал про курьез с Мельниковой, и четвертый пассажир, вернее, пассажирка стремительного черного универсала марки «Ниссан», тоненькая, как веточка, симпатичная девушка с рыжими локонами, смеялась.
– Да ладно, Ярый, – закончив вводить последний код, похлопал друга по плечу Шейк, видя, что тот не в настроении, – расслабься ты.
– Это всего лишь игра, – поддержал его Ван. Голос у него был глубокий и тихий, но в этом же голосе чувствовалась и некая сила.
– Игра? – вздернул брови Зарецкий. Эти слова почему-то еще больше разозлили его. Он вообще ввязался в это все почти против своей воли. В подобные квесты светловолосый парень играл несколько раз забавы ради, и не сказать, что он был отъявленным фанатом, но ночные приключения заставляли его забываться. Нет, не от серых однообразных будней, жил Яр достаточно насыщенной жизнью, а от тяжелых дум и нехороших мыслей.
Ярослав болел.
Не телом – душой.
Ярослав был влюблен.
И не в того, кто был рядом, а в того, кто пропал.
Любовь всей его жизни звали Полиной, и когда-то она была его одноклассницей – подумать только! Они проучились вместе много лет! Много чертовых лет! И она была влюблена в него – тихо, беззвучно, безответно, а он и головы к ней не поворачивал. А потом как волной нахлынуло. Перекрыло кислород. Душило.
Казалось бы, незаметная серая мышка, девочка-отличница, непопулярная среди других школьников, – как она могла завоевать сердце Ярослава, который был ее полной противоположностью: яркий и статный, любимец учителей и одноклассников, президент школы и ее гордость…
