Болотник. Книга 2
Вроде и зрение у меня нормальное, и написано вроде на русском, а понять ничего я не смог. На обратной стороне карты была нарисована какая-то схема, куча цифр и отдельных слов, многие уже невозможно прочитать, так как записано всё было обычным химическими карандашами. На схеме, состоящей из кружков и линий, цветные графики зеленого, синего и красного цвета, возле которых куча цифр и знаков препинания. Восклицательные знаки перемешивались со знаками вопроса, знаками «больше» и «меньше», скобками и тире – казалось, в хаотичном порядке что-то было стёрто и, видимо, не один раз, а поверх стертых фрагментов нанесены новые записи. Я сплюнул на землю и выматерился. Ну, неужели нельзя было написать по-человечески?! Оставить внятное послание потомкам? Шифр, наверное, какой-то или бред сошедшего от безысходности с ума человека.
Дальнейшее изучение карты принесло новые сюрпризы. Это точно карта нашего района: в углу карты угадывались Каменногорск с Приречным, а вот эта метка, наверное, часть ПВО, в которой мне пришлось погостить в прошлом году. Обозначены некоторые острова. Я ясно видел остров диверсантов и остров с деревней староверов, по всей карте какие-то непонятные метки, оставленные цветными карандашами. Но самое интересное это то, что на карте была нанесена отметка с координатами упавшего вертолёта! Кто же ты такой, сектант-ГРУшник Суслов? То, что ты попал в прошлое из нашего времени, судя по форме, ещё до начала развала СССР, мне уже ясно. Но вот откуда ты, собака, про вертолёт знаешь? Напрашивался только один вывод: или обломки уже нашли, или найдут очень скоро.
Я стоял на кладбище и задумчиво смотрел на огромный каменный крест. Придётся мне стать осквернителем могил – другого выхода я не видел. Осмотр острова и развалин с храмом других существенных находок не принёс. Единственное место, где я ещё, возможно, смогу получить ответы на свои вопросы, сейчас передо мною. Могила Ивана Суслова.
В той своей жизни мне не раз приходилось участвовать в эксгумациях тел, и каждый раз это было по-разному. Эксгумация для опознания, для перезахоронения, для получения образцов и/или направления тел на экспертизу, приходилось вскрывать захоронения преступников, которые пытались избавиться от тела жертвы – чего только не пришлось мне увидеть. Где-то тревожным и скорбным фоном раскопок выступали рыдания и причитания родственников умершего, где-то участвовали только прожжённые профессионалы. Комфортность раскопок обеспечивало время: чем больше его прошло, тем больше у тебя шансов не наблевать себе на туфли или в только что открытый гроб. Я знал сейчас, что меня ждёт – всё зависит от гроба. Да, не от времени, а от гроба, в котором похоронен умерший человек, а ещё от состояния и влажности грунта. Если вскрывать могилу человека, похороненного в те времена, когда на материалах для его последнего пристанища не экономили, даже если прошло несколько десятков лет, то и тело, даже с истлевшей плотью, сохранялось хорошо: обычно почти целый костяк и почти не поврежденная одежда. Когда же в наше время гробы стали делать из чего попало и, тем более, так называемые эко-гробы, то уже через год можно было отрыть только перемешанное с землёй тряпьё и фрагменты частей тела. Я знаю это точно, я видел это сам.
Похоронен коллега по путешествию во времени уже больше ста лет назад: в 1869 году его похоронили, а до этого он прожил до глубокой старости. Что там меня ждет, неизвестно, но судя по тому, с каким усердием, и как тщательно его могилу обустроили прихожане, можно надеяться на положительный результат.
Как в одиночку поднять камень весом в несколько сотен килограмм? Довольно просто на самом деле, если ты не пропускал в школе физику, у тебя прямые руки и есть необходимый инструмент. У человека советской закалки, пережившего девяностые годы, смекалка развита необычайно. Я хорошо помню случай, когда в своей старой жизни отправился по заброшенным советским рудникам и карьерам с главным геологом нашей компании. Нашей задачей было посмотреть состояние этих объектов, узнать собственников земли и провести с ними переговоры на предмет доразведкой. Вроде ничего сложного: все они были обозначены на картах, преодоление каких-либо участков бездорожья не предполагалось, поэтому выехали на одной машине. Служебный УАЗик почти справился с задачей, но мы забыли о человеческом факторе. В густой траве заброшенного карьера, напоровшись на ржавую, колючую проволоку, УАЗ пробил себе все четыре колеса, да так, что дыр на каждом было с десяток. Запаски только две, возимого ремкомплекта для ремонта колёс не хватит на все отверстия, связи тоже нет. Что делать? Мы уехали оттуда уже через час и на своих родных колёсах. Поменяв две запаски, остальные колёса мы разбортировали и набили сухой травой под завязку. Я до сих пор помню ошарашенный взгляд работника шиномонтажа, когда он их разбирал.
Ручная лебёдка, система блоков, настил и каркас из брёвен – вот и всё, что мне понадобилось, чтобы поднять и сдвинуть крест в сторону. Не скажу, что это было легко, но справился я за несколько часов. Заглублен крест в грунт был основательно, почти на два метра, и в конце имел что-то типа фундамента – большое прямоугольное расширение. Осмотрев основание креста, я про себя хмыкнул: видимо, набить нужную надпись на кресте у крестьян получилось не сразу, вся нижняя часть была покрыта выбитыми надписями, да причем так непонятно и коряво, что даже глазам на это смотреть больно.
Покончив с тяжёлой работой по подъему и кантованию креста, я приступил к раскопкам.
Крепкая домовина у покойничка была. Доска почти сороковка, основание и стены могилы когда-то были выложены из камней. На удивление подземные воды до останков не добрались, кладбище располагалось примерно на два метра выше уровня болота.Очевидно: тот факт, что покойника хоронили зимой, дополнительно повлиял на сохранность гроба и тела. Для столетнего захоронения сохранность просто отличная. Почерневший скелет в истлевшей рясе, на груди огромный серебряный погребальный крест и икона Спасителя. Вроде бы больше и нет ничего!
Что я тут вообще рассчитывал найти? Ругал я себя, вновь и вновь осматривая могилу. Ведь жители посёлка были хоть и староверами, но православными, а по обычаю класть в гроб какие-либо предметы, деньги, продукты нельзя, так как подобные обычаи – суть пережитки язычества!
Сидя на краю разрытой могилы, я с отсутствующим взглядом смотрел на небо, крутя в руках икону, взятую у покойника. Облом, товарищ Кирюха, ничего нет. А ведь просто надо было головой подумать, а не жопой! Целый день коту под хвост, теперь это всё надо снова закопать и крест на место вернуть! Я с досадой сжал старинную икону сильнее, и она треснула под моими пальцами.
Ну вот, теперь и это – сломал хорошую вещь. Себе я её брать не собирался, пусть и дальше лежит на груди хозяина. Я посмотрел на икону: может, получится склеить как-то? Треснула напополам, края задней стенки разошлись в разные стороны, но почему-то лик остался целым. Это как так? Я внимательнее осмотрел повреждения, разведя сломанные края в стороны ещё сильнее, ломая икону практически пополам, и моё лицо расплылось в довольной улыбке. Сквозь разлом трухлявой тонкой дощечки на меня смотрела синяя обложка маленького блокнота с нарисованной на лицевой стороне «Александровской колонной», стоящей на надписи: «Ленинград», под рисунком, в самом низу, был указан год – 1967.
Глава 4
Уже третий дневник на моей памяти, который я читаю на этом болоте. Тоже что ли начать вести? Теперь мне почти всё стало понятно. Капитан Суслов – один из тех двоих, кто выжил в крушении вертолёта и отправился за помощью.
Капитан тоже был ранен при крушении, скорее всего, закрытый перелом правой ноги, но передвигаться мог. Вместе с сержантом-сапёром по фамилии Чикризов, который пострадал меньше всех, захватив табельное оружие и самый необходимый припас, который можно было унести в вещмешках разведчика, они попытались выйти к части ПВО. По общему решению всех выживших, часть промедола из аптечек капитан забрал себе, на всякий случай: нога болела очень сильно.
Путешествие не заладилось сразу. Буквально через сто метров от вертолёта Чикризов оступился и начал тонуть. Все попытки капитана его спасти не увенчались успехом. В блокноте в ярких выражениях было описано, как страшно кричал сержант, медленно погибая в болоте. Так капитан остался один уже в самом начале своего пути. Попытки спасти утопающего отняли у него очень много сил, нога разболелась сильнее, а медленная гибель товарища на его глазах привела к нервному срыву, и капитан вколол себе первый шприц-тюбик промедола. Сколько капитан прошёл и как, он не помнил: дорога слилась в один длинный кошмар, дополненный наркотическим бредом. Он брёл по болоту то по грудь, то по пояс в болотной грязи, где-то приходилось плыть, скоро в ход пошёл и второй шприц-тюбик. Последнее, что помнил капитан из своего пути, это то, что начал тонуть, и оранжевую вспышку перед лицом, когда полностью погрузился в топь.
Очнулся капитан от сильнейшей боли, пронзившей его левую ногу. Он лежал весь грязный и мокрый, в крови, на каменной плите, и возле него зловещим маревом светилось зелёное сияние. С левой ногой всё было плохо: кожа на пятке вместе с подошвой сапога отсутствовала, срезанная будто бритвой, правая же нога распухла. Ещё один тюбик обезболивающего, и, с трудом сняв сапог, Иван оказал себе медицинскую помощь – благо, в захваченной из вертолёта аптечке хватало бинтов в стерильной упаковке. На камне Иван провёл почти пять дней, обездвиженный, страдающий от боли и обезвоживания. Что перед ним, он понимал: ведь именно эти «врата» и искала его группа. Лёжа на камне, в силу своих возможностей, Иван проводил эксперименты. Почти так же, как и я, он бросал различные предметы в портал и, в конце концов, решил рискнуть: на одиноком камне, среди непроходимого болота, ему было не выжить. Оставив на камне свои документы, рюкзак и планшет, капитан, собравшись с духом, вполз в портал.
Зеленая вспышка перед глазами, и Иван оказался на точно таком же камне, и тоже в болоте, только вот местность разительно отличалась. На горизонте, невдалеке, начинались редкие кривые деревья и чуть дальше стояла уже стена соснового леса.
Целый день потратил Иван на то, чтобы дойти до твердой земли. Воя от боли в поврежденных ногах и опираясь на ствол небольшой кривой березы, что ему удалось сломать, он медленно пробирался по болоту к своей цели. Промедол кончился ещё на камне, его было-то всего восемь штук, но у Ивана уже развилась зависимость от препарата: к боли в ногах добавилась ломка.
Почти месяц Иван прожил возле берега проклятого болота, питаясь сырыми грибами и корнями свежей осоки. Страдая от болей, голода и ломки, капитан нашёл замену промедолу, съев однажды по ошибке какой-то небольшой гриб. Эффект оказался ошеломляющим: гриб был из группы галлюциногенных, по эффекту чем-то сходным с действием ЛСД. Первые симптомы появились уже через десять минут после употребления. Возникла эйфория, появились слуховые и зрительные галлюцинации, видения, исчезло ощущение пространства и времени, прошла боль. Иван как бы наблюдал за собственным телом со стороны. С тех пор гриб навсегда вошёл в рацион питания Ивана.
Знакомая картина: в прошлой жизни этих «грибников» я повидал немало. Рейдовые группы, сформированные из егерей и полицейских, в сезон сбора урожая ловили их десятками на станциях и в электричках, а иногда и прямо в лесу. Всё, как положено: почти у всех документы какой-нибудь заготовительной конторы на сбор лекарственных растений, дикорастущих трав и грибов. И отмазка у всех одинаковая: «случайно грибочек сорвал». Но на самом деле этих невзрачных грибочков в корзинках и пакетах –пол-урожая. Как в старом стихотворении: «Я работал комбайнёром на уборке анаши. Не за водку, не за деньги, волонтёром – для души!».
«Псилоцибе полуланцетовидная» – страшный гриб, встречающийся практически везде и похожий на обычную поганку. В советских справочниках обозначен просто как ядовитый гриб, и кто бы про него знал, если бы не грёбаная «Википедия»! И привыкания от него вроде бы и нет – физического, но психологическое привыкание тоже имеет немаловажную роль.
Через месяц, похожего на живой скелет, обросшего, с затуманенной наркотиками головой, Ивана подобрали охотники. Тут-то он и выяснил, что провалился во времени аж в 1828 год! Охотники, оказавшиеся из общины староверов, доставили его в свою деревню Яхренька. Попытки пришлого рассказать, откуда он, и показать «врата», не привели к успехам: непривычная речь современного человека резала аборигенам слух. Иван прослыл юродивым, впрочем, относились к нему хорошо. Местный священнослужитель принял Ивана на свое попечение, приютив его у себя дома. За кров и пищу пришлось помогать по хозяйству и усердно учить церковные обряды и священные писания. Зависимость от так полюбившегося Ивану грибочка не отпускала. От ломки, вызванной промедолом, он избавился, но как же не хватало ему вызванной наркотиком эйфории! Когда стало совсем невмоготу, Иван сбежал в лес в поисках запаса грибов. Между тем уже наступила глубокая осень, и Ивану пришлось голыми руками рыться в снегу, скуля от боли, в поисках засохших и увядших грибов. Всё это ещё больше убедило жителей деревеньки в том, что с головой у пришлого не всё в порядке. Зима прошла тяжело. Найти наркотик было всё сложнее и сложнее, апофеозом страданий капитана стало то, что местные жители, жалея юродивого, стали запирать его и ловить при очередных выходах в лес. Чтобы растянуть найденные запасы, Иван научился делать отвар, который можно было растянуть на довольно долгое время. С той самой зимы больше Иван таких ошибок не допускал, с лета готовя и засушивая себе запас до нового урожая.
Прошла зима, и окрепший Иван, сбежав в очередной раз, отправился на болото. Была у него надежда, что он сможет вернуться тем же путём, что и пришёл.
Первый портал, через который Иван попал в лес, он нашёл с большим трудом: в одурманенном сознании почти не сохранились ориентиры. Но всё же, излазив берег болота вдоль и поперёк, смог его найти.Привычное зелёное марево, и Иван смело шагнул навстречу своей судьбе.
Тот же самый камень встретил его в болоте. На камне лежали оставленные вещи, уже изрядно подпорченные непогодой, и труп незнакомца без головы. Судя по состоянию тела, лежал он тут уже несколько месяцев. Прежде, чем сбросить тело с камня, Иван обыскал незнакомца и нашёл знакомую ему по раскопкам на острове диверсантов серую пластиковую коробку с рисунком надкусанного яблока, только абсолютно целую. Коробка была соединена черным проводом с другим устройством, на черной стеклянной поверхности которого были расчерчены квадраты солнечной батареи.Случайно нажав на кнопку, Иван включил устройство. Совершенно невероятной красоты ангел с женским лицом и в белых одеяниях с крыльями, покрытыми белыми перьями за спиной, медленно плавал на экране маленького устройства. Иван дотронулся до ангела, и на экране появилась панель ввода пароля. Три неудачные попытки, и ангел сменился надписью «iPhone отключён. Повторите попытку через одну минуту». Каждая последующая попытка ввода пароля приводила только к увеличению времени до следующей попытки.
То, что он остался в прошлом, Ивана сильно расстроило: уже плохо соображающий мозг наконец-то понял, что он тут навсегда и назад дороги нет.
Соорудив из связок прошлогодней осоки что-то вроде плота и бережно спрятав ангела с яблоком за пазуху, Иван отправился в путь, желая узнать, куда его занесло в этот раз. Выбравшись из зарослей осоки, капитан увидел остров, до которого с большим трудом и добрался.
Последующая жизнь полубомжа-полунаркомана слилась в череду повторяющихся действий. Иван жил на острове, в меру своих возможностей наблюдая за порталом и постоянно пребывая в наркотическом опьянении. Когда кончались запасы продовольствия, или одежда требовала починки или замены, он отправлялся через «врата» в деревню староверов – благо, ему почти никогда не отказывали: надо было только произнести пару молитв и сделать жалобное лицо. Он пытался рассказать людям о том, что видел на болоте, про чудесное устройство, ангела и яблоко, и его слушали с интересом, но почти никто не верил. Только дети воспринимали историю всерьёз, но все, как один, стали почитать его за блаженного.
Несмотря на своё, практически постоянное пребывание в неадекватном состоянии, Иван пытался работать. Он начал вести дневник: в редкие проблески сознания описывая свою жизнь, фиксировал вспышки портала и даже попытался войти в него с другой, непривычной стороны. Данное исследование привело к тому, что он попал на третий, не известный ему камень, и тоже на болоте, только вот местность была совершенно незнакомая: вблизи не наблюдалось ни леса, ни островов. То же произошло и с «вратами» возле леса – другая сторона вывела его на очередной камень, который торчал на болоте.
Были в работе портала и странности. Иногда он вспыхивал больше обычного и разным цветом. Дважды Иван видел вспышки оранжевого цвета, несколько раз синего и один раз ярко-красного. Понять временной интервал и хоть какую-то последовательность смены цветов Иван не смог.
Шли годы, и однажды, когда Иван собрался в очередной раз наведаться в деревню староверов, он встретил беженцев. Спасаясь от гонений, часть жителей деревни подались за защитой к блаженному старцу.
Как перевести несколько десятков человек на остров, не раскрывая тайну портала? Иван решил этот вопрос играючи. «Перед походом на болото необходимо провести молебен и причаститься», – объявил он своим последователям. Молебен Иван вел сам: благо, приютивший его когда-то священник заставил его выучить всё писание практически наизусть. Вместо Тела и Крови Христа, под видом хлеба и вина, в ход пошли сушеные кусочки грибов и отвар.
Как люди попали на остров, никто не смог вспомнить. У всех были разные версии, всё зависело от видений, которые посетили беженцев. Как в том бородатом анекдоте. «Двое неопытных грибников заблудились в малознакомом лесу и три дня питались одними грибами. На данный момент спасатели обнаружили незадачливых грибников, но показания их в корне не сходятся. Не совпадают даже эпохи». Несколько человек по дороге пропало, на что Иван пояснял пастве об избранности пришедших с ним и о том, что Господь отсеял грешников. Говорить правду о том, что несколько человек утонуло при переправе на остров, а несколько, неудачно качнувшись или задев края свечения, погибли, он староверам не стал. Как не рассказал он староверам и то, что всех раненных, изувеченных порталом людей он добил сам, просто столкнув с камня.
С тех пор жизнь Ивана кардинально изменилась. Войдя во вкус, Иван объявил себя духовным лидером беженцев.
Поначалу всё шло просто отлично: работящие крестьяне построили дома, посадили огороды, занялись рыболовством и охотились. Для Ивана начали строить церковь, признав его священнослужителем. Но часть людей была недовольна условиями проживания, и всё чаще и чаще то один, то другой стали требовать от Ивана вывести его и семью с болота. Иван всем отказывал, не желая открывать тайну портала, так как почувствовал себя единоличным властителем этого небольшого поселения и не желал возвращаться к прошлой жизни. После одной из ссор, чуть не перешедшей в побоище, Иван решил уничтожить «врата». Вооружившись топором, глубокой ночью, после очередного «причастия», он попытался разрубить один из кабелей, ведущих к порталу. И ему это почти удалось: удар перерубил кабель наполовину. Последнее, что помнил Иван, это большая вспышка, фонтан воды, вырывающийся из угасающего портала, а на горизонте, в стороне далёкого берега, огненной зарёй поднимался гриб огромного взрыва.
Ход к порталу теперь был закрыт. Любой, кто пытался проплыть к нему на лодке или плоту, начинал чувствовать себя плохо и терял сознание. Чудом спасшийся Иван же хотел завершить начатое дело. С маниакальным упорством он искал возможный путь к «вратам». В ход пошёл последний козырь. Иван достал из тайника коробку с ангелом. Он неоднократно пытался подобрать пароль, но у него так и не получилось. Таймер попыток уже показывал 525 600 минут до следующей возможности попытать счастье. И вот сейчас Иван, включив заставку, показал крестьянам «чудо» и придуманную им легенду о райских вратах.
Я отложил записи: дальше всё понятно уже. Свихнувшийся наркоман! А ещё советский офицер называется. Что же ты, Суслов, наделал, засранец?! Столько людей сгубил из-за желания продлить своё жалкое существование! Получилось всё у тебя совсем хреново.
Никогда не любил грибы, а теперь вообще их стороной обходить буду.
Я аккуратно положил сломанную икону в открытую могилу. Это тебе, Ванька, нужно больше, чем мне: тебе от грехов не откупиться, так, может, с ней тебе немного легче станет.
Зарыв могилу и установив обратно крест, я отправился отдыхать. Голова ватная, слишком много информации, завтра я еду к порталу. Много тайн мне открыл дневник, но и вопросов осталось вагон и маленькая тележка: про тот же спасательный плот Суслов не упомянул ни слова.
За время моего отсутствия никаких новых предметов и уж тем более трупов и живых людей на камне не появилось. Всё так же, всё то же: заросли осоки и грязная вода вокруг идеально чистого камня.
Исследование сломанного портала я начал с проверки уровня радиации. Повышенного фона не наблюдалось. Ничего такого, что могло повредить моему организму. Отчего на камне не растёт даже мох? Ответов у меня не было. Никаких неприятных ощущений при нахождении рядом со сломанными «вратами» я не ощущал. Видимо, те отрицательные эффекты, на которые указывал Иван в своём дневнике, что сопровождали повреждения одного из кабелей, со временем исчезли.
У меня до сих пор нет камеры, которую можно засунуть в зелёное марево. Это я, конечно, лоханулся: нужно было начинать с попытки починить какой-нибудь из смартфонов. Ну и, разумеется, не могу надеяться, что смогу разобраться с их паролями, я ведь совсем не хакер, хотя кое-что знаю: приходилось сталкиваться на бытовом уровне.
Итак, что я уже знаю об этих камнях и порталах? Немного, но и немало. Дневник Ивана позволял сделать следующие выводы: камни служат в качестве своеобразного транспортного пути по болоту, а может быть, и не только по нему. Ивану было известно о пяти камнях, и на четырёх из них он побывал, не переместившись по времени. Порталы могут светиться разным цветом, в дневнике упоминалось о зелёном, оранжевом, красном и синих цветах – а это значит, что у них разный режим работы. Когда его закинуло в прошлое, Суслов видел оранжевый цвет, и я предполагаю, что это как раз и есть режим перемещения во времени. С зеленым режимом всё понятно – режим перемещения в пространстве. А что означают синий и красный? Пока не понятно. Порталы очень опасны, одно неосторожное движение – и тебя покалечит, отрезав какую-нибудь часть тела, как это случилось с капитаном, частью беженцев и неосторожными владельцами смартфонов, а это совсем не хорошо, мне все части тела важны и очень нужны. Нужно быть предельно осторожным. Повреждение порталов вызывает какие-то катаклизмы: в дневнике упоминался очень мощный взрыв. Что ещё? Вспомнил: порталы двухсторонние, и каждая сторона портала приводит в разное место. Не от этого ли к нему крепятся по два кабеля? Это тоже нужно выяснить.
Ласты и маска мне не помогли: видимость в воде нулевая. После пятого погружения, весь покрытый грязью, пиявками и замёрзший, как цыплёнок в холодильнике супермаркета, я прекратил попытки. Единственное, что удалось выяснить – камень сидит в воде очень глубоко и на его поверхности есть какие-то надписи. Это мне удалось узнать, ощупывая его. На алфавит Брайля не похоже, да и не смог бы я его всё равно прочитать, ибо не обучен, но что-то там есть. Как до них добраться, я примерно представляю – нужно дождаться зимы.
В Якутии и других северных регионах России обычное дело: ехал по ледовой переправе в неположенном месте, неокрепший лед треснул, машина провалилась и тут же вмерзла. Как спасать технику? Трудно, но возможно – нужно её вымораживать. Технология старая, дедовская. По этой технологии даже в старину ставили мосты на крупных реках. Все очень просто! При сильных морозах температура держит толщину льда относительно одинаковой, поэтому если убрать слой льда, то под ним за несколько дней наморозится новый лед, но уже вглубь. Чтобы грамотно выдолбить майну, нужен большой опыт и знание всех особенностей. Если ошибиться и переборщить, то в углубление польется вода, которая снова всё заморозит, и процесс нужно будет начинать сначала. Впереди у меня вся зима, а передо мною всего лишь камень размерами два на три метра, а не тягач с прицепом. Справлюсь, да и торопиться мне некуда.
Я продолжил начатую в прошлый раз «рыбалку» возле камня. В этот раз у меня не самодельная «кошка», а несколько надёжно сваренных крюков разного размера. Мне бы, конечно, и поисковый магнит не помешал, да где же его сейчас взять?
Всё то же самое: обломки, кости и обрывки ткани. Теперь понято, почему их так много – Суслов- маньячело постарался. Сколько он здесь людей утопил? Судя по всему, не менее десяти, уж очень много костей я поймал на свою «удочку». Самая интересная находка нашлась уже под вечер – кусок старинной кольчуги. Да тут рай для археологов! А сколько всего я не могу зацепить крюком?! Нужно искать подходящий магнит. Дерево мне не интересно, как и кости. Неодимовые магниты сейчас не выпускают, сейчас в ходу ферритовые. Их видел каждый – они черного цвета и встречаются практически везде: в колонках, трансформаторах, индукторах. Только вот сам по себе он слабоват будет, даже если их стопку взять. Собрать что ли электромагнит? Надо это обдумать. Где взять подходящую заготовку из ферритовых магнитов, я знаю: есть тут неподалеку одна часть ПВО, командир которой мне кое-что должен.