В гнезде Орла

Глава 3

– Время Рейха прошло. Мы должны уничтожить Рейх, – повторила вслух сама себе Анна. Она до конца ещё не могла понять, что произошло. Знала только, что с жизнью, которой она жила всего несколько часов назад, покончено.

Машина тем временем неслась по трассе, цифры на спидометре переваливали за двести километров в час. До Плескау, некогда древнейшего русского города Пскова, рукой подать.

– Не спросишь, почему я тебе помог? – Максим чуть замедлил ход. Начал накрапывать дождь, дорога стала скользкой.

– Почему? – еле слышно спросила Анна.

– Гюнтера давно надо было убрать. Он сильно мешался, мозолил глаза, – Максим почесал свою гладковыбритую щёку. – Он почти каждую неделю брал таких, как ты, молодых девочек, делал с ними всё, что хотел. Эта rindvieh9давно должна была сдохнуть.

– Но почему ты спас именно меня?

– Просто не мог ему позволить надругаться над тобой, – Максим сделал паузу. —Ты красивая и всегда мне нравилась… – последние слова он произнёс максимально тихо. – Ещё в школе…

Если бы в салоне было светлее, то Анна смогла увидеть, как Максим покраснел. Девушке самой стало неловко от его слов. Она вспомнила, как на её выпускном присутствовали молодые юнкеры, которые приглашали выпускниц на танец. Был и Максим, они вместе танцевали, но тогда Анна и подумать не могла, что нравится парню. С тех пор прошло уже четыре года. Ход времени неумолим.

– Спасибо, – прошептала Анна. – Я в долгу перед тобой.

– Спасибо тебе. Если бы он с тобой… как с другими… Я бы себе этого не простил. Мне каждую ночь снятся крики тех, которые просили помощи, но я, как и другие офицеры, просто стоял и слушал, в худших случаях смотрел…

Анна увидела, как в глаза парня вспыхнул гнев за самого себя. Его руки крепко вжались в руль, на шее вздулись вены. Он всем своим видом показывал, что готов закричать, но сдержался. Его учили сдерживать эмоции. Надо сменить тему, тем более Анна начала понемногу соображать. Взрыв в районе ЖД вокзала случился не просто так, и Максим знает его причину.

– Взрыв в городе, что там произошло? – аккуратно спросила Анна. – Ты ещё сказал, что время Рейха прошло.

– Я не вправе тебе всё рассказывать. Скоро мы приедем в Плескау, познакомлю тебя с одним человеком. Он всё тебе расскажет или, если позволит, расскажу я. – Максиму хотелось всё объяснить девушке, но он не мог.

Лейтенант и так провалил свою часть плана. Его место должно было быть в рядах СС. Если всё вышло, так как планировалось, то Максим занял бы место Гюнтера. Майора, после взрыва на ЖД станции, вызвали бы в Берлин, и сняли с должности. Верхушка в курсе об его похождениях. Ведь он специально с отрядом прибыл в город следить за порядком и выяснить, кто готовит теракт. Но вместо этого решил уделить внимание своим животным инстинктам. Такие ошибки не прощаются, и на них не закрываются глаза. Максим, наоборот, пример и идеал для других, пусть он и не немец.

– Максим? – Аня легонько пошевелила парня за плечо.

– Да? Прости… задумался. – Максим посмотрел на проехавший указатель. До города оставалось пятьдесят километров. – Ты всё узнаешь, только подожди.

– Как скажешь, – согласилась Анна, но как журналист не удержалась и спросила. – А есть другие, такие как ты?

– Наверняка, в отряде Гюнтера точно должен быть ещё кто-то из наших. Но я не знаю. Нас по понятным причинам не знакомят. – Максим мог ответить на этот вопрос. – По стране нас много. Но я офицер СС и знаю лишь тех, кто уверен во мне, кто хочет мне показаться.

– Боятся, что ты можешь быть двойным агентом?

Максим кивнул. Таких, как он специально вербовали ещё с детства, промывали мозги им ещё со школы, пока нацистская идеология окончательно не въелась в разум. Очень опасная работа, подобные парню, как и он, выросли в немецких семьях. К тому же, его приёмный отец, сам бывший эсэсовец. Служба ему была предначертана, прямая дорога в школу юнкеров. Для вербовки он был идеальным вариантом, и Максим оправдывал возлагаемые на него ожидания, пока он не убил Гюнтера. Хотя Алексей Петрович пока ещё не знал об этом. Старик поймёт его, простит, ведь он был для Максима как дед, которого у него никогда не было.

– Российская республика причастна…к произошедшему?

– Не знаю. Правда не знаю, – честно признался Максим. – Я знаю план, но, думаю, только то, что мне положено. Сам думаю, что причастна.

– Ты был в России?

– Один раз. В прошлом году. Смотрел, как вывозят золото из Сибири.

– Правда, что там люди… не такие, как в Рейхе?

– Люди, как люди, – Максим пожал плечами. – Никто не хотел меня убить. Скорее… скорее жалели, когда узнавали, что я русский…

Оставшуюся часть дороги Анна больше ничего не спрашивала. Максима это радовало. Он украдкой поглядывал на девушку, которая сидела в его мундире и смотрела на дорогу. Она красивая, и она знает, что ему нравится. Вот бы встретиться в иной обстановке, но иной быть не могло. Ему нельзя заводить отношения.

Вскоре машина проехала вывеску «Плескау». В ночи город озаряли яркие огни, на его улицах сегодня спокойно. Его жителей ничего не потревожит, они мирно и крепко спят, и, вероятно, даже не знают о случившемся в Линдеманштадте, въезд в который, наверняка уже перекрыт.

Максим тем временем не поехал в город, а свернул на просёлочную дорогу, как бы на такой машине не зарыться в луже. «Порш» рыча полз, покрывая свой серебристый кузов грязными ошмётками. Благо, сильный дождь обошёл Плескау стороной, дорогу не размыло, можно проехать.

– Я чуть не допустил ещё одну ошибку, – напряжённо произнёс Максим, вцепившись в руль. Его взор был устремлён на дорогу, фары залепило грязью, видно было плохо, только маленький горящий вдалеке оранжевый огонёк был его ориентиром. – Телефон с собой?

– Вот он, – Анна покопалась в сумке и достала устройство.

– Выключи его, – строго сказал Максим. – Вряд ли в ближайшие дни до нас будет дело, но рисковать нельзя. С лёгкостью вычислят. Если будет нужно, могу дать свой, он очищен от всех следящих устройств, но предупреждаю, никаких соцсетей. Максимум —новости.

Тон парня девушке не понравился. Слегка неуверенный, Максим нравился ей больше. Но делать было нечего, ей пришлось повиноваться.

Наконец машина добралась до небольшого кирпичного дома с широким забором. Остановилась у массивных железных ворот, и Максим выключил свет и заглушил двигатель. Вылезать не стал.

– Чего мы ждём? – спросила Анна.

Отвечать на вопрос Максиму не пришлось. У ворот зажегся свет, и из дома вышли две фигуры с оружием.

– Und wer seid Ihr, wenn Ihr mir die Frage gestattet?10 – прокричала одна из фигур по-немецки. Она подошла к машине и посветила фонарём. – Максим? Что ты тут делаешь? – спросил на русском мужчина лет тридцати. – Разве ты не должен быть в Линдеманштадте? И кто это с тобой?

– Должен, Руслан. Должен. – Максим вылез из машины. – Гюнтер мёртв.

– Что произошло? – Руслан опустил винтовку и фонарь. – Повторюсь, кто это девушка?

– Эта Анна. Гюнтер хотел её изнасиловать, и я вмешался, оставив в его голове дыру.

– Старик будет недоволен. Мы ставили на тебя…

– План, если меня раскроют у старика был, – тяжело произнёс Максим. – Он в доме?

– Нет, сейчас в Плескау. Вернётся утром.

– Ничего ему не сообщай. Утром вернётся и поговорим. К слову Линдеманштадт озарило зарево!

– Это самое главное, – согласился Руслан. – Марко, открывай!

Вторая фигура при свете фонаря, кивнула, нажала на кнопку, и массивные железные ворота разъехались в сторону. Максим завёл двигатель и проехал на территорию, где машина скрылась в застенках подземного гаража.

– Мы в безопасности. До утра есть время немного отдохнуть, – Максим с облегчением вздохнул и заглушил двигатель. – Утром ты всё узнаешь. Я сейчас попрошу Руслана, чтобы он принёс тебе одежду.

– Хорошо, – Анна улыбнулась. – И спасибо.

Максим улыбнулся в ответ и вылез из машины. Вместе с Анной они поднялись на первый этаж дома, выйдя из гаража.

На верху всё выглядело богато: хороший ремонт, дорогие однотонные обои синего цвета, на стенах висят картины, лампы в стиле факелов освещают коридор, а в воздухе пахнет мятой. Анна прошла в одну из больших комнат, где вдоль стен стояли шкафы с книгами и висело холодное оружие. Паленья потрескивали в камине, над которым в рамке висел портрет красивого молодого мужчины с белыми, словно снег, волосами, зачёсанными на левый бок, в сером костюме и гордо смотрящего куда-то вдаль яркими зелёными глазами.

– Это так скажем наш лидер Алексей Петрович в молодости, – объяснил Максим. —Как и мы, он вырос в приёмной семье. В сорок втором, после взятия Вермахтом Воронежа, или по-нынешнему Шварцланда, его семью увезли в Германию. Ребёнок был никому не нужен. Умереть ему, как и многим другим, но сердобольный немецкий врач пожалел его и взял под свою опеку. Врач вырастил его, дал хорошее образование и оставил после себя хорошее наследство, в том числе и этот дом.

– Он похож на немца. Наверняка подходит под расовую теорию, – заметила Анна. – Сколько ему было, когда началась война?

– Чуть больше года. Воронеж в сентябре сорок второго пал, Алексей Петрович родился в мае сорок первого.

– Вы присаживайтесь, – в комнату вошёл Руслан с подносом. При свете Анна смогла его осмотреть: высокий, с длинными волосами, с смуглой кожей, вытянутым лицом, высоким лбом, густыми бровями и крепкого сложения. Всем своим видом демонстрировал, что занимается тяжёлой работой. – Я заварил чай с мятой, успокаивает. Располагайтесь, отдыхайте. Я приготовил для вас комнату. Там две кровати. На одной будет лежать одежда для Анны. Не знал, какой у тебя размер, поэтому там будет большой выбор, – он зевнул. – Пожалуй, пойду спать. Утром меня ждёт много работы.

– Спасибо вам, – Анна взяла в руки кружку с чаем.

Руслан улыбнулся, правда сделал это так, словно сделал одолжение, и удалился, оставив Анну с Максимом наедине.

Они не о чём не говорили, просто сидели в креслах, наблюдая, как языки пламени охватывают паленья, и пили чай. Для Анны события последних часов были просто дурным сном, надо просто проснуться. Вот только наоборот, её начало клонить в сон, её пальцы разжались, и кружка с недопитым чаем упала на пол, образовав небольшую лужицу.

– Анна! – Максим аккуратно дотронулся до девушки. – Иди спать. Почти час ночи.

– Надо убрать… – Анна потянулась к чашке.

– Я всё уберу. Отдыхай. На втором этаже есть все удобства, – Максим сделал паузу. – Пойдём, я тебе провожу.

Анна согласилась, и они вместе поднялась по деревянной винтовой лестнице на второй этаж дома.

Всё в твоём распоряжении, – произнёс Максим и вышел из комнаты.

Анна осмотрелась. В приготовленной для них большой комнате, стояли две кровати, на одной лежала несколько видов одежды, полотенце и зубная щётка.

Девушка выбрала белую майку и спортивные чёрные короткие шорты, с которых, кажется, содрали нашивку со свастикой.

– Пойдёт, – Анна взяла одежду в руки и пошла в душ.

Быстро помылась, всё-таки она, гостья и не привыкла в чужом доме долго находиться в ванной, да и сильно хочется спать. Нужно отдохнуть, выспаться и хоть на некоторое время освободить мысли от произошедшего ужаса.

Вернувшись в комнату, её уже ждал Максим Он, без смущения, сидел в одних трусах на кровати. Без формы Анна смогла оценить его подтянутую спортивную фигуру с крепкими мышцами. В доме была ещё одна ванная комната, он помылся в ней.

– Ещё раз спасибо, – Анна передала в руки Максиму его мундир. – А платье придётся выбросить. Оно всё равно из прошлой коллекции.

Попытка разбавить молчаливую обстановку не увенчалась успехом. Максим лишь тяжело вздохнул, взял мундир в руки, печально на него посмотрел, молча встал с кровати и повесил его в шкаф. Его не интересовали порванные платья от модных домов.

Анна легла в кровать и поняла, что она давно не ложись спать без проверки соцсетей. Максим все ровно кроме новостей не даст ей ничего посмотреть. Смысл спрашивать. О взрыве в Линдеманштадте верхушка Рейха прикажет молчать, ни одно издание об этом не напишет.

– Спокойной ночи, – устало произнёс Максим. – Не думал, что сегодня я буду здесь. Адель, потуши свет! – умный дом выполнил команду, и комната погрузилась во мрак, лишь луна, высвечиваясь из окна, смягчала атмосферу своим светом, – Всё будет хорошо. Уверен.

– Я тоже, – Анна старалась держать боевой настрой. Она знала себя, даст слабину и всё, появится маленькая капризная девочка, которая боится всего и вся. – Спокойной ночи.

Анна поправила подушку, спрятала под неё правую руку, посмотрела на светящую в окне луну и мелкие светящиеся точки, что летели по небу среди звёзд. Нацистские беспилотники бороздят воздушное пространство рейхсгау Московия.

Так девушка лежала какое-то время, долго не могла заснуть. Мыслей никаких не было, но богатое воображение начало подкидывать мозгу пищу для размышлений. Анне начало казаться, что прямо с Луны сейчас за домом наблюдают агенты Гестапо, а Генрих Мюллер вот-вот восстанет из могилы и утром придёт за ней и Максимом. Отправят их Заксенхаузен или другое, ещё функционирующее, страшное детище Генриха Гиммлера.

Всё это чушь. Концлагеря давно закрыты. По крайне мере, так говорят. Только от этого не легче. Заснуть все ровно не получается. Анна начала ворочаться из стороны в сторону. Ещё и немного холодно.

– Максим, – позвала она. – Ты спишь?

– Спал… – спокойным, сонным голосом ответил парень. – Не можешь уснуть?

– Угу. Можно я лягу к тебе? – Анна сама удивилась, что так сказала.

– Да, конечно, – Максима удивила просьба. Сердце забилось, по телу пробежали мурашки. Теперь он тоже не сможет уснуть.

Анна взяла одеяло и подушку и легка к парню. От него приятно пахло шампунем с древесным ароматом. Максим сильный и смелый. Ей с ним ничего не грозит.

Максим начал от неё отодвигаться, чтобы своими прикосновениями её не смущать, но девушка сама вплотную придвинулась к нему и залезла под его одеяло. Анна подумала, что было не плохо, если Максим бы её обнял. Она положила левую руку на его грудь, от чего дыхание парня резко участилось, но вскоре пришло в норму.

– Спокойной ночи, Ань… – прошептал Максим. Анна не ответила, она тут же заснула, чувствуя себя в безопасности. – Я никому тебя не отдам… – Сегодня он в первые спал с девушкой в одной кровати. Прошлой ночью он только мог представлять, как засыпает с ней, а сейчас она вжалась в него и еле слышно посапывает, касаясь губами его плеча.

***

Только заснуть было мало. Всю ночь Анну мучили кошмары. Во сне к ней, то и дело, приходил Гюнтер с чёрной дырой, пробитой пулей в центре лба. Он злобно улыбался, хватал девушку и всё куда-то пытался её утащить. Анна, как могла, отбивалась от безумца, убегала, но майор её постоянно настигал и ремнём стегал по спине, оставляя на её теле страшные раны. Девушка кричала. Но никто не спешил к ней на помощь.

Когда Анна ускользнула от грязных лап Гюнтера, она поползла по бетонному полу, стирая колени и ладони в кровь. Всё тело ныло. Впереди виднеется свет, ей нужно к нему. Девушка заползла в просторный пустой кабинет. Обернувшись, она увидела, что дверь за ней была закрыта. Нет больше Гюнтера. И боль тоже исчезла. Ран больше нет. Странно. Анна поднялась на ноги. Где же она? Может, это всего лишь страшный сон?

Анна прошла через комнату к открытому окну, посмотрела на улицу и, не сразу, но узнала место – Берлин, бывшая штаб-квартира Гестапо на улице принца Альбрехта 8. Ныне музей. В прошлом году девушка была в бывшем логове тайной государственной полиции в составе экскурсионной группы.

– Как вам вид, фройляйн Анна? – раздался из-за спины девушки спокойной мужской голос.

Анна обернулась и увидела, как в кресле перед ней сидит мужчина средних лет в чёрном мундире офицера СС. Судя по листьям на петлицах с маленьким квадратом под ними и золотыми плетёнными погонами без всяких символов – группенфюрер СС в форме сороковых годов, с красной повязкой на левой руке. Он невысокий, темноволосый с карими глазами. Несколько секунд назад в комнате ничего и никого не было, а сейчас всё уставлено мебелью, шкафы ломаться от книг. Рядом с офицером стеклянный письменный стол с шахматной доской и расставленными фигурами, готовыми к игре.

– Вы мне? – спросила Анна. Она поняла, кто перед ней. Хорошо, данная встреча происходит во сне, а перед ней никто иной, как сам начальник Гестапо Генрих Мюллер, ухмыляясь смотрит на неё.

– Больше никого здесь нет, – Мюллер показательно осмотрелся. – Вы присаживайтесь.

Анна села в кресла напротив начальника Гестапо. Всего лишь сон. Ей ничего не грозит.

– Фройляйн Анна, что вам не нравится в Рейхе? – Мюллер поправил чёрного шахматного короля. – Вот лично вы – свободный человек. Полноценный гражданин. Ваш голос на выборах будет считаться за два.

– Это допрос? – не желая повиноваться, грозно, спросила девушка.

– О, что вы… – Мюллер развёл руки в стороны. – Мы сейчас не в камере для допросов. – Он запрокинул ногу на ногу и сложил пальцы в замок. – Так что же? Такой простой вопрос.

– Идеология. Она ужасна и давно исчерпала себя.

– Соглашусь. Национал-социализм – всего лишь разновидность навоза в интеллектуальном болоте духовной неуверенности, порождающей политический нигилизм. Он так и не смог переделать высшие слои нашей интеллигенции, проникнутой туманными и неясными идеями, и вот в этот-то вакуум и устремился к чему-то другому.

– Мировой порядок должен меняться, так устроен мир. Ничто не вечно. Империям суждено умирать.

– Вновь с вами соглашусь. Но любые мировые изменения не обходятся без жертв. Любая Революция приносит стране только боль и страдания. Ведь не бывает, что всё хотят чего-то одного, все хотят разного. Одни поддерживают одно, другие другое. Всё это может привести к гражданской войне, влекущей за собой голод, болезни и прочие радости жизни.

– Война не бывает без жертв.

– Опять же, соглашусь. Только вот, давайте подумаем, не лучше если будет всё как есть? Да, идеология плохая, всё ужасно, культура страдает духовной индифферентностью. Но всё же есть стабильность! У нас большая страна и каждый народ при начавшейся гражданской войне будет иметь своё виденье. Вернее, будет видеть интеллигенция, в круг которой вы Анна тоже входите, вы всё-таки журналист.

– Вы правильно сказали, интеллигенция будет видеть. Мы должны вести за собой народ. Рейх будет уничтожен.

– Меньше суток назад, вы спокойно говорили: «Хайль Рейх», а теперь собираетесь его уничтожить… – Мюллер засмеялся и, когда успокоился, вздыхая отметил. – Вы уничтожите не Рейх, вы уничтожите себя. Может не вы лично, но те люди, которые вас скоро будут окружать. – Он вжался в кресло и посмотрел в открытое окно. Была бы моя воля, то я бы загнал всю интеллигенцию в рудники и взорвал их к чертовой матери. – перевёл взгляд на Анну. – Это касается всех. Случись раздор и в Берлине начнут делить власть, наплевав на простых немцев.

– Громкие слова для человека, который служа национал-социалистской Германии, систематически и самым безжалостным образом боролся с коммунизмом во всех его проявлениях.

– Что мне будет!? Я давно умер. И речь сейчас совершенно не о коммунизме или советском строе, – Мюллер широко улыбнулся. – Не против сыграть со мной в шахматы? Вы за белых, ходите первой.