62. Васильев А. От homo sapiens к рациональному обществу: Очерк оснований социального возвышения в окружающем мире / Александр Васильев. Издательские решения, 2024. – 150 с.
63. Резник Ю. М. Должна ли философия служить государству? // Вестник РФО. 2022. Вып. 3—4. С. 6—42.
64. Резник Ю. М. Философская элита в современной России: на пути к консолидации // Вестник РФО. 2023. Вып. 1—2.
65. Маркарян Э. С.: 1) Вопросы системного исследования общества. М.: Знание, 1972; 2) Интегративные тенденции во взаимодействии общественных и естественных наук. Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1977; 3) Теория культуры и современная наука: (логико-методол. анализ). М.: Мысль, 1983.
К осознанию оснований новой политической экономии
Введение
Политическая экономия (ПЭ) как высшая общественная наука должна определяться, – с объективной позиции, знаниями о человеке и обществе, которые основываются и развиваются, как известно из истории науки, на знаниях об окружающем мире и главным образом о живой природе, из которой вышел человек и во взаимодействиях с которой всегда существует и развивается человеческое общество. В периоды становления политической экономии и развития ее К. Марксом, его последователями, можно сказать, вплоть до современности знания о человеке и обществе, необходимые для определения и формирования общественно адекватной (по сущностям человека и общества) и общественно прогрессивной (продуктивной) науки – ПЭ еще не существовали, а в современный период эти знания, хотя уже и существуют в специализированных науках, – по исследовательскому опыту автора, но еще не собраны и не согласованы в необходимые комплексы знаний. Поэтому ПЭ формировалась, как известно, на основе исторически сложившихся хозяйственных деятельностей, а затем политических и политэкономических исторических обобщений.
Рассмотрим здесь, – в первом приближении, возможный научный подход и основные когнитивные составляющие для формирования действительно научной ПЭ (НПЭ). Но предварительно видится полезным обратить внимание, прежде всего, на эмпирическую детерминацию развития ПЭ и привести несколько исследований, в которых это раскрывается, показывается формирование в общественном сознании соответствующих понятий, норм и правил экономической деятельности, и предлагаются определенные изменения ПЭ, видимые общественно прогрессивными.
Начнем со статьи Ю. В. Яковца [1]. Он приводит, прежде всего, слова Томаса Пикетти [2], выступавшего за научное обновление ПЭ, например:
«С самого своего появления политическая экономия стремится научно или, по крайней мере, рационально, систематически и методически исследовать, какой должна быть идеальная роль государства в социальной и экономической организации страны, какие государственные институты и политические меры в наибольшей степени приближают нас к идеальному обществу».
Далее Ю. В. Яковец рассматривает проект «интегральной» ПЭ Г. Н. Цаголова и видит в нем «… обоснование того, что на смену капиталистическому и социалистическому способам производства идет интегральный способ производства, который соединяет преимущества рынка и плана, по возможности освобождаясь от пороков обоих». В этом плане Яковец вспоминает выдающуюся работу первого отечественного академика-экономиста Андрея Шторха, предложившего, еще в 1815 г. (на фр. языке) «Курс политической экономии», – дополняющий «теорию рыночно-капиталистического хозяйства Адама Смита теорией цивилизации (вторая часть «Курса политической экономии» так и называлась – «Теория цивилизации») – это была первая в мире книга по теории цивилизаций, после которой последовали книги по истории цивилизаций Франсуа Гизо и Томаса Бокля.
Суть научного открытия Андрея Шторха состояло в том, что оно дополнило политическую экономию капитализма рыночного хозяйства теорией воспроизводства нерыночных внутренних благ (названных им элементами цивилизации) – здоровье, образование, наука (знание), культура, культ (религия), нравы, внутренняя и внешняя безопасность. Шторх доказывал, что только при соблюдении необходимых пропорций в развитии рыночных и внутренних благ возможно достижение народного благоденствия».
Далее Ю. В. Яковец, приводя пример Китая и других стран, обращает внимание на успешное использование различных форм «интегральной» ПЭ (думается, правильнее говорить о рыночно-социальной ПЭ) и отмечает принципиальные недостатки проекта Г. Н. Цаголова, говорит о необходимости научного обновления ПЭ в связи с ростом научного самопознания, – отмечает характерную особенность России в этом плане.
В качестве введения к предлагаемой теме полезно рассмотреть также интереснейшие исторические исследования Г. Д. Гловели и И. А. Благих [3; 4]. Они, как и многие другие, и конечно ПЭ К. Маркса, – как критика существующей ПЭ, убеждают в главном, – что необходимо констатировать как вывод из общего рассмотрения исторической и существующей в России (практически) ПЭ – существующая ПЭ является исторической квазинаукой, поскольку она родилась в общественном сознании и развивалась на базе так называемого хозяйства (домашнего и общественного) и развития товарно-денежных, рыночных и рыночно-капиталистических общественных отношений. Квазинаучное состояние экономической теории (ПЭ) показывает и современная учебная литература, составленная в основном понятиями западной economics и марксистской классики. Рассмотрим, например, капитальный учебник Н. Д. Елецкого [5] и начальные основания экономической теории в нем. Во вводной части к представлению общественного производства, – как основной части экономики, автор приводит вполне научный взгляд:
«Как и другие природные явления и процессы, общественная жизнедеятельность включена в потоки материальных взаимосвязей. Представляя собой особый тип открытой системы, человеческое общество может существовать лишь посредством усвоения из внешней природной среды и трансформации (соответственно собственному системному качеству) вещества, энергии и информации. Результаты этой трансформации, составляющие материальную основу существования и развития общества, оказывают, вместе с тем, влияние и на состояние внешней природной среды.
Почему необходима трансформация (т. е. изменение, в результате действий людей, формы) усваиваемых из природы субстанций? Дело в том, что подавляющая часть природного вещества, энергии и информации не может быть использована в их исходном естественном состоянии и требует, в целях обеспечения человеческой жизнедеятельности, изменения, тем или иным образом, структуры и соотношения элементов. В этом и отражается тот естественный факт, что общество, будучи порождением и частью природы, имеет в то же время собственное, специфическое качество, воплощающее возникновение высшей, социальной формы движения».
Однако, при дальнейшем изложении основных понятий общественного производства Н. Д. Елецкий повторяет, по сути, марксистскую классику, используя ту же терминологию и забывая про энергию и информацию (забывая, что при Марксе понятие «энергии» существовало лишь в физике, а понятия информации вообще не было). Соответственно, повторяет и марксистское описание нереального (абстрактного) производства, – без производства и преобразований энергетических и информационных продуктов. И, конечно же, говорит о «производительных силах» в нем, – в то время как никаких «сил» в реальном производстве нет, а есть «производительные средства», «движущие» и прочие, – составляющие технологический процесс, которые обеспечиваются так называемыми энергоносителями, вещественными и информационными продуктами. Надо помнить, что в период рождения ПЭ «силы» господствовали в физике и общественном сознании, но не все ученые считали введение их в Механику (как раздел Физики) научно обоснованным (начиная с Галилея). История «действия сил» в физике очень интересна, они остаются пока в ней и других науках, но, думается, лишь благодаря психологической силе авторитетов, удобству этого термина и стремлению ученых минимизировать свою работу (см. авторский анализ «социальной физики» и «диалектики» – [6]). Однако, введение «сил» в НПЭ видится явно необоснованным, тем более, что существуют уже широко используемые общенаучные термины, – например, средства, факторы, потенциалы, мощность и научно-системные термины. Пусть «силы» остаются там, где они родились, то есть в художественных и научных описаниях, теориях человека и его жизнедеятельности. Тем не менее, современные фундаментальные учебники, хотя и сохраняют устаревшие и ошибочные, научно необоснованные понятия и термины (см. ниже), составляют, конечно, продуктивную базу для критического переосмысления текущей экономической теории и формирования действительно научной ПЭ как меганауки.
Таким образом, сопоставляя современную экономическую квазинауку с действительными науками, составляющими естествознание, и с современной методологией исследования и проектирования сложных организаций (систем), мы осознаем путь, необходимый для преобразования ее к научно и общественно адекватному прогрессивному состоянию. Она, несомненно, должна основываться на выверенных научных основаниях, то есть, прежде всего, на научных знаниях о человеке и обществе, на естествознании и научном обществознании. Однако мы с сожалением отмечаем, что даже обществознание все еще не достигло научно адекватного состояния, – адекватного сущностям человека и общества. Мы видим, что оно развивалось на той же практической базе, что и ПЭ, и является, в общей оценке с научной позиции, исторически и политически детерминированным, согласованным с текущей политикой и экономикой государства.
Вспоминая историю в этом плане, надо обратить внимание на проект Огюста Конта, проект формирования высшей науки об обществе на базе общественно «положительных» наук (выверенных практикой), в качестве которых выступали, прежде всего, науки составлявшие естествознание. Поэтому О. Конт и назвал первоначально эту высшую науку «социальной физикой», и лишь позже пришел к более адекватному наименованию – «социология» [7; 8].
Не останавливаясь на очерке длительного «буржуазного» развития проекта О. Конта, получившего в социальной философии наименование «позитивизм», перейдем далее к краткому рассмотрению, по основным вехам, отечественного развития научно-философской мысли в области обществознания (научного самопознания).
1. Научные основания и особенности развития отечественного обществознания
Человеческое общество, под которым следует подразумевать, конечно, наилучшее, рациональное, то есть наиболее разумное, объективно нуждается в получении от каждого нового поколения своих жизнедеятельных Единиц наибольших импульсов общественно целесообразных действий и совокупных пожизненных деятельностей, вкладов в прогрессивное общественное развитие. ПЭ должна содействовать рождению высокопотенциальных Единиц, их общественно полезному развитию, сохранению их деятельного (здорового) состояния и главное защите всего общества от вредных воздействий окружающего мира.
В этом и других планах специализированного развития и общественно целесообразной жизнедеятельности граждан научно уместна и полезна в мышлении о научной ПЭ системная аналогия с естественными организмами, особенно с самим человеком, как эволюционным достижением живой природы. Определенное заимствование эволюционного опыта живой природы началось уже с древних времен, а эмпирически-эвристичное обоснование некоторых организменных аналогий вылилось в средние века в научно-философское направление, названное впоследствии «органицизмом» (Г. Спенсер, Сен-Симон, Фурье, О. Конт и др.). Выдающимся ученым по развитию этого направления признан Рене Вормс [9; 10].
Действительно научное, надо сказать, научно-философское познание общества было начато, точнее научно основано в России (по выводам автора и др.) А. А. Богдановым (Малиновским). В своих ранних работах он неоднократно отмечал, что стремится развить познание, начатое К. Марксом, посредством познания всеобщих закономерностей природы, человека и общества, – в обобщенном понимании работ А. Богданова. В одной из них он говорил, например:
«…пути стихийно-организационного творчества природы и методы сознательно-организационной работы человека, взятые по отдельности и вместе, могут и должны подлежать научному обобщению».
Это обобщение А. Богданов предвидел в формировании и развитии «всеобщей организационной науки» (Тектологии) [11; 12].
Определенные научные результаты были достигнуты Богдановым и в экономической науке, например, в развитии теории стоимости К. Маркса (на взгляд автора этих строк) посредством анализа «организационно-трудовых» процессов в природе и обществе, – в частности, введения понятия «сопротивления», энергетического понимания трудовых затрат. Однако, известное, – неблагоприятное для научного развития обществознания, когнитивное (тезаурусное) несоответствие мышлений В. И. Ульянова (Ленина) и А. Богданова определило сугубо политэкономическое развитие советской России на базе марксистской ПЭ, с политической адаптацией ее к сложным условиям, сложившимся внутри и вокруг России [13—16].
В конечном результате научное развитие обществознания было блокировано партийной идеологией, основанной на догматизированной ПЭ и диалектике Энгельса, вплоть до известной политической «оттепели», которая, однако, сохраняла определенные идеологические «указатели» для ученых-обществоведов и —политэкономов. Тем не менее, до контрреволюционного изменения общей идеологии в обществе начала 90-х годов, наиболее активным ученым удалось все же сделать существенный научный задел в развитии действительно научного обществознания. Надо отметить, также работу Института экономики АН СССР над изданием 2-х томов Тектологии А. А. Богданова, а также издание многих книг по научно-философскому наследию и исследованиям зарубежных ученых. Особое значение для развития научного обществознания имела, как выяснилось в авторских исследованиях, организация так называемых системных исследований, на базе наследия А. Богданова, «общей теории систем», кибернетики и зарубежных научных достижений (благодаря А. Н. Косыгину и близкому для него Д. М. Гвишиани, организатору этих иссл.). Об этом научном направлении в самопознании, с соответствующим указанием многих печатных изданий, автор уже сообщал в предыдущих статьях, а более подробно сообщал Ю. М. Резник [17]. Здесь видится полезным привести лишь некоторые имена отечественных ведущих ученых этого направления, в развитии обществознания, которые содействовали авторским исследованиям. Это: В. Г. Афанасьев, Э. С. Маркарян, М. И. Сетров, П. К. Анохин, а в социальной философии – Ю. М. Резник. Но первоначально, авторские исследования определились развитием теоретических работ в общей биологии на основе общей теории систем и кибернетики (М. И. Сетров, П. К. Анохин, Н. Винер, В. И. Кремянский и др.). Они подвигли автора к так называемому «генетическому подходу», к системному исследованию общества от начал социогенеза (согласно методологическому правилу Гераклита, которое было отмечено У. Р. Грэхэмом в известном исследовании истории советской науки и философии: «Только тогда можно понять сущность вещей, когда знаешь их происхождение и развитие»). В результате было системно увидено внесение человеком в первичное человеческое сообщество эволюционно всеобщих (выработанных эволюцией) функциональных комплексов (наиболее выраженных в человеке), которые могут быть названы, – на основе понятий второй половины 20 века в теоретической биологии, комплексами адаптации, гомеостаза, программирования развития и общего управления. Более подробно о функционально-системном становлении и первичном естественном развитии человеческой общественной формации автор говорил в своих начальных публикациях (с привлечением необходимой научной литературы) [18]. Здесь же, в связи с основной темой статьи, надо кратко отметить главное – переход человеческого общества от естественно-системной организации общественного воспроизводства и развития к искусственной, посредством искусственных (информационных) средств обмена продуктами общественного производства, которые, соответственно этой основной функции, сразу же явились и средством неограниченного накопления средств все более комфортной жизнедеятельности, так называемых «богатств». В обобщенно-образном взгляде на этот всемирный переход можно сказать, что человечество «выпустило джина из бутылки», чем толще он становился, тем больше «волшебных» для человека желаний мог исполнять (в строительстве, в войнах, в обретении технического могущества, что хорошо видно и в современности). О системном видении этого перехода и прочего, определившего становление практической «экономики» и «политической экономии» лидирующих в развитии стран, автор уже сообщал в предыдущих публикациях [19—21]. Таким образом, обществознание (самопознание) как и ПЭ стало определяться практикой общественного воспроизводства и развития. А поскольку господствующим знанием о самости в общественном сознании, повсеместно в мире, являлось исторически установившееся религиозное знание, то общественной и государственной потребности в каком-либо ином знании не существовало. Таковая потребность, можно сказать, накапливалась, в связи с ростом жестокой эксплуатации подневольных народов, войн и соответствующих народных бедствий. Соответственно, росла потребность не столько в цельном обществознании, сколько в изменениях общественного порядка, социальных законов, определявших организацию общественного труда и распределения его продуктов, общественных богатств. В этом плане надо рассматривать всемирную историю возникновения и развития различных учений социального, социалистического характера, – например [22], и исторические обобщения К. Маркса и Ф. Энгельса, обращая внимание на то, что все они выполнялись при существенном недостатке научных знаний о человеке и общественном развитии от истоков социогенеза, о закономерностях живой природы (Ф. Энгельс прямо отмечал его в своей «Диалектике природы»).
Как отмечалось выше, можно считать, что действительно научный подход к формированию обществознания начался с проекта О. Конта, а в России был начат и основан Тектологией А. Богданова, и продолжен лишь с 70-х годов «системными исследованиями» живой природы, – из которой вышел человек, с обретенными в ней закономерностями, исследованиями человека и общества. Однако, политэкономическая и, надо сказать, властно-невежественная «перестройка», – начавшаяся с разрушения социалистической империи, прервала не только эту, но и многие другие общественно необходимые деятельности.
Но научное самопознание не прекратилось полностью, оно сохранилось вне научных институтов, то есть в неофициальной деятельности ученых-профессионалов и исследователей-энтузиастов, – судя по публикациям с 80-х годов, – например, Н. Н. Моисеев, В. Г. Афанасьев, Э. С. Маркарян, А. Д. Урсул, С. Г. Кара-Мурза и др. На основе кратко отмеченных выше особенностей развития обществознания и авторского опыта системных исследований, отраженного основными публикациями, – соединяющими многие составляющие научно-философского наследия в комплекс научных основ обществознания, можно сделать следующие выводы.
Действительно научное обществознание, на основе которого и должна выстраиваться общественно адекватная политическая экономия как меганаука служащая прогрессивному общественному развитию, уже подготовлено (по исследовательскому опыту автора) необходимыми научными и научно-историческими знаниями. Оно, несомненно, должно формироваться посредством системной методологии, позволяющей «сжимать века» общественного развития и упрощать его охват, восприятие в общественном сознании. В отличие от многих попыток системного объяснения человеческого общества (Т. Парсонс и др.), оно как раз и должно представить все историческое развитие общества, от истоков, системно, – по отмеченному выше принципу познания Гераклита и на основе системно-кибернетических понятий, выработанных теоретической биологией, общей теорией систем, кибернетикой и прочим научным познанием. Это системное объяснение всего общественного развития совершенно необходимо не только для осознания сущностных процессов современного общества, но и для выявления традиционно излишних, в чем то вредных исторических приобретений, для выявления фундаментальных системных оснований, требующих сохранения и всестороннего общественно целесообразного развития посредством современных ИТ-возможностей.
2. Опыт историософского подхода к формированию политической экономии национального хозяйства
Здесь видится необходимым кратко рассмотреть наиболее близкое к авторским исследованиям теоретическое предложение А. А. Олейникова по обновлению ПЭ, – думается, наиболее важное для научного формирования общественно рациональной ПЭ (совместно с системным развитием обществознания) [23].
Прежде всего, надо сказать, что используемые автором религиозные установки (морально-нравственные нормы) жизнедеятельности человека и общины (исторически выверенные отечественным православием) и отчасти положительный организационно-производственный и культурный опыт советского социализма являются, по сути, практически выработанными основами общественного воспроизводства и развития близкими к системным основаниям. Однако, ввиду ограниченности автора отмеченными и другими знаниями исторического характера (при историософском подходе) со многими его выводами и предложениями нельзя согласиться, или их надо научно преобразовывать, развивать. Ввиду обширности представленной работы остановимся здесь лишь на некоторых взглядах и выводах автора, видимых наиболее важными для рассматриваемой темы и не будем останавливаться на критике историософского и традиционалистского подходов автора, с исключением к тому же широко известных уже научных сведений об эволюционно-историческом становлении и первичном развитии человеческого общества. Автор продолжает, по сути, историософский подход русских философов (когда научный не имел когнитивных оснований) и акцентирует внимание на некоторых выводах, которые согласуются, в той или иной мере, и с выводами в научном познании общества, что и составляет определенную ценность его работы. Например, уже в первой главе о традиционных обществах Запада и Востока он отмечает:
«В середине XIX в. русскими учеными была разработана органическая теория общества в русской философской мысли сложилось целое направление, получившее название «русский органицизм»). Органицисты впервые предложили рассматривать общество, включая его хозяйство, в качестве единого социального организма, обладающего главным свойством системы живого организма, – неразрывностью…». В этом плане надо вспомнить так называемых «петрашевцев» и заметить, что не «разработана органическая теория», а сформировалось «органическое направление» в социально-философском мышлении, к тому же на базе европейского органицизма. Тем не менее эта констатация согласуется с отмеченным выше системным анализом становления первичной общественной формации, общины (на базе совр. научных знаний).
Далее автор говорит, соответственно, и о целостности и об иерахии в государственном управлении (по сути в самоуправлении), и заключает:
«Из этого следует, что общество является целостным организмом, который можно рассматривать только в единстве всех его составных элементов, не отрывая экономическую динамику от этнической, а экономику – от культуры. Однако такое восприятие общества и его национального хозяйства возможно только на основе системного анализа, объединяющего различные подходы и различные методы, дающие в итоге искомый результат: реальную картину реального хозяйства и общества».
В подразделе о важном «принципе гомеостаза» (с. 67) Олейников, ввиду пренебрежения научными знаниями о нем, вводит читателей в заблуждение:
«В основе буржуазно-либеральных теорий мотивации и рыночного поведения «экономического человека» лежит принцип гомеостаза. Эти теории, как подчеркивает В. Франкл, «изображают человека таким, как если бы он был закрытой системой. Согласно этим теориям, человек в основном озабочен сохранением или восстановлением внутреннего равновесия, для чего ему необходима редукция напряжения»*. В. Франкл пишет: «Фон Берталанфи смог показать, что даже в биологии уже нельзя опираться на принцип гомеостаза. Гольдштейн, опираясь на материалы изучения мозговой патологии, представил подтверждения своего тезиса о том, что стремление к гомеостазу является не характеристикой нормального организма, а признаком патологии». Таким образом, принцип гомеостаза не может служить достаточным основанием для объяснения человеческого поведения**.
Американский экономикс открыто провозглашает принцип гомеостаза в качестве своей основы, теоретически обосновывая стремление к личному успеху, к максимальному удовлетворению личных потребностей и максимизации личной выгоды в качестве якобы главных целей экономического поведения человека». В итоге Олейников заключает:
«Общество в целом не может функционировать на основе принципа гомеостаза, принимающего в хозяйственной деятельности форму равновесия (баланса или компромисса) интересов. Баланс интересов – это лишь некоторое равновесие своего и чужого, личного и общественного начала, но только в виде юридического равенства».
Если рассмотреть научное понимание гомеостаза (давно утвердившееся в теоретической биологии и медицине) [24—26], то можно видеть, что суть его не в «уравновешивании», а в функциональной стабилизации систем организма. Таким образом, понимая внесение его в общество самим человеком, можно системно представить необходимость «общественного гомеостаза» следующим образом. Гомеостаз в организме обеспечивает функциональную инвариантность, стабильность систем и, стало быть, всего организма относительно внешних и внутренних возмущений. Следовательно, и в обществе гомеостаз необходим именно в таком системном качестве, обеспечивая инвариантность, стационарность функциональных систем и комплексов, соответственно и функциональных свойств человека, как структурно-функциональной Единицы в системах общественного производства, и человеко-машинных систем, больших функциональных систем общества. При этом в обществознании научно правильнее использовать термины гомеостатика [27; 28] и/или функциональная стационарность (инвариантность).
Таким образом, понятие гомеостаза является очень важным понятием для экономической теории. В экономикс оно введено искаженно, исключительно для научного возвышения этой псевдонауки. Системная сущность гомеостаза как раз и позволяет научно обосновать цивилизационный переход от общества потребления к рациональному обществу, в котором ПЭ научно обосновывает не «удовлетворение все возрастающих потребностей народа», а общественно целесообразное потребление, – как и в развивающемся естественном организме, и прежде всего, с целью обеспечения организменного и функционального гомеостаза народа, человеческих ресурсов общественного производства, то есть здоровья и продуктивного состояния.
Надо заметить, что капиталистическое товарное производство противоречит объективно необходимому гомеостазу животворной базы общества, человеческим ресурсам в принципе. Его цель – максимизация потребления, прежде всего, – для достижения высшей цели – максимального роста капитала. В то время как организменные потребности человека (человеческих ресурсов общества) объективно нуждаются в определенном спектре потребления и ограниченном его уровне.
Далее, в главе об «адекватной экономической теории» А. А. Олейников указывает на следующие основные критерии ее адекватности:
«Во-первых, главным критерием адекватности является способность экономической теории быть теорией общественного развития. Для этого она должна, во-первых, изучать общественное воспроизводство, а во-вторых, рассматривать его как двуединый процесс: 1) как процесс производства материальных благ и воспроизводства общественного богатства; 2) как процесс воспроизводства общества и самого общественного человека в целом** (ссылка на [29] и др.). Предметом анализа такой теории должно быть все общество в целом – система национального хозяйства, нацеленного на воспроизводство общества, на реализацию общенациональной стратегии, устремленной в будущее. Очевидно, что экономическая теория должна теоретически обосновывать принципы, которые лежат в основе развития всего национального хозяйства. <…>
Во-вторых, чтобы быть адекватной и отражать общие закономерности общественного развития, экономическая теория должна отражать не частные интересы отдельных социальных групп и классов, а интересы всего общества, всего народа в целом. Но для этого она должна быть теорией национального хозяйства. Только в этом случае она сможет выразить закономерности движения и окружающего мира, и каждого общества, каждого национального хозяйства в отдельности. Только в этом случае она сможет быть теорией общественного развития. (ссылка на [30]) <…>
В-третьих, принципы экономической теории должны быть адекватны геополитическим особенностям (климат, протяженность территории, рельеф, этническая история), а также цивилизационным особенностям исторического развития данной страны».
Из приведенных фрагментов видно, что Олейников научно необоснованно определяет национально «адекватную экономическую теорию», через критерии адекватности, то есть не указывает научные основания ее, совершенно забывая даже научное обществознание, считая, очевидно, что она просто должна включать все знания о человеке и обществе, об их воспроизводстве и развитии, – «… главным критерием адекватности является способность экономической теории быть теорией общественного развития». Отсутствие в современной России научного обществознания вовсе не означает, что его должна заменить экономическая теория на базе русской философии и историософского обобщения национальной практики хозяйствования, с частичным использованием системной методологии. Например, в конце отмеченного подраздела Олейников заключает:
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
