Надо хорошо знать психологию Сталина, чтобы понять, почему после победоносного окончания войны свои первые удары он нанес как раз этим трем организаторам победы – Берия (освобожден от непосредственного руководства НКВД), Маленкову (отправлен в Туркестан), Жукову (отправлен командовать округом). Их присутствие около Сталина после того, что они видели и узнали о нем во время войны, было постоянным вызовом его нечистой совести.
Были, однако, соображения и более веские: судьба Сталина и в послевоенное время находилась бы в руках «триумвирата» (Берия – Маленков – Жуков) времен войны, если бы он их не отстранил от непосредственного оперативного руководства полицией, партией, армией. Разматывать весь сложный клубок последующих событий мы можем только при учете этого обстоятельства.
Глава II
«Внутренний кабинет» Сталина
Одной из основ тирании Сталина был его необыкновенный инстинкт самосохранения, выражавшийся в безошибочном подборе личных сотрудников и личной охраны. Если Сталину рекомендовали со стороны кого-нибудь в сотрудники, то Сталин никогда этой рекомендации не следовал, даже если за ней стояли органы политической полиции или аппарата ЦК. Сталин самолично комплектовал свой штаб. Работник, подобранный по признакам, только одному Сталину ведомым, проходил свой испытательный стаж по заданиям Сталина и под его непосредственным наблюдением. Тот, кто выдерживал это испытание, навсегда входил в «живой инвентарь» «Внутреннего кабинета» Сталина. Опираясь на этот «кабинет», Сталин и захватил «необъятную власть», о которой Ленин пишет в своем «Завещании».
«Внутренний кабинет», названный во внутрипартийных документах «Секретариатом т. Сталина», поначалу возглавлял старый революционер Иван Петрович Товстуха. До революции 1905 года он вращался в разных, между собою соперничавших социал-демократических группах, преимущественно меньшевистских, а после поражения революции, отбыв ссылку в Сибири, сделал резкий поворот влево. Эмигрировав во Францию, Товстуха записался в 1913 г. в парижскую «группу ленинцев» РСДРП. Человеку проворному, смелому и не признававшему «рыцарских предрассудков» в политической борьбе, линия Ленина на Пражской конференции (1912 г.) – окончательный разрыв с меньшевиками – пришлась по душе. Товстуха связал свою революционную карьеру с делом Ленина, сотрудничал в различных ленинских изданиях, проявляя весьма похвальные, с точки зрения Ленина, «сыскные» способности не только в политике, но и в литературе. Товстуха принял деятельное участие в Октябрьском перевороте в Москве, сделался видным советским работником, а в 1919 году Сталин забрал его в Наркомнац – начальником своей канцелярии, членом Коллегии Наркомата.
На X съезде партии (март 1921 г.) Ленин ввел «осадное положение» (запрещение групп или фракций, запрещение критики аппарата ЦК и линии Политбюро) и весь старый секретариат ЦК (Крестинский, Преображенский, Серебряков), поддержавший во время профсоюзной дискуссии Троцкого и Бухарина против Ленина, Зиновьева, Сталина, был сменен. Секретариат возглавил сталинский выдвиженец Молотов, а его помощником Сталин рекомендовал своего секретаря Товстуху. Так Молотов и Товстуха оказались во главе аппарата ЦК за год до «генсекства» Сталина, вроде как бы сталинской «дозорной команды».
О Товстухе шла слава, что он произведения Ленина знает лучше, чем сам Ленин. Поэтому его назначили помощником Л. Б. Каменева по подготовке издания Собрания сочинений Ленина (согласно решению IX съезда в 1920 г.). Не только все опубликованные произведения, но и весь личный архив Ленина оказался в руках Товстухи, как бы по праву «партийной национализации». Но что было в руках Товстухи, оказалось и в руках Сталина, когда через год он стал генсеком.
Пользуясь своим положением, Сталин спровоцировал Товстуху на партийно-государственное преступление, которое бы привело к суду над ними обоими, если бы Ленин был здоров. Дело касается истории получения Лениным немецких денег во время первой мировой войны. Когда Временное правительство обвинило Ленина в получении этих денег через Я.С.Ганецкого за шпионаж в пользу Германии, то Ленин уклонился от суда, заявляя, что он ничего общего не имел и не имеет с Я.С.Ганецким, который назван в сообщении прокуратуры связным между ним и немецким главным агентом в Стокгольме – доктором Парвусом. В своем ответе прокурору от 22–26 июля 1917 г. Ленин писал: «Прокурор играет на том, что Парвус был связан с Ганецким, а Ганецкий связан с Лениным. Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких» (Ленин, ПСС, т. 34, стр. 31). Вся партия тоже стояла на точке зрения Ленина, что Временное правительство просто в политических целях клевещет на Ленина. Правда, узкая верхушка партии знала то, что теперь знает весь мир из-за публикации архива немецкого министерства иностранных дел издательством «Oxford University Press» (Germany and the Revolution in Russia 1915–1918, ed. Z.A.Zeman), а именно: Ленин действительно получал многомиллионные суммы денег на организацию революции в России, чтобы тем самым выключить ее из войны. Этот вопрос разбирался на VI съезде партии (август 1917 г.): явиться ли Ленину и Зиновьеву на суд, чтобы опровергнуть «клевету»?
Сталин был за явку Ленина. Сталин внес резолюцию, в которой говорилось, что Ленин и Зиновьев «явятся, если суд будет демократический, честный» (Шестой съезд РСДРП(б). Протоколы. 1958, стр. 27–28). Но Бухарин, знающий, почему Ленин уклоняется от суда, категорически отвел резолюцию Сталина на съезде: «Что значит честный буржуазный суд? На этом суде будет ряд документов, устанавливающих связь (конечно, Ленина. – А. А.) с Ганецким, а Ганецкого с Парвусом, а Парвус писал о Ленине. Докажите, что Парвус не шпион» (там же, стр.34). Таким образом, партия считала, что Ленин был прав, отрицая всякую связь с Ганецким, хотя верхушка партии (Зиновьев, Радек, Ганецкий, Бухарин – за границей, Сталин и Каменев – в России, как редакторы «Правды», издаваемой на эти деньги) точно знала об этой связи.
Но вот с конца 1922 г. Сталин начал получать от больного Ленина плохие вести: статью об «автономизации» национальных республик, в которой он Сталина называет «великорусским держимордой», «Завещание» Ленина, в котором констатируется, что, став генсеком, Сталин «сосредоточил в своих руках необъятную власть» и что он способен ею злоупотреблять, и приписка 4 января 1923 года, как предложение предстоящему XII съезду снять Сталина с поста «генсека», наконец, личное письмо к Сталину (март 1923 г.) о разрыве с ним личных отношений (все эти документы после XX съезда напечатаны в ПСС Ленина, т.45). Теперь Сталин точно знал, что первый день выздоровления Ленина будет последним днем его пребывания на посту генсека. Однако Сталин совсем не думает капитулировать перед Лениным. Сталин решил обороняться, наступая. Здесь как раз и пригодился Товстуха. Товстуха разыскал в личном архиве Ленина документы, которые дискредитировали лидера большевиков как немецкого агента. Таких, оказалось, вероятно, много, но Сталин решил использовать именно те документы, которые разоблачают ложь Ленина, что он не только никаких денег не получал от Ганецкого, но даже и никаких связей с ним не имел. По заданию Сталина Товстуха опубликовал следующие два письма: 1) 12 апреля 1917 г. Ленин пишет из Петрограда в Стокгольм Ганецкому и Радеку: «Дорогие друзья! До сих пор ничего, ровно ничего: ни писем, ни пакетов, ни денег от вас не получили… Будьте архи-аккуратны и осторожны в отношениях»; 2) 21 апреля 1917 г. Ленин пишет Ганецкому: «Деньги от Козловского получены (Козловский – петроградский адвокат-большевик, связной между фирмами-разведками Стокгольм-Петроград. – А. А.)… В общем выходит около 15 большевистских газет» (это отчет деньгодателю. – А. А.). Эти два письма были опубликованы, конечно, без ведома Ленина, в журнале «Пролетарская революция» (№ 9, сентябрь 1923 г.), который редактировал сам Товстуха. Мораль публикации: вечный эмигрант, немецкий агент и лжец Ленин, который получал немецкие деньги без ведома партии и ее ЦК в России, хочет ликвидировать постоянного организатора и руководителя подпольного большевистского ЦК в России, Коба-Сталина. Разумеется, публикация вызвала бурю негодования Ленина и близких к Ленину против… Товстухи. Сталину, чтобы не раскрылась пружина всей этой антиленинской интриги, пришлось пожертвовать Товстухой. Он был уволен из ЦК и тогда его место занял А. Н.Поскребышев.
В лице Поскребышева, бывшего помощником Товстухи, Сталин нашел более чем достойного преемника. Александр Николаевич Поскребышев почти на протяжении тридцати лет был вторым «я» Сталина. О масштабе власти этого «канцеляриста» можно судить хотя бы по тому, что со временем доступ к первому «я» – Сталину – лежал через второе «я» – через Поскребышева. Речь идет не о входе в служебный кабинет Сталина (хотя это тоже контролировалось Поскребышевым), а о входе в мозговую лабораторию Сталина. Члены ЦК и даже члены Политбюро, когда они хотели узнать, как думает или будет думать Сталин, узнавали, что же думает Поскребышев. Недаром сам Сталин называл его «Главным». Это не значит, что Поскребышев подсказывал Сталину, как действовать в той или иной ситуации, но он почти всегда безошибочно угадывал эти действия и влиял на них.
Поскребышев пришел в ЦК в то самое время, когда Сталин, став генсеком, приступил к чистке старого, троцкистского, и к созданию нового, сталинского, аппарата ЦК. Он был на 12 лет моложе Сталина, но уже имел значительные «заслуги»: Поскребышев, как председатель Баранчинского совдепа и член Екатеринбургского губернского совдепа, подписал приговор от 16 июля 1918 г. о расстреле Николая II, его супруги и их малолетних детей. Пройдя первое революционное крещение – убийство царской семьи, – Поскребышев посвятил себя палаческой профессии: поначалу, как один из руководителей Политотдела Особой Туркестанской армии, он занимался уничтожением «буржуазных националистов» Туркестана, а потом, как председатель уездного ревкома в г. Златоусте и губревкома в Уфе, – физическим уничтожением сибирских крестьян, поддерживавших адмирала Колчака.
Скоро выяснилось, что Поскребышев не просто каратель, а каратель с большими задатками партийного организатора. Поэтому Поскребышев был назначен заведующим Орготделом Уфимского губкома партии. Вот оттуда Сталин его и забрал к себе, в канцелярию ЦК. Молодой светлокудрый сибирский башибузук на глазах своего «Хозяина» превратился к концу карьеры в лысого, обрюзгшего, желчного, всевластного старика.
На XX съезде Хрущев сообщил, что Сталин около себя терпел только одного человека – «своего верного оруженосца Поскребышева». В книге «Хрущев вспоминает» (Khrushchev Remembers) Хрущев уточняет эту характеристику: Поскребышев «был преданнейшим псом Сталина. Он не был глуп, он сосредоточил в своих руках столько власти, что начал важничать. Он начал вести себя надменно с каждым, демонстрируя откровенное презрение к любому члену Президиума (Политбюро), кто более не пользовался расположением Сталина. Например, он злобно рычал на Молотова и Микояна, когда те впали в немилость Сталина. Поскребышев бывал невыносимо агрессивным. Он находился ближе к Сталину и поэтому раньше всех нас узнавал, на кого пала тень сталинского подозрения или неудовольствия. Поэтому тот, против которого восстал Поскребышев, считался предназначенным быть очередной жертвой» (стр.292).
Понять, как человек, который не состоял ни членом Политбюро, ни членом Секретариата ЦК, мог играть такую роль, можно только при анализе механизма личной власти Сталина.
Биограф Сталина, который не поставит в центр своего анализа «Внутренний кабинет» Сталина, состоявший из «Секретариата т. Сталина» и «Особого сектора», мало что поймет в биографии Сталина, в его восхождении к личной диктатуре, в секрете его феноменальных успехов. «Внутренний кабинет» – выдающееся изобретение Сталина, сделанное еще при жизни Ленина, когда признанным диктатором считалось не отдельное лицо, а коллектив – Политбюро. Уникальность этого изобретения заключалась в том, что личная диктатура была замаскирована отсутствием всякого внешнего ее проявления. Члены не только ЦК, но и Политбюро не видели никакого «кабинета» у Сталина, а лишь техническую канцелярию, состоящую из самых обыкновенных технических чиновников. Однако Ленин углядел нечто большее в «канцелярии» Сталина: «Т. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть» (Ленин, ПСС, т.45, стр. 345–346). Размышляя над тем, как Сталин может использовать эту «необъятную» власть, Ленин в упомянутом «Завещании» 4 января 1923 года предлагает снять Сталина с поста «генсека». Тогда и выяснилось, что Сталин – великий мастер маскировки: члены Политбюро настолько уверовали в «серость» Сталина (Троцкий: «Сталин – выдающаяся посредственность»), что посчитали требование Ленина больной фантазией его мозга.
Идею «Личного кабинета» Сталин, вероятно, позаимствовал из николаевской эпохи. Николай I, после восстания декабристов разочаровавшись в главной опоре – в дворянстве, – решил опираться на бюрократию. Первым шагом было создание «Личной канцелярии Его Императорского Величества» с четырьмя отделениями.
Важнейшими были личное «Первое отделение» и «Третье отделение». В «Третьем отделении» было сосредоточено руководство политической полицией и жандармским корпусом. Сталин, разочаровавшись в главной опоре большевизма, в старой большевистской элите, решил уничтожить ее не только политически, но и физически и создать новую опору власти из новой партийной бюрократии, которую стали потом называть партаппаратчиками. Знаменитую формулу Ленина – «дайте нам организацию революционеров, и мы перевернем Россию» – Сталин применил к советской России: «Кадры решают всё!»
Подбор этих новых кадров был поручен двум другим членам «Внутреннего кабинета»: Ежову и Маленкову.
Для понимания роли «Внутреннего кабинета» нужно знать, что представляли собой его две составные части: «Секретариат т. Сталина» и «Особый сектор ЦК».
Ни одно решение Секретариата, Оргбюро, Политбюро и пленума ЦК, ни одно решение Совета министров, ни один указ Верховного Совета СССР не принимались без того, чтобы они не были обсуждены и предрешены в «Секретариате т. Сталина». Поэтому он и был частью «Внутреннего кабинета» Сталина с соответствующим штатом высококвалифицированных чиновников-экспертов как по внутренней, так и по внешней политике. Таково было «Первое отделение» личной канцелярии Сталина.
Однако сталинское «Третье отделение» – «Особый сектор ЦК», подчиненный тому же Поскребышеву, был, пожалуй, беспрецедентным учреждением во всей мировой истории диктатур и деспотий (достаточно упомянуть, что в «Особом секторе» выдвинулись все три будущих министра госбезопасности – Абакумов, Меркулов и Серов, а также МВД – Круглов). «Особый сектор» – кодовое слово для обозначения системы служб личной политической полиции Сталина.
Впервые «Особый сектор» в партийных документах упоминается в 1934 г. без расшифровки его функций, но с косвенными указаниями, что это просто прежний «Секретный подотдел» ЦК, переименованный теперь в «Особый сектор». Но прежний «Секретный подотдел» представлял собою вполне нормальную службу по личному учёту кадров партии и по хранению секретных документов партии и правительства. Поскольку эти функции действительно перешли к новому сектору, а в системе партаппарата бывшие «секретные подотделы» тоже были переименованы в «спецсекторы» обкомов, крайкомов и республиканских ЦК, то продолжали считать, что произошло простое переименование.
На майском пленуме ЦК 1935 г. нарком внутренних дел СССР Генрих Ягода и секретарь президиума ЦИК СССР Авель Енукидзе рассказали пленуму ЦК о таких фактах, значение которых едва ли они сами тогда понимали.
Произошло это так. В связи с убийством Кирова началась негласная чистка высших учреждений партии и правительства. Речь еще не шла об арестах, а только об увольнении из правительственных учреждений «социально чуждого элемента». Специальная комиссия ЦК подвергла проверке штат Кремля. В Кремле жили или работали разные люди – руководители партии и правительства со своими семьями, «курсанты» так называемой «школы ВЦИК» (на самом деле – охранный батальон, получивший наименование «сталинского батальона»), высшие учреждения партии и правительства, а также многочисленный обслуживающий технический персонал как учреждений, так и музеев Кремля. На майском пленуме ЦК комиссия доложила, что большинство технических служащих Кремля оказались «классово-чуждым элементом», многие обслуживали дворцы и достопримечательности Кремля еще при Николае И. Комиссия увидела в этом беспечность НКВД при проверке людей и формализм Секретариата ЦИК СССР, который ведал назначением и снятием этого персонала.
Енукидзе отвел обвинение, сославшись на то, что люди, обслуживающие дома Кремля, были оставлены еще по указанию Ленина как «буржуазные специалисты» (ибо только они знали, как организовать уход за памятниками Кремля). Новых же людей на работу в Кремль назначал «Особый сектор» ЦК, а они, Ягода и Енукидзе, только оформляли их.
Это заявление явилось для пленума совершенной новостью: служащие Кремля проверяются не НКВД СССР, а внутренним НКВД Кремля и его комендатурой, которые подчинены не Ягоде, а «Особому сектору»! Так впервые пленум ЦК узнал, что Сталин создал свою политическую полицию, не подчиненную общегосударственной полиции.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Что Сталин был в панике, свидетельствует и семейная хроника. Так, тётка Светланы Аллилуевой, Евгения Аллилуева, рассказала о своей встрече со Сталиным в августе 1941 г. (через два месяца после начала войны): «Я никогда не видела Иосифа таким подавленным и растерянным. Я приехала к нему, думая найти поддержку, надеясь, что он подбодрит меня… Каков же был мой ужас, когда я нашла его самого в состоянии близком к панике» (Светлана Аллилуева. Только один год. Harper & Row, 1969, стр. 324).
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги