– Быстрее, пожалуйста, – командует Альриша, – не тяните время, урок не резиновый.
– Хорошо, начинаю… выбираю Альрише судьбу лампы! – поспешно выпаливает Егор.
Тут происходит что-то непонятное. Альриша сжимается, скукоживается, черты лица расплываются. Она вдруг возносится к потолку и сливается с люстрой.
– Почему лампа? – вопит она.
"Да потому, что это первый предмет, на который глаз упал", – думает Егор. Но вслух поясняет (она же просила анализировать):
– У тебя гипертрофированное желание привлекать внимание. Теперь ты лампа – у всех на виду!
– Никто на меня даже не смотрит, – возражает Альриша.
Егор вздыхает и нагоняет тучи на сверкающую лазурь, в классе становится темно.
– Свет включите, сони, – немедленно орет Кужим ребятам, которые сидят близко к выключателю. Класс озаряется сиянием Альриши.
– Вот видишь, ты нужна людям, – торжествует новоиспеченный вершитель судеб.
– Дальше давай превращай! – торопит лампа.
Еще не забыла свою прошлую жизнь. Егор смотрит на ребят и встречается взглядом с Вилли. Тот ерзает от нетерпения.
– Вилли, ты будешь партой, – объявляет Северьянов наобум.
Вилли немедленно разносит вширь и корячит. Егор успевает уловить негодующие жесты, прежде чем тот застывает. Да, неприятная штука – наблюдать превращения.
– Недоучка! – скрипит парта. – Меня… эстета… интеллектуала… одаренного мага – в простую парту?! Никудышный из тебя божок получился, Северьянов.
Смотри-ка, чуть не дымится от возмущения. Егор слегка озадаченно разглядывает вещи в комнате. Во что же можно превратить эстета и интеллектуала? Может, в таблицу Менделеева?
– Ты должен принять свою карму, Вилли, – объясняет он примирительно, – если будешь хорошей партой, в следующий раз тебе повезет больше. Гордыня никого до добра не доводила, даже магов.
– Умничай, умничай, – шипит парта, – я тебя и в таком виде достану.
– И будешь деревяшкой во веки веков, – парирует Егор. – Забыл, с кем разговариваешь?!
Так, кто там следующий? Джема. В любую щель влезет, ей до всего есть дело. Всем помогает. Глаза намозолила, но без нее не обойтись. Пусть будет мылом, белым, душистым, с запахом сирени. Заодно узнаем, как пахнет сирень… Сказано – сделано. Мыло плюхнулось на уголок умывальника. Странно, молчит.
– Ну-ка, Кужим, иди мыть руки, только с мылом, с мылом!
– Ой, холодно, холодно. Что же это делается? Он меня трогает, щекотно! Я такая скользкая. Ай! Кужим, у тебя на правом запястье грязь осталась, – верещит Джема.
Но Кужим не слышит и небрежно кладет мыло на место. Скользкая Джема не может удержаться и срывается вниз на дно раковины.
– Я упала, – хнычет она, – от меня кусочек отвалился, дай мне мыльницу. Мокро и холодно лежать без обертки на раковине. Я же немного прошу. Только мыльницу.
"Действительно, – думает Егор, – отчего не дать такую простую вещь?"
– Вот тебе, страдалица, мыльница.
– Перламутровую, с крышечкой! – быстро добавляет Джема.
– Ладно, – соглашается Северьянов Всемогущий. Потом командует:
– Кужим, подними Джему и положи в мыльницу.
– Вот еще! А потом опять руки мыть? Дудки!
Что за бунт! Неприятно, когда к разумным советам не прислушиваются. А если ты – вершитель судеб, тем более обидно.
– Быть тебе, упрямый друг Кужим, водой из этого крана.
Кужима тут же засасывает в отверстие, как в воронку. Егор делает шаг к раковине и спотыкается о парту. Палец выворачивается и болит – Вилли постарался и злорадствует. Ну, погоди! Егор возвращает Джему на место, в мыльницу.
– Спасибо тебе, – шепчет она, – руки помыть не желаешь?
– Нет, душенька, не сейчас.
Хоть бы кто-нибудь ущипнул его – с мылом разговаривает, парте угрожает!
Егор открывает кран, чтобы полюбоваться своей новой работой. Вот он –красавец! Все время торопится, спешит куда-то.
– Мамочка моя, не хочу знать, куда ведет эта труба! – возмущается Кужимчик.
Дальнейшие его мысли, похоже, не могут сформироваться: скорость движения слишком велика. Но слышно, как он грозится вернуться. Конечно, вернется, когда кто-нибудь откроет кран. Куда ж он денется?
Кажется, Егору понравилась игра. Вот Гришка – надежный, как стена, и такой же непробиваемый. Пусть будет дверью. Времена неспокойные, кругом шпионы. Гриша переносит превращение стоически, но все-таки Северьянов ощущает легкую укоризну с его стороны и отворачивается.
Кто следующий? Вея. Солнышко ясное. Сидит тихо-тихо, очи долу, думает – он ее не заметит. Это ее-то! Во что бы ее превратить, чтобы всегда была рядом?
– Северьянов! Где я? Кто я? – раздается испуганный голос.
– Ты на мне! – Егор поглаживает новую рубашку. Никогда прежде одежда не вызывала у него такого восторга!
– Почему рубашка? – ахает Вея.
– Ближе к телу.
Он еще не научился беспристрастности.
– Спасибо, что не в брюки превратил, – вздыхает самая нежная в мире рубашка. Егор улыбается блаженно, покручивая пуговицу, расстегивая ворот. Самые нехитрые действия его радуют – отличная идея с рубашкой!
Дальше процесс превращения идет быстрее. Среди паствы Северьянова Всемогущего появляются два портфеля, мобифон, диспенсер, старинный словарь, автомат с витаминами. Потом Егор соображает, что если он превратит всех одноклассников в предметы, то некому будет ими пользоваться, из их жизни исчезнет смысл. Тогда он объявляет перемену.
Что тут начинается! Ребята носятся по классу. И каждый хотя бы раз ударяется о парту. Вилли хихикает. Егор скругляет парте острые углы и тут же слышит.
– У тебя совсем нет фантазии, Северьянов!
