Время одуванчиков
Опера поработают с гоп-компанией дембелей – и те, кто менее виноват – за возможность соскочить дадут показания, что так все и было. Судья тоже любит мясо кушать и желательно каждый день. Старший на пятнадцать лет поедет зону топтать, младшего – либо в колонию, либо в спецшколу, на выбор. Или – пишем отношение, что пьяный споткнулся на лестнице и разбил голову, тем более что в крови алкоголь найден. В суде это, кстати, будет отягчающим обстоятельством – тогда на излете был сухой закон, и за преступления совершенные в пьяном виде карали очень строго. И кстати, а откуда, алкоголь взяли? Может тут гонит кто, а? Еще одна статья, тем более что преступление совершено в пьяном виде. Значит – притон, могут и из квартиры выселить.
Семья была небогатая и без связей наверху, отец – рабочий. На то, что сын отнимает у одноклассников деньги и вещи ему жаловались, но он втайне считал что так и правильно – так и надо этим буржуям. Сыну ручки он не покупал, портфели тоже – лучше свободные деньги пропить, на бормотуху не хватало. Он и отнимал у одноклассников. Теперь: старший в больнице, младший с перспективой колонии и можно квартиру потерять. Он не понимал что делать, он был простым работягой, по рабочим дням вкалывал, по выходным нажирался, ходил на демонстрации, отправил сына в армию – и что делать с внезапно пошедшей против него государственной машиной – он не знал. В итоге – он сделал то что от него требовали, с горя нажрался, поставил фингал жене и жестоко выпорол младшего сына, вымещая на нем за несправедливость жизни.
Игоря в школе больше никто не обижал и ничего не отнимал – зловещая слава участника молодежной группировки теперь защищала его лучше завуча и пионерской организации…
Что касается нас – то мы стали вхожи в дом к Игорьку, Лев Игоревич его отец – нас к себе приблизил и стал учить уму – разуму тех, кто этого хотел. Я – хотел и слушал очень и очень внимательно то что говорил матерый зубр, тридцать с лишним лет отпахавший в советской торговле. Не родителей же слушать? Мне было очень интересно, как живут те кто выше нас, я осматривался по сторонам и запоминал. Именно у Льва Игоревича – мы десяток раз посмотрели на кассете Крестного отца и поняли, что так и надо двигаться. А потом – Лев Игоревич стал важным посредником между нами и торговлей. Он знал каждого торгаша в городе и когда пришла пора ставить крыши – именно он говорил, что да, уважаемые, время нынче такое, без крыши никак – но эти парни, они не беспредельщики, я их много лет знаю, с голой ж… не оставят и пытать не будут. Нас же он учил не менее важному – оценивать реальный выторг каждой точки, понимать, сколько можно взять, а сколько уже лишку. Учил нас, дураков – что никогда нельзя забирать у человека последнее, ибо если у человека ничего нет, ему нечего терять – он становится очень опасным. И еще он учил, что в схеме не должно быть недовольных людей – это тоже опасно. Лучше взять десять раз по рублю, чем один раз – десять и потом потерять точку. Я много его слушал и запоминал.
Льва Игоревича убили воры в девяносто девятом. По сути – с этого начался наш конфликт с ворами, который шел несколько лет и в котором немало людей полегло. Потом Игорю и мне удалось отомстить, уничтожив воров в области…
Но это уже другая история…
13 мая 2021 года. Белогорская область, Россия. Дорога
Леонидов – нельзя сказать, что он был разочарован, или ему наоборот – понравилось то что он увидел и услышал. На спецкурсах в Екатеринбурге их хорошо учили. Главное – это подход. Нет людей, которых нельзя завербовать, нагнуть, сломать. В разведке нет отбросов, работать можно с кем угодно. Важно найти правильный подход. И главное – чтобы рыба не сорвалась с крючка.
С последним – Леонидов сразу понял, что будет проблема. Человек, с которым он только что разговаривал, и который по слухам на самом деле рулил областью… он был лидером. Настоящим. Он не чиновник, в нем не вбито в мозг понятие «вертикаль». Вся та жизнь, которой живет все чиновничество – клюй ближнего, гадь на нижнего, смотри в задницу верхним – все это ему чуждо. И потому его нельзя согнуть. Можно сломать. А это плохо – с человеком сломанным работать смысла нет.
Леонидов – во время крайних событий в Киеве – был там, неофициально, работал, видел все своими собственными глазами – и не только то что происходило на улице, но и закулисье тоже видел. То что его поразило – насколько беззубой оказалась система. Насколько она оказалась не готова противостоять наглым и нарванным, готовым на всё.
В Системе лидер может быть только один – это Первый, он же Хозяин. Все остальные – винтики в механизме. Так наверное еще со Сталина повелось. И так в общем то работало до какого-то времени, но никто не понимал главного – почему это работает. А работало это на остаточном ресурсе страха. Страха того, что придут ночью, увезут неизвестно куда, поставят к стенке, отправят в Сибирь. При позднем СССР такого конечно не было – но: исключат из партии, уволят с работы, будешь работать дворником или туалетчиком или сбухаешься.
Но с какого-то момента – не стало и этого. Все что может обычный исполнитель системы – мелко гадить. Иногда крупно. Но – гадить, не более. Он пасует перед наглой силой. Если появляются люди, которые могут вломиться к нему в офис, прийти под окна, плеснуть в лицо зеленкой, сунуть в мусорный бак, разрисовать машину – он перед такими спасует. Просто – потому что кишка тонка, потому что это не его методы. Ну, охрану наймет. Но охрана сейчас… ей какой смысл за шефа умирать?
Вот так они и проиграли. Проиграли кучке отморозков с зеленкой, камнями, какими-то придурочными касками и намерением получить все и сразу.
До него – внутренней политикой занимался Хомяков, и он же курировал украинское направление. Тип тот еще. Кокаин с коньяком в любое время суток, самодеятельный, но очень талантливый политолог и социолог, мастер многоходовых комбинаций, великолепный знаток человеческих слабостей, умеющий как никто на них играть. Но он все про… л. Как? А очень просто. Все его методы – разбились об тупую, нерассуждающую злобу обычного украинского рагуля из деревни, об одну мысль в его тупой голове (Украина понад усе) и готовности во имя этого сотворить все что угодно. Они просто оказались слишком тупыми и упертыми, чтобы попасть в политические ловушки, которые были им повсюду расставлены. Они перекрыли все обходные пути – но не подумали, что селюки ломанутся напрямую.
Хомяков теперь попал в немилость, глушит коньяк и залечивает раненое самолюбие. А он еще с четырнадцатого предупреждал, что такой подход не пройдет. Несколько лет потребовалось – но его все же назначили. Дали шанс. Может, поздно уже – из самых разных источников проходила информация о подготовке нового майдана, в Москве.
Хомяков – начал подготовку варианта, который он назвал «Ельцин» (по документам название было другое, имя первого президента России вызывало в Кремле аллергию). Он начал поиск лидеров нового типа, похожих на Ельцина – которые в критический момент смогут перехватить управление протестом, которые будут достаточно харизматичны, чтобы иметь дело с улицей – но все же будут подконтрольны Системе.
Требования к таким людям были простыми. Наличие управленческого опыта – раз. Харизматичность – два. Отсутствие страха перед толпой и страха вообще – три. Русская внешность и происхождение – четыре.
Ну и управляемость.
Ломов был не первым, кого он отсмотрел. Он вообще принял решение смотреть по регионам, потому что Москва вызывала аллергию у всей остальной России, и предложенный кандидат – москвич мог провалиться уже на старте. Но из всех – он не просто проходил, но проходил с запасом. Были дополнительные аргументы в его пользу. Контакты с футбольными фанатами – это плюс, если фанатская среда выступит за него, полдела можно сказать – сделано.
Второй плюс – недалеко от Москвы, если надо – машиной часа за четыре долететь можно. И третий, самый большой плюс – криминальное прошлое, и видимо, настоящее.
Леонидов, которому довелось насмотреться на лица, разукрашенные зеленкой, на разрисованные машины, подышать дымом от покрышек, хорошо понимал, что Ломов и такие как Ломов – они из другого теста сделаны. Если ему плеснут зеленкой в лицо – получат в ответ по морде. Потащат к мусорному контейнеру – получат пулю. Разукрасят машину надписями – найдут и вывезут в лес. Подожгут покрышки – в этом же костре их и сожгут. На символическое насилие, типа зеленкой в лицо – Ломов ответит настоящим насилием, потому что так привык. И вот против этого – организаторы майдана приема никакого не найдут. Потому что на их стороне – офисное хомячье. Они готовы перепостить пост в твиттере и плеснуть человеку в лицо зеленкой, потому что это типа флеш-моб, но они не готовы к тому, что их вывезут в лес и заставят копать себе могилу.
Понятно, что Ломов, как и его дублеры – дело будущего. Но он все равно нужен – его надо приручить и держать под рукой. Как запасной вариант, который – Леонидов это задницей чувствовал – во время выборов станет основным…
На обратном пути – в аэропорт – автомобиль Леонидова остановился на «шайбе» так звали круговое движение, от него отходили две дороги, в область и в аэропорт. Там – стоял микроавтобус Hyundai H-1, с зачерненными окнами и лишними антеннами. Такие закупались сотнями для спецслужб и полиции…
Леонидов покинул джип и пересел в микроавтобус. Там его ждал человек, постарше его, с профессионально стертой внешностью и острым, нехорошим взглядом, характерным для следователей.
Генерал ФСБ Юрий Семидворов следователем не был. Он был опытным оперативником, работал по террористическим и подрывным группам. У него было стратегическое преимущество – он родился и вырос в Белогорске, потому изнутри знал город и область. С поста начальника управления внешнего сотрудничества (курирование спецслужб постсоветских стран) он ушел со скандалом, но скандал этот был прикрытием. На самом деле его перевели в активный резерв и прикомандировали к Управлению внутренней политики Администрации президента.
– Записали? – спросил Леонидов, садясь на место спиной к движению
– Так точно.
– И как вам? Что думаете?
Генерал цинично усмехнулся
– Мы не думаем. Мы пишем.
– И что записали уже?
Генерал раскрыл папку, которую наполнил распечатками из баз полиции и ФСБ.
– Ломов, Александр Иванович, шестьдесят шестого. Уроженец г. Белогорска. Криминальный авторитет, кличка Лом. Лидер центровых…
…
– Прямо или опосредованно владеет более сотней юридических лиц, под его контролем – местный ЗЯБ, кирзавод, он владеет семью крупными магазинами в центре города, которые сдает под Пятерочки, торговым центром Озеро, крупнейшим в области. Так же под его контролем рынок, перевозки, несколько ЧОП.
– Вор в законе? – перебил Леонидов
– Простите?
– Он вор в законе?
– Нет, он не имеет ни одной судимости. По нашим данным – с криминальным миром у них давний конфликт, в области нет даже смотрящего. Лом принципиально отказывается подчиняться ворам в законе, хотя острота этого конфликта спала.
…
– Второй с кем вы говорили. Ковалев Игорь Львович, он же Мозг, семьдесят первого. Так же центровой, в группировке по всей видимости выполнял роль мозгового центра – характерная кличка. Вице-губернатор области, отвечает за финансовый блок. Деньги на выборы берет у спонсоров, подконтрольных мафии.
Леонидов поморщился – слово это он не любил.
– Проверка у них давно была?
– КРУ копало в прошлом году, но ничего серьезного не нашли. Мелкие грешки, не более того – в основном по бумагам. Область финансово стабильна, уровень долга невысокий, трансфертов почти не просит – только по целевым программам работает.
Генерал закрыл папку.
– Савелий Яковлевич… это область фактически вотчина Центра. Они трансформировались из преступной группировки в нечто вроде финансово-промышленной группы с проникновением в органы власти на городском и областном уровне. Есть данные свидетельствующие о том, что Лом связан с сицилийцами.
– Сицилийцами?
– Да. Пока данные надо перепроверять, но… они сдали пятьдесят гектаров итальянской компании под строительство крупного тепличного комплекса. Согласно бизнес-плану – планируют производить экологически чистый чеснок.
– Чеснок?!
– Да, чеснок. Я интересовался вопросом, Савелий Яковлевич. Мафия сейчас занимается отнюдь не наркотиками, это все в прошлом. Одно из направлений – они получают с помощью взяток сертификаты на зеленую продукцию. Вроде как это выращено в экологически чистом районе, без химических удобрений… Скупают обычный чеснок, затем перепродают в Германию и Великобританию. Тот же самый чеснок с таким сертификатом – на полке втрое дороже. Но сейчас по Италии прокатились облавы. Мафия для сокращения расходов использует на плантациях гастарбайтеров, а те завозят в Италию коронавирус. Раньше это терпели, но теперь терпение кончилось. Массовые облавы, выдворения, посадки фермеров, лишение лицензий. Теперь нужны новые поставщики, желательно за пределами Италии, где полицейской облавы не будет. Белогорье подходит идеально. Взял в аренду земли какого-нибудь колхоза, завез гастарбайтеров – и…
Леонидов хмыкнул:
– Умно.
– Он – бандит, Савелий Яковлевич. С ним нельзя работать.
– А если в Москве беспорядки начнутся, что будем делать?
– Есть спецназ. Он подавит.
Внезапно – лицо Леонидова исказилось нешуточной злобой
– Ты мне про спецназ твой не рассказывай. Помнишь, как ты мне обещал через две недели в Киев зайти? И что? Где твой Киев? А? Б…!
Генерал смотрел на столик
– Платежи не прошли. Я что ли виноват?
– Вы все – невиноватые, б….
…
– Ломов – имеет под ружьем не меньше четырехсот человек в трех часах от Москвы – это раз. Второе – у него под контролем не меньше пяти сотен фанатов, которые еще и со спартаковским движем в близких. А ты знаешь, что такое – движ Спартака? Если надо, они весь центр Москвы по кирпичам разберут!
Генерал не нашелся что ответить. Несмотря на весь его офицерский и жизненный опыт – он Леонидова побаивался. Леонидов был непредсказуем, подвержен внезапным вспышкам ярости и никогда никого не прощал. Врагов он гнобил и уничтожал, сколько бы времени не прошло, испытывая от этого какое-то нездоровое удовольствие. С таким связываться – себе дороже.
– Мне нужен компромат. На Центр. И на Ломова лично.
…
– Писать пишите, но трогать – не трогайте. Ясно?
– Так точно
– Работай…
Леонидов вышел из микроавтобуса, бесшумно прокатилась дверь, изолируя салон машины от душного, совсем летнего мая. Семидворов достал платок и вытер лицо. Он не привык чувствовать себя оплеванным, а после каждого разговора с Леонидовым – именно так себя и чувствуешь.
Но: попал в колесо, пищи но беги…
– Поехали.
13 мая 2021 года. Белогорская область, Россия. Лес
На обратном пути мы соскочили в лес, я и Игорян. Тут есть место такое, грибное. А дальше стрельбище военное…
Погода действительно совсем не весенняя уже была. Сейчас с погодой совсем непонятно, что творится – то тебе еврозима, когда Новый год без снега встречаем, то лето с жарой под сорок, то август – плюс пять и проливные дожди. Сейчас вот – середина мая, а погода как хороший июнь – жара, душно даже…
Встали на обочине. Я открыл окно в машине, сделал погромче музыку.
…
Уходят волки, в оптике прицела
И всё про всё, твой выстрел наудачу
Дитя вдовы проснулось среди ночи,
Судьбу той пулей меченую прячет
Это время, не зажжённое солнцем
Это время, не зажжённое солнцем
Это время, не зажжённое солнцем
На запах крови, словно по приметам
Уже не важно, кто на что поставил,
Когда живёшь на линии запрета,
Когда не помнишь всех, кого оставил.
Это время, не зажжённое солнцем.
Это время, не зажжённое солнцем.
Это время, не зажжённое солнцем…
…
Зелень вся молодая, трава только рост пошла, ковер одуванчиков и… красиво. Все равно красиво, как ни крути. А знаете, когда мы становимся взрослыми – что означает, что мы вступаем на долгую дорогу к смерти? Когда мы начинаем видеть красоту вокруг себя и чувствовать как идет время. В детстве, в юности – ты этого не ощущаешь, ты живешь как в цветном кино. Жадно пьешь из чашки жизни и не думаешь, сколько еще тебе осталось…
Мозг высадился из своей машины, зло пнул колесо…
– Ну, чо? Вспомнил?
Я покачал головой
– В душе не волоку, откуда он меня знает.
– Может, по Италии где-то пересекались?
– Да не было его в Италии! – психанул я – сто пудов!
Мозг достал сигареты, какие-то бабские, розовенькие
– Ты же бросил – напомнил я
– Тьфу ты!
Налетел ветер, бросил в нас уже пошедшую из-за долгого отсутствия дождей дорожную пыль. Игорян бросил не зажженную сигарету и растоптал ее – чтобы даже соблазна не было
– Это хреново.
– Что бросил.
– Нет. Что ты его не знаешь.
– Почему?
– Потому что он тебя знает. Назвал конкретно – твое имя.
…
– Значит, ему кто-то твое имя назвал. Кто? И зачем?
Зачем…
Зачем – это я уже подозревал. Схарчить хотят. Московские – они все к себе гребут. До сей поры – на нас особо не обращали внимания, мы не высовывались лишний раз. Но сейчас – коронавирусный кризис, в бюджете денег не хватает. То есть, воровать не хватает. Начали думать, где бы разжиться, кого бы оприходовать – опа!
А это хреново. Потому что москвичи по-хорошему не понимают, и по-плохому тоже. А совсем по-плохому – не хотелось бы уже мне. В конце то концов – мы долго от этого уходили, не для того чтобы в один день опять в это г… свалиться.
– Короче, что есть то есть. Теперь нам надо тише воды, ниже травы быть, пока все не прояснится. Ты что на сегодня планируешь?
Я пожал плечами.
– В церковь зайду. Потом на базу поеду, к пацанам.
– В церковь… – передразнил меня Мозг – что ты там нашел? Не надоело еще со свечкой простаивать? Ты ж все-таки не выборное лицо
– Напрасно ты так.
…
– Без Бога жить тяжело. Очень тяжело.
– С Богом еще тяжелее.
– А ты попробуй.
Мозг был неверующим. Не знаю, почему. Мне казалось, что вера оскорбляла его разум, поэтому он и не мог уверовать.
– Ладно, разбегаемся.
Мозг открыл дверь машины, хотел сесть, но остановился.
– Нас совсем недавно КРУ проверяло, ничего не нашло. Поэтому по мне ударить проблемно, фактов не хватит. Если собираются бить, то прилетит, скорее всего, тебе. Имей это в виду…
…
Если хочешь рассмешить Бога, поделись с ним своими планами.
Я и в самом деле хотел зайти в церковь, поставить столь ненавистную Игоряну свечку и побыть немного наедине, чтобы привести мысли в порядок. Но – едва я вырулил на трассу, раздался телефонный звонок. Звонили из машины охраны, и пары слов хватило чтобы понять
– Кристина Александровна…
С..а. Этого только не хватало.
Я просек в лет, что там могло произойти.
– Сейчас она где? В отделении?
– Нет, пока в торговом центре, в помещении охраны.
– Сейчас приеду.
13 мая 2021 года. Белогорская область, Россия.Город…
Старая, но банальная истина – хорошее дело браком не назовут.
Кристина Александровна, Крис или Крыса, как во времена далекой юности – моя единственная и неповторимая, б…, моя законная супруга и мать моих двоих детей. А так же источник головной боли и постоянных неприятностей.
Вместе мы уже не живем. Просто смысла нет усугублять. И так усугубили до последнего предела. Нельзя жить вместе для того чтобы ежедневно сводить друг с другом счеты. Я ей оставил квартиру, у меня остался загородный дом, и если в лом уезжать – то я и в офисе переночую, не барин. Проблема в том, что Крис все знают, как мою жену. А она – творит в городе…
Короче, мстит она мне. За что? Потом расскажу.
Знаете… бывают такие ситуации по жизни, когда правильного решения просто нет. Но решение принимать надо. И ты его принимаешь, а потом всю жизнь имеешь дело с последствиями. Вот это как раз – по этой теме.
В бумажнике у меня – фотографии моих детей. Володьки и Дарьи. Это и есть все хорошее, что подарил мне этот брак. Но, черт возьми, этого более чем достаточно…
…
Крис сидела в дежурке у охраны торгового центра. С первого взгляда определил – бухая или вмазанная, но не сильно. Рядом – мялся полиционер.
Б…
– Что?
Полиционер не ответил, я показал глазами – отойдем.
– Заява есть?
– Пока не писали.
– Что вообще произошло?
– Драка.
– Драка?
– В фитнесе.
– Из-за чего?
Полицейский пожал плечами, стараясь не смотреть мне в глаза. Он знал меня – не мог не знать. Знал и то, что с руководством областного ОВД я в близких, и что тот факт, что за последние пять лет ввели в строй две шестнадцатиэтажки и полностью ликвидировали очередь на жилье в ГУВД, и то что в кабинетах новые компьютеры и кондиционеры у всех, а не только у начальства… что все это не с неба свалилось. Может, он даже понимает то, что по насильственным преступлениям мы на последнем месте в ЦФО… то есть на первом, если в хорошем плане – и это потому, что в городе есть хозяева и разгуляться они не дают, ни своим ни пришлым. Да и тот факт, что промышленность работает – обстановку оздоровляет. Не то, что Тула или Иваново.
– Сильно?
– В больницу увезли…
…
– Черепно-мозговая кажется.
– Терпила один?
– Да.
– И заявы нет – второй раз уточнил я
– Нет.
– Разберемся. Я ее забираю. Сам разберусь. Руководству твоему позвонят. Устраивает?
– Ну…
– Здесь жди.
На второй этаж забежал, опережая эскалатор. Фитнесс – наши арендаторы, потому что торговый центр нам принадлежит. Менеджер зала прячет глаза, бросилась в глаза кровь на полу – немного, но плохая кровь. Густая как варенье…
– Это что, б…
…
– У вас тут что, приличное заведение или бардак?!
– Кристина Александровна…
– Мне пофик, кто она такая – здесь приличное место, никому не позволено драки тут устраивать! Если разбираться – вон там пустырь, идите и колотите друг друга? Что, б…, неясно? У нас только что Путин в городе был!
…
– Я с вами потом разберусь. Козлы. Подарочные карты, сертификаты есть?
…
Спустился вниз. Злость уже перекипала, оставляя мерзкий привкус во рту, как будто что-то несвежее съел.
– Семья есть?
– Ну… есть.
– Держи!
…
– Подарочный сертификат – бесплатное посещение фитнеса, на полгода, вместе с семьей. Тебе, напарнику, в отделе кому надо раздашь – окей? Вот визитка, если терпила будет заявку писать – звони, это прямой. А с ней я сам сейчас разберусь. Бабы…
…
Можно вывезти девушку из деревни – но нельзя вывести деревню из девушки.
Крис была нашей, с нашего двора. Запойный батя с завода, горластая мать. Просто удивительно, как у них получилась такая дочь, из-за которой дрались даже мы, Центровые.
Она и сейчас была красивой. Правда – это ненадолго. Если бухать – то не поможет ни фитнесс, ни косметология. Просто сопьешься. Я и сейчас чувствовал – она была трезвой, но когда раз за разом – запашок все равно остается.
– Что произошло?
Мы стояли на стоянке, напротив ее снежно-белого Инфинити. Это раньше моя была машина, оставил, когда уходил.
– Я спрашиваю, что произошло?
– Да эта с..а.
– Ты не можешь без этого, да?
Крис моментально окрысилась
– Я тебя не просила приезжать.
– Да нет, дорогая моя – с холодной яростью начал я – тут от тебя мало что зависит. Я все-таки публичное лицо. И если ты нажираешься в центровом ресторане, а потом начинаешь выступать, то звонят мне. И если ты кому то голову гантелей разбиваешь, звонят мне, нравится тебе это или нет. И знаешь, почему так происходит, а? Потому что я решаю проблемы. А ты их создаешь. И больше ничего в жизни не умеешь.
– Да пошел ты!
– Я уже – пошел. Хлопнул дверью и пошел. Если ты не заметила. Может – хватит уже? Если ты ненавидишь меня, ну ОК. Но дети то наши в чем виноваты?
– Это еще надо посмотреть, наши ли?
Я… не знаю, я…
Не сдержался я, короче. Если бы безопасники не подскочили – не знаю, что было бы. Запомнились только испуганные глаза Крис – вот теперь она испугалась. По-настоящему.
– Запомни, с…а, – выговаривая каждое слово, сказал я, – если дети не наши, то это значит только одно – они не твои. Чем иметь такую мать, лучше совсем не иметь никакую…
…
У машины начальник смены охраны, молодой парень по имени Витя, бывший «сириец» вежливо, но твердо забрал у меня ключи.
– Я поведу – сказал он – куда едем?
Куда…
– Давай, на Баранова.
– Понял.
Обернувшись, я заметил, как один из охранников помогает Крис сесть в машину. Он ее и отвезет домой. Сама она не доедет.