Тайны Райчестера

Глава четвертая

Отель «Митра»

Прошло несколько секунд, прежде чем Рэнсфорд заметил присутствие Брайса. Тот успел вдоволь насладиться наблюдением за своим бывшим работодателем. Что Рэнсфорд чем-то расстроен, становилось заметно с первого мгновения: его лицо оставалось бледным, он бормотал что-то себе под нос, кулак одной руки ритмично бил в ладонь другой – все это вместе придавало ему вид человека, неожиданно столкнувшегося с непреодолимыми трудностями. А когда Брайс решил, что увидел достаточно, и тихо кашлянул, Рэнсфорд вздрогнул, выдавая предельное напряжение нервов.

– Зачем вы здесь? Чего вам еще надо? – крикнул он. – Что за манера входить без стука и предупреждения!

– Я пришел за вами по вызову, – ответил Брайс. – В «Райском уголке» произошел несчастный случай. Мужчина выпал из двери, выходящей на лестницу святого Райты. Мне показалось необходимым ваше присутствие, хотя обязан предупредить: в вашей помощи жертва не нуждается. Человек погиб.

– Погиб? Мужчина? – воскликнул Рэнсфорд. – Какой мужчина? Один из рабочих?

Брайс заранее продумал линию поведения относительно визита незнакомца в хирургическую. Рэнсфорду он ничего не расскажет. По крайней мере пока. Вероятность того, что гостя видел кто-то другой, была мала. Вход для пациентов со стороны Клоуза скрывали густые кусты. Вряд ли случайный прохожий заметил появление здесь неизвестного или его уход. Нет, он придержит этот секрет до того момента, когда им можно будет воспользоваться с наибольшей для себя выгодой.

– Нет, не рабочий. И даже не житель нашего города. Незнакомый человек, – ответил Брайс. – Невысокий, худощавый пожилой мужчина с поседевшими волосами.

Рэнсфорд, отвернувшийся к столу явно для того, чтобы дать себе возможность привести чувства в порядок, бросил на бывшего помощника взгляд через плечо, и на мгновение Брайс испытал нечто вроде шока. Он уже мысленно приговорил Рэнсфорда, а у того на лице читалось неподдельное удивление, и взгляд убедил его, вопреки очевидным фактам, что Рэнсфорд действительно впервые слышит о смерти в «Райском уголке».

– Немолодой человек, седовласый, худощавый? – уточнил Рэнсфорд. – Темная одежда, шляпа с отделкой из шелка?

– Точное описание, – подтвердил Брайс, не в силах оправиться от удивления. – Вы с ним знакомы?

– Нет, но я видел, как мужчина входил в собор. Я его не знаю, разумеется. Так пойдемте же!

Он уже снова полностью овладел собой и первым двинулся от своей приемной через соборную площадь с таким видом, будто направлялся по рядовому вызову. Пока они быстро шли в сторону «Райского уголка», Рэнсфорд не вымолвил ни слова. Брайс тоже молчал. За два года совместной работы он успел близко узнать Рэнсфорда и был прекрасно осведомлен о том, как умело тот управляет своими чувствами. И теперь он уверил себя, что изумленный вид и взгляд Рэнсфорд тонко разыграл, а потому уже не ждал ничего другого, кроме профессионального интереса со стороны доктора, когда тот приблизился к окружавшей тело группе.

– Вы предприняли какие-то шаги, чтобы установить личность несчастного? – спросил Рэнсфорд после беглого осмотра трупа. – Он явно не из наших мест, но при нем должно быть удостоверение или иные бумаги.

– У него не было ничего, кроме кошелька с крупной суммой денег, – ответил Митчингтон. – Я лично проверил все его карманы. Нет ни единого документа или хотя бы какого-нибудь старого письма. Наверняка он турист, а значит, провел в нашем городе ночь. Я собираюсь организовать проверку отелей.

– И конечно же, будет проведено детальное расследование, – заметил Рэнсфорд. – Что ж, мы здесь уже бессильны, Митчингтон. Вам лучше доставить тело прямо в морг. – Он повернулся и посмотрел вверх вдоль старинной и поврежденной лестницы, у подножия которой они стояли. – Так вы говорите, он свалился с нее? Что ему понадобилось наверху?

Митчингтон вопросительно взглянул на Брайса:

– Разве вы не посвятили доктора в детали происшествия?

– Нет, не успел, – ответил Брайс, посмотрев на Рэнсфорда, а затем указав на Варнера, который уже вернулся вместе с констеблем и стоял рядом. – Дело в том, что погибший не просто упал, – продолжил он, наблюдая за Рэнсфордом. – Его насильно вытолкнули через тот дверной проем. Варнер стал свидетелем.

Щеки Рэнсфорда слегка покраснели, и он не сумел скрыть замешательства, когда обратился к Варнеру:

– Так вы видели все своими глазами? Интересно, что же вы заметили?

– Его, – ответил Варнер, кивая в сторону тела. – Как он скатился кувырком из той двери прямо сюда. У него не было ни шанса уберечься от смерти, доложу я вам! Пытался хватать руками воздух, но зацепиться ни за что не смог. Так и продолжал падать до самого низа. Чтоб мне год жалованья не платили, если все не произошло прямо передо мной! И я слышал, как он кричал.

Рэнсфорд слушал Варнера внимательно и вдумчиво.

– Кто же столкнул его? – резко спросил он. – Вы должны были видеть и это тоже.

– Вроде бы так, сэр, – произнес тот, – но увидел я самую малость. Только чью-то руку. Хотя, – он повернулся к полицейским с многозначительным видом, – готов биться об заклад, что это была рука джентльмена! Я заметил черный рукав, а под ним – белую сорочку.

– Вам нужно поставить в известность церковный совет, Митчингтон, – сказал Рэнсфорд. – Но только сначала лучше убрать труп и сделать это до окончания утренней службы. И обязательно сообщите мне, кто он такой, если удастся выяснить что-нибудь в городе.

Затем он развернулся и ушел, не удостоив покойника последнего взгляда. Но Брайсу было достаточно одного неоспоримого факта – он безошибочно разглядел на лице Рэнсфорда выражение облегчения, когда тот услышал, что при погибшем не нашли никаких документов. После ухода Рэнсфорда сам он задержался, а после того, как полицейские положили тело на носилки, лично наблюдал за тем, как его доставили в морг, находившийся за пределами Клоуза. И не зря. Именно там один из полицейских, прибывших из местного участка, дал инспектору ниточку для дальнейшего расследования.

– Я видел этого несчастного джентльмена вчера вечером, сэр, – заявил констебль. – Он стоял в дверях «Митры» и разговаривал с другим джентльменом. Тот был очень высокого роста.

– Тогда мне лучше направиться прямо туда, – решил Митчингтон. – Если желаете, можете составить мне компанию, доктор Брайс.

Именно этого Брайсу сейчас хотелось больше всего. Им владело самое горячее стремление получить информацию как можно скорее. И потому он охотно отправился вместе с инспектором в старинный, причудливой архитектуры отель, который занимал одну из сторон небольшой площади, носившей название Рыночной, хотя базарный день на ней устраивали только по понедельникам. Там они разыскали хозяйку «Митры» миссис Партингли. Хозяйка сидела внутри обширного эркера у окна, выходившего во внутренний двор. Брайс сразу понял, что новости ей уже известны.

– Что же творится, мистер Митчингтон? – воскликнула она, когда они приблизились. – Мне тут рассказывают, будто с кем-то случилось несчастье. С неким заезжим к нам в город джентльменом. Надеюсь, это не один из тех двух постояльцев, которые поселились у меня?

– Боюсь, что так, мэм, – кивнул инспектор. – По крайней мере, один из наших людей видел его вчера вечером перед вашим заведением.

Хозяйка издала опечаленный возглас и, открыв боковую дверь, пригласила их войти в холл.

– Который из двоих? – взволнованно спросила она. – Вчера двое приехали одновременно. Один высокий, второй – пониже ростом. И что же, дело серьезное?

– Мужчина скончался, мэм, – хмуро ответил Митчингтон. – И нам необходимо выяснить, кто он такой. У вас есть его имя и фамилия, как и второго джентльмена?

Миссис Партингли издала еще один возглас, полный сожаления, воздев в ужасе к потолку свои пухлые ручки. Но при этом она не забывала о своих обязанностях и не замедлила достать большую книгу записи постояльцев, которую раскрыла перед пришедшими официальными лицами.

– Вот они! – сказала она, тыча пальцем в две последние записи. – Низкорослый джентльмен назвался мистером Джоном Брэйденом из Лондона. А высокий – мистером Кристофером Деллингемом, тоже из Лондона. Туристы. Никогда не бывали у нас прежде.

– Вы сказали, что они прибыли вместе, миссис Партингли. Когда примерно, не припомните? – спросил инспектор.

– Перед самым ужином. Похоже, они приехали лондонским поездом. Тем, что приходит в шесть сорок, как вы знаете. Они пришли вместе, поужинали и провели вдвоем весь вечер. Мы решили, что они приятели. Но утром они расстались. Только позавтракали вместе, а потом мистер Деллингем узнал у меня дорогу до старой мельницы Мэйнора и отправился туда, как я поняла. Мистер Брэйден немного задержался, изучая местный телефонный справочник, который я ему одолжила, а потом спросил, нельзя ли ему заказать двуколку, чтобы съездить в Саксонстед после обеда. Конечно, можно, ответила я, и он сделал заказ, чтобы экипаж ждал его в половине третьего. А вскоре тоже вышел и направился через площадь в сторону собора. И это, – заключила она, – практически все, что мне известно, джентльмены.

– Значит, в Саксонстед? – произнес Митчингтон. – Он ничего не говорил, зачем ему туда понадобилось ехать?

– Да, он сказал об этом, – кивнула хозяйка отеля. – Вернее, поинтересовался, сможет ли он застать герцога дома в такое время. Я ответила, что, насколько мне известно, герцог сейчас в Саксонстеде, а к середине дня почти всегда дома. Время самое удачное.

– Он не сообщил, с какой целью собирался навестить герцога?

– Нет, ни словечком не обмолвился. Только спросил, и больше ничего. Но вот и сам мистер Деллингем.

Брайс повернулся и увидел перед собой рослого широкоплечего мужчину с бородой, который прошел мимо окна. Потом дверь открылась, он шагнул внутрь, бросил заинтересованный взгляд на незнакомого ему инспектора, но обратился сразу к миссис Партингли:

– Я слышал, произошел несчастный случай с тем джентльменом, который вчера приехал сюда вместе со мной? Что-то серьезное? Ваш конюх говорит…

– Джентльмены как раз находятся здесь по этому поводу, сэр, – перебила его хозяйка и посмотрела на Митчингтона. – Может, вы сами…

– Он был вашим приятелем, сэр? – спросил инспектор. – Близким другом?

– Никогда не встречался с ним до вчерашнего вечера, – ответил постоялец. – Мы случайно познакомились в поезде из Лондона, разговорились и выяснили, что оба едем в одно и то же место. В Райчестер. А потом вместе пришли в отель. Нет, он не был моим другом и даже знакомым, если не считать вчерашнего дня. С ним стряслось что-то дурное?

– Он умер, сэр, – ответил Митчингтон. – И мы как раз хотели выяснить, кем он являлся.

– Боже милостивый! Он мертв? Как печально! – воскликнул мистер Деллингем. – Вот горе-то. Только я мало чем вам помогу. Совсем не знал его. Приятный, общительный мужчина. Как мне показалось, он много странствовал по свету. Могу сказать только одно, – продолжил он, словно вдруг вспомнив нечто важное. – У меня сложилось впечатление, будто он недавно вернулся в Англию. В поезде отпустил пару замечаний по поводу приятного ему вида английских пейзажей, и я понял: он недавно прибыл откуда-то, где не так часто встречаются рощицы, живые изгороди и зеленые поля. Но если вы хотели узнать, кто он такой, инспектор, то вам следовало осмотреть его карманы. Наверняка при нем были документы, бумаги, визитные карточки.

– Мы обыскали его, – произнес Митчингтон. – У него не было удостоверения личности, паспорта, каких-то писем или карточек.

Мистер Деллингем посмотрел на хозяйку.

– Странное дело! – воскликнул он. – Но у него был небольшой чемодан. Он сам донес его до отеля. Возможно, в нем…

– Мне бы хотелось взглянуть на его вещи, – вмешался Митчингтон. – Нам необходимо осмотреть его номер, миссис Партингли.

Брайс последовал за владелицей отеля и инспектором на второй этаж. Мистер Деллингем тоже увязался за ними. Все четверо вошли в комнату, окна которой выходили на Рыночную площадь. И там на низеньком столике для багажа лежал кожаный чемодан. Такие берут с собой в краткие путешествия. Его крышка оказалась открытой и упиралась в стену.

Хозяйка, мистер Деллингем и Брайс стояли молча, пока инспектор изучал содержимое единственного предмета, найденного в номере. Да и там нашлось немногое. Все средства личной гигиены, привезенные с собой, гость успел разложить на туалетном столике: щетку, расчески, коробку с бритвой.

– Сразу бросается в глаза только одно, – сказал инспектор Митчингтон. – Думаю, вы и сами это заметили. У него все абсолютно новое! Да и чемоданом начали пользоваться совсем недавно – на коже ни царапины, а все вещи на туалетном столике будто только что из магазина. И внутри тоже. Вещей, как видите, совсем мало. Он явно не собирался здесь задерживаться. Вторая пара брюк, несколько рубашек, носки, сменные воротнички, галстуки, тапочки, носовые платки – вот и все. Но первым делом следует проверить, не помечено ли белье именем или хотя бы инициалами.

Он тщательно изучил отдельные предметы одежды, вынимая их по одному, и вскоре покачал головой:

– Ни фамилии, ни инициалов. Но взгляните внимательнее вот на это, джентльмены. Обратите внимание, где куплены воротнички. Их полдюжины в фабричной коробке. Париж! Ага, вот и фирменная марка продавца. Их там ставят внутри воротничка, как и в Англии. Аристид Пюжоль, улица Капуцинок, дом 82. Судя по виду, я бы сказал, что рубашки были приобретены там же, как и платки, и галстуки. Все это иностранного происхождения. Улики могут оказаться важными. Вероятно, нам удастся напасть на его след во Франции, если в Англии ничего не найдется. Не исключено, что он вообще был французом.

– Голову даю на отсечение, что не был! – воскликнул мистер Деллингем. – Как бы долго он ни прожил за пределами Англии, своего характерного северного акцента не утратил. Он был откуда-то с севера – из Йоркшира или Ланкашира. Готов поклясться! Только не француз, инспектор.

– В любом случае и здесь нет никаких документов, – заметил Митчингтон, тщательно проверив чемодан. – Ничего, что указывало бы на его личность. Никаких бумаг вообще, если не считать одной книги. «История Барторпа».

– Да, он мне показывал ее в поезде, – отозвался Деллингем. – Меня всегда интересовали история и археология. Мы разговорились на данную тему, и тогда он достал книгу, с гордостью сообщив, что купил ее с уличного лотка где-то в Лондоне всего за шиллинг и шесть пенсов. Мне показалось, – добавил он с улыбкой, – что больше всего его привлекли переплет из телячьей кожи и стальной фронтиспис, поскольку, уверен, обширными историческими познаниями он не обладал.

Митчингтон отложил книгу в сторону, и Брайс взял ее в руки. Изучив титульный лист, отметил, что Барторп был небольшим рыночным городом в Мидлендсе. И у него уже вертелась на языке фраза, что если погибшего не особенно интересовали история и антиквариат, то странно было приобретать книгу исторического содержания. Напрашивалось предположение, что она понадобилась ему, поскольку он был каким-то образом связан с Барторпом. Однако Брайс вовремя спохватился, вспомнив свое правило неизменно держать важные факты и наблюдения при себе, и промолчал. А Митчингтон заявил, что больше ему здесь делать нечего. Мистер Деллингем не собирался покидать Райчестер еще несколько дней, и это вполне устраивало инспектора. Потом все спустились вниз, и Митчингтон в сопровождении Брайса отправился в полицейский участок.

Новость быстро облетела городок, и у дверей участка даже собралась небольшая толпа. Внутри двое или трое особо достойных граждан беседовали с начальником полиции. Среди них присутствовал мистер Стивен Фоллиот, отчим юного Бонэма, крупный мужчина с мясистым лицом, проживавший в доме на Клоузе уже много лет. Он был известен не только как человек очень состоятельный, но и как любитель выращивать редкие сорта роз. Сейчас Фоллиот что-то втолковывал начальнику, и старший инспектор поманил Митчингтона к себе.

– Мистер Фоллиот утверждает, что видел этого джентльмена в соборе, – сказал он. – Должно быть, это было незадолго до печального происшествия, судя по вашим словам, мистер Фоллиот.

– По моим подсчетам, – ответил тот, – трагедия случилась примерно без пяти десять. Такая оценка вытекает вот из чего. Я сам пришел к утренней службе, которая начинается в десять часов. И видел, как он поднимается по одной из лестниц на галерею для хоров, оглядываясь при этом по сторонам. Без пяти десять – все произошло через несколько мгновений после этого.

Брайс слушал его, отвернувшись в сторону и делая собственные подсчеты. Когда он увидел Рэнсфорда, поспешно выходившего из западного портика, пробило десять часов утра. С галереи туда вела лестница. Что из этого следовало? Но он решил пока не делать никаких выводов, а отправился домой в свои меблированные комнаты на Фрайэри-лейн, где надежно заперся изнутри и лишь потом достал из кармана клочок бумаги, который забрал у мертвеца.

Глава пятая

Клочок бумаги

Когда Брайс в своем запертом на крепкий замок доме доставал из кармана обрывок бумаги, он пребывал в убеждении, что держит в руках ключ к разгадке тайны утреннего происшествия. Ему достаточно было лишь беглого взгляда после того, как он вытащил его из кошелька погибшего незнакомца, чтобы увериться: в его распоряжении оказался подлинный документ, причем исключительной важности, пусть написали его на жалком с виду листке. И теперь Брайс развернул его, разгладил и внимательно рассмотрел, спрашивая себя, каково истинное значение увиденного.

Запись оказалась краткой. Обрывок являлся фрагментом в четверть листа очень старой и плотной бумаги для заметок, уже пожелтевшей от времени и носившей на себе следы долгого пребывания в сложенном виде в кошельке незнакомца. Складки обозначились очень четко, зато края местами обтрепались и потерлись от продолжительного соприкосновения с кожей. А в самом центре четким почерком кто-то вывел слова, или, вернее, сокращения слов, некоторые были латинскими, а также римские цифры:

В Райск. Райчест. vic. tumb.

Рич. Дженк. ex. cap. xxiii. xv.

Поначалу Брайс принял текст за копию какой-то надписи, но его медицинские познания в латыни уже мгновением позже раскрыли ему суть. Это была не просто надпись, а указание направления. И очень четкое указание – он без труда разобрался в нем. В «Райском уголке» Райчестера рядом (vicinia!) с могилой Ричарда Дженкинса или, возможно, Дженкинсона, считая от головы (сaput!), в двадцати трех и пятнадцати – скорее всего дюймах. Никаких сомнений в правильности прочитанного быть не могло. Однако что же находилось позади могилы Ричарда Дженкинса или Дженкинсона на погосте в «Райском уголке» Райчестера? Причем в двадцати трех дюймах от надгробия и на глубине пятнадцати дюймов? Решение данной загадки Брайс решил получить при первом же удобном случае, а пока у него возникли другие вопросы, которые он записал в том порядке, в каком они приходили ему на ум. Получился вот такой список:

1. Кто тот человек, который зарегистрировался в «Митре» под именем Джона Брэйдена?

2. Для чего ему понадобился личный визит к герцогу Саксонстедскому?

3. Был ли он знакомым Рэнсфорда из прошлого, которого Рэнсфорд не желал больше видеть?

4. Встретил ли его Рэнсфорд в соборе?

5. Был ли Рэнсфорд тем, кто столкнул его с лестницы святого Райты?

6. Явилось ли это причиной необычайного возбуждения Рэнсфорда через несколько минут после обнаружения тела?

Времени для поисков ответов на все эти загадочные вопросы у него было достаточно. Как и на раскрытие еще одной тайны, которая могла иметь непосредственную связь с вопросами из списка: кем на самом деле приходился Рэнсфорд двум своим подопечным? Утром, посвящая Рэнсфорда в досужие сплетни светских кругов городка, Брайс намеренно рассказал ему далеко не все. Он знал, что элита из лучших домов вокруг Клоуза была заинтригована положением дел в семье Рэнсфорда. Интерес представлял сам доктор. Хорошо сохранившийся холостяк, активный умный мужчина, даже не достигший средних лет, а выглядевший еще моложе, приехал в Райчестер несколько лет назад и с тех пор ничем не выдал желания изменить свой статус человека неженатого. Никто никогда не слышал, чтобы он упоминал о других членах своего семейства или о родственниках. А затем неожиданно, никого предварительно не уведомив, Рэнсфорд поселил в своем доме Мэри Бьюэри, красивую девушку девятнадцати лет, которая только-только окончила школу, и ее брата Ричарда, шестнадцатилетнего подростка, учившегося прежде в престижной частной школе и после переезда в Райчестер помещенного в самое лучшее в городе заведение. Доктор Рэнсфорд называл себя опекуном двоих юных особ, не вдаваясь в подробности. А общественность Клоуза ждала детальных объяснений. Кто они такие – подопечные Рэнсфорда? Приходился им доктор дядей, кузеном – кем-то же он должен был им приходиться? В любом случае, согласно единодушному мнению старшего поколения дам из элитных кругов Райчестера, мисс Бьюэри была слишком молода и чересчур хороша собой, чтобы не иметь компаньонки или дуэньи. Но до сей поры никто пока не посмел высказать это в лицо доктору Рэнсфорду, предпочитая судачить обо всем у него за спиной.

Брайс с особым вниманием следил за молодыми людьми. Когда они прибыли, он работал у Рэнсфорда почти год. Свободно принятый в их компанию, он очень скоро убедился в том, что, какие бы отношения ни объединяли их с Рэнсфордом, больше они не поддерживали связей ни с кем. По крайней мере, явно. Так, они никогда не получали писем ни от каких родственников, будь то дядюшки, тетушки, двоюродные братья или сестры, бабушки или дедушки. Создавалось впечатление, будто у них не сохранилось никаких воспоминаний о родне: даже об отце с матерью, – их окружала атмосфера полной изоляции. Они много и охотно обсуждали свой сегодняшний день или совсем недавние события: занятия в школе, игры и увлечения, но никогда не упоминали о чем-то из отдаленного прошлого. Однако не все можно было скрыть от ушей Брайса. Он выяснил, например, что на протяжении многих лет Рэнсфорд имел привычку проводить положенный ему двухмесячный отпуск с этими двумя почти детьми. Год за годом (с тех пор, как мальчику исполнилось десять) он брал их с собой в путешествия. По крупицам Брайс собрал информацию об их совместных посещениях Франции, Швейцарии, Ирландии, Шотландии и даже таких совсем уж далеких краев, как север Норвегии. Бросалось в глаза, что юноша и девушка относились к Рэнсфорду с любовью, а тот готов был из кожи вон вылезти, чтобы сделать жизнь подопечных комфортной и счастливой. И Брайс, принадлежавший к людям, убежденным, что никто ни для кого ничего не делает просто так, а личный интерес – главная движущая сила жизни, вновь и вновь задавался вопросом, который будоражил умы пожилых леди Клоуза. Кто эти двое и какова истинная подоплека их близости с почти сказочно добрым ангелом-хранителем, крестным отцом и опекуном в одном лице?

И сейчас, когда он прятал листок бумаги в ящик стола, оборудованный крепким замком, Брайсу больше всего хотелось узнать, были ли события нынешнего утра связаны с тайной, окружавшей подопечных доктора Рэнсфорда? И если да, то тем больше возникало у него причин найти решение загадки. Потому что Брайс намеревался заставить Мэри Бьюэри стать его женой, а для достижения подобной цели все средства хороши, нужно только суметь добыть их. Если бы только он смог получить инструмент давления на Рэнсфорда! Если бы Мэри Бьюэри сама оказалась в его власти! А когда он ее получит, то станет для нее хорошим мужем. В своем понимании, разумеется.

Не зная, чем еще занять себя, Брайс отправился на прогулку и вскоре оказался рядом с клубом – местом отдыха, привлекавшим богатых бездельников, представителей деловых и профессиональных кругов, высокопоставленных священнослужителей и бывших военных, обитавших в старинном городе. Как и следовало ожидать, там он застал несколько групп завсегдатаев, обсуждавших утреннюю трагедию. Брайс присоединился к той из них, в которую входил Сэквилл Бонэм, его предполагаемый соперник, в данный момент пересказывавший приятелям версию событий в изложении своего приемного отца мистера Фоллиота.

– Мой отчим видел того человека, как я сейчас вижу вас, – говорил Сэквилл, считавшийся в светском обществе Райчестера красноречивым и умным молодым человеком. – По его мнению, все случилось, как только тот мужчина поднялся на галерею для хоров. Смотрите! Вот как происходило. Мой отчим заходит отсюда на утреннюю службу – он у меня на сей счет строгих правил, ходит в церковь регулярно. А тут этот незнакомец поднимается по лестнице на галерею прямо у него на глазах. Мистер Фоллиот уверен, что было без пяти десять. Ну и кто теперь скажет, что мой отчим не прав, когда говорит о времени происшествия?