Алмазы бывают разные. Повесть

– Красота!? – внезапно вперемешку с порывом ветра, шелестом ивы и прибрежной воды до меня донёсся чей-то голос.

– Да, похоже на то, – отвечая, я не спеша повернул голову и увидел знакомое лицо. Обладателем же сего недурного взгляда был никто иной, как старенький дядя Паша. У него была повреждена и в последствие протезирована правая нога, отчего он опирался на специальную трость, и периодически останавливался и болезненно разминал сустав.

– Дядь Паш, вы-то чего не на процедурах?

– Да ну их козе в трещину, эти процедуры! От них толку то. Мне сустав разминать надо, вот я и гуляю в своё удовольствие, – он подошёл ко мне, опёрся на поручень и, устремившись вдаль, на мгновение мы замолчали.

– Да! А красоты здесь и вправду знатные! – кривясь, выпалил я, одновременно окидывая взглядом и природу и человеческий след на побережье. Помимо непревзойдённых красот, берег местами был беспорядочно заброшен. Да, безусловно, водоём по-прежнему являлся идеально чистым и он всё также нежился в объятиях «Синегорья», но, тем не менее, многие тропки поросли камышом и кустарником, а у подножья встречался людской стыд в виде брошенного пластика.

– Не отсюда, ни с этого места нужно любоваться! – энергично жестикулировал дядька, пережёвывая вместе со словами фильтр дымящейся сигареты, – вон, туда надо топать.

– А там что?

– Там, соседушка, частные зоны, там берег выкупленный, и даже пляж общественный теперь ограждён, а вход платный, зато, знаешь, чисто! – волнами эмоционировал дядя Паша, – а здесь же бл…, здесь никому ничего не надо!

– Погоди, дядь Паш, но здесь же, даже на лодках моторных запрещено кататься мол, бензин и всё такое.

– Ну, так правильно, это же заповедник! Правда вот, в связи с этим у меня, да, наверняка, и не только у меня внутри имеется этот бессмысленный вопрос: если это заповедник, то зачем тогда сюда свиней пускают? Я не знаю…

Мы с дядей Пашей шли не спеша, останавливались, перекуривали и снова потихоньку направлялись обратно к санаторию. Незаметно по пути, перед обедом нагуливая аппетит, мы изрядно увлеклись беседой, то и дело, поочерёдно высказывая мнения на счёт многих искомых заноз, что так глубоко и сладко застряли в мягких тканях государства.

– Знаешь, я хоть и старый, но всё ясно понимаю, и в современных технологиях тоже! Поверь, мой друг, я ни раз и не два предлагал многим правителям взять на рассмотрение этот рациональный список мер, что объективно бы облегчили всем нам некоторые аспекты жизни. И что…? – дядя Паша временами даже распалялся.

– И что?

– Знаешь, друг мой, вот честно сказать, с пьяным сугробом в новогоднюю ночь та беседа была бы куда содержательней! – мы остановились и он вновь достал сигарету. Закурив, дядя Паша, слегка приподнял свой лёгкий костыль, указывая на вытянутый ряд столбов с фонарями и солнечными батареями, что уходили вдаль, сопровождая вело пешеходные дорожки, – вот смотри, беседки, столбы, на каждом сотом метре находится как минимум одна камера видеонаблюдения. И что? – замерев, он в риторическом негодовании указывал на мусор у обочины.

– Да, они, дядь Паш, наверняка не работают камеры то эти.

– Да дело даже не в этом! Я когда ещё был депутатом, я предлагал, я регулярно говорил, что весь тот мусор, что нарочно падает с рук человека в неположенных местах – это: первое – воспитание в обществе культуры, а второе – это же ещё дополнительно огромные деньги в бюджет! Накажи ты рублём, долларом, тенге, алтыном, да, хорошенько накажи за весь этот срач – глядишь, и благоразумие у граждан проснётся. Да, заодно и технологии, наконец, начнут осваивать, а то практика по распознаванию и отслеживанию лиц у нас ещё лет пятьсот будет лишь на бумаге числиться. А буйных граждан или тех, кто не имеет возможности оплачивать своё бескультурье – тех вон, пожалуйста, на штрафные работы, сами же всё это говно пусть и собирают, оттирают, да и другим неповадно будет.

– Как в Англии прямо, дядь Паш, там-то уж эти системы отлажено работают!

– Да…, – слегка взгрустнул старик, – всюду так! У всех, у кого извилины есть, и где лизоблюдная родня не стоит во главе управления – там всюду порядок! Ну, не без греха, конечно, но, по крайней мере, без абсурда!

– А чего вы ушли то с арены, с цирка то с этого государственного? Я не думаю, что вам здоровье преградило дорогу? – ни то чтобы мне хотелось вытащить его на какой-то откровенный разговор, даже в мыслях этого не было, просто как-то слово за слово само так вышло. А чуть позднее я и вовсе понял, что старик этот весьма грамотен, пусть и дерзок местами, но главное, мыслил он отнюдь не шаблонами, которые уж далеко не первое десятилетие так намеренно и неустанно льются изо всех экранов.

– Эт ты верно подметил! Цирк! Хотя, знаешь, честно сказать, в том круглом цирке, в Шапито, наверное, было бы проще работать. Почему? Да оттого, что можно там любую скотину взять и надрессировать, научить можно, а здесь… Давай тут в тени присядем, перекурим, – за поворотом уже виднелись ворота и пёстрое ограждение детской площадки нашего санатория. Дядя Паша сознательно с сигаретой старался меньше появляться возле детей, а также их мамаш, хотя среди них четверть сами нагло дымили порой даже не вылезая из мультяшных аттракционов и сказочных фигур. А тем временем полуденное Солнце уже начинало нещадно припекать, заставляя прогреваться каждый остывший уголок заповедника. Мы, сидя на лавке, продолжали всё также неспешно говорить абсолютно обо всём, иногда к нам подсаживались, в ожидании обеда многие слонялись близ просто так. Заслышав наши темы, присевшие обычно делились на две категории граждан: те, кто вмиг ретировались и те, кто просто продолжал молча сидеть, изображая предельно серьёзные черты лица. Мы, честно говоря, настолько увлеклись беседой, что даже толком-то особо и не обращали внимания на зевак. Дядя Паша слегка болезненно закинул ногу на ногу и продолжил:

– К теме цирка, знаешь, я вообще аккуратно стараюсь подходить к этой, так называемой аналогии. Обидчивые, знаешь ли, все какие-то стали, нежные чересчур. Хотя да, кого я обманываю, говоря им про образное мышление? В нашем псевдо демократическом строе на сегодняшний день имеется лишь одна очень крепкая, упрямая и крайне пагубная идеология, то есть, финансовый, а главное, показательный успех. И, говоря о подобных аналогиях, большинство государственных муже принимают сей системный пример за вопиющие оскорбление их личности, хотя задача моя всегда была несколько иная. Просто хочется, чтобы в головках тех чинов возникла хоть какая-нибудь капелька мысли, именно той мысли, которая резонирует с народом, а не той, что в себе не содержит ни ценности, ни морали. Натянутый патриотизм – словно презерватив, он лишь поначалу вроде как уместен, а немного погодя, когда творческий личностный успех человека тщетно пытается ворваться в мир – здесь этот искусственный патриотизм уже невыносимо противен. Идейность обязана быть живой и натуральной, ведь совершая движение вперёд, необходимо держать единый, и ещё раз подчёркиваю, ненатянутый строй, а ежели, он во главе по своей природе не имеет хоть какой-либо глубокой идеологии, то эта модель государства ограничена и обречена, так как зиждется она лишь на внешних интересах. Отсюда и все эти распри между чиновниками, которым интересен барыш и народом, который глядит на руководство и ставит его себе в пример, хотя надо бы иначе – не бежать по головам прочь от совести, а напротив, инвестировать в общие цели и мораль. Вот тебе и цирк с аналогией, там ведь любой спортсмен, любой дрессировщик и акробат, да даже всё тот же образ клоуна – это изнурительный труд, это система со своими законами, ценностями и приоритетами. Да, безусловно, сложно, и это всего лишь цирк, а система государства, она же ведь куда более сложней и многогранней устроена, а стало быть, в идеале, в гос аппарате вместо торгашей просто обязаны присутствовать умные люди. Не знаю, как там обстоят внутренние дела в других странах, но именно в нашей системе гос управления, всё стремится к упрощению, к самому примитивизму, что издревле зовётся термином – инволюция!