Из жизни молодой одинокой женщины

Разум, опутанный страстями,

оказывает нам такую же пользу,

какую крылья оказывают птице со

склеенными ногами.

Пьер Шаррон

Страсть – временная субстанция, достаточно быстро переходящая в иные стадии: любовь, привязанность, разочарование, охлаждение и даже ненависть…

Имеет ограниченный срок хранения. При неосторожном обращении выветривается моментально.

Лера открыла глаза от солнечного света, проникающего сквозь тонкую занавеску. Неужели мне это не приснилось, – вспомнила она вечерний неприятный разговор. Нет, не может быть! Как хочется проснуться и стряхнуть с себя вчерашний кошмар как страшный сон. Но это была явь и подтверждением тому рядом мирно спал интересный брюнет. Лера, повернувшись, всматривалась в такие любимые доселе черты и, даже не смотря на страшное известие, не могла себе признаться, готова ли расстаться с ним сейчас…

Валерия встречала Тельмана в Домодедово незадолго до Нового года . Они не виделись почти месяц и молодая женщина не могла дождаться, чтобы опять окунуться в эти любимые бархатные карие глаза, услышать спокойный, убаюкивающий голос, да и просто кинуться, как в омут, к нему в объятия.

Тельман выглядел похудевшим, осунувшимся и каким-то посеревшим. Обняв Валерию и поцеловав, еле коснувшись щеки, сел рядом с ней в машину.

– 

Ты неважно выглядишь, что-то случилось? – поинтересовалась Лера.

– 

Поехали домой, – не ответил на заданный вопрос Тельман.

Все время ехали молча и Лера, периодически бросая взгляд на любимого, не могла понять: что произошло за этот месяц. Они постоянно созванивались и она как бальзам слышала его такое теплое обращение «родная».

– 

Мне надо тебе кое-что сказать, – язык Тельмана наконец развязался после ужина и выпитого вина. – Я должен был сделать это раньше, но мне не хотелось портить тебе настроение перед поездкой в Египет…

– 

Ну говори, наконец, что случилось с тобой?– поторопила его Лера.

– 

Случилось с тобой, – уточнил Тельман, сделав акцент на словах «с тобой». – Ты больна.

Лера меньше всего ожидала услышать это. Больна? Что за бред? Это шутка? Что он такое говорит? Она подумала, что ослышалась…. Цветущая молодая женщина, а сейчас особенно, приехав из Египта: загоревшая, и ставшая от этого еще стройнее, с выгоревшими светлыми волосами. Зеленые глаза вспыхнули изумрудным блеском на ее смуглом лице. В них читался вопрос.

– 

У тебя сифилис, – это зазвучало как приговор.

– 

Что за чушь?– рассмеялась она.– Что ты несешь?

И он рассказал ей: его жена ходила в поликлинику сдавать кровь и у нее обнаружили эту болезнь, порекомендовали сдать анализ и ему. Тот же диагноз.

– 

Я пролечился и сейчас здоров, – Тельман смотрел на Леру горящим взглядом. – Почему, ты думаешь, я так похудел? Ночами спать не мог. Как мне было объяснить жене – откуда это… Да и лечение не из легких.

– 

А с чего ты взял, что я больна? – все потемнело перед глазами у Леры. – Почему я должна быть больна? Почему ты не считаешь, что жена явилась переносчиком инфекции?

Мысли судорожно носились в голове у молодой женщины. Мир, казавшийся еще несколько часов назад счастливым и совершенным, рушился, земля уходила из-под ног. Да какое это сейчас уже имеет значение: жена или не жена. С Тельманом она спала, не предохраняясь – поэтому, если он был болен месяц назад ( а по всей видимости это так и было), она уже тоже инфицирована. Просто болезнь еще где-то бродит, никак не дав о себе знать. Где-то бродит…

Лера даже произнести не могла: инфицирована сифилисом. Господи, какой кошмар, стыд… В буйном воображении уже мелькали картинки из посещения кожвендиспансера, полные укоров взгляды врачей ( ведь нормальный человек не может заразиться сифилисом никогда и ни при каких обстоятельствах). Так кто она – проститутка? Даже эти женщины продажной профессии сейчас так хорошо предохраняются, что вряд ли каким-то образом могут подцепить ужасную болезнь.

Что делать? Информация не укладывалась в голове. Надо что-то делать! А почему, собственно говоря, она должна быть инфицирована? Это еще надо проверить! В конце концов, у нее нет абсолютно никаких симптомов.

– 

А зачем твоя жена ходила в поликлинику? – поинтересовалась Лера.

– 

Не знаю, надо ей было, – он явно не хотел говорить правду.

– 

Но ведь на сифилис необходимо сдавать специальный анализ, – продолжала настаивать Лера.

– 

Я не знаю, у нее обнаружили и отправили меня.

– 

Так она тебя и заразила, милый мой. Зачем же ты меня делаешь виноватой, а жену во всем оправдываешь?

– 

Откуда она могла?

– 

А я откуда? Только от тебя! Знаешь, я уверена на все сто, что нет у меня никакой болезни. Завтра пойду и все проверю.

– 

Так не может быть! – уверенно ответил Тельман. – Мы спали, не предохраняясь.

И тем не менее, когда был погашен свет, Лера не смогла сдержаться: она так скучала!

– 

Родная, давай потерпим, – шептал Тельман. – Я уже вылечился. Я не хочу опять заболеть.

И этот мягкий голос, это его «родная» еще больше раззадоривало молодую женщину. Ничто не могло сдержать ее от слияния с любимым телом, безудержная сумасшедшая страсть взяла в плен всю ее, включая рассудок. Даже сейчас, зная, что мужчина не так давно вылечился ( а до конца ли?) от страшной болезни, она не могла удержать себя от порыва почувствовать его внутри себя.

– 

Не могу, не сейчас, потерпим…,– шептал Тельман, но уже не так настойчиво.

И молодые сильные тела их слились в едином клубке. Светлые длинные волосы молодой женщины оказались на плечах Тельмана, укрыв их шелковым покрывалом, а затем, в один миг, вдруг разметались по подушке. Полуоткрытый рот ее издавал стоны, хрипы. Тельман смотрел сверху на свою женщину, раскинувшуюся под ним и, чувствуя полное господство над ней, прохрипел:

– 

Что ты со мной делаешь, Лера?

Глава 1.

Их связь оказалась случайной и не совсем. Они были знакомы года два до произошедших событий. Лера работала правой рукой директора туристической фирмы. Тельман периодически приезжал в Москву из Махачкалы, по бизнесу. В то время он и его друзья занимались дагестанскими коврами ручной работы. Каким образом директор туристической фирмы отдал часть помещений дагестанцам под ковры, история умалчивает. Но тем не менее, Лера сразу заприметила интересного молодого человека, периодически появляющегося в коридоре их офиса. У своего боса потихоньку выведала, что тот женат, в Махачкале жена и двое маленьких сыновей. Почти все из «ковровых бизнесменов» имели в Москве вторую семью, не забывая об основной, дагестанской. Кто-то совмещал, катаясь туда-назад. Кто-то просто отправлял деньги, не утруждая себя наездами и проживая постоянно в московской квартире, уже у другой жены. Никто никого не осуждал. Дагестанцы – народ горячий, без женщины долго не могут. Что чувствовали жены, остается только догадываться. Хотя, может всех все устраивало. Деньги шлет немалые – и то хорошо! Воспитаны они по-другому. А московские жены очень даже привечали дагестанцев…

Каждый раз, когда Лера видела Тельмана, сердце ее нехорошо замирало. Она не могла понять, почему. Не рассматривала она его как будущего партнера по жизни: женат, маленькие дети. Но сердечко колотилось. К беде ли? К счастью? И каждый раз, глядя в эти бездонные карие глаза, обволакивающие ее мягкой улыбкой, она долго не могла успокоиться. Ну право, как школьница… Достаточно было просто кивка головой, приветствия. И все замирало внутри. Знала она: неспроста это.

Тельман стал появляться в Москве все чаще и чаще. И вот, в один из июльских дней, в офисе отмечали его день рождения. Конечно, дагестанские «мальчики» пригласили девушек из туристического агентства. Как водится, поели черной икры и балыка – даров Каспия, выпили дагестанский коньяк за здоровье именинника. И Лера поняла, что влипла по уши. Хочет она его, хоть умри. Давно хочет. Безумно хочет. А когда Лера чего-то очень хотела, она привыкла это получать. Вернее сказать, брать самой – никто никогда ей ничего на блюдечке не приносил. А тут, как говорится, все средства хороши.

Безусловно, она видела, что нравится Тельману тоже, но мужчины ее побаивались. Она не распространялась о своей личной жизни и слыла крутым нравом. Люди, впервые пришедшие в офис, интересовались у боса:

– 

А кто это такая у вас, крутая? За ней стоит кто-то?

А за ней никто не стоял. Молодая разведенная женщина с маленьким ребенком.

Конечно, Тельман сам бы никогда не сделал первый шаг. Он видел, что Лера из себя представляет и понимал, что не может дать ей то, чего она заслуживает и чего достойна. А чего она заслуживает? Что у нее в душе? И вообще, из какого теста она вылеплена: знала только сама женщина.

Она давно хотела Тельмана, как ребенок хочет красивую игрушку, и сегодня, воодушевленная коньячными парами, витающими внутри ее, решила: «Вот оно, больше такого шанса не предвидится!» Наверное, все вокруг тоже что-то чувствовали – шаг за шагом офис опустел и они остались вдвоем. Тельман был пьян.

– 

Нам тоже пора! Смотри, уже никого нет…, – сказала Лера. – Куда тебя отвезти?

Ответ она прекрасно знала: к себе домой. Но нужна ведь какая-то прелюдия. Женщина она, в конце концов, или кто? Подойдя к поникшему Тельману, она коснулась его руки:

– 

Что же ты так напился-то?

Он поднял на нее глаза, пьяные, но внезапно просветлевшие, как будто только и ждал этого прикосновения. Рывком прижал ее к стене и начал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи.

– 

Я так давно хотел тебя, но не решался, – шептал Тельман, одновременно пытаясь расстегивать ее блузу. – Лера, милая…

– 

Давай уедем отсюда, ко мне. Здесь не место, – Лера мягко отстранила Тельмана от себя и, забирая его пиджак, повела на выход из офиса.

На следующее утро они проснулись в Лериной кровати, а через пару дней Тельман переехал к ней. С несколькими костюмами и несметным количеством рубашек и галстуков. Любил он костюмы, и они отвечали взаимностью: шли ему безумно.

Тельман был невысокого роста, а учитывая любовь Леры к каблукам – ниже ее. Лицо: вылитый Аль Пачино в одном из его ранних фильмов «Жизнь взаймы» в роли Бобби Дирфилда. Быть может, для Леры и явился таким притягательным Тельман – в Аль Пачино она влюбилась именно после этого фильма, посмотрев его в свои четырнадцать лет. Юношеские идеалы, как правило, умирают быстро, а вот у Леры он жил до сих пор. И вот он, живой Бобби Дирфилд. Для тех, кто не знаком с Аль Пачино, опишу: главное – глаза. За них можно душу дьяволу отдать. Они обволакивают, они смеются, они удивляются, они грустят… В них – вся жизнь и все эмоции от «а» до «я». Большой итальянский ( в данном случае дагестанский) нос, жесткие непокорные черные волосы. Тельман, как и все дагестанцы, в свое время занимался борьбой – отсюда прекрасное телосложение.

Леру нельзя было назвать красавицей с первого взгляда. Да, она была эффектна и знала себе цену. Высокая, худая – могла бы составить конкуренцию фотомоделям при хорошем стечении обстоятельств. Но звезды не благоволили стать Лере моделью – не оказалась она в нужное время в нужном месте. Красивые зеленые глаза, далеко не идеальной формы «породистый» нос с чуть заметной горбинкой, тонкий рот. Шикарные густые волосы. Все в совокупности … Однако ее надо было рассмотреть – мужчины не падали штабелями от ее красоты на улице. Отнюдь… Она брала сексуальностью, обаянием и очаровательной голливудской улыбкой.

Первое время Лера парила как на крыльях. Это и были крылья любви. А когда любовь – она у всех одинакова. Она не была так счастлива давно. А вообще, была ли она счастлива? Когда-либо в личной жизни?

****

Лера вышла замуж семь лет назад. Одновременно переехав в столицу. Вернее, она переехала в Москву, чтобы выйти замуж за человека, с кем познакомилась совсем в другой республике. Вышла она за него без любви. Просто потому что время подошло. Мораль советских времен поощряла ранние браки. Более того, менталитет того времени настаивал на них. Как и на раннем деторождении.

– 

Замуж надо, замуж, – талдычила ее мать. – Смотри, уже двадцать два, скоро никто и не посмотрит.

– 

Мам, за кого выходить-то?– пыталась защититься от нападок Лера. –Не встретился пока тот, единственный.

– 

Знаешь, как говорят в народе: « В двадцать ты спрашиваешь

– красив ли он, в двадцать пять – умен ли он, а в тридцать – где он?»

В который раз Лера слышала это от своей современной матери, которой доверяла все девические секреты и с которой они были как подружки. Странно, какая мать не хочет счастья для своей дочери?

– 

Конечно, чего она будет торопиться. Квартира у нее своя, никто не пилит, пришла, закрыла за собой дверь и трава не расти. Она всю жизнь так и просидит в девках, – подливал отец масла в огонь.

Безусловно, у Леры были ухажеры в небольшом городке, где она закончила школу, училась на вечернем факультете в университете, и одновременно работала экономистом в областном управлении известной отрасли: почта, телеграф, телефон. Связь, одним словом. Инженеры, только окончившие институт, постоянно крутились возле девушки. Симпатичная, да еще и со своей квартирой, что всегда являлось большим плюсом для специалистов из области, проживающих в общежитии. Лера любезно принимала знаки внимания, но никто не смог растопить ее сердце.

Кроме красавца-венгра, выбившего почву из-под ног неопытной девушки ровно на два года, сводя ее с ума одним своим присутствием. Водитель, периодически привозящий начальника районного центра на прием к их, самому главному, областному, секретарем которого она тогда работала. И так, наездами, тихим сапом, влюбил опытный, уже успевший побывать в браке, мужик юную неискушенную девицу. Два года поматросив и, наконец, бросив, он все-таки стал первым мужчиной для Леры. Вот такого вот очередного венгра и боялись больше всего ее родители. Чтобы жизнь не испортил дочери. Поэтому и настаивали с завидной периодичностью о замужестве.

Когда подвернулся Олег, они были руками и ногами «за». Только мудрая бабушка, любимицей которой являлась Лера, выросшая у нее на руках, когда все встали из-за стола после ужина в честь знакомства, тихонько заметила

– 

А Олег не прочь выпить…

Тогда никто не придал этому значения. А зачем? Видный парень, москвич. Работает, учится, семья достойная…

– 

Он не особо красивый, ну и ты тоже… – как такое может сказать мать дочери, Лера, сама уже мать, до сих пор не понимала.

Есть девушки от природы: как есть – красотка. Все естественное, натуральное. Тонкие волосики обрамляют нежное личико, светлые бровки, голубые глазки, губки бантиком – ангел во плоти… Мужчины, в первую очередь, обращают внимание на такое вот воплощение женственности. Им кажется, что и характер у такого небесного создания ангельский, по определению.

Лера, в жилах которой текло много кровей, не отличалась такой внешностью. Красивые зеленые глаза портили очень густые черные брови, слишком низко посаженные и делающие лицо насупленным, угрюмым, копна непокорных волос никак не хотела подчиняться и свидетельствовала о таком же строптивом характере их обладательницы. Носик – не кнопкой, и губки далеко не бантиком. Рот ее, тонкий и упрямый, ясно давал понять о нраве Леры. Одним словом, не ангельская внешность. Скорее, наоборот. Позже, рассматривая известных моделей в молодости, в те восьмидесятые, Лера неоднократно убеждалась, что у всех у них были такие же непокорные волосы и густые брови, которые там, за границей знали как обуздать. И пустить в нужное русло для блага их обладательниц.

Не умела тогда следить за собой Лера, никто не учил. Что-то урывалось из обликов иностранных звезд, фотографии которых вырезались из журналов: осветленная прядь волос, например. Но не было того, что мать может посоветовать дочери: как правильно подкрасить глаза, чтобы сделать их ярче, красивее, как выщипать брови, чтобы не повредить естественную линию и не дорисовывать ее потом всю оставшуюся жизнь, как красиво подрисовать губы, чтобы выглядели полнее и сочнее. Да много каких «секретиков» может передать мать «по наследству» дочери ( кому же еще, если не ей?) Но ничего особенного не было и в арсенале Лериной матери. Только периодически, чтобы не задирала нос, подбрасывала дочери подобного рода «комплименты». Ну если родная мать говорит, значит надо верить. Не красивая…

Как-то все получилось быстро и поспешно у Леры и Олега. Познакомившись в сентябре на юге, на ноябрьские Лера были приглашена в Москву. Ничего сразу не кликнуло у нее по отношению к парню. Более того, физически отталкивал он ее очень сильно. Понравились, правда, родители, которым она была представлена в первый же приезд. Они-то и сыграли, пожалуй, самую важную роль во всей этой истории. «У таких родителей не может быть плохой сын. По определению», – решила для себя Лера. А красота, любовь… Где эта любовь? В маленьком, богом забытом, городке… Стерпится, слюбится.

Следующая встреча состоялась в январе, у нее дома. Вернее, Лера не ждала Олега: одно дело по телефону говорить, другое… Ну не могла она представить себя с ним в постели. Хоть режьте. Что же мучить так себя? И когда пришла телеграмма: «Встречай. Поезд такой-то, время прибытия….» все внутри опустилось. Еще и во время сессии заявился. В те несколько дней пребывания Олега в ее маленьком городке, она ему стелила постель у себя в квартире, а сама уходила ночевать к родителям, в соседний подъезд. Масла в огонь подлила подруга, заскочившая как-то на огонек, и увидавшая столичного гостя. А гость, надо признать, умел развлекать разговорами умными да фразами красивыми. Москвич! Выпили коньяк, привезенный Олегом, закусили конфетами «Ассорти» Бабаевской кондитерской фабрики. У Олега, как и у всех неуверенных в себе людей, после спиртного язык развязался; глазами, похожими на Олега Даля, он обволакивал Леру.

– 

Не упусти его, – шепнула подруга, когда Лера вышла проводить ее в прихожую. – Дурой будешь. В нашей дыре никогда подобного не найдешь.

Подруге Валерия доверяла, как самой себе. Ну раз уж она сказала, значит не такой уж он непривлекательный. И решилась. Сдав последний экзамен, пришла к себе домой. Олега не было. Зато на журнальном столике красовалась изумительной красоты икебана, купленная в цветочном магазине на углу. Из духовки вкусно пахло рагу из баранины, которое Олег обещал приготовить. На кухонном столе выстроилась колоннада из пивных бутылок. Все чисто, прибрано, никаких следов готовки. И как-то стало вдруг Лере одиноко теперь в этой ее квартире, но без Олега, к которому вроде бы и не привыкла за эти несколько дней, но уже так ощутимо чувствовала его отсутствие. «Надо что-то делать», – решила она. А что делать? Сегодня последний вечер вместе. Завтра он уезжает. И ежу ясно: если сегодня не будет близости – не будет ее никогда. Лера, откупорив бутылочку пива, с удовольствием ее опустошила… Для смелости.

К приходу Олега, она готова была броситься к нему в объятия. Парень, вначале немного ошарашенный такой резкой переменой в поведении недотроги-Леры, быстро пришел в себя и приступил к решительным действиям. Всю ночь они гуляли потом по маленькому красивому городку, целуясь под медленно кружащими в свете фонарей снежинками.

В феврале Лера приехала в Москву, чтобы подать заявку в ЗАГС. Родители Олега, мягко сказать, были ошарашены. Уже позже, свекровь признавалась Лере: как старалась сделать все, чтобы этот брак не состоялся. Как не хотела отпускать сына к Лере, зная, чем все закончится.

– 

Что тебе здесь девок мало? – сотрясала руками свекровь. – Москва большая, не найдешь, что ли? Зачем везти откуда-то?

Но ленивый и тяжелый на подъем Олег, здесь проявил завидную настойчивость и напористость. Наверное, действительно очень любил он Леру и хотел видеть рядом с собой в качестве жены.

А что же Лера? После физического сближения, она как-то по-другому стала относиться к Олегу. Как стена незримая сломлена была…Она смогла переступить через себя, а любви Олега хватало на них двоих.

Уже до свадьбы она видела, что Олег для друзей ничего не пожалеет – не умел он с деньгами бережно обращаться, мог на зарплату пригласить ребят в ресторан и все спустить, не задумываясь о завтрашнем дне. Работая инструктором по вождению в школе ДОСААФ, он одновременно учился на вечернем факультете в Автодорожном институте. Живя под крышей у мамы с папой, единственный сын, он знал, что всегда будет накормлен, обут, одет. И на мелкие расходы родители дадут любимому сыну. Ничего, думала Лера, будет семья – все встанет на другие рельсы.

Один инцидент омрачил ее настроение, как будто пытался призвать к ее разуму. Пока не поздно.

За несколько дней до свадьбы молодые возвращались из центра, домой. В течение последнего часа Лера наблюдала за своим женихом и понимала: что-то с ним происходит. Спросить не решалась, он же угрюмо молчал и невесту, казалось, не замечал. То ли сыграло роль лирическое настроение, то ли что-то почувствовала девушка неладное, но слезы вдруг полились из ее глаз. Ей стало жалко себя, покидающую своих родителей, любимую бабушку, небольшой, но родной городок, свое гнездышко, обставленное с таким вкусом. И куда она едет, к кому? У нее здесь ни-ко-го… Не нужна ей эта Москва, как не нужна была все эти годы – она даже как турист сюда не стремилась приехать. Большая, неуютная, серая, холодная, с угрюмыми неприветливыми людьми, на лица которых натянуты маски крайней озабоченности. Хоть бы одна единственная родная душа жила здесь – тетушка какая, подруга. По большому счету, кроме Олега у нее никого здесь нет. НИКОГО! Задумавшись об этом, она ужаснулась и ей стало страшно. Что она знает об этом человеке? Почти ничего. Несколько месяцев знакомства, из которых личное общение составило от силы три недели. И вот сейчас, почувствовав отчуждение единственного близкого, в этом огромном мегаполисе, человека, она ужаснулась. «Правильно ли я делаю, выходя за него замуж?-думала она.– Ведь с моей стороны нет безумной любви… Только привязанность и то, можно ли так назвать?» Слезы лились и остановить их было невозможно. Олег, стряхнув наконец с себя свою озабоченность, обратил внимание на невесту. Возле Триумфальной Арки на Кутузовском проспекте они вышли из троллейбуса.

– 

Что случилось, Лерусик? – взволнованно интересовался Олег.

Лера описала свои страхи, конечно, не упомянув об отсутствии нужных чувств к нему. Накатило, мол, уезжаю от родных в никуда.

– 

Ты понимаешь, что я бросаю все, чтобы уехать сюда, к тебе! Более того, я оставляю насиженное место, жилье и переезжаю, чтобы жить с твоими родителями, чужими мне людьми, в одной квартире. И что я вижу: за несколько дней до свадьбы ты уже меня не замечаешь, думая о чем-то своем. А что будет дальше? У меня здесь никого, кроме тебя. Понимаешь?

– 

Милая, любимая, единственная, – Олег опустился на колени, сам чуть не плача. – Да если бы я знал, что тебя это может тревожить. А увлекся я своими мыслями, в голове только одно: как больше заработать денег, может, вторую работу найти… Ты все не так

поняла. Да ты у меня всё в этой жизни! Понимаешь? Всё

! Я так счастлив, мне больше никто не нужен. Да я за тебя горой! В обиду никогда не дам! А родители тебя полюбят, вот увидишь…

Он, встав с коленей, покрывал поцелуями соленое, от слез, лицо девушки и шептал:

– 

Никому я тебя не дам в обиду, девочка моя, любимая, единственная…

У Леры после этого случая осталось двойственное ощущение. С одной стороны, Олег успокоил ее, да она и сама видела, что любит он ее. С другой – уже тогда она задумалась: не слишком ли поторопилась с принятием решения. Но было уже слишком поздно все менять. Да и не в характере Леры бежать из-под венца.

В апреле сыграли свадьбу и Лера осталась жить в Москве. Уже на самой свадьбе она видела глаза друзей Олега, недоуменно переводящих взгляд с красивой ( как потом ей признался ближайший друг мужа) невесты на «так себе» жениха.

Жить стали со свекрами в двухкомнатной квартире сталинского дома, во двор которого через некоторое время прибыл контейнер с приданным, отправленный Лериными родителями. Полная обстановка однокомнатной квартиры, в которой проживала невеста ( теперь уже жена), включая ковры и технику. Благополучно заполнившая комнату молодых и не меняющаяся за все время их совместного проживания.