Поэзия
Дмитрий Ревякин
Родился в 1964 году в Новосибирске, детство провел в Забайкалье. Окончил электротехнический институт. Поэт, музыкант, лидер рок-группы «Калинов Мост». Автор пяти поэтических книг.
* * * Поэзия должна быть многослойной,Чьи уровни темнеют и сверкают,Где кожух на погляд железом скроен,Где вещая начинка дорогая.Зияют безутешные пустоты,И все смелей запретные вопросы,Но ты не усомнился ни на йоту,Ты мониторишь иноземно вбросы.То здесь, то там снимаешь ловко стружку,Срываешь лакированные маски.Без устали готов задачи лузгать,Выцеливаешь метко, без промашки.Как в юности, поет душа в дороге,И трудности бодрят без экивоков.Где солнышко покоится полого,Где луны оплывают волооко.Поэзия врачует миротворно,Дарует парус и вменяет строгоДержать удар, когда взбычает дворня,И обязует огненным Сварогом.Поэзия легка и вездесуща.Претит ей закоснелость иерархий.Поэт ныряет в бездну, как безусыйСиюминутный дервиш, всадник яркий.Под северным пером миры роятся,Играется ребенок без боязни.Светлеет пух космических реляций,Где выбор детства безупречно ясный. * * * Осколочный июнь —Дамоклов меч блестит,Трепещет воздух в крыльях Немезиды.Серпами юных лунСпешишь сказать «прости»,Где прошлым веком горести прошиты. Алмазное сверлоУже буравит магму,Ядро огнисто жерло расщепляет.Норильское кайлоЖелезным трубным махомВ сибирских скалах рубит своды рая. Искрят ожоги брызг.Взирает Путорана,Космический зрачок слегка прикрыт.Суровый обелиск,Ковчег Теночтитлана,До времени в узде гранитных плит. Вибрирует струна,Свирепый Логос бдит,Жгуты сияний северных пророчат.В крови растворенаОкалина беды —И смерти лютый саван рвется в клочья. ЕДИНОМЫШЛЕННИКАМ Приспело время подвести черту,Былые страхи перебрать на четках —Глухую, восковую череду, —Когда в сердцах отплясывал чечетку.Секира рубит деловито лед,Куски дымятся на закатном солнце.Обыденное в памяти сотретУпругий слог седого пошехонца.Стигматы-раны надо исцелять,Извлечь засадное степное стило, —Узреть Ивана Грозного ЦаряВсея Руси, чья Воля отрядилаСнискать державе снежную Сибирь,Прославленную Ермаковым войском.…Московский трон проступки не забылИ ратоборцев жаловал по-свойски…Границы рдели в отблесках меча,Христовы дети рубежи держали:Ливонец, лях, пронырливый крымчакСполна узнали северную ярость.В веках победа кровью запеклась —Не меркнет подвиг Молодечной битвы,Усобиц жала вырывал на раз,Сверяя поступь искренней молитвой……Отчизна ныне принимает бой,Клубится небо предрассветной мглою.Веди нас, Государь, мы за тобой —Пути прямые – будущим героям! * * * Июльский миг играет красками,Приносит радостные вести.И даже время нежно лязгает,Где пьют ручьи степные вежды.И воздух ягодный и пористый —Все выше, выше облака.И дело сказочное спорится:Ведет уверенно рукаИносказательно и ясно,И силу чувствует перо. Где вечер тихий в ночи ластится,Готов приветить приворотно.Где небо, выцветшее платьице,Соцветьем звезд блеснет разлетно.Пусть пальцы порохом мозолятся,Где плен мизинца – дрожь наград.Вернется сказанное сторицейВ душе увиденным сгоратьМетеоритно и вальяжно, —Где будущее о былом. * * * Я отменил свой персональный гороскоп.В упряжке пенится планетный порох.Зодиакально прекратил пустые споры,Пополнил арсенал алмазных скоб.Я увеличил напряжение в сети,Отсек секирой осьминога плети.Уведомленно уронил досужий рейтингИ лег на дно любую брань снести.Меня пытались отсканировать лучомИ втиснуть в едкие клише-лекала.Слоилась копоть несусветного нагара:Погрешность медвежатник не учел.Уговорить не получается навзрыд,Навскидку высмотреть нездешний голод.Соленый месяц успокоится не скоро,Ему известно, где ларец зарыт.Меняя исподволь фарватеры глубин,Гнетет давление в издержках века.Слегка пульсирует оценочное веко —Как выродкам с подтекстом нагрубил.Пусть загноятся червоточины в грудиИ верный пес клыки при встрече скалит.Всегда излечат родники сердечной яриПрисокровенные ключи теснин крутых.Натальной карты больше нет: ищи-свищи.Искрится детская ладонь без страха.И где-то в логове ночей грубеет якорьИ варятся гостям густые щи. * * * Три года пролетят, как смерч,И возликует первокровь.Ты вдохновенно семиречь —Края родные обусловь.Надежды выверенный слогПоют торжественно сердца.Блестит зернистый оселок,Бликует в синих изразцах.Ты молод, крепок, оперенИ бодро выверяешь шаг,Где с незапамятных временОтточен бронзовый резак.Крыжовник тает на губах,Пьянит осенней кислотой,И луч раскосый впопыхахБлеснет причудливо слюдой.Смешались вести на ветруВ тугой косматый узелок,И многолетнему тавруТы умозрительно изрек:По мановению рукиКлеймо исчезни сей же час —Приказом огненной строки,Былыми швами не кичась.Встречай, крылатая родня, —Сгорает прошлое в горсти.Готовы небеса поднятьДо звезд сердечные холсты. * * * Афористичен этим вечером поэт:Блистают перлы, словно лед,И будет восхитительно воспет,Кто в сумерках провидит наперед. В ладонь впечатан Евразийский материк.В груди ограненный кристаллСреди кликуш и меченых расстригОценит строки чистого листа. Без промедлений дарит выверенный слогСуровый глас небесных круч.От века вертикально яр и строгНездешний первозданно юный луч. Ты не посмеешь исполнений избежатьСродни приказу на войне.Юдоль твоя беспечна и боса —С любимчика взыскуется вдвойне. И не пристало на миру узнать,Где вдохновение живет,Где муза, полигамная жена,Зернистый прободает небосвод. Среди сырых неразберих и суетыПребудешь глыбой – глух и слеп.И в мае расплескаются сады,И выстудит декабрь полярный склеп. Дважды рожденный по ночам не спит —Тенеты пробует на вкус.Задорно обмолочены снопы,Но жаловать с руки остерегусь. * * * Из прошлого возьмем огонь,А серый пепел на ветрах развеем.В полярных далях стынет Оймякон,Но точит кровь судьбу еще резвее.Слезой инициал блестит,Ревниво плещется пожар осенний.Оглавлены кандальные браздыУральских ритуальных заушений.Дожди косые льют не зря,И луч весенний спрятан в мокрых тучах,Где сполохи прозрений веселятИ радует ниспосланная участь.За пазухой краюхи хлеб,Ладонь хранит отмеренные тропы.Неброский слог в сражениях окреп,Всесильных наваждением коробит.Пусть сорвана порой резьбаИ в утлой лодке вновь пробито днище,Но топится березою изба,Где русская душа покоя ищет.Весь мир в себя до крох вобрать:Ужель бесплодна неземная сила?Играть на солнце брызгами пера,Где годы хрусталем припорошило.Из прошлого возьмем огонь.Сквозняк уносит прочь шальные хлопья.Ты для себя сноровку узаконь —Измерить роковое исподлобья. ЗМЕИНАЯ СВАДЬБА Одиннадцать мне было лет,Когда все кончилось.В тот год заправски взяли следБорзые гончиеИ нас погнали, словно скот,К степным могильникамНести гуртом печать невзгод —Печаль пустырника.Темнели глухо в скрип колесСнега лазурные,Где пепел забайкальских грезКлубился урнами.Ревниво бились об закладВолхвы-законники,Где расплодились во сто кратЧумные конюхи.Змеиный посвист кривизнойПометил шкурника.Не расцвели в тот год веснойЦветы багульника.С цепи спустил гнилой конвойБратву разбойную,Погибельный твердила войВолна прибойная…Одиннадцать мне было летВ прицеле осени,Где на потребу не сомлетьПоводья брошены. * * * В густой прибой угрюмых онтологийШвыряешь на весы сырую взвесь:Сейчас готов вердикт.Портреты провозвестников развесь.Снега кропят гранитные отроги,Где камень сер и дик. Порой в груди ни холодно, ни жарко,Сгорает в корчах выморочный день,Где ночь исподтишкаПрицельно бросит тени на плетень,Поправит перья сивая цесаркаВ шагреневых тисках. Гнуть колесо, выкидывать коленца —Ты бесподобен, ты всегда в пути —Трепещет антимир.Товарищ и сердечный господинСилен благочестиво уперетьсяВ Аляску и Таймыр. Приручены космические вихри,Оправдано вселенское гнездоВ чернильный перепляс.В траншеях повторяют бусидо,Спешат глотать любые заковырки,Горилкой распалясь. Кто наизнанку вывернул пределы,Одарит расщепленный чистый светДыханием своим —Ребенком бесконечным разуметь,Где радость то густела, то ределаУшедшим и живым. Максим Жуков
Родился в 1968 году в Москве. Русский поэт. Председатель Крымского отделения Союза литераторов России. Лауреат международного конкурса «45-й калибр» (2021). Победитель конкурса «Заблудившийся трамвай» (2012). Обладатель Григорьевской поэтической премии (2013) и Международной премии имени А. И. Левитова (2021). Публиковался в «Литературной газете», а также в журналах «Знамя», «Нева», «Сибирские огни», «Homo Legens» и многих других. С 2010 года живет в г. Евпатории.
1989 ГОД Это тело обтянуто платьем,как тело у жрицы Кибелы обтянуто сетью,оттого-то заколка в твоих волосахмне и напоминает кинжал.Если верить Флоберу,то в русских жестокость и гневвызываются плетью.Мы являемся третьей империей,что бы он там ни сказал. В этой третьей империи ты мне никто и ничто,и не можешь быть кем-то и чем-то,потому что и сам яв империи этой никто и ничто.Остается слагать эти вирши тебеи, взирая с тоской импотента,обретаться в столице твоей,что по цвету подходит к пальто. Если будет то названо жизнью,то что будет названо смертью?Когда я перекинусь,забудусь,отъеду,навек замолчу.Это тело имеет предели кончается там, где кончается всекруговертью,на которую, как ни крути,я напрасно уже не ропщу. В этой падшей, как дева, стране,но по-прежнему верящей в целость,где республик свободных пятнадцатьсплотила великая Русь,я, как древние римляне,спьяну на овощи целясь,зацепился за сало,да так за него и держусь. В этой падшей странесреди сленга, арго и отборного матадо сих пор, как ни странно, в ходучисто русская речь,и, куда ни взгляни, —выходя из себя,возвращаются тут же обратно,и, как жили, живути по-прежнему мыслят —сиречь,если будет то названо жизнью,то названо будет как надо —с расстановкой и чувством,с апломбом,в святой простоте,это тело обтянуто платьем,и ты в нем – Менада.Ты почти что без сил.Ты танцуешь однав темноте. * * * Белый день заштрихован до неразличимости черт.Я свернул у моста, а теперь мне, должно быть, налево…Я иду вдоль реки, как дотла разорившийся смерд:Без вины виноват, ни избы не осталось, ни хлева. Нынче ветрено, Постум, но что они значат – ветра,С совокупностью их, с направлением, с силою, с розой?Не пришедших домой тут и там заберут мусора;Что рождалось стихом, умирает, как правило, прозой. Ничего никогда никому не хочу говорить,Повторяя себе вопреки непреложное: «Скажешь!»До того перепутана первопричинная нить,Что ее и петлей на кадык просто так не повяжешь. С чешуей покрывает по самое некуда вал,Никакого житья – все равно, будь ты фейк или гений.Я живу у моста. Я на нем никогда не бывалИ считаю, что это одно из моих достижений. * * * Мой кот не знает, что умрет.А я – не знаю – как… И лес умрет. Не так, как кот,А как-то так – фигак! —И нет ни елей, ни осин,Не станет ничего. Мой кот глядит, как будто сын,Родное существо. А лес стоит, поджав живот,Не чувствуя, стоит, —Что все сгорит, что не сгниет,Что не сгниет – сгорит. Я жил когда-то без котаИ убедился в том,Что без кота и жизнь не та,Не то что жизнь с котом. А лес встречает первый снег,Дрожа березняком,Где потерялся человекС веревкой и мешком. Он шел и все вперед глядел,И все глядел вперед…Но отношенья не имелНи я к нему, ни кот. Мой кот глядит, как будто сын,На мир и на людей,Как сорок тысяч верных псинИ добрых лошадей,И он не знает, что умрет.А я – не знаю – как. И кто кого переживет,Не ведаю. Вот так. Татьяна Петрова
Родилась в 2007 году в Москве. Учится в школе «Уна».
В двенадцать лет поступила в Детскую художественную школу, активно рисует, участвует в конкурсах.
В 2022 году стала победителем литературного конкурса Ассоциации издателей и писателей «Мир литературы. Юность» и участником второй литературной смены «Штурманы книжных морей» в МДЦ «Артек», где впервые со сцены прозвучали ее стихи.
* * * Очень хочется бросить стихи на струны,О гитару разбить свои хрупкие пальцы,Хочется мчаться, пениться, как буруны,Чтобы песни мои заводили скитальцы. Чтобы яростно кони копыта вскидывали,Сине-море внизу и дрожало, и пья́нилось.Чтобы мир не затер меня, люд не сбытовал,Моя песенка век еще по степям лилась. ПАМЯТИ В. П. КРАПИВИНА Когда враги пускаются вскачь,Флаги хлещут раскатами грома,Просыпается мальчик-трубач,воинов света зовя в дорогу. Тьма сгустилась над городом,Тень окутала белые башни.Глядь – туда спешит конница,Разрубая врагов бесстрашно. Когда нервы натянуты струнамиИ звенит тишина предрассветная,До рассвета остались минуты,И ему просыпаться первому. * * * Одиночество меряют милями,Крепким куревом, чаще – котами.Кто-то шепчет в ночи – спаси меня,И слова в гулкой комнате тают. Вместе с чаем глотаю горечь,Дым течет сквозь полоски света.Из-за тучи луна выходит,Заслоняя собой полнеба. Как струна что-то рвется в сердце.И хоть вой на луну с тоскою.Только голос опять сорвется,Задыхаясь полночной мглою. Игорь Ильин
Поэт, сценарист.
Родился в 1970 году в Омске. Окончил ОмГПУ.
Участник поэтического семинара Дмитрия Воденникова в школе писательского мастерства «Пишем на крыше».
Публиковался в журналах «Зеркало», «TextOnly», «Новая Юность».
Автор книги стихов «Из дыма, солнца, водки и конфет».
Живет в Москве.
ПОРТРЕТ Я пишу твой портрет.Тонкими красками, акварельными мазками.Складываю непослушную улыбку в тонкие гладкие губы,одинокие руки, непростую судьбу,ножки в обнимку с новыми башмачками.Выходит нескладно.Слова – бестолковые, не мои – путаются в твоих волосах, взгляде,в наших воспоминаниях,отступаются, замолкают, соскальзывают в безжалостный,словно прощание, вакуум.Не желают ложиться в заготовленную портретную рамку. Вместо света получается хрипотца,Вместо вдоха – искусственное дыхание.вместо притяжения – отрицательная реальность. Я слышал, что в памяти лучше хранится то, что давно забыто,и, возможно, чтобы увидеть тебя настоящей, нам надо расстаться,поиграть в смертьи, возможно, смерти проиграть. Тогда к нам вернутся: воздух, свет, пространство, цвета́.Вернутся наши невозможные голоса,наши настоящие лица. Но теперь нас уже не спасти. КОЛОБОК Ложка, еще одна ложка, две вилки, детская ложечка, кружка, еще одна,стакан, еще, тарелка, мелкая тарелка, глубокая, чашка, сковородка,большая крышка, сотейник, маленькая крышка, противень, рюмки,осколки, осколки… Когда я увидел стихотворение, я не испугался, я стал его писать.А оно стало писать меня. Здравствуйте, я… Вот рука его, вот другая, вот ноги, вот голова,вот туловище, вот глаза и уши на месте. Вот клубок, вот колобок.Вот дорога – едва заметная ниточка. Птичка щебечет.Бабушка, расскажи сказку. Слушай, внучек. Только не перебивай.А сказка добрая? Добрая, золотой мой, добрая, добрее не бывает. Семь дней и ночей я трудился.Семь дней и ночей трудилось оно. Здравствуйте, я…А я – ваше стихотворение.Мы подружимся, мы закружимся, мы… А где же ваша душа?Там, где ее никогда не было.И не будет. Покатится колобок по лесам, по полям, улизнет от волка,медведя перехитрит, прикатится к лисе.Зажмурится.Здравствуйте, вы кто?Откроет глаза.Здравствуйте, я ваше стихотворение.Я буду вас есть. Ноябрь 2021 года Дмитрий Кравченко
Родился в 1991 году в Армавире. Окончил среднюю школу с медалью и уехал учиться в Ростов-на-Дону. Начал свой творческий путь в студенческом культурном центре РГЭУ (РИНХ), который окончил по двум специальностям (экономика, юриспруденция).
Первый литературный конкурс выиграл в 2009 году, опубликовав стихотворение о зиме. Лауреат поэтических конкурсов «Вехи победы», «Мельница», «Городская лира», «Зеленый листок».
В 2014 году организовал городской проект «Литературная гостиная». В 2017 году переехал в Москву, продолжил развивать проект «Литературная гостиная» и развиваться сам.
Выпустил пять сборников стихотворений «Счастье проще, чем…», «Белая медведица», «С любовью к женщине», «Многогранный», «Опиши меня прилагательным». Член Союза российских писателей. Победитель фестиваля молодой поэзии «Филатов Фест – 2020».
Публиковался в «Литературной газете», альманахе «Мост» и др.
С пяти лет занимается спортом. Мастер спорта по греко-римской борьбе.
* * * И хоть с голубого на темно-синий,И даже на черный, когда нет звезд,Оно заменяет свой цвет, я сильноЛюблю наблюдать за ним. Словно пес, Готовый завыть на созвездья, скалясь —Ищу в этом стаде тельцов и коз,И, будто в награду, пастушка, каясь,Бросает мне в «пасть» полумесяц-кость. Я с небом ловцом себя чувствую праздным:Таскаю и раков, и дев. На весыКладу всю добычу, которую сразуСъедают голодные львы-наглецы. Я небу дарю поцелуи-приветыИ верю, что каждой из сотни комет,Летящих в меня или мимо планеты,Оно награждает за это в ответ. Но если оно заливается красным(пункт «а» – от стыда;«б» – от встречи со мной),Я рву восходящие белые астрыИ в ночь отправляю их первой совой. * * * А помнишь ли полупустой Павелецкий?Мы – будто вагоны на сцепке. По-детскиДразнил тебя, за нос и за косы дергал —Я знал соблазнения курс на пятерку, Как знал я и то, что увидимся вряд ли —Играем на чувства, по-взрослому, в прятки:Ты едешь туда, где весь мир цвета свадьбы,А мне до заката тебя отыскать бы… Казалось, любовь наша сильно раздута,Но что-то про поезд объявит кондуктор,И я в твои губы вопьюсь, как в источникВ пустыне – кочевник, уж коли быть точным. И если нас что и разлепит, то толькоПронзительный свист, завывающий тонко,Да крик проводницы, похожий на сглаз,Дающий понять, что игра началась. * * * Когда во мне проснется дурость,Я побегу по мостовой.Земля на ней как будто вздуласьИ разрывается травой. Она, дышавшая свободой,Была укатана в асфальт,И мне, в мои-то три(дцать) года,К свободе хочется воззвать. Река шумит. Гудки клаксоновНе заглушают мой порыв.И даже солнце, хоть и сонноСжигая воду на пары, Горит звездою путеводной,Лучом указывает путь.И на Обводном или ВодномХочу свободы я глотнуть. Но в миг, когда приходит дурость,Она несет с собой тоску,И прислоняет время дуло,Смеясь над планами, к виску. * * * Когда ты пошлешь мне, Боже,Следующую,То можешь,Пожалуйста, предупредить?Мне новизна претит.Я по душе консерватор.Господи, стой! Куда ты?Думаешь, я шутник?Хочешь, я взвешу дниДолгих своих депрессий(каждый по тонне весит!)И, разделив на сто,Брошу тебе на столВ качестве доказательств?Высший Ты мой истязатель…Думаешь, мне полезно?Думаешь, я железный?Лестно…Знаешь, вот, если честно…Хоть в меня камнем брось,Хоть меня розгой выпори,Но лишь одну из просьбТы мою, Боже, выполни.Когда Ты – могучий – сведущеМне предоставишь следующую,Вспомни мои все бредни —Сделай ее последней. Ольга Аникина
Поэт, прозаик, переводчик.
Родилась в Новосибирске, сейчас живет в Санкт-Петербурге. Окончила Новосибирский медицинский институт и Литературный институт имени Горького. Входит в состав СП Санкт-Петербурга. Кандидат медицинских наук.
Публиковалась в журналах «Новый мир», «Сибирские огни», «Волга», «Дети Ра», «Зинзивер», «Этажи», в детском журнале «Кукумбер» и других печатных изданиях. Автор четырех поэтических сборников и трех книг прозы.
Представляла Россию на 14-м Международном фестивале поэзии в Буэнос-Айресе, а также на 32-м Фестивале поэзии в Труа-Ривьере (Канада).
Стихи переведены на английский, французский, испанский, корейский, болгарский языки, а также на иврит и фарси.
ДАР Стихотворение можетуправлять человеком.Вот почемулюди не очень-то любят стихи:они видят в стихахакт насилия.Чем мощнее воздействуют слова,тем сильнее поэт.Чем сильнее поэт – тем больше властиу его слова.Например,я не припомню ничего кручемаминых одностиший,созданных в рамках классической традиции:«Тебя ждет серьезный разговор».«Ешь, я сказала».«Дома, в десять, как штык».У моей мамы,оказывается,был поэтический дар.Удивительно,почему ей никто,никто не открыл этогораньше.Может быть, тогдався эта жизньсложилась бы по-другому.Мама бы сказала —и жизнь бы сложилась.Поэты могут.Они такие. НА БЕРЕГУ Это видео появилось в лентеу одних знакомых, с которымираньше мы были друзьями.Раньше – лет двадцать назад.Двадцать, а может быть, больше.Случайноотснятые кадры. Сосиски на шампурах, помидоры и пивона берегу обского водохранилища.Моя разлохмаченная косазаткнута за ременьдешевых турецких джинсов.Со мной две девицы в коротких топах(имен не помню) и трое парней,все трое светловолосы,все трое мои ровесники.Я тогда не влюбляласьв светловолосых ровесников,и потому в тот деньмне было особенно хорошо. Женились, разводились,теряли родителей,зарабатывали гипертонию,о этот дивный прекрасный мир.Но сейчас, когда утекло столько воды,я думала не об этом.Не только об этом. Мне стало яснее ясного,почему ты тогдас таким упорствомпытался меня растоптать.Жестокость твоястащила с себя одежды,как прежде, грубо и нагло. А как еще обращаться с телом,не жравшим жизни с ножа,как, если пока ещесамое ценное в этом теле —его одноразовая упаковка. Глаза бесстыдные,не понимающиесвоего бесстыдства. Растрепанная коса,которую так и хочетсяс силой накрутить на запястье. ПАНТЕЛЕЙМОНУШКА мне нравится, как шутятмузыканты.словами не объяснишь,а смешно. мне нравится, как шутят врачи.тут главное,чтобы шутка была новой.я все еще надеюсь услышать такую. но больше всего я люблю,когда шутят священникихотя, казалось бы:им-то над чем? и все-таки они хохочуттак заразительно.не в храме, конечно.в келейке. потом перекрестятся,откашливаясь,пройдут мимо Пантелеймонушки.а он-то все слышал, он знает даже о том,что остается от смехав глазах шутильщика,в веселой его душе. Пантелеймонушка слушает,прыскает в кулачок,но пламя свечи напротивдаже не колыхнется. ЛИЛИПУТЫ это случается,когда человеку уже сорок пять,или сорок девять,или даже пятьдесят три,когда человек еще не настолько стар,чтобы впасть в маразм,но, прямо скажем, – свое уже отмолодал,все большое далеко развеял,научился просто/мудро житьи доказал, что лучше гор могут быть, вдруг наступает момент:где-то в небе,щелкают пальцами,если это можно назвать пальцами хрясь — и до знаменитого архитекторавнезапно доходит,что он никогда не разбиралсяв несущих конструкциях, трезвый водитель(стаж вождения тридцать один год)вылетает на встречку, и – в лобовое а у стареющего музыкантапо спине бежит холодок:это – гармония? – спрашивает он себяи не понимает, не чувствует,ему кажется, что онна самом деле никогда не понимал,не чувствовал,только врал себеи другим врал,но самое обидное – себе. если после прозренияим удается выжить,они оглядываются по сторонам,отмолодавшие бедняги,а там, снаружи,круглое – уже не круглое,белое – не белое,там, снаружи,словари с такими словами,клавиры с такими нотами,люди с такими глазами,волны с такой амплитудой жалкие лилипутытопчутсясреди искаженных форм,неустойчивых строений,готовых рухнуть но обязательно найдется один,который кричит,бежит сломя головунавстречу небелому, некруглому, неустойчивому,изо всех сил старается выправитьвсе, что так внезапнопоехало вкривь и вкось. лилипуты,будьте бдительны.обезвредьте его,иначеон утянет вас обратно в болото,этот старорежимный тормоз,упертый баран,серость,про такого поэт сказал:нет разума в чурбане, ведь даже ребенку понятно,что время вперед,спасибо за наше счастливое время,держите шаг,а с нарушителямимы разберемсяпо законам новой эпохи Проза
Роман Сенчин
Родился в 1971 году в городе Кызыле Тувинской АССР.
Окончил Литературный институт имени А. М. Горького. Проза и пьесы публиковались в журналах «Новый мир», «Знамя», «Сибирские огни», «Дружба народов», «Аврора», «Урал». Автор двух десятков книг, в том числе «Ничего страшного», «Московские тени», «Елтышевы», «Зона затопления», «По пути в Лету», «Постоянное напряжение», «Дождь в Париже».
Проза переведена на немецкий, английский, французский, финский, китайский и некоторые другие языки.
Лауреат премий «Эврика», «Ясная Поляна», «Большая книга», премии Правительства Российской Федерации в области культуры. Участник Форумов молодых писателей «Липки» (2001–2006), театрального фестиваля «Любимовка» (1997, 2010). Живет в Екатеринбурге.
Срочная госпитализация
Рассказ
Свирин шагнул из самолета на трап и сразу задохнулся от запаха сгоревшего угля. И обдало страхом – вспомнилась та единственная его зима в деревне, когда изо дня в день приходилось топить печки и грести, грести, грести в ограде тяжелый снег. Сидение в мороз над дыркой в сортире вспомнилось, черное, в точках стылых звезд небо и пар от дыхания, поднимающийся к нему, ледяные поленья, глыбы угля, которые колешь тяжелым ломом, собачья миска, колодезное ведро, к которым прилипают пальцы… После школы он убежал в большой город, а теперь, спустя тридцать с лишним лет, обстоятельства кидали его в такую зиму. Только не шестнадцатилетнего, а почти пожилого, с болезнями и не проходящей, застарелой усталостью.
