Смерть навынос

– А на что же она жила?

– На деньги, что приносили телешоу. Там неплохо платят за одно присутствие знаменитости, а уж если она в дискуссию вступит – и того больше. Сразу после бегства Бориса Лариса заключила с одним каналом договор на полгода, чтобы время от времени появляться в передачках и рассказывать о своем муже.

– Интересно, как Томин смотрел на ее участие?

– Да ему-то что? Никаких секретов она не раскрывала, но болтологию обеспечивала, а каналу только этого и надо! А ролей не было, поэтому предложение Парахневича стало для Ларисы спасательным кругом. Не знаю, почему он ее выбрал – может, хорошо относился и понимал, что ей нужна помощь? Да и не мое это, в сущности, дело: я только за свое место переживала! Лариса начала потихоньку увольнять персонал. Раньше нас в доме восемнадцать человек работало, включая садовника, представляете?

– Да, особняк-то ведь огромный!

– Верно, там одной уборки – только закончишь, как уже опять сначала начинать нужно!

– В результате остались только вы и кухарка?

– Да, Надежда. И еще садовник. Но потом Лариса и от него, и от Надежды избавилась. Жалко, хорошая повариха была, такие колбасы наворачивала, такие пироги стряпала… Но Ларисе это вдруг стало без надобности. Она вообще есть перестала – так, салатик огуречный, кефирчик, пару веточек укропа сжует, как телушка на лугу, честное слово!

– Как ей удавалось держаться? Это ведь так сложно – отказаться от еды!

– Вот уж не знаю, – покачала головой горничная. Алла заметила, что она исподтишка разглядывает ее жировые складки, выступающие на поясе в том месте, где застегиваются брюки, и смутилась. Сама Татьяна, хоть и лет на десять старше Аллы, была худенькой и плоской, как стиральная доска.

– Скажите, Татьяна, – снова заговорила Алла, преодолев замешательство (она чувствовала себя не в своей тарелке в присутствии более стройных и, как ей казалось, из-за этого более счастливых и удачливых людей), – как вы оказались на улице в момент гибели вашей хозяйки?

– Вы что, меня подозреваете?! – испугалась горничная, и Алла вновь ощутила себя в своей стихии. В голове у нее мелькнула мысль, что это не совсем честно, ведь она словно бы отыгрывается на Лесиной за собственные комплексы. Ну и ладно, зато ей значительно полегчало!

– Мы подозреваем всех – работа такая, – ответила она не сразу, позволив собеседнице как следует поволноваться. – Так все-таки, почему…

– Я кормила бомжей.

– Что, простите?

– Помните, я вам рассказывала про палаточный лагерь?

– Да, конечно, – кивнула Алла: именно Татьяна предупредила ее, что не стоит без особой надобности выходить за ворота в темное время суток.

– Лариса боролась с этим лагерем, пыталась натравить на бомжей полицию, но другие соседи, не такие богатые, были против: бомжи берутся за любую работу, денег требуют мало – дешевая рабсила, понимаете?

– Бузякина пыталась выжить бомжей, а вы их подкармливали? – уточнила Алла. – Да еще и с ее стола?

– Господи, да я ж им не севрюгу и икру относила – так, остатки салатиков, колбаски чуток, пирожков… Да там этого вообще никто не ел – все больше на деликатесы да на дорогой алкоголь налегали!

– Ладно, мы еще к этому вернемся. Значит, вы шли кормить бомжей…

– Я уже возвращалась, – перебила горничная. – А Лариса… она там… лежала. – Нос женщины опасно покраснел, нижняя губа задергалась, и Алла испугалась, что она сейчас разразится рыданиями. Не от жалости к погибшей, а от пережитого стресса: не каждый в такой ситуации способен справиться самостоятельно, некоторым требуется помощь специалиста.

– Знаете, я даже не сразу поняла, что она с балкона упала, – продолжала Татьяна. Речь ее внезапно стала быстрой и сбивчивой, как будто она торопилась выложить как можно больше до того, как чья-то невидимая рука начисто сотрет случившееся из ее памяти. – Подумала, поскользнулась и упала… Неудачно. Я подошла ближе и тут кровь увидела. Не много крови, и я присела на корточки, позвала ее… а у нее глаза раскрыты, как… как у фарфоровой куклы, широко-широко так. И тогда я закричала.

Примечания