Внутри ауры
Андрей Максимович говорил тихим, размеренным тоном, будто рассказывал историю про белых зайчат, резвящихся на опушке леса. Гену от такого психологического давления бросило в дрожь, он еле сдерживал свой расшатанный эмоциональный фон.
– Так что если хотите, то ступайте. У неё как раз сейчас дикая течка и гноя почти нет.
Гена не выдержал и заплакал. Андрей Максимович с каменным лицом выпрямил спину и с гордым видом, будто ничего не произошло, направился к процедурному кабинету, где его ждал Шамиль и заряженный аппарат.
Обиженный мужчина всё никак не мог унять всхлипы. Низкий порог чувствительности сыграл с малодушием жестокую шутку. Кирилл с сожалением взглянул на товарища, но ничего не мог сделать. К горлу подступила новая порция рвоты. Парень уже думал поддаться позыву, но тут его внимание приковала девушка. Её волосы пронеслись возле его лица, их аромат завел двигатель первого анализатора, который вместе с остальными пребывал долгое время в отключке. Сочетание табака и ванильного парфюма совершили душевный переворот. Застыв в полусогнутом положении над полом, парень следовал взглядом за объектом, который ему первым за последний месяц показался живым. Молодая девушка отошла в сторону, и, встав возле туалета, закурила сигарету. Кирилл чувствовал её аромат. Тело, волосы, движения смешались в одном флаконе. Кровь хлынула к сердцу мощным потоком всевозможной химии. Эндокринная система принялась отрабатывать за все прошлые дни в многократном размере. Кирилл понимал, что если не угомонит свой нездоровый организм, то задохнётся. Но тут девушка уловила посторонний взгляд и дым развеялся перед её глазами. Их двойной контраст напоминал пейзаж ярко-голубого неба над золотыми песками пустыни. Земные слои атмосферы над безжизненными марсианскими кратерами. Психиатрическое учреждение впервые подобрало верное лекарство.
– Че уставился, грязнуля? – бросила она в него надменным плевком.
Только сейчас парень осознал, что пора бы вернуть челюсть на место. Он не знал, препараты или гормоны были причиной его изменённого состояния.
– Как твоё имя?
Девушка усмехнулась над глупым видом романтика. Её улыбка вернула подлинную искреннюю натуру в два счета.
– Неподходящее место выбрал для знакомства.
Кирилл одним полушарием размышлял, что ответить, а другим – как бы не упасть в обморок от такого наплыва.
– Другое вряд ли будет.
Девушка поднесла руку с сигаретой к губам, на запястье стала видна маленькая татуировка в виде незаконченного круга. Глаза вновь спрятались за облаком табачного дыма.
– Как тебя зовут? – повторил Кирилл.
Плаксивые спазмы Гены стали реже, он с улыбкой наблюдал за молодой парой.
– Это бесполезно. После сеанса я исчезну из твоей памяти. Мне очень жаль, но это было твое самое кратковременное чувство влюблённости.
Своей прямолинейностью она хотела оттолкнуть парня, но он даже не обратил на эту попытку внимания. Он обернулся на шум за дверью процедурной, предвещающий завершение первого сеанса. Кирилл поспешил обратиться к девушке.
– Я выйду оттуда и вспомню, что у тебя на руке была татуировка. Тогда ты скажешь своё имя. Договорились?
Уверенная в своей правоте девушка улыбнулась и подмигнула.
– Посмотрим. Главное, чтобы ты хоть своё имя вспомнил.
В тот же момент двери процедурной распахнулись и два помощника мужского отделения вывели обмякшего и обессиленного Шамиля. Хищник утратил свою мощь и был похож на кусок отбитого молотком мяса. Его глаза потеряно блуждали вокруг, пытаясь распознать что-то знакомое мозгу. Изо рта стекала слюна, смешанная с кровью. Его усадили на скамейку, где он сжался в комочек.
– Вот вам рождение пай-мальчика! – воскликнул Андрей Максимович. – Пройдет целый курс лечения и может потом даже на улицу выйдет погулять! Сразу бы так, дорогой!
Затем он обратил свой суровый взгляд на следующую жертву.
– Теперь ты, парень.
Кирилл же без какой-либо помощи самостоятельно поднялся на ноги и направился прямиком в кабинет, желая поскорее со всем этим покончить и ощутить вновь её запах.
– Какая отвага! – поразился врач. – Вы только посмотрите на этого героя!
Кирилл расположился на кушетке, протянул руки для повязок и почувствовал, как в вену ему ввели миорелаксант.
– Ну что, рыцарь, есть какое-нибудь желание напоследок? – в прекрасном расположении духа спросил Андрей Максимович, решив вознаградить парня за его смелость и самоконтроль.
Кирилл секунду поразмыслил, посмотрев на проводник тока, электроды, ширму и людей, готовых держать его за конечности, а затем воспользовался возможностью.
– Сделаете мне клизму перед этим. А то я здесь всё уделаю.
Андрей Максимович усмехнулся.
– А у этого парня точно депрессия?! Сделайте, девочки, что он просит.
Ощущение было, будто организм похудел на килограмм пять. Чувства возвращались.
– Итак, все приготовились.
Врач включил аппарат на выдержку, смазал электроды и приказал всем крепко держать тело. В последние секунды Кирилл переживал лишь за то, чтобы девушка сдержала слово и дождалась его возвращения. После этого через его виски прошёл заряд.
Электрический ток сквозь мягкие и твёрдые оболочки проник в головой мозг и оттуда начал проводить по всему телу высокоамплитудные волны, вызывающие судороги. Кирилла трясло, как эпилептика. Разум и болевые рецепторы полностью отключились. Внутри себя он был полностью дезориентирован. Искусственно вызванный припадок быстро прекратился. Покраснение разбежалось по всему телу, зубы продолжали рефлексивно сжимать резиновый воздуховод, какая-то группа мышц всё ещё позволяла себе сокращение.
– Вот и всё, – подытожил Андрей Максимович, – пусть их двоих отведут в родное отделение. До новой встречи!
Первым в кабинет ворвался Гена и подлетел к Кириллу.
– Кирюх! Как ты?! Зацени, я придумал анекдот! Один непослушный мальчик засунул палец в розетку, после этого он стал послушным! Как тебе, а?!
Кирилл пребывал в состоянии оглушения. Все движения ему казались расплывчатыми и медленными, звуки отдалёнными и нереальными, а люди и окружающие предметы иллюзорными. Ему помогли подняться и, взяв его под руки, вытащили в коридор. Кирилл ничего не понимал, да и не хотел понимать. Лишь одно важное воспоминание удерживалось в его памяти. Стоило ему покинуть процедурную, он нашёл возле туалета девушку, скрестившую руки за спиной и внимательно наблюдающую за происходящим. Кирилл не мог говорить, но он нашёл силы, чтобы поднять руку и нарисовать на запястье полукруг. Девушка улыбнулась и, ссылаясь на честный спор, шёпотом, практически одними губами, произнесла имя: «Маша». Поражённый током парень улыбнулся впервые за немыслимо долгий период. Это не мог, конечно же, упустить Гена, к которому вновь вернулось уморительное настроение:
– Кирюха влюбился! Кирюха влюбился! Теперь у вас родятся маленькие батарейки!
* * *Весь обратный путь Кирилл провёл в мечтах о завтрашнем дне, когда он вновь отправится на электро-судорожную терапию. Он словно воспарил над землей, и передвигался по воздуху. Перед глазами стоял образ девушки с сигаретой. Сеанс помог выкинуть весь хлам из головы и оставить только её. Маша подарила ему все человеческие эмоции заново.
– Ген, – заговорил он впервые по своей воле, – а ЭСТ будет каждый день?
– Смотря как ты себя чувствовать будешь. Тебе заметно похорошело, невооружённым глазом видно. Депрессия исчезла.
Глупо было оспаривать очевидное. Настроение и мышление улучшились. Даже рвота и боль в животе прошли. С одной стороны это радовало, с другой напрягало. Придётся разыгрывать больного, чтобы продлить электро-судорожный курс.
По мере приближения к мужскому отделению Шамиль тоже начал приходить в себя. Он поглядывал на всех разъяренными прищуренными глазами и твердил про себя проклятья.
– Чего ты там бурчишь, детина? – обратилась к нему медсестра. – Такой большой, а на кушетке верещал, как ребёнок! Вон Белов в два раза меньше тебя, а вытерпел всё, как мужчина!
Своим заявлением женщина целенаправленно задела достоинство Шамиля и тем самым отомстила ему за бессонную ночь. Злой пристыженный дух больного не мог простить подобной насмешки и начал вертеться по сторонам, разглядывая обидчиков. Ума ему хватило остановиться глазами на худощавом Кирилле, с которым его и сравнили. Кириллу было плевать на гиганта, так как голова была занята разработкой плана.
Стоило им подняться на этаж и зайти в отделение, как два пациента столкнулись. Шамиль воспользовался моментом и подобрался к Кириллу вплотную.
– Я видел, как ты пялился на ту бабу. Я её выебу.
В тот момент судьба сама преподнесла парню подарок. Он на глазах у всего персонала отделения с яростью накинулся на своего рослого протеже. На какое-то мгновение они сцепились в драке, возвращая своей нервной системе ощущения. Шамиль получил несколько ударов по лицу, Кирилл же отхватил один, но соразмерный с кувалдой.
– Вы что?! Совсем очумели?! – бросилась вместе с санитарами разнимать драку Александра Михайловна. – Устроили тут! Ладно этот, но ты то чего полез, Кирилл! Я от тебя не ожидала! Оба будете ходить на ЭСТ, пока не научитесь себя вести! Марш надевать смирительные рубашки и по разным палатам!
Шамиль одарил инициатора схватки звериным многообещающим оскалом. Кирилл же опустил голову и с довольной улыбкой последовал указаниям.
Обеспечив себе ежедневный пропуск в женское отделение, парень обрёл покой. Он не нарушал дисциплину, не пытался оспорить приговор, но и пластом больше лежать не хотел. Он неустанно исследовал углы палаты, расхаживая от одного к другому. Иногда останавливался у окна и, стоя в одном положении, разглядывал лес за ограждением. Выходил из палаты он только покурить. Первая за долгое время сигарета его осадила на пол, в головокружении он разглядел образ Маши и почувствовал запах ванили. То ли мозг изголодался по любви, то ли намешали ему в лекарственный коктейль стимуляторов, то ли судьба разыграла неожиданный поворот. Как бы то ни было, но парню нравилось. Он заставил себя, наконец, принять пищу за ужином.
– Это что? – шёпотом захихикал возбужденный Гена. – Ради Машки?
– Не хочу больше блевать и дристать.
3
На следующий день в те же часы команда сопровождающих и парочка пациентов готова была выдвигаться. Шамиль пытался избежать участи и сымитировать простуду. Но все показатели парня были в норме, кроме его симулирующего воображения. Кирилл, наоборот, помылся, причесался и казался воодушевленным перед предстоящим походом. Александра Михайловна не заметила глобальной перемены в психическом здоровье парня, так как была зла на него. В тот день врач отправила двух хулиганов на исправление с совершенно спокойной душой. Шамиль стал умнее и не вступал в перепалку по дороге, предусмотрительно экономя силы. Стоило ему перешагнуть через порог, как сразу две дополнительные пары рук обхватили его мощную спину в целях безопасности.
– Ну что, дорогой? Как ты? – всё с тем же слащавым оптимизмом действовал на нервы Андрей Максимович. – Тебе же выгоднее вести себя хорошо, пока я с тобой по-доброму… Я ведь могу и по-плохому.
Шамиль молчал и не показывал эмоций.
– Будешь себя хорошо вести?
Никакой реакции.
– Хороший мальчик, ведите его в комнату боли…
Тут Шамиль начал сопротивляться. Он предполагал, что если будет казаться послушным, то сможет всех обмануть, но всё пошло коту под хвост. Когда его обрушили на кушетку, его зубы яростно вцепились в руку санитару, раздался крик боли, а затем глухие удары. Андрей Максимович резко изменился в лице и незамедлительно направился приручать животное. Двери в процедурную громко захлопнулись.
Как только сцена насилия переместилась на другую площадку, Кирилл приподнялся с лавочки и начал искать глазами Машу. Он не смог бы простить себе, если бы не увидел её. Его больное сознание не выдержало бы и вернулось в ту мрачную бездну, откуда девушка его вытащила.
– Совсем потерялся в пространстве? – раздался смешок позади его спины.
Кирилл развернулся. У него не было своего дома уже давно, но теперь данное понятие ассоциировалось с новым объектом. Парню казалось, что он знает девушку миллионы лет. Романтичные мысли в очарованном опьянении связывали и их прошлые жизни, и метафизические формы. Мозг искал сакральные объяснения их встрече и, конечно же, находил. Наверное, происходит так всегда, когда влюбляешься.
– И че ты опять уставился?
Кирилл закопошился, понимая, что в голове одна околесица.
– Прости… У тебя просто глаза… Глаза очень красивые… У меня в детстве такой аквариум был… С подсветкой…
Маша поперхнулась дымом, а потом засмеялась.
– Ну даёшь. Если это лучший комплимент, который ты придумал за сутки, то пора сменить препараты.
Кирилл замялся, но продолжил.
– А…ты здесь с чем?
– У меня здесь мама, – опустила Маша лицо, полное печали, – тяжёлая форма шизофрении в терминальной стадии. Нужен уход. Вот я и напросилась.
– Ничего себе. Не знаю, что и сказать, – он растерянно потянулся к карману, – у меня есть с собой конфеты, их дают в нашем отделении шизофреникам. Так как считается, что глюкоза не даёт так сильно инсулину убивать клетки мозга…
– Ты дурак?
– Нет, – искренне признался Кирилл, – просто мало толка в одних словах сожаления.
Маша совсем не обиделась, чувствуя в парне настоящее сострадание.
– А ты почему здесь?
– Передоз, – после паузы ответил Кирилл.
– Поэтому тебя не берут лекарства и отправляют на ЭСТ?
– Похоже на то.
Из кабинета доносились удары огромного тела о кушетку.
– У тебя вчера не было этого синяка…
– Да, – протянул Кирилл, – тот наэлектризованный парень за стенкой постарался.
– За что?
– Ну… Если кратко, то мне могли запретить ходить сюда, но за буйное поведение курс автоматически продлевается, поэтому драка показалась неплохим вариантом…
Маша поняла, к чему клонит парень и усмехнулась.
– Ты всегда говоришь правду?
– Нет. Недавно начал.
– Почему сейчас?
Двери открылись и отрешенное от реальности тело вывели в коридор.
– Давай ещё одно пари, – придумывал Кирилл на ходу, – если ты меня сможешь взять за руку после сеанса, то я отвечу на твой вопрос.
Маша растерялась, не понимая в чем подвох.
– А тебе это зачем?
– Судороги быстрее пройдут. Чувство не из приятных.
Он поспешил зайти в кабинет, чтобы не привлекать разговором особо внимания и добровольно лёг на кушетку.
– Странный ты какой-то, – поморщился Андрей Максимович, – у тебя маниакальная стадия что ли началась?
– Походу! – усмехнулся Кирилл. Он знал, что не забудет вопрос и ответ на него.
Процедура прошла быстро. Голову окутало опустошение. Ноги превратились в пружины. Кирилл, подобно Франкенштейну, встал и зашаркал ногами к выходу. Он переставлял тяжёлые конечности вперёд, пока не ощутил теплое нежное прикосновение руки, помогающей якобы ему идти. Он повернулся и увидел глаза, похожие на планеты.
– Я го…гов…говорю правду…потому что мне нечего… терять, – еле смог побороть он заикание.
В тот момент Кирилл был похож для всех на слабоумного зомби, но только не для Маши.
4
Следующее утро началось с новости, что сеанса ЭСТ не будет по каким-то техническим причинам. Кирилл не сдержался и напрямую возмущённым тоном заявил:
– Как это не будет?! Почему не будет?!
Мимолетная встреча, ради которой он жертвовал своими нейронами в голове, накрылась медным тазом. Парню ясно дали понять, что на ближайшие пару дней терапия приостановлена. Он сразу изменился в лице и принялся безостановочно бродить по общему коридору. В голову полезли мрачные мысли о дальнейшем развитии событий. Маша могла в любой момент покинуть больницу, ведь её здесь держала только больная мама. Девушка могла запросто уйти и не вернуться больше никогда. Кирилл ничего о ней не знал, кроме имени. Хватило часа, чтобы у парня родился план, который мигом овладел его сознанием.
Распорядок рабочего дня медсестёр всегда проходил чётко по пунктам. Они равномерно распределяли время между пациентами и своим личным досугом. После ужина Кирилл притаился за углом сестринской комнаты, и как только последний медработник отлучился на традиционное чаепитие, парень пулей метнулся в кабинет и достал из заначки дополнительный трёхгранный ключ, подходящий к большинству дверей больницы. Надеясь, что его нарушение правил осталось незамеченным, он укрылся в своей палате и спрятал ключ под подушку.
– Кирилл…
Парень испуганно обернулся и увидел перед собой Гену.
– Ч…чего?
– Я анекдот новый придумал.
Кирилл выдохнул.
– Давай.
– Знаешь, где алкаши и наркоманы делают онлайн-заказы?
– Где?
– Алкаш на делирии-клаб, а наркоман на ананасовом алиэкспрессе.
Уголок рта полез вверх. Даже смехотворный товарищ ни о чем не догадывался.
* * *Кирилл специально не принял своё снотворное. Когда часы пробили отбой, он был уже наготове. Александра Михайловна ушла с большей частью персонала домой, в ординаторской и сестринской потушили свет, последние шаги притихли уже около получаса назад. Парень тихо спрыгнул с койки, окинул взглядом спящих душевнобольных и на цыпочках рванул в коридор. Двигаясь уверенно и целеустремленно в сторону туалета, он резким движением свернул налево к выходной двери, которую профессионально отпер ключом. Пролетев два пролёта лестницы и, открыв ещё одну дверь, он оказался на улице. Затем начался марафонский бег. Кирилл сам не ожидал от себя подобной скорости. Подобно метеору, он незаметно пронёсся мимо корпусов и примерно через минуту с начала старта, уже внимательно оглядывался возле нужного здания. Политика охраны здешнего места оставалась неизвестна, но он надеялся, что санитарки здесь такие же необремененные лишними заботами.
Он открыл дверь и слился с тишиной. Возведя осторожность до максимума, парень с учащённым от пробежки сердцебиением начал медленно пробираться к отделению. Выглянув из-за поворота, он чуть не упал замертво от испуга. Перед ним предстал силуэт женщины, освещаемый отблесками фонарных огней. Она была голая и абсолютно невозмутимая. Женщина стояла на одном месте, рассматривая незваного гостя.
– Прости… Прости, что ворвался сюда… Я не хотел тебя увидеть голой…
Каменной фигуре оказались не интересны оправдания. Женщина продолжала лунатить.
– Слушай, – решил попробовать Кирилл, – а ты не могла бы позвать Машу?
Надежды на успех было мало, но других вариантов у него просто не было. Неожиданно для парня, да и, кажется, для самой себя, девушка спустя секунду выдала быстрой писклявой скороговоркой ответ:
– Да, конечно.
После этих слов она ушла. Кирилл не мог понять: начинать ему паниковать или радоваться. Он решил подождать, иначе всё им совершенное было бы зря. Прислушиваясь к каждому постороннему шороху, нарушитель сохранял бдительность. За окном чирикали ночные птицы. Листья деревьев колыхались, подобно волнам при прорыве ветра. Иногда собака лаяла где-то за пределами территории. Кирилл внимал образ летней ночи и предвкушал с содроганием встречу.
– И что ты тут делаешь? – раздался из темноты вопрос.
Кирилл сразу узнал знакомый голос.
– Да вот, пришёл на сеанс, но, видимо, опоздал.
Маша вышла из тени и показалась полностью.
– А я подумала, что тебе отшибло память и ты забыл, какого пола.
– Очень смешно, – передразнил её Кирилл.
– Курить будешь?
– Давай.
– Пойдём тогда укроемся в туалете.
Она приблизилась в плотную, обдавая его своим головокружительным ароматом.
– Главное, чтобы лунатизму Тамары не пришла идея здесь принять ванную.
– Она нас не сдаст?
– Думаю, она про нас уже забыла. Мы для неё часть сна.
– Ясно.
Парочка зашла в уборную и прикрыла за собой дверь. Разместившись на кафеле, они попали под лунный свет, озаряющий южную сторону корпуса. Белая прозрачная мантия накрыла Машу, превращая её кожу в молоко, а волосы в пепел. Кирилл просидел бы всю вечность здесь под угрозой любого наказания.
– Пахнет мочой, – заверила Маша.
– По сравнению с нашим запашком, это – освежитель воздуха.
Девушка усмехнулась, пуская дым по поверхности холодного пола.
– У меня к тебе есть один вопрос, – начал Кирилл.
– Какой?
– Я тебя вчера слюной не испачкал, когда ты меня за руку взяла?
– Нет, но выглядел ты, скажем прямо, не очень.
– Я старался себя держать в руках.
Они оба опустили головы и лёгкие улыбки появились на их лицах.
– Тогда у меня к тебе тоже вопрос.
– Давай.
– Зачем на самом деле пришёл?
– Тебя увидеть.
– Зачем?
– Мне с тобой хорошо.
Она подняла глаза, но он продолжал смотреть, поражая искренностью и непосредственностью.
– Правда влюбился что ли?
– Не знаю. Наверное. Просто хорошо с тобой. Как дома.
Она тоже решила не отрывать взгляда.
– Как всегда говоришь правду?
– Да.
Молчание и новый поток ветра за стеной, приводящий в движение траву.
– Но один раз я соврал.
– Когда?
Кирилл ещё раз затянулся. Скрытая тайна его на сейчас не тревожила.
– Я попал сюда не из-за передоза.
Маша молча продолжала слушать.
– Я убил своего отца. И хотел убить себя.
– Как?
– Оставил открытым газ. Отец спал в стельку пьяный, так и помер. Меня откачали.
Глаза парня машинально обратились к лунному изображению на небе. Ему хотелось знать – почему об этом сейчас так легко говорить.
– По решению суда меня доставили сюда с диагнозом маниакально-депрессивный психоз.
– А твоя мама?
– Погибла ещё раньше. Несчастный случай…
Маша не задавала больше вопросов. Она словно моментально всё поняла. Она протянула руку и коснулась локтя Кирилла, надеясь, что этот жест всё ещё может помочь.
– Я тебе тоже соврала, – глаза показались стеклянными, – у меня не лежит здесь мама. Здесь я – пациентка.
– С чем?
– Эпилепсия.
Кирилл понял, что и настоящую боль он уже давно не ощущал.
– Кажется, это наследственное. У папы диагностировали два года назад раковую опухоль головного мозга. На фоне этих событий мама сошла с ума. Отец умер, а мама ушла в глубокое помешательство и тоже вскоре скончалась. Центр терморегуляции был нарушен, её мозг сварился.
Маша говорила словно в поддержку, но Кирилл в этот момент больше всего сострадал ей.
– Так что у меня тоже никого не осталось.
Ни он, ни она не могли поверить в столь невероятное и ужасное совпадение. Они молчали, но лишь потому, что без слов понимали друг друга.
– Неужели у жизни настолько плохое чувство юмора, – уткнулся глазами в пол Кирилл.
– Зато у судьбы оказывается хорошее, – дополнила Маша.
Птицы запели громче и звёзд за окном стало больше.
– И как ты с этим справляешься? – спросил он.
– Никак. Я свыклась с мыслью, что то, что происходит, просто происходит. Без особого значения, смысла. Покончить с собой мне не дают заложенные родительские установки, а жить нормальной жизнью не позволит моё заболевание. А ты?
– Тоже никак. Я ведь сюда пожаловал с неудачной попыткой суицида.
Она с нарастающим интересом рассматривала собеседника.
– Ты не похож на суицидника, который бежит от жизни. Это ведь правда?
– Нет. Это чувство вины.
– За отца?
– За мать.
Они достали по ещё одной сигарете.
– Когда умер папа, я наглоталась его таблеток и слушала группу Crystal Castles. Даже не плакала, – призналась Маша.
Кирилл усмехнулся.
– Я с ними в наушниках засыпал, когда дома оставил все газовые конфорки открытыми.
– Серьёзно?
– Да. Кажется, их треки могут передать самые сильные человеческие чувства.
– Безысходность, – помогла Маша, – она может подарить и свободное от всего счастье, и ничем неутолимую грусть.
– Точно.
– Сколько надо сожрать наркоты, чтобы добраться до истины…
– Или просто утратить всё самое любимое.
Они чувствовали друг друга. Пришло неожиданное осознание, что с каждой потерей приходит что-то новое.
– Как бы ты прожила эту жизнь?
Маша взялась за голову и мечтательно сказала:
– Врачи мне напророчили прогрессирующее течение заболевания. Ухудшаться здоровье будет быстро и в какой-то момент я останусь недееспособным инвалидом…
Кирилл не перебивал и ждал, вскоре Маша сказала то, к чему вела.
– Поэтому я бы просто жила каждый день в удовольствие. Вечно пьяной, вечно смеющейся, вечно открывающей для себя красоту. Мне почему-то кажется, что это единственный существующий смысл жизни у человека, который познал смерть.
Кирилл находил в ней больше, чем человека. Из памяти вылетело на миг всё прошлое, и он знал, что это благодаря ей.
– А ты? – спросила Маша с лёгкой улыбкой.
Кирилл хотел сказать, что просто хочет жить ради кого-то, но улыбнулся в ответ и сказал: