Чужое небо

Однажды полунищий холостяк на танцах разговорился с бывшим одноклассником, который имел неплохие бабки. Юрка пригласил его работать к себе на мясокомбинат, тот охотно согласился. Сашка начинал с рабочего в убойном цехе, сейчас начальник холодильника. Хозяин долго рассказывал другу о специфических особенностях «мясной» жизни. Гостя все это в принципе не интересовало, к мясному производству душа у него не лежала. Он, имея в кармане диплом об окончании института физической культуры, который он закончил заочно, надеялся на лучшее.

Недельное хождение по организациям и учреждениям, которых в небольшом городишке Березовка можно было сосчитать на пальцах одной руки, оптимизма учителю не принесло. Если где-то и была работа, то она была примитивная или грязная. Одно же было общее – нигде не платили. В один из долгих вечеров начавшейся зимы Мирошников предложил своему гостю поработать на мясокомбинате, хоть немного, а там и гляди, подвернется более престижная работа. Иванов «опустился» на землю, согласился. Мясокомбинат находился на окраине города, неподалеку от озера. Новенький сначала работал учеником сепараторщика в жировом цехе. Работа больших физических и умственных способностей от него не требовала, нужно было готовить сепараторы, контролировать их работу, затем их мыть. После трех месяцев ученичества он сдал экзамен на 3-й разряд слесаря и стал работать самостоятельно.

Прошло полгода. Владимир все больше и больше втягивался в работу. Он уже не страшился своего белого халата и шапочки. Научился он выносить и шабашку. Для этого на вещевом рынке он купил офицерский ремень, он был значительно шире обычных. Завернутый в целлофан килограммовый кусок мяса (неофициально разрешенный директором предприятия) под ним лежал очень удобно и не давил на живот несуна.

Между тем в Советском Союзе грянула очередная волна политических потрясений. Политики заговорили о новом витке демократии, о новых экономических отношениях. Радио и телевидение затрезвонили об арендаторах, о тех людях, которым предстояло стать настоящими хозяевами на земле. Кое-какие мысли об аренде полезли и в голову Иванова. В свободное от работы время он стал посещать городскую библиотеку, читал газеты и журналы. Зашел и в сельскохозяйственный техникум, побеседовал с преподавателями по вопросам аренды. Мало того. Узнав о том, что в соседнем районе семья арендаторов добилась высоких результатов по выращиванию молодняка, он поехал туда. Все посмотрел, все расспросил. Мысль стать хозяином на земле все больше и больше овладевала мужчиной. Время поджимало, на дворе стоял апрель. Посоветовался он с Мирошниковым, тот его затею поддержал, но не очень охотно. «Дембеля» за чаркой водки пришли к однозначному выводу, если у Владимира не получится, вернется опять на «шабашку». Вопрос о напарниках исчез через неделю. Составить компанию Иванову согласились двое молодых парней из мясокомбината. «Несуны», нарушив неписаные законы проходной, были уволены с работы.

В начале мая трое мужчин, желающих стать настоящими хозяевами на земле, приехали в совхоз «Социалистическая Сибирь», расположенный в двухстах километрах от Омска. Выбрали совхоз и район неспроста, здесь жили родители Виталия, напарника. Он еще год назад имел разговор с директором о возможности аренды в родном селе. По приезду сразу же пошли к директору. К удивлению первопроходцев, сельский чиновник не испытывал к ним пылкой радости. Только через неделю он пообещал им дать на откром 150 телят. Определил и пастбище в районе бывшей деревни Николаевки. Арендаторов все это устраивало, рядом с пастбищем находился котлован с водой для водопоя. Тройка мужчин зря время не теряла. За четыре дня они отстроили загон для животных. Стройматериал добывали по-разному: разбирали сгнившие постройки в близлежащих деревнях, часть материалов покупали у сельчан за деньги или за спиртное. Загон был готов, были готовы и бумаги. Договор в 3-х экземплярах, который был подготовлен бригадиром Ивановым, лежал на столе у директора. Безграмотный мужичонка неказистой внешности по фамилии Шарашкин в конце концов подписать его категорически отказался.

Вечером уже бывшие арендаторы обдумывали план своих действий на будущее. Все выглядело неутешительно. Деньги кончились, работы не было. Хотя появилась надежда на приработок. Жителям Кормиловки, где они жили, требовались пастухи. В селе было две больших улицы. Как правило, каждая из них имела своего пастуха. Утром мужчины пошли к управляющему. Худощавый мужчина с курносым носом и веснушчатым лицом с доводами пришлых согласился. Одновременно сказал, что, кому пасти и как пасти скотину, селяне решат на общем собрании. Оно состоится в конце мая. Он также посетовал на плохую погоду. Снег валил днем и ночью…

Собрание, к сожалению, на нет разрушило планы несостоявшихся арендаторов. Жители одной, самой длинной улицы села, согласились нанимать пастуха на лето, другая часть деревни отказалась. Крестьяне это объяснили тем, что им просто нечем платить, денег они не держали в руках уже больше года. Они выбрали другой вариант – каждый в отдельности или по группам (2-3 семьи) будут пасти скотину. Многих в этом деле выручали дети, особенно во время летних каникул.

Увидев безысходность положения, напарники Иванова не стали испытывать счастье в селе, они подались в Омск. Скорее всего, они сделали правильный выбор. Им было только за 20 лет, Владимиру – уже за 40. Он первым дал согласие пасти скотину. Дал согласие от безысходности. У него не было ни денег, ни семьи, ни двора.

Пасти скот неподалеку от деревни, как думал моложой пастух, Иванов, ничего не стоило. Оказалось, что это далеко не так. И этому ремеслу надо было учиться. Советы селян пастух не игнорировал, стремился их выполнить. Крестьяне в ответ на это платили добрым отношением и даже заботой. Зная о том, что пастух живет в одиночестве, кое-кто в период выгона скота или дойки совал ему в руки все, чем была еще богата сибирская деревня в период затухающей псевдоперестройки: мясо, молоко, яйца, хлеб. Кое-кто давал и самогонку. Хотя они прекрасно знали, что баба Мотя, у которой он снимал угол, делала самый лучший первач.

Прошел месяц. Иванов уже по-настоящему научился ездить на лошади. Он на первых порах ходил как парализованный: болела задница, от непривычки ныла спина. Пес Матрос стал ему настоящим помощником. Он понимал все команды своего хозяина и был грозой для всех четвероногих. Особенно для тех, кто щипал траву вдали от общего стада или украдкой бежал на поле, где зеленела пшеница.

В Кормиловке все больше и больше стали говорить о добропорядочности пришлого пастуха. Иванов благодарил сельчан за теплые слова, нередко улыбался. Во время дойки он отходил от стада на метров двадцать-пятьдесят и садился на переносной стульчик, который ему подарил старик-бобыль. Неподалеку от него паслась кобыла Сивуха. Пес Матрос всегда был рядом с хозяином. Он никогда не забывал о своих обязанностях. Прежде чем тявкнуть или побежать за четвероногим нарушителем порядка, он сначала смотрел на хозяина, ждал его жеста.