Приручение. Том 2

– Все чисто, босс, – отозвался один из них, поздоровавшись кивком. Одной лишь своей энергетикой Шульц заставлял каждого из охранников чувствовать себя неуютно и напряженно. Огромные необъятные амбалы старательно отводили взгляд и едва заметно морщились, стоило встретиться тет-а-тет с Конрадом.

Я вздрогнула от мысли, что собиралась сбегать от этого человека. В глазах моих отразился ужас, и Конрад поймал его через стеклянную панель дверцы лифта. На какой-то момент мне даже показалось, что он знает о моих планах, и я в испуге сжала пальцы, удерживаемые мужчиной цепкой хваткой. Это его будто еще больше ожесточило, подобрало.

– Ты готова, Эмми? – обманчиво спокойно произнес он, а я с трудом натянула легкую улыбку.

– У меня есть выбор? – голос предательски дрогнул, глаза стали стеклянными от того, как напирал на меня Шульц. Будто танк, поставивший себе за цель протаранить меня со всех флангов.

– Нет, – протянул босс, и в голосе послышались властные рычащие нотки. Будто он говорил не только про сегодняшний вечер, а про брачный контракт и про возможность завести ребенка… Про всю мою жизнь в целом. – Его у тебя нет, Эмми.

Всю дорогу в лифте стояла гробовая тишина, прочертившая между нами невидимую толстую стену. Но когда на парковке мы отправились в противоположную от машины Шульца сторону, я нахмурилась и напряглась.

– Дома связаны подземным туннелем, что помогает избежать пробок, – не на шутку удивил меня Конрад. Я не имела никакого представления о плане элитных домов, хотя частично косвенно принимала участие в их строительстве. – Через пять минут мы будет уже около нужно лифта.

– Но… – я растеряно опустила взгляд на ноги, где красовались шикарные туфли на тонких шпильках. После недели ношения обуви на ровной подошве, теперь ноги непривычно ныли от нагрузки, а пять минут ходьбы в гору явно могли сделать из меня под конец пути вялого тюленя. Отряхнувшись, выпрямилась и последовала вперед. – Не важно, идем.

Только вот Конрад продолжал стоять на месте, все еще удерживая меня за руку. Я обернулась, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, и споткнулась об его внимательный цепкий взгляд.

– Подойди, – скомандовал он, притягивая обратно. А затем снял свой выглаженный идеальный пиджак, заставляя продеть руки в рукава. Конрад был значительно выше меня и больше, а его вещь повисла на моих плечах, будто на маленьком ребенке. – Здесь холодно.

Я покраснела и краем глаза посмотрела на охрану. Они казались неживыми роботами и вряд ли могли оценить этот жест. Какая-то часть меня робела увидеть в их глазах подобие осуждения или насмешки.

– Не думаю, что это хороший… – я запнулась на полуслове, когда мужчина без единого предупреждения подхватил меня на руки, фиксируя крепко, не давая возможности вернуться на землю. От неожиданности мир вокруг пошатнулся, а непроглядная ярость растаяла за моим полным недоумением. – Что ты делаешь?

– Помогаю тебе не сломать ноги, – прошептал мне в самое ухо, утыкаясь губами в щеку. И это было бы достаточно мило, не граничь его голос с приказными басом. – Уверен, доктор Грин не обрадуется, узнав, что ты уже щеголяешь на шпильках.

«Говорит человек, отжимающийся с сотрясением мозга?!» – хмыкнула я про себя, но мысли были совершенно в другом месте. Там, где все жгло и покалывало.

– А это тогда зачем? – я пошевелила челюстью, имея в виду его губы на моей коже. А затем он сделал нечто невероятное и совершенно безумное: сомкнул свои зубы на моей чувствительной щеке. Немного, едва ощутимо. Но и этого прикосновения хватило, чтобы судорога с сильнейшим электрическим импульсом прошлась по позвоночнику, делая из меня пареный овощ. Прочистив горло, я едва слышно ахнула: – Ты сумасшедший, знаешь? Совершенный и абсолютный псих.

– Возможно, – пожал плечами Конрад, и я была благодарна ему за то, что хотя бы здесь не соврал.

Шульц не поставил меня на ноги у лифта, несмотря на все мои просьбы и даже мольбы. Лишь на сороковом этаже около двери пентхауса его друзей он, наконец, позволил мне почувствовать землю под ногами. Удивительно, но за такой длинный и извилистый путь он ни разу не поморщился от тяжести и ничем не показал усталость, которой не могло не быть.

Я подобралась и напряглась, когда дверь поддалась, но в разрез моим ожиданиям на пороге появилась широко улыбающаяся блондинка в белой униформе.

– Добрый день, мистер и миссис Шульц, – громко и четко протянула она с явным мексиканским акцентом. – Вас ожидают в гостиной!

Я больно одернула Конрада за рукав рубашки, но тот и глазом не повел. Хотя… Я могла положить руку на отсечение, данное приветствие было обсуждено с ним заранее. Он выбрал его сам, решив испробовать на прочность мою нервную систему.

– Не хрипи, как ежик, – подтверждая мои догадки, по пути в гостиную шепнул мне явно веселый мужчина. «Он так развлекается! РАЗВЛЕКАЕТСЯ!» – шипела я про себя. – Привыкай. К тому же, это выглядит больше забавно, чем злобно.

Посмотрев на него с удивлением, я подметила все то же собранное холодное выражение лица.

– Я буду практиковаться, – выдавила я сквозь стиснутые зубы, впиваясь ноготками поглубже в его мягкую ладонь. – Благо, ты даешь мне много поводов!

Конрад сжал руку сильнее, сжимая мои пальцы почти до боли. Его губы распахнулись, будто он собирался что-то сказать, но мысль явно перебил вышедший из-за угла высокий кареглазый блондин.

– Конрад, я так рад! – голос незнакомца был звонким и непривычно громким, режущим слух. Глаза блестели искренним восторгом и воодушевленностью. Он протянул Конраду руку для пожатия, и мужчина наконец-то отпустил меня, переключившись на хозяина пентхауса. – Оу, это, как я могу предположить… Эмми Браун? Наслышан!

– Надеюсь, только с хорошей стороны, – он выхватил мою руку, оставляя на запястье краткий поцелуй. Мне же оставалось только надеяться, что речь идет о работе.

– Несомненно, – хмыкнул он, переводя смеющийся взгляд на Шульца. – О, смотрите, Эмми! Он ревнует меня к вам, представляете? А я между прочим счастливо женат! Что же говорить о свободных мужчинах, а? Вы, верно, как в тюрьму попали? Ха-ха…

Я резко посмотрела на Конрада и с удивлением заметила очаги зарождающейся злости. Только вот отделить их от привычной стальной маски мог лишь человек знающий Шульца «от» и «до». Еще несколько минут назад я была наивно убеждена, что только я так умею.

– Ты заставляешь меня раздумывать над тем, чтобы уйти прямо сейчас, Геб. – Конрад многозначительно приподнял бровь, а затем улыбнулся краешками губ. – Эмми, это Габриель Файкер. Мой хороший давний друг.

– Настолько давний, что я помню, как этот человек улыбался… – театрально ахнул Геб, повернувшись ко мне и комично быстро кивая. – Поверьте на слово. Конрад Шульц на самом деле когда-то улыбался. Это было давно, и теперь больше походит на миф.

Я усмехнулась, промолчав о том, что буквально сегодня утром удостоилась чести лицезреть эту редкую улыбку. Только теперь я сомневалась, что в ней было что-то искреннее и настоящее. Теперь я ни в чем не была уверена…

– Познакомьтесь с моей женой Флорой! – Геб повернулся и кивнул на подходящую к нам платиновую блондинку лет сорока, в коротком красном обтягивающем платье. В руках ее был полупустой бокал вина, а походка больше напоминала маятник, с трудом находящий равновесие и удерживающийся на ногах. – Наши четверо детей гостят у бабушки в Сан-Тропе, так что не имеем возможности представить их лично, Эмми.

Мы прошли к широкому стеклянном столу, украшенному живыми бело-лиловыми цветами, где под бутылку вина Геб рассказал, что в браке уже двадцать лет. Что Флора его первая и последняя любовь на этом свете. Они не стеснялись целоваться при нас, обмениваясь интимными нежными фразочками, заставляя меня ощущать себя неуютно.

– Что же, Конрад… –  Флора повернулась к мужчине, недобро сверкнув своими ярко-зелеными глазами. Если Геб производил впечатление открытого миру простого парня, то жена его очень сильно смахивала на наглую и беспардонную светскую сплетницу, выискивающую повод для новых сенсаций и красных заголовков. – Сорок лет и холост. Хм! Когда же ты собираешься, наконец, обзавестись потомством и женой? Это становится уже неприличным!

– Неприличным для кого? – в стальном голосе Шульца читалась едва уловимая насмешка.

Я поморщилась от того, насколько неприятно звучали слова жены Геба. Будто Флора ступила ногой на что-то личное и приватное. Геб поперхнулся и, кажется, похлопал жену по ноге под столом, но та сделала вид, будто не заметила. И повернулась ко мне.

– Эмми, вам пора как-то на это повлиять! Неужели вы не знаете, как затащить мужчину под венец? – слова застали меня в тот момент, когда я опрометчиво решила отхлебнуть вина. – Поверьте, такой лакомый кусочек, как Шульц, с радостью приберут к рукам… Вам стоит только расслабиться – и рыбка поймана другим рыбаком! Ам – и все.

Я закашлялась, прикрываясь салфеткой. Лица Шульца мне не было видно из-за разделяющей нас икебаны, только вот взглянувший на него Геб тут же побелел и злобно воскликнул:

– Флора, закрой, наконец, рот! – Женщина тут же прикусила язык, тогда Геб спокойно продолжил, пряча нервозность за нелепым смехом. – Они сами разберутся. Лучше расскажи, какую чудесную поездку мы совершили в этом году. В особенности про то, как ты умудрилась перепутать Эйфелеву башню с Пизанской…

Отодвинув салфетку, я с ужасом заметила несколько красных капель вина на платье. И пусть на черном бархате разглядеть их было практически невозможно, но это была вполне себе объективная причина, чтобы сбежать вон из-за стола, как можно дальше.

– Простите, мне следует срочно припудрить носик, – вежливо улыбнувшись, я поспешно встала и поймала на себе недовольный мечущийся взгляд Шульца. Естественно, при посторонних он не стал бы демонстрировать свое истинное нутро, потому я была в выигрыше.

В пентхаусе Файкеров гостиная находилась в конце коридора первого этажа. Сперва я действительно шла в уборную, а затем вдруг увидела неизвестную входную дверь. Она так и манила меня своим соблазнительным пальчиком.

«Это твой шанс, Браун! Ну же, смелее! – подбадривал внутренний голос, когда я застыла  в десяти шагах от возможной свободы, неуверенно кусая губы в кровь. – Ты сможешь. Просто открой ее и беги».

Только вот, как и ожидалось, за дверью стояла целая орава охранников: десять – Шульца и десять – Файкеров. И это, не считая выделенных элитным домом.

– Оу! Кажется, я ошиблась дверью… – театрально пьяно рассмеявшись, я осторожно захлопнула дверь, тяжело дыша. Оправдаться получилось за секунду до того, как глава охраны Конрада поднес рацию к губам. Оставалось надеяться, что он не станет делать этого после, ведь по факту просто «без причины» потревожит своего хозяина за дружеским ужином. Мы оба понимали – Конрад такого не простит.

– Вряд ли ты могла так опьянеть от одного глотка вина, что перепутала входную дверь с туалетом, – голос Геба прямо за спиной заставил вздрогнуть. Я перестала дышать, попятившись к стене, мужчина тут же перестал улыбаться, растерянно хмурясь. – Что с тобой, Эмми? Почему ты хотела уйти? Неужели моя жена так сильно тебя задела? Поверь, она беспардонная, но очень безобидная. Ты ей понравилась… Она сожалеет, что сказала такое…

«Наверняка пришел, чтобы извинится за пьяную выходку Флоры. В отличие от меня она-то успела опустошить целую бутылку в одиночку!» – хмыкнул внутренний голос.

Немного подумав, я ответила так лаконично, как только могла в подобной экстренной ситуации:

– Не уверена, что хочу сейчас находиться здесь. Прости, дело не в тебе или Флоре.

Мужчина понимающе кивнул, испустив тяжелый вздох. Сложив руки за спиной, он отвел взгляд в сторону, пространно протянув:

– Конрад любит все контролировать, и он убьет меня, если узнает. Ты умеешь хранить секреты?

Я моментально кивнула, совершенно не понимая, о чем он. Сердце мое все еще безумно вырывалось из груди от мысли, что хозяин дома застал меня за позорной попыткой побега.

– Мой друг считает, что репутация должна быть идеальная, сверкающая, словно бриллиант. Я не согласен с этим, потому как именно недостатки делают нас людьми, привязывают друг к другу. Никто не хочет себе в пару идеального робота, согласна? – Я снова кивнула, и Геб склонил голову набок, изучая мою реакцию: – Ты уже видела его туловище? То есть, все эти порезы, ожоги, штопаные раны…

– Видела, – произнеся это, я моментально покраснела, понимая, как осеклась. Это буквально письменно подтверждало мой статус любовницы босса, но Геба это явно мало интересовало. С женой Флорой они были полными противоположностями.

– Он не мог стать другим, понимаешь? Просто не мог. Иначе… Иначе просто сошел бы с ума, – мужчина засмотрелся куда-то мимо меня, явно вспоминая что-то ужасное, потому как в приглушенном свете коридора блеснула испарина на его покрывшимся морщинами лбу. – Конрад защищал меня тогда и сейчас. Если бы не он, я бы не был здесь. Не жил бы этой жизнью, не имел бы этих прекрасных детей и свою очаровательную жену… Он всегда стоял за друзей до последнего. Даже когда это оборачивалось против него самого. Конрад отчаянный, знаешь?

– Прости… Совершенно не понимаю, о чем идет речь, – спутанно протараторила я, так отчаянно размышляя над каждой фразой Геба, что в голове взорвалась вспышка резкой мигрени.

– Прямо по коридору. Первая дверь. Мой кабинет. Ноутбук без блокировки. Набери в поисковике: «немецкий дом сирот «Глухтлихтаунхауз», – торопливо проговорил он, поглядывая в сторону гостиной. – Я задержу его так долго, как только смогу, но у тебя не более пяти минут, понимаешь? Мой друг без тебя не может найти себе место.

– Окей, – поспешно кивнув, я тут же направилась туда, куда указал Геб.

Он словно дал мне ниточку, ведущую к чему-то важному. Ключ от тайной комнаты. Я не должна была верить ему на слово, но по факту ничего не теряла при посещении кабинета. Это не менее охраняемый дом, чем пентхаус Шульца. И если Файкер задумал что-то недоброе, то Конрад и вправду найдет меня в течение пяти минут, не более того.

– Эмми, – окликнул Геб, заставляя испуганно обернуться. – Конрад… Кажется таким бесчувственным, но на самом деле он не такой. Я же вижу. И ты тоже наверняка должна это видеть.

– Что «это»? – хмуро переспросила я, дергая ручку кабинета.

«Если ты не посмотришь сейчас, то уже никогда не посмотришь, Эмми. У Конрада вся техника под надзором охраны», – торопил меня внутренний голос, а Геб будто нарочно выдержал паузу в полминуты.

– То, как мой дорогой друг смотрит на тебя, – он усмехнулся каким-то своим мыслям. – Когда ты отворачиваешься, он не сводит с тебя глаз и, о чудо, улыбается. Впервые вижу его таким. Будто это и не Шульц вовсе…

– Если я не зайду в кабинет сейчас, то уже не успею, Геб… – поторопила его я, заходя в комнату и тихо захлопывая за собой дверь. У меня не было времени и желания объяснять ситуацию Гебу, что это лишь игра со стороны его дорогого друга. Умелая и продуманная. Та, в которой я глупый маленький кролик, а он – голодный удав.

Ноутбук Файкера включился почти мгновенно, но даже секундное ожидание давалось с трудом. На нервной почве нога снова и снова топала по полу. Благо, его устилал мягкий ковер. Годы работы за техникой научили меня печатать со скоростью света, и уже через считанные мгновения я с головой зарылась в бесчисленные статьи о доме сирот в маленьком городке около Берлина – Анхальтах.

«Дом сирот «Глухтлихтаунхауз» закрыт после судебных разбирательств: что хранят его стены?»

«Детские трупы, комната для пыток, ящик наказаний – какие еще ужасы прячет в себе «Глухтлихтаунхауз»?»

«Для чего в «Глухтлихтаунхауз» воровали и сбывали детей?»

«Куда пропал глава дома сирот «Глухтлихтаунхауз» и жив ли он? Сколько детей спасено из ада на земле? Сколько неуспокоенных душ осталось внутри?»

Каждый новый заголовок заставлял мои глаза округляться все больше и больше. От доступных в интернете фотографий, волосы на голове становились дыбом, в голове возникал лишь один вопрос: «Как такое возможно в нашем мире?»

«Возможно, Эмми. Потому что всем плевать на чужие судьбы. Как и всем было плевать на твою, – подсказал внутренний голос, и я до боли прикусила губу, закидывая голову назад, чтобы ни одна слезинка не стекла из глаз, размазывая макияж. Все сходилось: уголовное дело возбудили против дома сирот лишь тогда, когда на бизнес-арену вышел такой персонаж, как Конрад Шульц.

Теперь, зная это, страшно было представить, каким образом на теле Конрада появились все эти бесчисленные раны. Штампы прошлого. Через какие круги ада прошел этот мужчина в детстве и каким чудом вообще выжил. Уверена, он потрудился, чтобы никто и никогда не связал его имя с этим жутким местом. Это не просто компромат, это – повод для жалости. А подобное Конрад на дух не переносил.

Мне хотелось вжаться в кресло и отдаться эмоциям, но я не желала подводить Геба и его слепое ко мне доверие, потому поспешно закрыла вкладки и выбежала прочь. Но не успела я сделать десять шагов, как из-за угла с обеспокоенным видом показался Конрад, явно направляющийся искать меня.

– Эмми?.. – настороженно протянул он, осматривая меня с ног до головы. Особое его внимание привлекли мои стеклянные от слез глаза. Он даже представить не мог их причину и, возможно, это было к лучшему. «Пусть думает, что тебя задели слова Флоры».

– Конрад, – глухо отозвалась я, страшась делать шаг вперед. Страшась быть рядом. Будто он мог проникнуть в мои мысли, запустить туда корни… А я уже сама не понимала, что чувствую, чего именно хочу.

Он немного помолчал, будто переваривая в голове что-то ему неприятное, а затем сглотнул досаду и протянул мне руку:

– Идем. Я поговорил с Флорой. Впредь она будет осмотрительнее в том, что выходит из ее рта.