Гром над Араратом

Глава 8. Нокаутирующий апперкот

Первые лучи солнца нового дня, осветив Тигранакерт, заиграли на золотых украшениях фриза дворца. Артавазд с двумя товарищами направлялся на тренировку в гимнастический зал, построенный наподобие греческого гимнасия. Здание с портиками и обустроенными помещениями для школы, бани и раздевалок имело во внутреннем дворе площадку для физических упражнений на открытом воздухе. Здесь уже упражнялись воины‑греки. Не найдя себе применения ни в земледелии, ни в ремесле, они с удовольствием шли наемниками в армию армянского царя, хорошо платившего и дававшего возможность неплохо обогатиться в ходе удачных военных походов. Подойдя к висящей груше – мешку из кожи, наполненном финиковыми косточками, – Артавазд с друзьями стал отрабатывать кулачный бой. Мешок держал Георг, а сын царя наносил удары по груше голыми кулаками. Из глубины зала послышался смех, а потом возглас:

– Ты бьешь как девчонка!

Артавазд обернулся. На него смотрел, оскалившись, грек Пиррос, наемник, задира и скандалист.

– Царевич! Боец из тебя дрянь, ты не сможешь одолеть даже блохи, – Пиррос явно злил Артавазда.

Георг, видя, что назревает драка, посоветовал Артавазду:

– Не обращай внимания. Лучший способ мучить своих врагов – быть всегда в хорошем настроении.

Но Пиррос, подойдя ближе, нагло заявил:

– Если ты не трус, сразись со мной, иначе все узнают, как бесславно и постыдно ты бежал из гимнасия.

Артавазд ответил, перефразировав слова Александра Македонского:

– Я готов посостязаться, если моим соперником будет царевич.

– Ну, конечно, тебе подавай удобных соперников, ты же вырос как неженка. Нет ничего более рабского, чем роскошь и нега!

– Ты просто хвастун. И чтобы со своими дружками запомнил меня надолго, я преподам урок, – жестко сказал Артавазд.

– Не восхваляй себя, пока не отведал моих кулаков, – засмеялся Пиррос.

Соперники вышли на середину площадки для упражнений, встали в стойку. Первым удар в область головы нанес Пиррос. Неписаные правила кулачного боя не бить по лицу и в голову сегодня были забыты. Артавазд успешно уклонился и двинул кулаком в грудь соперника. Почувствовав сильный удар, Пиррос перестал улыбаться и отпрянул. Товарищи царевича ободряюще закричали, а воины‑греки застонали.

Кулачный бой продолжился. Противники наносили друг другу удары в голову, грудь, живот… Заражаясь злостью, Артавазд беспристрастно оценивал противника: «Не преувеличивай его превосходство, выяви слабые стороны». Царевич бил метко, двигался проворно, уходил от таранных ударов, делал нырки и уклоны, но его противник, груда мышц, как боевой механизм, яростно наносил сокрушительные удары не только руками, но и ногами. Вдруг грек, поставив подножку, что запрещалось правилами, размашисто ударил Артавазда в плечо, тот упал.

– Вставай, лежачего не бьют! – орал Пиррос.

Царевич поднялся и встал в стойку. В зале появился Тигран Младший (пришел с друзьями потренироваться), и стал наблюдать за боем.

Пиррос победно кричал:

– Пока царь мне платит, я буду верным псом войны и готов продать ему свою преданность, если, конечно, сочту, что риск того стоит!

Артавазд замер, чтобы собраться с силами и отдышаться, а Пиррос уже перешел в атаку. Его кулак резко придвинулся к левому глазу царевича. Реакция Артавазда была молниеносной. Воспользовавшись зевком Пирроса (не закрыл голову), сын царя нанес ему удар в подбородок снизу. Получив апперкот, соперник отлетел и, свалившись без чувств, какое‑то время не приходил в себя.

Артавазд, бросив взгляд на притихших друзей Пирроса, сказал Георгу:

– Наглые люди скорее бездарны, чем талантливы. Когда нечем похвастаться, они выставляют напоказ напускную храбрость.

Георг улыбнулся:

– Хвастун получил по заслугам.

– Пошли, Георг! Мне нужно присутствовать на малом совете отца.

Они поспешили в дворец. Ушел и Тигран Младший.

Возмутителя спокойствия, лазавшего по стенам, так и не нашли. Жизнь в дворце армянского царя вошла в привычный ритм. Тиграна II по‑прежнему волновали вечные темы: его деяния на весах истории, его бессмертие в памяти потомков, его престолонаследник. Сопровождаемый Меружаном, он проследовал в зал заседаний малого совета. В большой комнате с зелеными колоннами и желтыми капителями, напоминающими нераспустившиеся бутоны цветков, царя ожидали сыновья, а также Гнуни, Васак и секретарь. Раньше в малый совет входила жена царя Клеопатра Понтийская, но теперь она отлучена от двора и проживала в крепости Сафа далеко от столицы.

– Секретарь мне сообщил, – сказал Тигран, садясь во главе стола в отделанное золотом и слоновой костью резное кресло, – сегодня очень насыщенный день, так что начнем.

Все поклонились, сели. Поднялся Гнуни:

– Государь, все губернаторы областей обеспечили исправное поступление налогов в царскую казну, за исключением области Парскахайк. Генерал‑губернатор бдешх Зарех второй год подряд не справляется с заданием.

Бдешх Зарех, возглавлявший пограничную область, по мнению царя, не совсем понимал, что налоги – бремя тяжелое, но необходимое. Не будет налогов, нельзя содержать армию, страна станет зависимым государством. То же самое касалось и некоторых богатых армян, жаловавшихся в последнее время на тяжесть налогов, мол, для них платеж непомерный. Но большинство считало, что ничего не поделаешь, государственные расходы большие, кроме того, для крупных рабовладельцев государство – надежная защита от восстаний рабов.

Тигран обратился к финансисту:

– Передай Зареху: смерть и налоги – дело неизбежное!

– Да, мой государь! – Гнуни продолжал: – Содержание двора, государственного аппарата и армии увеличилось, но казна справляется, также своевременно направляются средства на строительство еще двух твоих столиц.

Тигран одобрительно кивнул. Гнуни продолжил:

– Государь, к следующему заседанию совета я подготовлю доклад о доходах от торговли и пошлин.

Финансист сел, а Тигран посмотрел на Васака. Тот встал и доложил:

– Поступили разведывательные данные из Парфии. Там взяли на вооружение новое секретное оружие – катафракты.

– Что это? – спросил Тигран.

– Тяжелый всадник с огромным копьем контос. И конь, и всадник покрыты пластинчатыми доспехами, их еще называют «панцирь».

– Интересно, – сказал царь. – Если парфяне разработают специальную тактику применения этого оружия, они смогут противостоять римскому легиону.

– Да, мой царь! Агент также сообщает, что копья могут крепиться к конской броне, а всадник при этом рубит мечом.

Тигран приказал:

– Секретарь, запиши: данные по катафракте передать главнокомандующему Мамиконяну для изучения и внедрения. Что еще?

– Государь! – встал Артавазд. – У римлян сейчас профессиональная армия, укомплектованная гражданами Рима. Подразделения из неграждан – на второстепенных ролях.

Быстро поднялся Тигран Младший:

– Государь, ты перенял у эллинов систему комплектования армии на основе наемничества. Здесь, в городе, мы содержим иностранных наемных воинов не менее пятисот человек. Это очень много.

Тигран раздраженно бросил:

– Ты считаешь, что я должен иметь гражданское ополчение?

Артавазд напомнил:

– Я учусь военному искусству и кое-что знаю. Армия Александра Македонского разбила более мощную армию царя Персии Дария, потому что Александр набрал армию из жителей своего царства, а у Дария были иностранные наемники.

Тигран Младший затараторил:

– Профессионал‑наемник может хорошо хвастать, но не будет рисковать своей жизнью в случае опасности! У греков раздутое самомнение.

– И что же вы оба предлагаете? – царю не нравился разговор.

Артавазд сказал:

– Иноземцы должны служить только во вспомогательных войсках, их вооружать нельзя.

Оба брата сели. Царь задумался. Он никогда напрямую не сталкивался с римскими легионами, лишь недавно приступил изучать тонкости их тактики ведения боя. Греки же с ними воевали не раз. Возможно, в каких‑то вопросах владыка делает ошибки, но пока наемники‑греки во всех походах показали себя хорошо. В бою они проявляют твердость, и ничем не хуже воинов‑армян. И потом – они еще не забыли, что римляне лишили их родину Грецию государственности. Вслух царь сказал:

– Мы будем совершенствовать свою армию, большие дела сразу не делаются. – Посмотрев на синяк под глазом Артавазда, изрек: – Если тебя побил грек, это не значит, что греки плохие бойцы.

Артавазд поднялся:

– Не помню, чтобы меня побили.

Никак не отреагировав на реплику, царь произнес:

– Все свободны, Васак останься!

Поклонившись, приближенные вышли, а Тигран и Васак, прохаживаясь по залу, завели щекотливый разговор.

– Мое царство огромно, от моря и до моря, – говорил Тигран. – Великая Армения в расцвете своего могущества. Сегодня три державы диктуют миру свою волю: Рим, Великая Армения и Парфия.

– Это так, государь, – подтвердил Васак.

Царь нимало обеспокоился усилением сверхдержав. Назревает новый раздел территории Малой Азии и Месопотамии. Опасность идет и с запада, из Рима, и с востока, из Парфянского царства. Два этих государства хотят увеличить свои владения. Готова ли Армения бросить вызов Риму и Парфии? Он, правитель, создал державу, где есть и военная сила, и экономическое процветание, и человеческие ресурсы. Сила – это хорошо, но любая держава не может долго существовать без мудрой системы наследования верховной власти. Следует принять решение, кто наследует Тиграну. В случае кончины царя и при отсутствии особых оговорок о престолонаследии, действует «аваг сепух», то есть автоматическое наследование престола отца старшим сыном. Тигран, стараясь быть справедливым к своим сыновьям, одинаково нейтрально относился к обоим, хотя они и ждали от него хвалу и порицание.

– Выбор престолонаследника нужно делать, – сказал монарх.

– Твое решение всегда продиктовано мудростью богов, оно закон для меня, и будет исполнено незамедлительно.

– Опасна опрометчивость, Васак.

У царя два сына. Вопрос о наследнике важнейший. Они оба талантливые, целеустремленные и преданные. Но кому отдать предпочтение? Артавазд – могучий воин, но жесток и непредсказуем. Его удел – война, сражения, походы. Прекрасный полководец, бесспорно, и ненавидит Рим. Жестокость – главнейшее качество царя, а сила решает все. Однако, старший сын мало интересуется делами управления огромным государством, не вникает в вопросы товарного производства, не хочет изучать законы торговли. Страна с таким правителем пропадет. Правда, он любит театр, даже пытается писать трагедии на греческом языке и хочет поставить трагедию Еврипида «Вакханки». Тигран с тревогой смотрел на Васака и думал: «Как же Артавазд постигнет тайны удержания державы в своих руках? Да, у него нет склонности к точным наукам, но мыслит он здраво и его цель – воссоединение армянских земель».

Тигран Младший во время учебы показал высокую одаренность, превзойдя остальных в изучении экономики, греческой письменности, культуры и религии. Он умен и особенно любит точные науки, знает, как управлять государством, у него благородные наклонности: учит языки, философствует, спорит со схоластами. Но он высокомерен и самонадеян, дерзок, хитер и изворотлив, никому не прощает обид, первым лезет в драку. А еще вспыльчив и задирист. Тигран подумал: «Обиды нельзя прощать, а вот быть заносчивым – это недальновидное поведение. Такие люди легко подвластны чужому влиянию».

Царь в упор посмотрел на министра:

– И кого же ты рекомендуешь мне в приемники?

Этот взгляд всегда пугал Васака. Казалось, государь читал его мысли. Боясь выдать себя, министр быстро произнес нейтральную фразу:

– Чтобы твоя держава после тебя не раскололась, я готовлю к царствованию обоих.

Тигран отвернулся, потом вышел на террасу. Глядя на плодородную долину, простирающуюся внизу, с полосками обработанной земли, садами и пастбищами, он уверенно произнес:

– Конечно, чтобы удержать созданное мной, нужны и ум, и сила. Ум нужен хотя бы для того, чтобы не скатиться обратно к варварству, а сила нужна, чтобы править миром. Так кто?

Васак опустил глаза:

– Великий царь, не я, а боги советуют тебе. Мой удел очень скромен.

– Ошибка в таком деле, как наследование, может дорого обойтись царству. Мы не вправе сделать ошибку.

Затаенные мысли вновь терзали Тиграна: «Я должен быть уверен, что моя держава будет процветать, но мир таков, что владыка становится тираном: кругом плетутся заговоры, ко мне подсылают убийц. Как совместить жестокость со справедливостью? Не знаю».

Вслух же он сказал:

– Мне предстоит еще много сделать, умирать рано. Не ведаю, сколько времени отпущено мне богами, но хочу обеспечить своему народу право на вечную жизнь.

– Я твой верный слуга! – выпалил объятый страхом министр.

– Васак, твоя задача подготовить сыновей к царствованию.

– Да, мой царь! Разреши один вопрос. Рим предлагает тебе согласовать кандидатуру на престол Галатии, подконтрольной сенату. Вместо тетрархии – четырех равноправных властителей – они рекомендуют одобрить на трон лишь одного Дейотара.

– Ну что ж, я не против. Поручаю тебе провести переговоры. Поторгуйся. Как опытный дипломат, уверен, ты достойно будешь отстаивать мои интересы.

Наступил вечер, на город опустилась тишина, жара спала. Царь Тигран II в тронном зале восседал на золотом троне, украшенном фигурами фантастических животных – крылатых быков и львов с человеческими лицами. Изображения фантастических существ, по поверьям, должны оберегать царя от воздействия злых духов, сглаза и порчи темной энергией. Окруженный свитой приближенных, царь давал аудиенцию подданным. Рядом с троном слева, скрестив руки на груди, стояли его сыновья, справа – цари Коммагены и Софены, вокруг расположилась верхушка армянского общества, военная и служилая знать, в том числе губернаторы областей. Ниже подиума, на котором находились государь и свита, восседали писцы из канцелярии, документирующие все сказанное.

Тронный зал многолюден и роскошен. Как и все дворцовые постройки, убранство этого зала провозглашало верховную власть царя, повелевающего огромной державой. Всякий входивший сюда пережевал потрясение: подавляли торжественность, монументальность и грандиозность величия. Серые базальтовые стены, колонны цвета терракоты, капители в виде парных морд быков, развешенные бронзовые щиты и стяги, кованые канделябры и мраморные статуи – все это великолепие подсвечивалось сквозь оконца в потолке золотыми лучами заходящего солнца.

Царь благосклонно выслушивал жалобы и просьбы народа. В зал вошли очередные просители из гавара (уезда) Ротпациан, что в ашхаре (области) Утик. Они пали ниц, им разрешили встать и говорить с монархом. Вперед вышел самый старший из них.

– О великий царь, я Ованес из рода Каганкатваци. Ты отменил льготы для нашей общины. В горных районах земледелие – рискованное занятие. Была небывалая буря, посевы уничтожены, мы понесли большие убытки и не можем поставить требуемые объемы ячменя, пшеницы и масла. А наш губернатор бдешх Халхал требует дать все. Просим помощи.

– Я велю бдешху Халхалу и моему казначею рассмотреть этот вопрос. Помощь будет оказана. Идите.

Следующая делегация говорила об уничтожении скота и что люди изнурены болезнями. Все случаи происходили в районе горы Арарат. Тигран задумался: «Какие силы наносят такой масштабный урон?» Царедворцы тревожно шептались.

Вслед за представителями провинции в зал вошли пятеро аристократов из знатных родов государства. Вперед вышел Аравелян, старейшина рода, предки которого были возведены в дворянское сословие специальным указом царя Арташеса I за заслуги перед двором.

– Государь, – начал он, – Мы, представители знатных родов Великой Армении, всегда поддерживаем тебя в любых начинаниях и не только платим налоги, но и добровольно даем золото и серебро на украшение твоей новой столицы.

– Так в чем же дело?

Оказалось, все дело в том, что царь увеличил для крупных землевладельцев повинности и рекрутские наборы в армию, из‑за чего знать терпит убытки. Не нравилось аристократам и то, что мелких землевладельцев и армян-ремесленников Тигран вообще освободил от податей. Доводы об огромных размерах государственного строительства, растущих военных расходах и повышении боеспособности армии, на богатеев не действовали. Они твердили одно: дань, которую с них взимают, тяжелая, доходы падают. Последний указ их особенно разозлил: государь запретил долговую кабалу крестьян, не возвративших долги.

Царь изрек:

– Из‑за вашего непомерного обогащения значительная часть свободных крестьян разорилась.

– Государь, ты провел налоговую реформу, и теперь денежные налоги зависят от размера территории, плодородности земли и количества крестьян. Эта реформа опять привела к снижению наших доходов. Налоги нас просто разоряют!

Тигран стал сердиться:

– Я должен быть справедливым и поддерживать вечный порядок вещей!

– Вот римская знать, – не обращая на сердитый тон царя старый аристократ продолжал, – выкачивает из всего мира огромные богатства, а нам ты запретил заниматься поборами и ростовщичеством в завоеванных странах.

Царь гневно посмотрел на Аравеляна:

– Рим рассматривает покоренные земли лишь как объект безудержного грабежа. Нам это не подходит!

Аравелян решил высказаться до конца:

– Мы не проявляем враждебность к твоим порядкам, но, отдавая две трети своих доходов в царскую казну, многие из нас на грани разорения. Мы всего лишь просим тебя уменьшить бремя, наложенное на нас. Как в Риме…

Тигран встал. Произвол римских наместников, злоупотребления чиновников, хищничество публиканов были хорошо известны. Даже если те царства, которые Рим делал своими союзниками, поднимались в развитии, все равно римские порядки вызывали сильнейшую ненависть у населения. Царь Армении не раз говорил, что это не наш путь. Его управление имеет одну цель – всех привести к благоденствию.

Аудиенция закончена. Просители, понимая, что диалог продолжаться не может, поклонились и вышли.

Приближенным царь сказал:

– Меня беспокоит усиление знати здесь, в Тигранакерте, и ее проримские настроения. Полагаю, нужно выкорчевать у аристократов подобные мысли.

Глава 9. Сонное царство Каппадокия

В сердце Малой Азии расположилось царство Каппадокия. Оно как пограничная полоса: на западе римские владения, на востоке Великая Армения. Царем Каппадокии был Ариобарзан I Филороман, ставленник Рима. Прозвище Филороман дал ему народ, и означало оно узкую привязанность монарха ко всему римскому, но знающие люди говорили, что римляне раскатали этого полного человека до тонкого и прозрачного послушания, словно пресное тесто фило для пахлавы. Ариобарзан при первой же опасности сбегал в Рим, где его снова уговаривали вернуться в Каппадокию и править, а сенат даже принимал специальное постановление, в котором указывалось, что Ариобарзан имеет более других право на власть в царстве. Конечно, Рим заботила не личность царя Каппадокии, хотя закон требовал, чтобы зависимые царства управлялись наследными династами, а стабильность восточных границ и подконтрольность монарха.

Дважды в страну вторгался армянский царь Тигран II, за спиной которого маячил Митридат VI, желавший посадить на трон Каппадокии своего сына Ариарта, но оба раза римские войска входили в Каппадокию, а армянский царь уходил.

Ариобарзан обедал, когда ему донесли, что к столице царства Мазаке идет римский отряд во главе с наместником Рима проконсулом Лукуллом. Трусливая душа Ариобарзана ушла в пятки, кусок дичи застрял в горле, а жирные пальцы застыли в немом оцепенении. Жить спокойно не получалось. Придя в себя, он весь сжался, волна испуга пробежала по всему телу, а в округлившихся глазах появился немой вопрос: «Меня хотят сместить?»

Его главный советник Аретий, мудрый старик, зная трусливую натуру своего царя, произнес:

– Мой государь, я не думаю, что возникла опасность, хотя внезапный приезд наместника необъясним… Правда, ты не выполнил его дополнительные требования по провианту и рекрутам. Но думаю, он просто хочет попугать.

Орлиный нос Ариобарзана почуял опасность, а значит, нужно что‑то предпринять. Выскочив из-за стола, он бросился к статуе бога Митры в виде прекрасного, как Аполлон, юноши в развевающемся плаще, фригийской шапке и ореоле лучей вокруг головы. Спрятавшись за скульптурой, царь затаился, однако тучное тело, выпирающее с обоих сторон тощей статуи, выдавало убежище монарха. Придворные смотрели в его сторону озадаченными взглядами и пожимали плечами.

Царь выглянул:

– Что делать?

Со словами «меня нет!» он семенящим бегом принялся носиться взад-вперед, видимо, соображая на ходу, какая кара ждет его на это раз, потом, остановившись у своего главного советника, вонзил в него вопрошающий взгляд. Тот произнес:

– Есть такой прием – быть прозрачным и незаметным для других людей.

– Это как?

– Достаточно закрыть глаза или накрыться чем не будь.

Ариобарзан быстро подбежал к своему первому министру, резким движением сдернул с него манишку и, убежав в дальний угол, сел на стул и накрылся тряпкой.

Возвестили о прибытии наместника. Советник Аретий приблизился к Ариобарзану:

– Государь, тебя зовут государственные дела.

Царь стянул тряпку с одного глаза и посмотрел на царедворца:

– Надо идти?

– Да!

Тяжело встав, он поплелся в тронный зал, как на плаху.

Когда правитель и его свита заняли места в великолепном тронном зале, где колонны и стены были украшены необыкновенно белым мрамором, причем разработки этого мрамора велись только в Каппадокии, и римляне закупали его в огромных количествах для своих вилл, в зал вошел наместник Рима в провинции Азия проконсул Лициний Лукулл. Ариобарзан поднялся с трона и с видом приговоренного к казни двинулся ему навстречу. Сделав несколько шагов, он остановился, ожидая своей участи. Лукулл тоже остановился и торжественно произнес:

– Великий царь, Рим приветствует тебя!

При этих словах лицо Ариобарзана преобразилось, царь стал соображать живее, а увидев, что Лукулл еще и поклонился, самообладание окончательно вернулось к монарху. Немного заикаясь, он произнес:

– П-приветствую тебя, император! Ты давно не посещал мой дворец. Для меня честь принимать такого важного гостя.

Лукулл добродушно пошутил:

– Жаль, что много времени уходит на срочные дела, а на важные, как эта встреча, совсем не остается. Я бы хотел переговорить с тобой наедине.

Царь указал куда идти, и они перешли в диванную. Усевшись поудобнее напротив друг друга и обложившись подушками, они начали разговор.

Лукулл жестко отрезал:

– Ты не поставил тысячу рекрутов для службы во вспомогательных войсках.

– О император, набор рекрутов продолжается, но есть трудности. Ты же знаешь, что армянский царь, напав на мое бедное царство, увел почти всех трудоспособных мужчин и скот в свои земли.

– Да, знаю, и он за это ответит. Но во время войны ничто не снимает с тебя ответственности за своевременные поставки рекрутов. Я не люблю, когда меня дурачат.

– Император, не пройдет и десяти дней, как я все исправлю! – скороговоркой выпалил Ариобарзан.

– Хорошо, – Лукулл высокомерно смотрел на него.

Рим не требовал от дружественных царей уплаты налогов или дани, не вмешивался во внутренние дела этих государств, но интересы Рима должны соблюдаться превыше всего. Шла война, и царь обязан помогать Риму всеми своими ресурсами и, в первую очередь, предоставлять войска в распоряжение наместника.

Подали вино, фрукты и сладости.

Ариобарзан, получив от Рима зримые символы верховной власти – золотую корону со скипетром из слоновой кости, курульное кресло и почетное одеяние высших римских магистратов, – помнил, что власть, данная Римом, может быть и отобрана. Для ее сохранения он готов был из кожи лезть, понимая, что патрон ждет ответных благодеяний.