Лучшая невеста некроманта
– Говорю, там в кустах директриса Вольгурт темную энергию ищет! Зачем вы салют запустили?! Ее же контузило!
Лорд Баумгартнер резко выпрямился и закусил губу.
– Да-а-а… неловко получилось.
– Ну у вас и свадьба, – покачала головой я.
– Больше напоминает поминки, – согласился некромант.
А мне не к месту подумалось: жить надо так, чтобы по случаю твоей кончины объявили салют!
***
– Ну прости. Я не знал, что ты там. Их надо было отвлечь, чтобы Айван мог упокоить Барбару. Кстати, ты нашла остаточную энергию? Развеяла?
– Не нашла. Сбежал и растаял, полагаю, когда бедняжка окончательно упокоилась.
Катрин нервно дернула плечиком и поднялась с постели. Простынь скользнула по точеной фигуре и упала на пол. Жаль, в темноте спальни сложно было рассмотреть ее получше. Ему вдруг подумалось: они знают друг друга с детства, и, наверное, каждый, кто знает их обоих, прекрасно понимает, что за дипломатичным словом «дружба» скрываются далеко не только дружеские визиты.
И все же проклятие обходит Катрин стороной.
Раньше Шон думал, это потому что он не испытывает к ней чувств. Но к Барбаре он их тоже не испытывал. Тогда в чем же дело?
– Угомони своего подручного. Айван почти заявил, что подозревает в проклятии меня, – вдруг произнесла Катрин.
– Ты так и не расскажешь, что у вас с ним произошло?
Айван, его последний помощник, оказался одним из лучших. Смышленый боевик, отчисленный из академии по какой-то глупости и лишенный возможности магичить, оказался незаменимым помощником в делах любого рода – бытовых, профессиональных и даже деликатных. Но их ненависть с Катрин – взаимная, кстати – вспыхнула с первой встречи. И порой изрядно досаждала.
– Я напомню, что с моими гостями следует вести себя уважительнее.
Тем более что в свое время Шон проверил всех, от посыльного и газетчика, до Катрин и родной матушки его величества, вдовствующей королевы. Он был бы идиотом, если бы пустил в свою постель женщину, не убедившись, что она не прячет в шкафу темные секреты.
– Помоги, – попросила Катрин, набросив на плечи платье.
В темноте шнуровка занимала больше времени, чем обычно, но ему не хотелось включать свет.
– Что ты собираешься делать дальше? Скрывать смерть Барбары долго не получится.
– Столько, сколько смогу. Это даст мне время. После объявления о ее смерти у короля возникнут вопросы, а ответов у меня нет. Придется покинуть пост. Королевским некромантом не может быть тот, кто не в силах справиться с проклятием.
Если бы он только заподозрил его раньше!
– Как думаешь, почему проклятье не трогает тебя?
– Очевидно, что тот, кто накладывает его, или не считает меня угрозой или хочет поиграть, как кот с пойманной мышкой. Заставить бояться.
Катрин пригладила спутанные после бурной ночи волосы, улыбнулась отражению и грациозно проследовала к двери.
– Я всегда говорила и буду говорить, Шон, ты ищешь не там. Всмотрись в тени. Найди того, кто в них прячется. Кого-то из твоего прошлого, а не из настоящего. Это проклятье – не дворцовые интриги и не игры королевств. Это что-то личное.
Одна проблема: в юности он не был приятным парнем. Возможно, Шон Баумгартнер был тем, кого называют золотым мальчиком. Он не слишком-то считался с авторитетами, правилами и приличиями. И натворил много дел. Вряд ли он даже способен вспомнить всех, кому перешел дорогу, будучи подростком.
Даже если бы вдруг выяснилось, что источник проклятья – его родной дед, решивший с того света покарать маленького засранца, Шон бы не удивился.
И все же Барбара Веллер стала третьей жертвой проклятья. И последней, разумеется, больше он не позволит ни одной девушке надеть на палец его кольцо.
В далекой юности, когда Шон потерял первую любовь, невесту Эллу, ему не хватило опыта распознать темную магию. Зато хватило сил назло всему миру, злорадно посмеивавшемуся над его болью, стать лучшим из лучших в Вербии.
Лишь потратив тысячи часов на обучение и тренировки, заполучив место во дворце, став тем, чье имя произносят, опасливо оглядываясь, он позволил себе полюбить снова. Уже более сдержанно, осознанно, той взрослой любовью, которая романтике и глупостям предпочитает доверие и дружбу. Диана, его помощница, не сразу согласилась стать его женой. Лишь убедившись, что Шон – вовсе не тот мужчина, который запирает супругу в доме, лишая всяких шансов сделать карьеру, она согласилась стать его женой.
После ее смерти он поклялся никогда больше не любить. Очевидно, по всем признакам, проклятье было замешано на чувствах. Как только он влюблялся, невидимый таинственный враг тут же лишал самого дорогого.
Шон не собирался жениться на Барбаре, король настоял, утверждая, что проклятье не подействует на фрейлину, женщину, которую он даже не видел! А теперь по его вине девушка мертва.
И он понятия не имеет, с какой стороны подступиться к новым поискам врага.
Стук каблуков Катрин вскоре затих, и дом погрузился в тишину. Ненадолго, впрочем. Чуткий слух уловил скрип входной двери, а затем Шон Баумгартнер одним прыжком взвился на ноги.
Снизу раздался истошный крик Катрин.
За те секунды, что он преодолевал лестницу, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, Шон успел подумать и о том, какой безумный сегодня день, и о том, что если Катрин кричала, потому что обнаружила сломанный каблук или что-то в этом роде, на один труп в саду станет больше, и о том, что, возможно, отставка – не так уж и плохо. Его состояния хватит, чтобы прикупить какой-нибудь виноградничек со старинным замком в придачу и жить в нем в свое удовольствие.
К его величайшему сожалению, все оказалось намного серьезнее.
– Айван, я же просил ее упокоить!
Из недр дома, наверняка тоже разбуженный криком, выскочил взъерошенный сонный помощник.
Надо сказать, в такой суматохе не было необходимости. Катрин и сама обладала достаточной силой, чтобы справиться с умертвием, а кричала, видимо, от неожиданности. Не каждый вечер, уезжая от любовника, вместо слуги за дверью обнаруживаешь мертвяка.
Но, присмотревшись, Шон понял, что магия Катрин на Барбару не действовала.
Женщина безуспешно бросала в нее пылающие шары, электрические импульсы и другие простенькие заклятия общего профиля, а умертвие даже не шаталось! И леди Вольгурт была близка к панике.
Айван примерился было к нежити, чтобы отработать по привычному сценарию: сбить с ног, утащить на задний двор и там упокоить, но прежде, чем он успел что-либо предпринять, по загривку Барбары последовал мощный удар лопатой, сбивший ее с ног.
– Мяф!
– Простите, – Ува смущенно улыбнулась и спрятала за спину лопату, – первое, что под руку попалось.
– Что ты здесь делаешь, я же отправил тебя домой? – спросил Шон, спускаясь.
После салюта гости начали расходиться и, под предлогом неважного самочувствия, он быстренько увел Уву наверх. Пришлось отдать ей пару вещей Айвана, потому что ее платье оказалось безнадежно изорвано, а ходить по улицам в свадебном было бы неразумно. Она и сейчас в них стояла: слегка мешковатых штанах и рубашке. С распущенными иссиня черными локонами, совсем юная, но в то же время уже обладающая той неповторимой красотой, которая притягивает взгляд. Интересно, кто ее родители? У сиротки вполне могут быть секреты.
А еще она забавно покраснела.
– Я и пошла домой. А за мной увязался вон, – кивнула на деловито вылизывающегося не то кота, не то козленка, не то еще какую зверушку, – Мяф.
Мяф? Она назвала сгусток темной энергии смертельного проклятья Мяфом?
– Я давай его ловить, и смотрю – идет. Умертвие. Думаю: наше или не наше? Решила проследить. Если сюда пойдет, то наше. А если не сюда, то сдам его первому встречному стражу. Ну и вот.
Боги, он даже умилился. Девчонка выслеживала по темным улицам восставшего мертвеца, чтобы уберечь чужой секрет некроманта, которого увидела впервые в жизни.
– А вы что тут делаете так поздно? – с интересом спросила эта непосредственность у Катрин, уже оправившейся от шока и вновь напустившей на себя холодную вежливость.
– Так! – Шон понял, что стоит вмешаться, пока Катрин, с присущей ей стервозностью, в красках не расписала, зачем именно осталась после праздника.
Хотя вряд ли Ува Хендрикс такая уж наивная. Скорее, просто не удержалась от издевки в отместку. Но все же Шон вдруг подумал, что ему бы не хотелось выглядеть в глазах Увы тем козлом, который занимается сексом с любовницей прямо в день гибели жены.
Хотя как еще он должен выглядеть, если это правда?
– А вообще… я тут подумала… – Девчонка закусила губу, но набралась смелости и на одном дыхании выпалила. – Раз уж у нас с вами столько общих секретов, может, у вас найдется работа? Любая! По дому или в саду, например. Я много не попрошу, только чтобы хватало на комнату и еду!
– Это исклю… – начал было Шон, но его перебил Айван.
– О, а я давно прошу помощника! Может, возьмем?
– Помощника, а не помощницу. Это немного разные вещи.
– А какая разница? – фыркнул боевик. – Мне же с ней… или с ним работать. Мои проблемы.
– Тебе нужна не горничная, а некромант или, на худой конец, дипломированный маг. А у этой девушки нет активной силы.
– Ноль, – с усмешкой подтвердила Катрин. – Полная бездарность.
Шон едва успел прикусить язык, чтобы не спросить «Ты ведь собиралась домой. Тебя что-то задержало?». Несвойственная ему раздраженность. Какой длинный все-таки день.
– Ну, вам таки помогла не ваша сила, а моя лопата, – хмыкнула в ответ Ува.
– Факт, – хмыкнул Айван. – Давай возьмем, а?
Шон засомневался. Идея взять на работу девицу без образования ему не нравилась. Непонятно только, почему. Работа несложная: убираться в лаборатории, следить за библиотекой, бегать по мелким поручениям в город, разбирать почту. Справится и девчонка. Но почему-то все внутри активно сопротивлялось идее нанять Уву. И это ему не нравилось: Шон Баумгартнер не привык полагаться лишь на интуицию.
– Шон, я бы не советовала, – улыбнулась Катрин. – Если тебе нужен помощник, у меня есть с десяток отличных кандидатур, которые душу продадут за возможность работать на тебя.
– Берем! – заканючил Айван. – Да она за умертвием через пол города кралась, чтобы тебя случайно не подставить!
«А почему бы и не взять?», – подумал Шон.
– Только с Мяфом! – вдруг выдала Ува.
Схватила зверюгу и прижала к себе – у той от удивления даже глаза на рог полезли.
Итого имеем: жена – восставшее умертвие, любовница – директор приюта, помощник – отчисленный студент, помощница – сиротка с Мяфом, а сам он – некромант, за которым следует проклятье.
– Да делайте вы, что хотите, – вздохнул он. – Айван, под твою ответственность.
– Ура-а-а! – завопили они с Увой хором.
– Упокойте Барбару… опять. На этот раз чтоб окончательно! А я спать, у меня с утра совет.
– Шон! – Катрин метнулась к лестнице за ним. – Послушай… ты совершаешь ошибку, нанимая эту девицу на работу!
– Почему? – вежливо поинтересовался он таким тоном, что любая другая на месте Катрин уже бы вылетела из дома, не оборачиваясь.
– Ува Хендрикс не способна подчиняться правилам, выполнять приказы и пользоваться собственной головой! Другой такой невыносимой девицы в Блэкхевене не было со времен основания!
– Когда-то давно, еще когда мы были юны, мы договорились, что между нами только секс. Никаких обязательств, никаких посягательств на друг дружкину свободу. Скажи, пожалуйста, Катрин, в какой момент ты решила, что все изменилось, и почему не сообщила мне?
– Я не… ничего не изменилось, Шон, я – твой друг, и лишь хочу предупредить об ошибке, которую ты совершаешь.
– Ошибка – свадьба с Барбарой Веллер, из-за которой она мертва. Помнится, ты это решение горячо поддерживала. Давай попробуем наоборот, ладно? Вдруг сработает.
С этими словами он ушел прочь, не заботясь о том, найдет ли Катрин выход и не оскорбит ли ее такое пренебрежение. Правда, ушел не в спальню, как собирался, а в кабинет. Шону Баумгартнеру очень хотелось выпить и обдумать дальнейшие шаги. До сих пор он был зол на себя за то, что так и не смог найти виновника проклятья, но сейчас он просто в ярости!
– Мяф! – раздалось из коридора.
Так-так-так… а ведь Мяф – остаточная энергия после проклятия! И его можно использовать, чтобы узнать о магии, убившей Барбару, больше.
– А ну-ка, иди сюда!
Он извернулся и ухватил зверушку за хвост, подтянул к себе и сгреб двумя руками.
– Пш-ш-ш! – из Мяфа полезли острые не то когти, не то иглы, сделав его похожим на шипастый ощерившийся шар.
– Твою ж… – от неожиданности Шон выпустил тварь из рук, и та бодро покатилась к лестнице.
Безумный день. Безумный вечер. Безумная ночь.
Проклятье подождет. Выпить, выспаться и выдержать совет – вот три главные задачи на ближайшее время.
Однако утро, когда Шон Баумгартнер проснулся в своем кабинете и обнаружил, что управляющий уже принес завтрак и свежую газету, порадовало его очередным сюрпризом.
С первой полосы «Ежедневного Вербского Вестника» смотрело его довольное лицо.
«Поздравляют со свадьбой, наверное», – подумал Шон, прихлебывая порядком остывший кофе.
«Его темнейшество лорд Шон Баумгартнер, не далее как вчера связавший себя узами брака с фрейлиной Барбарой Веллер, страдает страшной болезнью нашего времени – мужской немочью.
Об этом сообщила свидетельница, пожелавшая остаться неназванной и видевшая новоиспеченную леди Баумгартнер в компании Айвана Уильямса, помощника королевского некроманта. Под покровом ночи, оправдывая уединение ритуальным садоводством, Айван и Барбара предавались интимным утехам.
И причиной, по которой молодая супруга провела первую брачную ночь в чужих объятиях, может быть только одно – фиктивный брак, призванный скрыть столь позорный недуг лорда-некроманта…».
– А?
Глава 4. Должностная инструкция некроманта
Делай, что должен, и верь, что оно не восстанет из мертвых
А дело было так.
Лорд Баумгартнер ушел наверх, леди Вольгурт рванула за ним. О чем разговаривали, неизвестно, но спустя несколько минут директриса вылетела из дома, как ужаленная. Шаги наверху стихли, Мяф куда-то подевался, и мы с Айваном остались одни.
Не считая Барбары Веллер на ковре.
– Думаешь, я слишком сильно ей двинула? – закусив губу, спросила я.
– Она же умертвие. У них нет сознания. Просто сбила баланс энергий. Отлежится, восстанет. Точнее, не успеет, мы ее упокоим.
Парень сбегал за какой-то старой, видавшей виды, сумкой и сунул мне ее в руки.
– Держи, ответственная!
А затем с легкостью, словно тело ничего не весило, схватил фрейлину, перекинул через плечо и бодро пошагал к кухне.
– Ну же! – крикнул Айван мне. – Надо успеть до рассвета!
Летом светает рано. Опомнившись, я бросилась следом, гремя сумкой, набитой какими-то камушками, склянками и амулетами. Все это жутко интриговала! Я всегда мечтала узнать о работе настоящего некроманта (да хоть какого-нибудь мага!), и теперь даже не могла поверить, что действительно получила работу.
– Строго говоря, из мертвых восстает не сам умерший, а остаточная энергия. И далеко не в каждом мертвеце она есть. Но после темных проклятий она есть почти всегда. Иногда мертвец восстает сам, иногда – по воле некроманта или проклятийника. Упокоить его – задача несложная и присутствия некроманта не требует. Все, что нам понадобится, это яма.
Айван показал на уже готовую, небрежно разрытую наверняка самим умертвием яму.
– И несколько темных опалов. В них заключена нейтрализующая энергия. Шон на досуге сделал целую кучу. Еще можно добавить пару амулетов, чтобы отпугнуть тьму. И всякие охранные штучки. На случай, если убийца явится и решит поднять жертву. Кстати, ни одна из сигналок не сработала, значит, Барбара восстала сама.
– А почему она вообще поднялась, да еще и стала бродить по городу?
– Ну…
Даже в темноте было заметно, как Айван покраснел.
– Возможно… чисто теоретически… мне очень хотелось торта, поэтому я забыл про опалы… Не говори Шону, ладно?
– Договорились, – фыркнула я. – Спасибо, что выбил для меня работу.
– Всегда пожалуйста. Вдвоем веселее. Так, отойди. Я ее закопаю, а ты поищи в сумке такие круглые блестящие черные камушки. Они там единственные, не ошибешься.
Я быстро нашла пять круглых опалов и заворожено полюбовалась камнями в свете луны. Красивые. Переливающиеся. Совершенно точно магические. Боги, неужели это происходит со мной? Я – помощница некроманта!
Ну ладно, помощница помощника некроманта, но главный-то все равно маг, и не просто маг, а королевский. Я вообще не так представляла себе жизнь королевского некроманта. Думала, они сидят во дворце и раздают задания мрачным холодным тайным агентам.
– Какие у меня будут обязанности? – спросила я.
– Ситуативные. Будешь бегать в лавки со списком покупок, вести учет ингредиентов для ритуалов, убираться в лаборатории и все такое. Для уборки есть слуги, но в лабораторию Шон их не пускает, а у меня, знаете ли, не десять рук. Еще разберешь библиотеку. Ну и вообще, будешь выполнять мелкие поручения. Так, бросай камни.
Я бросила опалы прямо в яму и зажмурилась от яркой вспышки – они тут же ушли под землю.
– И все?
– Замаскируем место, положим амулет – и все.
– А почему лорд Баумгартнер закапывает невесту… то есть, труп невесты в собственном саду?
– А потому что лорд Баумгартнер не хочет, чтобы о кончине фрейлины стало известно раньше времени. К тому же…
– А чего это вы тут делаете?! – раздался вкрадчивый старушачий голос. – Вы кто такие, а?!
– Вот проклятье! – выругался Айван.
– Это кто? – шепотом спросила я.
– Госпожа Мидлнайт. Соседка. Вдова бывшего министра обороны Вербии. Очень деятельная старушка.
Айван многозначительно покрутил пальцем у виска.
– А-ну! – меж тем госпожа Мидлнайт не желала сдаваться. – Выходи! А не то стражу вызову, весь сад вам тут перекопает!
Пришлось подчиниться.
– Не надо стражу, – миролюбиво улыбнулась я, потому что Айван побледнел и вконец растерялся. – Все в порядке.
– Ты кто такая? Я знаю, кто здесь живет!
– А я… э-э-э… Барбара. В смысле, супруга лорда Баумгартнера. Сегодня свадьба прошла.
Низенькая сухонькая старушка, что стояла по ту сторону высокого кованого забора, обладала поистине властным взглядом.
– И чего это ты, супруга, в саду делаешь? И с этим пройдохой еще!
– Так это… гортензии сажаем. Леди не пристало самой ямки под кусты копать, вот и взяла помощника. Редкие гортензии. Из самой Гортенталии привезли, на свадьбу подарили.
– А почему ночью?
– Так полнолуние. Растения редкие, требуют особого магического подхода.
Я нарочито театрально огляделась и наклонилась к прутьям решетки.
– Мне, конечно, строго-настрого запрещено рассказывать о жизни во дворце, но когда я была фрейлиной, то просто обожала роскошный сад ее величества. Тоска по дому, знаете ли.
Кажется, это объяснение старушку успокоило. Во всяком случае, ее взгляд потеплел.
– А муж где? – уже без угрозы в голосе спросила она.
Мы с Айваном переглянулись.
– Так он это… спина больная. В саду возиться уже не может, – нашелся парень. – Я ему давно говорю: иди на массаж! А он чего?
– Чего? – спросили мы с госпожой Мидлнайт хором.
– Ничего, – Айван развел руками, – не идет.
Мы еще немного поболтали с бдительной старушкой о том, о сем, о погоде, о грядущем театральном сезоне, а потом, под предлогом скорого рассвета, якобы вернулись к посадке многострадальных гортензий.
– А ты неплохо соображаешь, – сказал Айван, когда мы, уставшие, шли в дом. – И много знаешь.
– Конечно. Директриса Вольгурт вытаскивала из нас души, если мы не учились. А с меня был тройной спрос. Почему-то меня она не любила особенно сильно.
– Да она никого, кроме себя, не любит, – фыркнул Айван.
И я прониклась к нему еще большей симпатией. А уж когда он привел меня в маленькую, но уютную комнату с застеленной постелью и сказал «здесь ты будешь жить, подъем в семь утра», и вовсе назначила его своим героем. Когда дверь за парнем закрылась, я с ощущением абсолютного счастья упала на постель и рассмеялась.
У меня есть работа! И крыша над головой.
А потом уснула. Не успев умыться, раздеться, как была, в одежде с чужого плеча, грязная от раскопок и шароханий по саду. Навалилась такая усталость, что даже если бы я хотела, не смогла бы подняться и отправиться на поиски ванной.
Через несколько часов меня разбудил очередной вопль. Только уже не умертвия, а самого лорда Баумгартнера:
– Айван! Ува! Немедленно в мой кабинет!
На бегу приглаживая непослушные кудри и протирая глаза, я понеслась наверх и в растерянности остановилась. Понятия не имею, где кабинет некроманта. Где спальня знаю, где гостиная – тоже, а вот по поводу кабинета никаких идей.
К счастью, подоспел заспанный взъерошенный Айван, и мы вместе направились к шефу, попутно гадая, что опять стряслось.
– Только не говори, что эта фрейлина опять восстала! – возмутился Айван, открывая дверь. – Я все проверил трижды! Если ее не держат опалы, то тебе придется лично…
Он осекся на полуслове, а следом все членораздельные мысли вылетели и из моей головы.
Лорд Баумгартнер стоял посреди роскошного кабинета в том же, в чем был вчера на свадьбе: брюках, рубашке и камзоле с традиционной вербской вышивкой на черной чуть поблескивающей плотной ткани. Впрочем, сейчас некромант тряс камзолом перед нашими лицами.
И у него были на то причины: он весь был погрызен! Дыры внушительных размеров зияли на спине, рукавах, плечах и лацканах. Мало того: и та одежда, что была на нем, пострадала. От левого рукава остались одни лоскуты, а штаны оказались изодраны лишь спереди только потому что он на них сидел.
– Кто мне скажет, что за оголодавшая моль поселилась в доме и каких она была размеров?!
– Э-э-э… – Мы с Айваном переглянулись.
– Не знаете?! А это что?! – Лорд показал на шторы, с которыми приключилось то же несчастье.
И с ковром. И с обивкой кресел. И с…
– Костюм номер один! – провозгласил лорд Баумгартнер, беря с ближайшего кресла вешалку. – Сожран! Номер два… Сожран! Номер три, четыре, пять – сожраны! Выходной фрак – сожран! Новые рубашки – сожраны! Халат банный – сожран! Рабочие штаны – не сожраны, но пожеваны! Ботинки – сгрызены! Галстуки – обслюнявлены!
– Это явно не Барбара… – задумчиво произнес Айван.
– Нет. Вот если бы кто-то землей все извозякал – тут я бы на нее подумал. В кругу подозреваемых те, кто сегодня проснулся не в дырявом исподнем! Показать?!
– Нет-нет! – поспешно отозвалась я. – Мы верим.
– Никогда не думал, что такое когда-нибудь скажу, но мне совершенно нечего надеть!
Воцарилась звенящая тишина. Мы с Айваном растерянно осматривали кабинет и пытались выдать хоть какое-то внятное объяснение произошедшему, но в голову ничего не лезло. Насколько я знаю, не существует проклятий, действующих на текстиль, да и существ, питающихся тканью, кроме некоторых видов клеврандской моли я не помню. Но что-то же пробралось в дом и погрызло все вещи лорда Баумгартнера и его кабинет. Только что?
– Мяф!
Я замерла от ужаса, уже мысленно представив, как лечу с работы вон даже не успев толком освоиться. А некромант прищурился, опустился на пол и сунул руку куда-то под кресло.
– Мяф! – раздалось оттуда снова.
Но лорд Баумгартнер все же вытащил сопротивляющегося Мяфа на свет. А чтобы тот не исколол его шипами, держал за хвост. Бедолага болтался вниз башкой, но упорно не выпускал из пасти кусок обивки.
– Понятно, – протянул шеф.
Отдал зверюгу мне и сказал:
– Чтобы этой твари в доме не было. А когда пойдешь ее выкидывать, зайди в салон госпожи Ольмерии и купи мне выходной костюм. Скажешь, что для Шона Баумгартнера, там сообразят. Деньги возьми в ящике стола. Айван, приведи здесь все в порядок, замени шторы и мебель, завтра у меня визит советника Эбернетти. На этом все. Свободны!
Поникнув, я взяла из ящика кожаный кошелек с купюрами и, прижимая к груди Мяфа, поспешила к выходу.
– Ну вот и зачем ты так сделал? Я же только договорилась, чтобы ты мог жить в доме! Как ты теперь на улице один? Я же не могу уйти с тобой! Мне есть будет нечего! Мяф, ну как так?
Звереныш виновато вздыхал и топорщил уши. Мы торопливо шли к центру, к Торговому Проспекту, где десятки лавочек, салонов, магазинов и студий предлагали взыскательным гражданам самые лучшие товары и услуги. Прежде мне не доводилось здесь бывать, у сирот нет денег, чтобы закупаться на Торговой Аллее, так что я на все смотрела, открыв от удивления рот.
На яркие лотки с карамельными яблоками, на разложенные прямо на брусчатке бусы и маленькие шарманки, на роскошные витрины с платьями, книгами, сладостями и другими диковинками. В нос ударил запах свежей выпечки – с утра булочники выставляли свежий товар, и я сглотнула слюну. Ужасно хотелось есть, но я никогда бы не решилась потратить ни одной чужой монеты.