Три кита

1.1

Сергей лежал на первом этаже двухъярусной кровати. Он рассматривал узоры сетки и никак не мог уснуть. Ненависть цвела в нём, будто вишня весной. Ненависть к своим родителям, за то, что он сейчас здесь, за то, что у него нет будущего и фиговое прошлое. За то, что он слышит звуки и может чувствовать, а так бы хотелось познать пустоту. Он часто думал о ней.

На кухне пьёт брат со своей девушкой. Они громко смеются, и это раздражает. В соседней комнате отец трахает жирную бабу, которую подцепил где-то в пивнушке. Я готов поспорить, что её трахнула половина алкашей в городе. Сергей смотрел на сетку не моргая и не фокусируя на ней взгляд. Он ждал рассвета. Завтра будет новый день, ничем не лучше этого.

Толстая баба стонала прокуренным голосом, и Сергей чувствовал, как старый ублюдок пыхтит и потеет на ней. Ненависть разъедала его будто крыса, которая хотела вырваться наружу. Но Сергей был абсолютно спокоен. Он лежал на спине и рассматривал сетку кровати. Все, чего он хотел, это дождаться рассвета и никого не убить. Он часто думал об убийстве своих родителей. Потом приходил к выводу, что это бессмысленно, потому что все равно ничего не поменяется.

Но к этим подробностям мы перейдём позже, ведь суть моей повести немного не в этом.

На столе лежала зелёная тетрадь в клетку. На ней было написано «Прочти». Это был рассказ Артёма. Он был начинающим писателем и поэтом, но, если сказать честно, его творчество было всем безразлично. Творчество в современном мире состоит из создания и распространения. Если у тебя нет денег на второе, скорее всего, через пару лет ты с этим завяжешь. Артём таскал свои рассказы и стихи Сергею в ожидании критики.

Начинало светать, на столе пылилась зелёная тетрадь. Сергей прикрыл глаза и, кажется, задремал.

1.2

Время пришло. Моё сознание собралось в точку. Я тянусь ввысь с величайшим упорством, и вот, наконец, ветер сорвал каску, которая сдерживала мои мысли взаперти. Может, так суждено, и я вовсе не контролирую ситуацию, пытаюсь ссылаться на судьбу. Чувствую корнями сладкую прохладную почву. Хочу обхватить её всю, это вызывает у меня своеобразное удовольствие, а в удовольствии, естественно, не вижу смысла себе отказывать. Программа прописана заранее, и кажется, возможно, мне только кажется, но я уже чувствую тепло. Оно околдовывает, дурманит и даже опьяняет, ведь тепло, к которому я тянусь, я хотел бы называть словом «жизнь». Маленький тёплый шарик где-то надо мной контролирует всю мою судьбу.

1.3

Она сидит в тёплой ванной голышом и смотрит на коленки. За закрытой дверью покрашенной уже, наверное, пятым (если не больше) слоем белой краски паршивая квартирка. Как бы вам описать её паршивость. Даже не знаю, с чего начать. Серый панельный дом на окраине города. Негатив в каждом, хоть влево, хоть вправо. Обрисованный подъезд, в котором валяется пыльный, будто уже гниющий пластик. Он был здесь еще до её рождения и использовался как бульбулятор, возможно, даже её отцом, когда он ходил выпивать сюда со своими друзьями и именно так познакомился с её матерью. Да, прозвучит абсурдно, но одна из десятков бутылок, которые Алина видела, пока поднималась на восьмой этаж (лифт не работал довольно часто), была единственным напоминанием об её отце. Это была просто выдумка, но каждый раз, возвращаясь со школы, эта выдумка почему-то согревала, и пластмассовая бутылка с отрезанным дном и коричневым от смол горлышком казалась родной.

Квартира была трёхкомнатной, они обычно жили там впятером, когда мама отшивала очередного алкоголика с района. Бабушка, женщина, больная шизофренией, почти всю жизнь провела по больницам или церквям. Иногда у неё случались приступы, и она приносила домой мусор, найденный на улице. Младший брат состоял в правой группировке, их развлечения сводились, в основном, к употреблению алкоголя или амфетамина и массовыми избиениями личностей кавказской национальности. Двоюродный брат, бывший наркоман, ширялся в пах, пока не вышел в окно той же квартиры. Выжил и поверил в Бога, сейчас посещает церковь и работает грузчиком на базаре. Мама, одна на двух работах без мужа, любви и уважения к себе. Брат живёт в одной комнате с бабушкой, она живёт с мамой, ну а Николай, так зовут двоюродного брата, живёт один и перед тем как куда-то уходит, закрывает свою комнату навесным замком. Именно поэтому она сейчас сидит в ванной и просто пялится на свои колени. В голове нет не единой мысли. Кажется, будто время остановилось. Ведь весь мир для неё, но он такой ужасный.

Глава 2

2.1

Пока мама с братом были в магазине, наша героиня закрыла дверь комнаты на советский шпингалет и вышла на балкон. Внизу был коричневый снег, который люди обходили по бордюрам. Глядя на мир с балкона, она вспоминала слова своего бывшего парня Сергея, когда он вбежал к ней в комнату с огромными чёрными зрачками, похожими на бездну: «Мы на этой планете, как у Христа за пазухой».

Она достала окурок сигареты из литровой банки из-под кетчупа. Эта банка служила пепельницей не первый год. Мы здесь не у Христа за пазухой и не обречены на мучения. Действительности на нас безразлично. Звонок в дверь. Пришла мама с братом. Героиня побежала в ванную, чтобы умыться и прополоскать рот. Не то чтобы она боялась мать, просто была в достаточно хорошем настроении и не хотела лишней мозгоебки.

– Что делала?

– Да ничего, ма, проснулась только.

Было воскресенье. Брат топтался в коридоре в попытках снять насквозь мокрые кроссовки. Он купил их за деньги, которые заработал, когда бадяжил амфетамин с мукой и продавал школьникам.

– Иди кастрюлю ставь, я картошку варить буду.

От вида прогоревшей алюминиевой кастрюли почему-то хотелось плакать. Хотя, возможно, это даже не из-за неё. «Не я дала себе жизнь, а значит, и не я вправе её отобрать». Она вытерла слёзы. Непонятно, какие полномочия она имеет, поэтому пусть все идёт самотёком.

2.2

Солнечный шарик падает куда-то под меня, и я не могу насладиться его прохладным теплом. Когда это случается, а случается это, как уже стало понятно, с определённой периодичностью, я пытаюсь есть как можно больше, впитывать влагу корнями, чтобы встретить шар на следующий восход и быть как можно ближе к нему. Это и есть жизнь, и, кажется, я испытываю от неё своеобразное удовольствие.

С определенной закономерностью ко мне приходит гигантское существо и подпитывает меня влагой. Я ещё не в силах осознать, что это и зачем оно это делает. Похоже, я достал корнями до конца мира. Мне нравится сотрудничать с другими существами.

2.3

Он открыл глаза и увидел, что в комнате было уже светло. Сергею снился странный сон, будто бы он с Алиной едет в огромном просторном поезде, за окном мелькают горы, в которых живут эльфы. Алина почему-то была вся в татуировках, и Сергею было ещё не безразлично на неё.

Это был ужасный сон, но твёрдость выбора он не расшатал. Сергей пришёл к выводу о бессмысленности отношений. Такой же судьбы, как была у него, своим детям он не желал. Делать детей эгоистично – давать жизнь человеку, которая ему на хуй не нужна.

«Я беден, а значит, не имею права размножаться», – постоянно повторял он, когда поднималась тема деторождения.

В углу комнаты лежал заранее подготовленный вещмешок. Сергей стал одеваться. Его взгляд опять упал на зелёную тетрадь. Сейчас на это нет времени. Какое странное утро без похмелья.

Он накинул вещмешок на плечо и вышел из квартиры. Ненависть в нём растекалась будто размазанные кишки пса на скоростной трассе, будто разорванные, исхоженные в мясо кроссовки, будто могила, растоптанный череп, обоссаные цветы. Он ненавидел тут всё и видел только один вариант – спиться. Пить, чтобы не видеть всего этого, пить этим сукам на зло, и чем пьянее, тем приятнее. Опуститься до уровня окружающих его животных.

Сергей вышел из дома с трещиной под первым этажом и направился на рынок. В вещмешке, который лениво телепался на плече, было семь немецких блях времён Второй мировой войны. Светило солнце, на улице было приятно. Все семь он поднял за сезон, на бляхи в этом году везло, и он знал, куда их можно сдать, чтобы сегодня крепко напиться. Да и не только сегодня, по его расчетам, денег хватило бы на неделю.

Он копал самодельным металлодетектором, который спаял по чертежам знакомого. Шло время, в прибор добавилось пару модернизаций, была докуплена амуниция, узнавались новые места, и из копания металлолома Сергей плавно перешёл в чёрные военные раскопки. В последнее время он копал, пока не напьётся до, как он считал, нужной кондиции, и таскать тяжёлые мешки с металлоломом было уже не вариант. Прибыль коп по войне и по металлолому приносил аналогичную, и каждое утро Сергей с азартом заглядывал в потёртый вещмешок, ведь в большинстве случаев после хорошего копа он не помнил, как оказался дома, а уж тем более, что выкопал.

На рынок уже стягивался народ, Сергей здоровался с нужными ему людьми. Затем пошёл в киоск к наглому усатому дядьке, который постоянно пытался наебать с бабками. Дядька покупал антиквариат и распространял его через свои точки.

Усатый ублюдок встретил Сергея хитрой улыбкой, зная, что тот принёс всё чищеное, в хорошем сохране, и что ему срочно нужны деньги на водку.

Сергей достал содержимое вещмешка, не поздоровавшись и намекая на неуважение к хозяину киоска.

– Семь штук, вермахт, средний сохран.

– Gott mit uns?

– Ага, с ними, с кем же ещё, по бабкам что?

– Сотка за каждую.

– Я за такие деньги сейчас их забираю и уёбываю.

– Забирай, мне с ними что делать? Не берут их сейчас, а вы их носите. Холодняк неси или запчасти к огнестрелу, тогда будут деньги. А это хлам, сам понимаешь. Сейчас медальки или бляхи все несут.

– Мда.

Сергей понял, что правда не на его стороне. Сейчас либо копейки, либо ничего. Ладно, придется сегодня пойти на коп по металлу, может, тогда хватит на нормальную еду.

– Так что?

– Ладно, давай семьсот, и я пошёл.

Усатый заулыбался. На холодное оружие Сергею не везло, за сезон пару мосинских четырёхгранников и две рукоятки от маузеровских штыков. Про огнестрел вообще речь не шла. Один хлам.

Он взял деньги. Почему-то подумал об Алине. Скоро он опять напьётся. Светило солнышко, на душе стало хорошо. Но это только если жить настоящим и не задумываться больше ни о чём.

Сергей стоял на базаре и считал старую мелочь. Если не учитывать того факта, что бляхи стоили дороже, то его финансовое положение не было настолько ужасным. Он пробежался по базару, купил гречку, четыре консервы (три банки бычков в томате и одна банка шпротов), чёрный рассыпной чай, который любил пить с похмелья, и два кирпичика белого хлеба. Пришло время самого важного. Водка. Он пошёл к бабке, у которой брал её почти каждый день. За день уходило (это если начинать пить с утра и в хорошую погоду, в хорошую погоду почему-то выпивалось больше, чем в плохую) 2—3 бутылки объемом пол литра. Две, если он пил один, а три, если пил с кем-то.

Но случилось то, чего никак нельзя было ожидать. Бабки не было на месте. Сергей впал в ступор, настроение тут же упало и разбилось вдребезги об асфальт.

Он опустил голову и уныло побрел по знакомой с детства дороге, зашёл в знакомый магазин и взял две бутылки самого дешёвого кагора. Да, дороже, но вставляет знатно.

Небо затянуло тучами, пора собираться на коп, но сначала нужно хоть немного выпить.

Глава 3

3.1

Дома ждала зелёная тетрадь. Сергей сварил гречку и открыл банку бычков в томате. Еда, которую готовишь своими руками, всегда вкуснее, и этот раз оказался не исключением. Штопор не нашёлся, поэтому первую бутылку кагора он открыл дедовским перочинным ножом, вдавив пробку во внутрь. Он налил красное сладкое вино в глубокую чашку, сразу же опустошив треть бутылки. Сергей выпил содержимое залпом, а остальное слил в армейскую флягу, которую собирался взять с собой в лес. В желудке стало тепло и, кажется, уже немного повело. Самое время прочитать, что в тетрадке. На улице небо затянуло тучами, поэтому он включил настольную лампу, от которой пошёл неприятный запах и тепло. Сергей развернул первую страницу. Рассказ был написан карандашом, печатными буквами.

3.2

Видимо, у Существа есть цель. Мы как-то взаимосвязаны, и я должен буду чем-то отплатить ему взамен, но это волнует меня в последнюю очередь. Я чувствую себя прекрасно, и все что я хочу – это… знать. Знать всё обо всем, именно в этом я вижу некий смысл, смысл моего существования, если это можно этим назвать. Все, что я хочу – достать своими конечностями до тепла, тёплого шарика, который крутится надо мной. Я хочу пожелать вам спокойной ночи. Ведь ночь важнее дня.

3.3

Алина сидела в ванной и рассматривала бледные коленки. Она не верила в Бога, но сейчас она обращалась к нему: «Если ты есть, сука, если слышишь, просто разрушь этот дом. Здесь все несчастны. Дай нам умереть, спаси нас от страданий». Финансовое положение её семьи достигло дна, долги было отдать невозможно. У матери стабильно раз в месяц случался нервный срыв, она выбрасывала вещи с балкона, рыдала, а один раз, видимо, из ненависти к себе, потушила окурок сигареты о своё лицо. Каждый день, приходя с работы, она давила на Алину. Подло давила, иногда просто не давая еду, аргументируя это тем, что «кто не работает, тот не ест». Но ей было плевать, все комментарии пролетали мимо ушей, ведь её душу пожирала боль пострашнее. После расставания с Сергеем у нее началась депрессия. В какой-то момент, ничего не объясняя, он стал просто избегать её. Иногда боль из душевной переходила в физическую, её начинало трясти, тело будто опускали в холодную воду, а сердце прокалывали старыми сломанными спицами. Найти работу ей было просто не под силу, ведь встать с кровати и дойти до туалета иногда было уже подвигом. Ванная комната изолировала от внешнего мира. Она могла сидеть там часами, и даже когда кто-то приходил домой, она говорила: «Подожди, я только воду набрала».

Вода уже остыла, и она посмотрела на лезвие, которое валялось на запылённой полке. Сколько она помнила эту комнату… По щекам потекли слёзы, или от того, что она себя жалела, или от того, что опять вспомнила Сергея. «Кроме жизни у человека нет ничего. Когда ты думаешь, что у тебя что-то есть, это не имеет никакого значения», – так он ей говорил. Единственный шанс спасти свою жизнь – убежать из этого гадюшника. Семейка отбросов, возможно, даже не заметит её отсутствия, а даже если и заметит, то ажиотаж будет минимальным. Ведь это было худшее место на земле, а другого места для неё пока ещё не существовало.

Глава 4

«Из рассказов Артёма»

«История о моем друге жерлоке»

16 марта 6102г. 9:12

Я вошел в деревню и поприветствовал своего друга Андре. Сегодня мы договаривались отправиться к разноцветному старику, что сидит на перекрестке. Андре из вида жерлоков, как бы вам объяснить… Он похож на паука, только ходит он на двух лапах, как человек, и ещё две использует как руки. Он весь зеленого цвета. Он протянул мне лапу, и я пожал ее. Я сказал, что мне нужно зайти домой, чтобы взять с собой еды, потому что идти мы будем долго.

Дома я увидел, что моя жена Жаннесса уже проснулась, она поцеловала меня в лоб и дала мне в руки рюкзак с едой. Жаннесса была беременна.

С Андре я общался без слов, так как жерлоки обменивались информацией с помощью жестикуляции и телепатии.

Его сын болел, и мы шли к старому мудрецу, чтобы он помог Андре советом. А деревня с утра всё так же прекрасна. Мы зашли на гору, чтобы осмотреть её просторы. Огромное собакоподобное существо возвышалось над лесом, в которых мы собирали ягоды и древесину для строительства. Его голова была выше облаков, и некоторые жильцы села говорили, что, если посмотришь этому существу в глаза, то увидишь будущее. Нам предстояло проделать немалый путь через поля.

16 марта 6102г. 20:29

Мы дошли до перекрестка, но старик долго не хотел отвечать на наши вопросы. Он обиделся из-за того, что я случайно наступил ему на бороду, начало которой ведет к нему домой. Говорят, он ходит туда в сезон дождей, а борода ему нужна, чтобы не заблудиться. Но все же наша компания ему надоела, и он решил ответить. Он сказал Андре, что его сын должен умереть, но он может все исправить, если пойдет на гору богов. По словам старика, у секретаря смерти в бумагах произошла ошибка. Мы поблагодарили старика и дали ему мешочек соли. До горы богов идти нужно было несколько дней через болота.

17 марта 6102г. 12:45

Через болота пробираться было очень сложно. По пути мы встретили огромного слизня метров пять в высоту и метров сто в длину. Он с нами заговорил первым:

– Здравия вам, путники, куда путь держите, если не секрет?

– И тебе не хворать, Константин, мы идем к горе богов.

Слизня я узнал. Это был мой знакомый, Константин. Он часто приползал к нам по праздникам, и мы курили вместе опиум.

– Залазьте ко мне на спину, я вас подвезу, негоже таким маленьким существам по болотам шастать, неудобно это.

Мы устроились у Константина на спине и решили лечь спать, по его словам, у горы мы должны быть под утро. Константину за помощь Андре хотел дать золотую монету, но тот отказался.

18 марта 6102г. 5:14

Мы у горы, в самом низу в сказах выбит вход. Нас встретил человеческий скелет и спросил:

– Вы по какому делу, товарищи?

– Мы к секретарю смерти.

– Товарищи, мы же вешали объявления, умереть должны все, а то, что вам негде хоронить, это проблема вашей мэрии, а не наша.

– Нет, в документах произошла ошибка.

– Откуда у вас такая информация?

– Нам сказал старик.

– Тот, что на перекрестке?

– Да.

– Ладно, идите за мной.

Мы проделали долгий путь вверх по ступенькам и вот, наконец, добрались до кабинета секретаря.

– Да-да, войдите.

Секретарем был человек без кожи и глаз.

– У вас в документах произошла ошибка, и сын Андре может умереть раньше времени.

– Так, посмотрим. Никакой ошибки нет, ваш сын умрет в срок, по документам. А то, что он умирает сейчас, так это не ко мне, это к Богу. Я свою роботу делаю безошибочно.

– А Бог сейчас принимает?

– Не знаю, сходите, посмотрите, а меня не отвлекайте, я занят.

Дверь хлопнула перед нашими лицами.

18 марта 6102г. 11:00

Мы зашли на самую вершину горы, где живет Бог. Бога мы увидели сразу. Это был человек. Он купался в хрустальной ванной, заполненной мелкой золотой пылью, похожей на жидкость. Бог узнал нас и заговорил первым.

– О, а я вас как раз жду, проходите.

Он надел тапочки, и к нему подбежал его пёс.

Подойдя ближе, я услышал, как что-то, раздавил. Я посмотрел вниз и увидел свою деревню. Андре тыкнул мне лапой на горизонт, там стояли две наши огромные копии.

Я начал говорить, что сын Андре умирает, но Бог меня перебил.

– Я знаю, и что? Ты вниз посмотри, вас сколько, а я один на горе. Мне очень скучно, развлекает меня только пёс.

Андре спросил, что нужно сделать, чтобы он перестал лезть к его сыну. На что Бог ответил, что, если Андре прыгнет в бассейн с горячей смолой, то, возможно, ему будет не так скучно, и он оставит его сына в живых. После недолгих раздумий он согласился обменять свою жизнь на жизнь его сына. Он отдал мне все, что лежало в его сумке, а именно: три золотых монеты, два сушеных муравья и шесть цветков конопли, и попросил передать это его жене.

23 марта 6102г. 3:15

По возвращении я узнал, что Жаннесса родила мне сына. Жена Андре очень плакала, узнав, что тот погиб в походе. Я передал ей его вещи и попытался успокоить, но она никак не реагировала. Сегодня мы отмечали рождение моего сына, гуляли всей деревней, скурили два мешка опиума.

Сына мы решили назвать в честь Андре.

16 марта 6132г. 11:20

Сегодня я искал Андре, он обещал мне помочь разобрать бумаги в кабинете. Затем я узнал от Жаннессы, что он отправился со своим другом жерлоком к старику на перекресток, так как у него болеет сын и он хочет спросить у него совета. Жена Андре прибежала к нам с радостной новостью – у меня будет внук.

Глава 5

5.1

Ей всегда было интересно, что находится внутри домов, мимо которых она проходит. Какой запах в подъезде, какого цвета ступеньки, какие лампочки, трубы, провода. И вот один раз, гуляя с Сергеем в лесу, она увидела гниющий пень. Огромный дубовый пень. В его корнях были лабиринты, скорее всего, их сделали муравьи, а может и нет, но ей так показалось. Она не видела ничего прекрасней, чем те туннели и арки внутри старого пня. На улице была ночь, идти было некуда, и Алина чувствовала себя небезопасно. Впрочем, она никогда не чувствовала себя безопасно, ее жизнь напоминала компьютерную игру, главная задача в которой – выжить. Наматывая круги возле зданий, чтобы не замерзнуть, она уже в сотый раз прогоняла в голове один и тот же монолог.

«Я человек, выброшенный на мусорку. При осознании того, что твоё существование бессмысленное, что может отогнать суицидальные мысли?

Это депрессия или свобода, я не знаю, но после, того как я оказалась на мусорке, пришла к выводу, что у меня нет ничего. То есть вообще, не за что ухватиться. Дайте мне хотя бы какой-то смысл, который я смогу постичь, и это даст хоть какое-то логическое завершение… Возможно, мне не будет так скучно ждать, пока время закончиться. Нет, не моё время закончится, а то, что есть вообще.

Это депрессия или свобода? В чем разница, если смыла нет ни в чем? Боже, как же сильно хочется спать.»

Она остановилась перед домом с огромной трещиной. На улице становилось невыносимо холодно. Это был дом Сергея, Алина ещё помнила пароль от подъезда, хотя попасть внутрь и без знания пароля было несложно, нужно было просто нажать на отполированные пальцами цифры. Ночевать внутри, или на улице. Выбор был очевиден. Насыпать соль себе на раны и впитать в себя боль, как губка. Где-то внутри все же оставалась надежда встретить его на лестнице. У входной двери курил Сфинкс, раньше он был успешным бизнесменом, но потом пристрастился к кетамину. Теперь он просто стоит под подъездом, курит сигарету за сигаретой и прожигает деньги, которые заработал будто бы уже в прошлой жизни. Она поднялась на последний этаж, почему-то там никто не жил и даже свет не горел. Весь мир создан для неё, ужасный и серый.

5.2

Сегодня меня засунули в сумку с существами подобного мне вида. Один из братьев сказал, что организм, который держит опеку над нами, есть человек. Меня поместили в другую среду, это не конец мира, мир – это гигантский шар, Вселенная – это кольцо энергии, а мы – часть кольца. Кроме энергии нет ничего. Все живые существа держат её баланс ровно по половине из каждой существующей. В новом месте холодно, но рядом есть много растений, скучно точно не будет.

5.3

Сергей закрыл тетрадь. Он подошёл к темно-зеленому вещмешку, взял флягу и сделал три глубоких глотка, скривился, сел за стол. От лампы шло неприятное тепло, в комнате собирался запах горячего металла. Сергей взял ампулку от ручки, открыл последнюю страницу тетради и начал писать.

«Секрет творчества в желании ебаться. Я скажу тебе даже больше, любое проявление индивидуальности – всего лишь способ привлечь сексуального партнера. Любой шедевр, созданный автором, это способ обратить на себя внимание. Но. Я тебе предлагаю другой путь. Я предлагаю пойти тебе путём ненависти. Сотри улыбки с лица всех людей, расскажи им правду, насколько их существование бессмысленно и ничтожно. Расскажи им то, что конец всегда один, и мы обречены на провал, то есть на смерть, в независимости от того, чего ты добился. Отдай им свою боль, я вижу, как много её в тебе».