Люди и Боги. Последний из Красного Легиона, или Слеза, изменившая мир. Книга 1
Напротив Люкуса за столом сидел огромный Роген, тоже близкий друг короля. Лицо у него было свежее, черты правильные, глаза ласковые и глубокие, как синий океан, но при этом тело – словно ствол могучего дерева, а руки и ноги подобны столбам. Очевидно, боги, дав ему такие габариты, обделили его умом. До Рогена всегда трудно доходили любые слова. Когда же их смысл становился ему понятен, он мог отстаивать свои убеждения разнообразными способами, вплоть до кулаков, пока ему не вбивали другую истину, и все начиналось сначала.
Этим удачно пользовались сидевшие рядом с ним Таскан и Урюп – два брата-близнеца. Маленького роста верткие юноши с худенькими лицами и большими зелеными глазами. Вечные весельчаки являлись душой компании – с ними было не соскучиться. Их легкомыслие и огромная похотливость сочетались с добродушием и прямотой.
По обеим сторонам стола находилось человек двадцать гостей. Здесь были жители из Знатного квартала и начальники окружных брестов, которые привезли собранные с народа налоги.
Все присутствующие за столом были одеты в роскошные одежды, один краше другого: великолепные костюмы из самых дорогих тканей, расшитые драгоценностями, в сочетании с длинными плащами. Своими нарядами они затмевали даже короля, не любившего подобное щегольство и позволившего себе только корону.
И, наконец, в самом конце стола, прямо напротив Фроста сидел генерал Гримус – первый корус, созданный императором Сунразом и единственный, кого допустили до общения с королевской семьей. Он был немного крупнее, сильнее и более здравомыслящим чем его братья (по уровню интеллекта его можно сопоставить с Рогеном). Кроме того, в отличие от остальных корусов он в свободное от военной службы время носил обычную одежду: огромные черные штаны, красный кафтан, перетянутый через правое плечо черной лентой, и длинный синий плащ. Подобное одеяние ему сильно не шло и сковывало движения, но тем не менее он гордился им и без нужды не снимал.
Но причиной привилегий и доступа генерала Гримуса к королевскому столу служили не его заслуги или размеры – все было куда банальнее. Ситуация в управлении Алакастией сложилась непростая. Таких иерархических проблем история, наверно, еще не знала. Алакастия была теперь не королевством, а империей. Ею управлял император Сунраз. Но со временем у колдуна появились более насущные проблемы, и он скрылся в своих многочисленных лабораториях. Империей стал руководить его сын Фрост, но назначить его императором Сунраз не мог, поскольку двух императоров в одном государстве не бывает. Фрост оказался королем над империей. На него легли все проблемы по управлению государством. Но и здесь было все очень запутанно. Являясь официальным главой империи, Фрост находился в тени отца. Сунраз хоть и отошел от государственных дел, но тем не менее частенько вмешивался в дела сына, не давая ему действовать самостоятельно. Власть короля была ничтожно мала перед властью императора, объявившего себя богом. Ощущая себя марионеткой, король нуждался в верных воинах, а основная часть армии беспрекословно слушалась его отца. Конечно, Фрост руководил войсками, и они ему подчинялись, но в случае поступления приказа императора его власть над ними вмиг улетучивалась, словно ветер. Поэтому королю и его приспешникам, чтобы заручиться поддержкой корусов, приходилось терпеть общество генерала Гримуса: сажать его за дальний конец стола и с огромной неприязнью смотреть на то, как эта жирная свинья разделывается с пищей, разбрасывая во все стороны слюни, остатки еды и постоянно сопровождает процесс ужасным чавканьем и рыганьем.
Кроме перечисленной знати, по обеим сторонам приемного зала около стен находилось большое количество практически обнаженных молодых девушек. Они попеременно танцевали под музыку, испускаемую парящими в воздухе призрачными слугами, и с ужасом ждали, когда гости захотят удовлетворить свои похотливые желания. Даже парадные двери охраняли две полуобнаженные девицы с копьями в руках, на которые они опирались от усталости, не смея сесть и ожидая своей смены.
Так проходил практически каждый вечер обитателей приемного зала короля Фроста: роскошный ужин, а затем наслаждение женскими телами.
Сегодняшний день не был исключением. Два брата-близнеца, покуривая свернутые трубочки с наркотической травкой, смешили всех похабными шутками, не забывая подкалывать Рогена. Последний, плохо понимающий юмор, злился и грозил им неминуемой смертью. Полуобнаженные девушки, танцующие у стен, с отчаянием следили за его приступами ярости, понимая, что потом всю эту злобу Роген выместит на них. Генерал Гримус жрал, показывая свои животные инстинкты и смущая сидевших рядом с ним гостей. Те же, в свою очередь, с нетерпением ждали уже знаменитую на всю империю ночь удовольствий.
И все-таки этот вечер отличался от других. Люкус молчал, не вставляя в разговор ни единого слова, и частенько поглядывал то на пустой стул, то на дверь сбоку от трона. Король Фрост сидел, опершись на мощную руку, и ничего перед собой не замечал, как будто здесь вообще никого не было. Девушки около его ног безрезультатно пытались вернуть короля к реальности своими ласками, чтобы тот покормил их перед трудной ночью. Еда остывала перед ним, а он только крутил в свободной руке столовый нож и изредка поглаживал огромный шрам, красовавшийся на левой щеке. Пару раз близнецы останавливали на короле свой взгляд, но, даже находясь под действием дурмана, не решались заговорить, понимая, что лучше его не трогать.
Вдруг дверь рядом с троном отворилась, и в приемный зал тихими плывущими движениями вошла женщина в длинном черном платье с овальным, слегка приоткрывающим спину вырезом, привлекающим взоры к грациозной линии шеи. Это была сестра Фроста, принцесса Кинелла – красивая, стройная, с хрупким телосложением и длинными черными волосами, спускавшимися до талии. Глаза у нее были строгие, подчеркнутые тонкими бровями, лицо серьезное и умное, а кожа на руках гладкая, как шелк – физической работы она никогда не знала.
Войдя в помещение, она внимательно осмотрела присутствующих, которые жадно пожирали ее взглядами. Ни для кого не было секретом, что многие хотели оказаться с ней в постели.
Принцесса, как всегда, не удостоила никого из присутствующих своим вниманием, за исключением Люкуса. Молодой человек жестом приглашал ее на пустое место возле себя. Кинелла улыбнулась, но тем не менее направилась к брату. Глубокая печаль, выражавшаяся во всех его чертах, потревожила ее и требовала активного участия.
– Пошли прочь, негодницы! – громко приказала принцесса двум полуобнаженным девушкам, подойдя к трону. – Не можете развеселить вашего короля, значит самая гнусная смерть вам – быть растерзанными корусами.
Бедные красавицы быстро полезли под стол, пытаясь скрыться от строгого взора Кинеллы и ища сострадания у ног мужчин.
– Генерал Гримус, проследите за этим.
– Есть, моя госпожа, – с готовностью вскочил тот и, вытащив девушек за роскошные волосы из-под стола, поволок в казармы.
Гости с сожалением смотрели им вслед, но не из чувства сострадания – перед ногами короля лежали самые лучшие представительницы прекрасного пола.
Минуту назад такая жестокая Кинелла вмиг преобразилась, приняв печальное выражение лица и, присев на подлокотник трона, положила голову на плечо Фроста.
– Что случилось, братик? – спросила она ласковым голосом. – Почему ты не ешь и не пьешь? Тебя что-то тревожит? Твой грустный вид разрывает мне сердце. Поделись с любимой сестрой. Я всегда найду для тебя время, ты же знаешь.
– Не знаю, сестренка. Грустно мне, – ответил Фрост, продолжая глядеть в никуда. – Непонятная тоска овладела мною, все опостылело. Постоянные пиры, похабные шутки, услужливые женщины – не этого я хочу. Моя душа рвется в бой, покорять новые земли, а захватывать нечего, войны нет. Я жажду подвигов и приключений, а вместо этого целый день просиживаю на троне и скучаю. Мне нужно развеяться, сестра, мне нужна свобода от королевских оков. Ты понимаешь меня?
– Конечно, братик, – проговорила Кинелла и, опустив голову, участливо посмотрела ему в глаза. – Я постараюсь непременно тебе помочь. Во-первых, давай я избавлю тебя от этого скучного сброда и отведу в спальню, а потом непременно подумаю над нашей общей проблемой. Пойдем, братик.
Они встали, и Кинелла, поддерживая брата, как будто он был серьезно болен, повела его к боковой двери. Им вслед смотрел Люкус, пожирая Фроста недобрым взглядом.
Миновав несколько пролетов каменных лестниц, они очутились в опочивальне короля. Она представляла собой небольшое с единственным окошком помещение, стены и пол которого были обшиты шкурами различных животных, собственноручно убитых Фростом. Посередине спальни находилась кровать с пуховой периной и балдахином на четырех столбах, украшенных золотой резьбой. По одну сторону постели стояла небольшая деревянная подставка на трех ножках с вазой, в которой находились неувядающие цветы, по другую – комод с одеждой, а напротив – камин из черного мрамора. В нем уже потрескивал огонь, разведенный расторопным Эденом – личным слугой короля. Кроме того, комната освещалась небольшими горящими шариками, летающими в воздухе и дававшими блики на клинках многочисленного оружия, висевшего на стенах вперемешку с трофейными головами.
– Ложись, брат мой, – принялась укладывать Кинелла Фроста. – Тебе нужно отдохнуть. Давай помогу снять одежду. Вот так. Хорошо. Завтра все переменится. Обещаю. Я буду молиться за тебя, и настанет прекрасное время, когда ты сможешь проявить себя с героической стороны.
Король подтянулся и, положив голову на бедра принцессы, горько заплакал. Та в свою очередь, стала гладить его по волосам, приговаривая:
– Ну что ты, что ты, братик? Успокойся, я здесь. Все хорошо. Я помогу тебе.
Фрост, успокоившись, повернул голову в сторону живота Кинеллы и поцеловал его.
– Ляжешь со мной?
– Ты же знаешь, брат, я не могу. У меня много дел – буду думать, как спасти тебя. Ложись.
Она поднялась, по-матерински чмокнула короля в лоб и, хлопнув в ладоши, от чего свет погас, выпорхнула в коридор.
Она едва успела закрыть дверь, как сзади послышался грубый голос.
– Сколько еще это будет продолжаться? Долго я буду наблюдать, как ты церемонишься с этим ублюдком? – возмущался Люкус, опершись рукой о стену.
– Тише, тише. Или ты хочешь, чтобы брат услышал?
– Пусть слышит. Мне надоело смотреть, как он глядит на тебя, как ты ведешь себя с ним. К чему скрывать наши отношения? Ты моя и больше ничья.
При этих словах он крепко обнял Кинеллу и пристально посмотрел ей в глаза.
– Я люблю тебя больше жизни, – прошептал он.
– Я тоже, но если брат узнает об этом, он убьет тебя, а я не хочу потерять любимого, – тихо сказала она, гладя мужчину по щеке и не пытаясь освободиться из объятий.
– Так давай убьем его сами. Ты только скажи, и я вмиг задушу твоего брата собственными руками. Хочешь прямо сейчас?
Люкус рванулся было к двери.
– Остановись, несчастный, – схватила принцесса любимого за руку. – Любовь затмила твой ясный разум. Одному тебе с ним не справиться – он искусный воин, ты же знаешь. Хотя это, собственно, не проблема – его можно и отравить. Здесь другое. Отец любит его до беспамятства, а Фрост – дурак, даже не подозревает об этом. Он видит в нем только соперника. Поэтому, убив короля, мы подвергаем себя еще большей опасности в лице императора. Нужно ждать.
– Ждать? Чего?
– Удобного случая, ведь брат тоже хочет смерти Сунраза. Гримуса этого привел, терпи теперь его общество. А вот когда он разделается с отцом, мы убьем Фроста и станем императором и императрицей.
– И долго нам еще ждать?
– Потерпи, я верю, нужный момент скоро наступит, – промолвила Кинелла и вдруг быстро стала озираться по сторонам.
– Что случилось? – испугался Люкус.
– Пока ничего, но может, если не уберемся отсюда – у отца везде есть уши. Ты забыл?
И они быстрым шагом поспешили в покои принцессы.
Дворец медленно погружался в сон, нарушаемый только женскими стонами начавшейся ночи удовольствий.
Глава седьмая
Мечты сбываются
… Раз человек желает избавиться от своего жалкого состояния, но желает искренне и вполне, – такое желание не может оказаться безуспешным.
Франческо Петрарка
Было около восьми часов утра. Об этом говорили огромные солнечные часы, установленные на площади перед дворцом. Их особенностью было то, что доска с циферблатом находилась под углом к горизонту. Поначалу те, кто умел ориентироваться по солнечным часам, с негодованием отнеслись к такому необычному расположению, но противоречить императору Сунразу, по воле которого был изменен угол доски с циферблатом, никто не мог. Впоследствии маг оказался прав, поскольку время стало намного точнее.
Кинелла, плохо спавшая в эту ночь, прогуливалась по белокаменной площади. Мысли о брате не покидали ее. Он все больше смотрел на нее как на женщину, а не как на сестру. Это очень пугало девушку.
Имперские солдаты, неподвижно стоявшие по углам площади, безучастно смотрели на красавицу. Магия Сунраза лишила их каких-либо эмоций и даже вид обворожительной Кинеллы не мог возбудить мужское естество. Имперские воины должны были только беспрекословно выполнять отданные им распоряжения и ничего более. Поэтому с долей условности можно назвать их просто машинами в человеческом обличие. Хотя, в редких случаях, случались сбои в магической программе Сунраза.
Подышав свежим воздухом, принцесса вошла в приемный зал. Здесь, к удивлению, никого не было. Видимо, Фросту окончательно надоело заниматься делами империи, и он перенес утренние совещания на другое время или вообще отменил. Кинелла об этом не знала, поскольку к государственным делам ее не допускали.
Принцесса решила воспользоваться возможностью побыть одной в приемном зале. Она, откинувшись на троне, мысленно представила себя могущественной повелительницей Алакастии, перед которой все люди и твари падают ниц. В первых рядах на коленях стоят ее брат и отец, покорно склонив головы. Они снова провинились и ждут сурового приговора своей императрицы, тщетно лелея в душе надежду на великую милость. В их глазах читается неописуемый страх – они боятся ее.
«О, да! Непомерный ужас она вызывает в своих подчиненных. Все правильно! Она красива, умна, всемогуща, а они – только жалкие букашки перед ее ногами!»
– Что мне делать с вами, мои неверные подданные? – строго спрашивает Кинелла своих отца и брата. – Вы снова подвели меня.
– Казнить нас, всемилостивая госпожа. Мы посрамили тебя – нет нам прощения. Самого жесткого наказания просим, всемогущая повелительница. Только кровью мы можем искупить причиненный тебе позор.
– Да будет так. Палач, исполни мою волю.
Отец и сын смиренно склонили головы и…
В приемном зале прямо из воздуха появился легрин – каменное изваяние воина в зеленых доспехах, за спиной которого блестели два изогнутых клинка, на поясе висела небольшая трубка с острыми наконечниками на обоих концах, а на груди была изображена ящерица. По бокам его головы свисало какое-то подобие косичек, а лицо скрывала маска, оставляющая прорези только для горящих красным светом глаз.
Это был Первый – доверенное лицо императора и главный советник по всем возможным вопросам. Каменный воин знал практически все, что происходит в империи, даже в отдаленных ее уголках. Как он это делал, знали немногие, и данный секрет держался в строжайшей тайне.
– Мое глубочайшее почтение, принцесса. У меня чрезвычайно срочное донесение для короля Фроста. Я думал, что он уже здесь, – обратился он с низким поклоном, приложив руку к груди.
– Что-то серьезное, Первый? Брат сейчас спит. Он немного приболел. Расскажи мне. Я ему непременно передам.
– Я бы с огромным удовольствием, моя госпожа, но вы же прекрасно знаете приказ вашего отца: лично докладывать королю Фросту обо всех происшествиях, а если он не в состоянии принять, то императору Сунразу, – с почтением ответил тот. – Прикажите спуститься к Его Императорскому Величеству?
– Нет, воин. Следуйте за мной. Я отведу вас к брату, – высокомерно произнесла Кинелла, задрав свой прекрасный носик, и направилась к боковой двери.
Легрин послушно пошел за ней.
***
– Братик, братик, проснись. Хватит спать, соня. Уже давно утро, – ласково приговаривала Кинелла, гладя Фроста по голове.
– Ах, это ты, сестренка, – улыбнулся король, открыв глаза. – Мне снился такой чудесный сон: я громлю большущую армию самых кровожадных врагов империи. Их головы так и летят, так и летят, а кровь фонтаном хлещет во все стороны.
– Какой ты еще мальчишка! – проговорила принцесса, присев на край кровати. – Видимо, мои молитвы вчера были услышаны. Скоро случится то, чего ты так хотел. Скоро ты проявишь себя героем и твое славное имя зазвучит по всей империи.
– Что ты имеешь в виду, сестра? Я не понимаю.
– Пришел Первый с важным донесением, – ответила Кинелла. – Он ждет за дверью.
– Первый! Так чего же мы ждем? Зови его немедленно, – заволновался Фрост.
– Может ты хотя бы оденешься, – по-матерински произнесла принцесса. – Не пристало всемогущему королю показываться перед своими подданными в таком виде.
– Об этом я не подумал, – смеясь ответил Фрост и обвел взглядом комнату. – Так, а где мои штаны? Ты же вчера меня раздевала.
– Держи, – укорительно покачала головой Кинелла, протягивая одежду брата.
– Благодарю, сестренка. Что бы я без тебя делал!
Фрост быстренько оделся за специальной ширмой, выдвигаемой из стены, и позвал Первого. В комнате незамедлительно появился легрин и низко поклонился.
– Ваше Королевское Величество, у меня плохие известия: в Айледских рудниках началось восстание рабов. Начальник данного объекта не в силах подавить бунт и просит о скорейшей помощи, – доложил он.
– Наконец-то! – воодушевленно воскликнул Фрост.
– Простите, не понял, повелитель?
– Тебе и не следует понимать, глупец. Стой и молчи, пока тебя не спросят, – отругала его Кинелла, ненавидевшая легрина за его неподкупную преданность императору.
– Как прикажете, моя госпожа, – равнодушно ответил тот. Каменным воинам, как и имперским солдатам, не были ведомы эмоции и чувства. Сунраз во всем любил порядок, а хладнокровные бойцы лучше всего способствовали этому.
Фрост, обрадованный предстоящим и, по его мнению, героическим делом, не заметил непочтительного поведения его сестры по отношению к Первому. Ему вообще было наплевать на отношение людей и существ друг к другу. Короля волновали только его собственные проблемы.
– Немедленно передай начальнику казармы, чтобы подготовил войско для подавления восстания. Выдвигаемся через час, – приказал Фрост.
– Ваше Величество имеет в виду стандартную схему?
– Нет, Первый. Если возьму всех, добираться будем целую вечность. Прикажи собираться трем отрядам свадов. Их будет более чем достаточно, я думаю. Кстати, далеко отсюда до Айледских рудников?
– День пути верхом.
– Как давно началось восстание?
– Примерно около часа назад.
– Час назад! – возмутился Фрост. – Почему сразу не сообщил? Где тебя столько времени носило?
– Не моя вина! – спокойно ответил легрин на обвинение в его адрес. – Начальник Айледских рудников посчитал, что справится с мятежниками своими силами и задержал сообщение. Я, в свою очередь, не могу противиться воле вышестоящего по званию и руководствуюсь только инструкцией.
– Хорошо, я понял, Первый. Не нужно больше лишних слов. Ты иногда такой правильный, что зубы сводит. Каково количество восставших рабов?
– Человек восемьсот, не считая женщин и детей.
– Отлично, – не скрывая восторга, улыбнулся Фрост.
– Показать ход событий, Ваше Величество? – предложил легрин.
– М-м-м. Да, конечно.
– Слушаюсь, – отрапортовал Первый, и по мановению его руки в воздухе перед лицами Фроста и Кинеллы появилось изображение Айледских рудников, в которых происходило восстание.
– Утро началось как обычно, – стал комментировать легрин показываемое им. – Рабы занимались добычей минералов в шахте, а надзиратели следили за ними. В семь часов утра, когда большая часть смотрителей собралась у начальника Айледских рудников, рабы, видимо заранее выбравшие этот момент, по единой команде кинулись на надсмотрщиков. Все произошло так неожиданно, что надзирателей вмиг скрутили. Были захвачены доспехи и немногочисленное оружие. Далее мятежники единой волной выбежали из захваченной ими добывающей шахты и напали на солдат.
– Причина восстания известна? – перебил легрина Фрост.
– Нет, Ваше Величество. Этого выяснить пока не удалось.
– Жаль. Подобное может повториться и на других добывающих объектах. Нужно узнать причину и пресечь на корню возможные восстания. Возьми это себе на заметку. Продолжай.
– Хорошо, господин. Небольшой промежуток времени рабы владели ситуацией. Имперские солдаты не ожидали, что возможно восстание, и их тоже застали врасплох. Много наших воинов погибло, не успев разобраться, в чем дело. Затем они все-таки пришли в себя и вот что сейчас происходит, – доложил Первый и дал изображение в реальном времени.
Перед Фростом и Кинеллой, сидящими на кровати, пробежала огромная толпа бородатых длинноволосых мужчин в грязных оборванных одеждах с разнообразным оружием в руках. Они, словно бурлящая река, налетали на небольшой отряд легкой пехоты, дробя его на части и заставляя все время отступать. Вокруг сражающихся лежало большое количество трупов, основную часть которых составляли мятежники – сказывалось профессиональное обучение имперских солдат. Воздух был окутан черной завесой клубящегося едкого дыма от горящих деревянных сооружений.
– Кто командует войсками? – недовольно спросил Фрост у Первого.
– Капитан Прен, Ваше Величество.
– Соедини меня с ним.
– Минуту.
Первый, продолжая демонстрировать ход сражения, закрыл глаза. При этом свисающие по бокам головы косички поднялись вверх и стали медленно колыхаться. Простояв в таком положении несколько секунд, он открыл глаза и доложил:
– Капитан Прен готов отвечать.
– Отлично. Спроси у него, почему имперских солдат так мало? По-моему, их должно быть гораздо больше. Не мог же этот сброд так быстро их всех уничтожить.
– Капитан говорит, что это отвлекающий маневр: пока небольшая часть воинов сдерживает натиск, основное количество возводит укрепленный лагерь дальше от места сражения, чтобы дождаться подмоги и вместе разгромить мятежников, – донес легрин.
– Разумная тактика, но передай капитану, что строгого наказания ему все равно не избежать. Подумаешь, каких-то мужиков поставить на место не смог. И с дисциплиной в войсках у него не все в порядке. Тоже его вина.
– Доложил, Ваше Величество. Еще приказания?
– Отец об этом не знает?
– Нет.
– Хорошо. Изображение можешь убрать, распорядись насчет свадов и свободен.
– Как скажете, повелитель, – отрапортовал Первый и, низко поклонившись, вышел.
Как только легрин закрыл за собой дверь, Фрост радостно закричал, вскочил с кровати и, подняв Кинеллу на руки, стал кружить с нею по комнате, напевая себе под нос какую-то странную мелодию. Принцесса ему в ответ весело улыбалась, обнажая ряд белоснежных зубов.
– Сестренка, спасибо тебе, – заговорил наконец он, опустившись на кровать вместе с нею. – Спасибо за то, что не оставила, верила в меня и молилась. Ты единственное украшение моей скучной жизни, глоток свежего воздуха, без которого я бы умер. Спасибо тебе за то, что ты есть.
Проговорив последние слова, он приподнял за подбородок прекрасное личико принцессы и, благодарно посмотрев в эти глубокие черные очи, припал своими губами к ее теплым мягким устам.
– Брат, ты что?! – быстро отстранилась Кинелла и спрыгнула на пол – Я тебе не девка какая-нибудь, а старшая сестра.
– Поэтому я так сильно люблю тебя, как никого больше во всей империи, – пылко проговорил Фрост. – Я тебя никогда не оставлю, обещаю, а ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.
– Я знаю, братик. Я знаю, – немного озадаченно проговорила сестра и тут же, переменившись в лице, весело проговорила: – Ну что, давай собираться. Времени мало, а ты еще должен успеть разгромить мятежников.
– И точно, – вспомнил он. – Поможешь мне?
– Конечно. Куда ты без меня, – наигранно засмеялась она.
***
Через полтора часа на вымощенной белым камнем площади выстроились имперские войска. Они были представлены тремя отрядами свадов – любимых воинов Фроста. Такая симпатия объяснялась вполне логично. Свады были быстрыми, хорошо вооруженными солдатами, сочетающими в себе достоинства елноков, легких и тяжелых пехотинцев. С легкими пехотинцами их роднило отличное владение мечом и копьем, с тяжелыми – первоклассная броня. Металлические пластины подобно рыбьей чешуе плотно обхватывали все их члены, включая голову, позволяя телу совершать любые движения в полном объеме, словно это было не железо, а ткань. На спинах свадов висели полумягкие гибкие щиты из металлических пластинок, нашитых на толстую кожаную основу. Такие щиты весили немного, но являлись очень прочными. Кроме того, во время верховой езды они защищали спины имперских воинов. Это было очень удобно в ходе ложных отступлений – частых маневров свадов.