Сказания Миротона. Книга 1

– Сегодня утром к нам пришла имперская стража.

– Так, и что они сделали? – Каин слышал слухи от взрослых о том, что имперские солдаты иногда позволяют себе слишком много, поэтому уже насторожился и начал думать, как поддержать друга, по-детски рассчитывая, что он действительно сможет что-то сделать в случае, если случилось что-то серьёзное.

– Сегодня тот самый день… Они хотели забрать меня, потому что никакой пользы для империи я не приношу, потому что мне ещё рано где-то работать, но мама уговорила их оставить меня. Но взамен они забрали её. И сегодня на центральной площади она предстанет перед народом… – Малдок старался держаться уверенно, не как ребенок, а как взрослый, но по его щеке начали катиться слёзы.

– Это ужасно. Я даже не знаю, что сказать. – Каин потерял дар речи. Впервые эта церемония коснулась кого-то из его близких. Пусть Малдок и не был ему родным братом, но то количество времени, которое они провели вместе просто не могло не породнить их. От того Каин чувствовал какое-то новое ощущение, такое чувство, будто он тоже кого-то вот-вот потеряет.

В тот день, в центре Драмстала стояла гробовая тишина, как и во все прошлые года. Сложно вести обычные жизненные дела, когда у тебя под носом пытают и убивают твоих соседей и просто сограждан, а ты ничего не можешь с этим поделать. Окна и двери в домах были закрыты, однако это не останавливало солдат имперской стражи, которые совершали сбор жертв для церемонии. Каин и Малдок осторожно пробирались к центральной площади мимо отрядов стражи сопровождающей несчастных людей, которые только из-за своей национальности вынуждены вот уже 25 лет терпеть лишения и издевательства. Малдок был все также мрачен и не был щедр на какие-то диалоги или хоть какие-то ответы на вопросы Каина, который так внезапно для себя оказался в совершенно новой ситуации. Каин был маленьким, хоть и не по детски осознанным ребенком, который мог только наблюдать за тем, что в мире происходит, от чего в его груди с каждым днем всё сильнее разгоралась ненависть к такому укладу жизни, он не понимал, почему люди так жестоки и почему нельзя жить спокойно: не объявлять войн, не обижать и не унижать других людей по надуманным причинам. Его взору ежедневно представала картина унижения народа, который хоть и был схож с ним по нации только на половину, но он был ему как родной, его отец, его друг и всё его окружение были балхорцами, это был его дом, в котором он родился и вырос и несмотря на то, что в нем текла кролхарская кровь, он не испытывал ничего кроме ненависти по отношению к империи и её титульной нации. Всем сердцем и душой, за десять лет своей жизни, он встал на сторону сочувствия балхорской национальной трагедии. Нельзя отрицать, что его семья также находится в зоне риска. Из-за того, что отец Каина был балхорцем, никто не отменял для него все эти церемонии, даже не смотря на то что его жена была кролхаркой. Сейчас Каин думал только о том, чтобы его отец вдруг не попался имперской страже, ведь не исключено, что в такой день в столице его могут также схватить и отвести на эшафот.

Постепенно, пробираясь по улицам города, минуя отряды стражи, Каин и Малдок добрались до центральной площади. Они постарались встать как можно ближе к тропе, по которой должны были вести пленников и принялись молча ждать, когда появится мама Малдока. Вокруг были слышны различные разговоры, из которых явно было понятно недовольство людей. Весь народ бывшего Балхорского королевства до ужаса боялся кролхарскую власть и в тоже время до скрежета зубов ненавидел её, как и всё её население, буквально каждого человека, независимо от того поддерживает он такие мероприятия или нет. Среди коренного населения Балхорской автономной земли в последние годы начали поощряться маньяки и садисты, внимание которых было направленно исключительно на представителей кролхарской нации, никто не мог простить империи то, что они сотворили с их родиной, хотя конечно, как и любые нормальные люди они осуждали тех, кто носит в себе балхорскую кровь и при этом убивает своих соотечественников. Никто кроме самых смелых мечтателей и безумцев уже не верил в возвращение короля Августа II, который спасёт всех и восстановит мир и справедливость, большинство людей поняли, что им не на кого рассчитывать, кроме себя и случайности. Хотя кто знает, учитывая, что императору Балдору было 50 лет, нельзя было исключать, что его ровеснику Августу удалось выжить и он всё-таки где-то живёт, может и не собирает людей для войны и не организует восстание, но хотя бы нашел покой для себя и своей семьи и обосновался на какой-нибудь тихой ферме далеко от всех этих страшных событий. Кто-то конечно его может осуждать за такое, но с другой стороны он тоже понёс не мало потерь, в великой войне погиб его отец, по условиям мира он потерял все права на земли, которыми его предки управляли ещё 500 лет назад, и у него не осталось никого кроме его жены и горстки верных друзей и придворных. Наверняка находились люди, которые считали, что король Август простой слабак, который не смог найти в себе сил бороться за свою родину и свой народ, но ведь никто не был на его месте, кроме самого Августа, а значит никто точно не знал, что у него могло быть в голове и что он собирался делать. Наверняка мысли о невероятной ненависти к нации кролхарцев проснулись и в Малдоке, мальчике, который любил этот мир и не хотел ничего кроме спокойствия и мира для всех людей на земле. Его не сложно понять, у ребенка забрали самое дорогое в его жизни, мать. Но получается, что ненависть должна распространиться и на Каина, ведь в нем также течет кролхарская кровь, а значит по логике балхорцев, а теперь и Малдока, он тоже причастен ко всем несчастиям, которые перенес его народ. Но он не готов ещё был признать то, что он не может больше терпеть Каина, они были друзьями и их многое связывало, сложно вот так взять и отказаться от близкого человека, Малдок стоял перед выбором и любая мелочь могла решить исход его терзаний, кто знает, может эта мелочь уже произошла, но он ещё не знал, как к ней отнестись.

Пока мальчики ждали начала церемонии, Каину вспомнился случай из прошлого, который был связан с мамой Малдока. Когда однажды, мальчики во время одной из прогулок нарвались на хулиганов, которые постоянно обижали Каина за его происхождение. Обычно в таких ситуациях Малдок как-то умудрялся уговорить обидчиков не приставать к ним, но в этот раз они были особенно злые и не слушая уговоров начали обижать не только Каина, но и Малдока. После непродолжительной драки, а если быть точнее, то это было скорее избиением, мальчики попытались убежать от хулиганов. Дом Малдока был не далеко, а потому они направились туда, как раз в этот день мама Малдока была дома и могла в случае чего отогнать хулиганов или в крайнем случае позвать их родителей. Маму Малдока уважали все соседи, никто из соседских детей не позволял себе обижать Малдока и Каина, потому что, несмотря на то, что мама Малдока была обычной женщиной, к её словам было принято прислушиваться и она могла разрешить любой конфликт. Эта женщина всегда помогала нуждающимся в помощи независимо от происхождения человека. Так и в этот раз когда мальчики прибежали домой, она прогнала хулиганов и принялась промывать ссадины полученные в ходе драки. Она накормила их и когда дети успокоились, вместе с Малдоком, проводила Каина до дома.

Время приблизилось к полудню, а значит, церемония ежегодного устрашения вот-вот должна была начаться, всех людей расставили по своим местам, стража заняла свои позиции на случай необходимости подавления восстания, и все ждали только извещения о начале. Несчастные, явно избитые люди толпились у места казни. Было только по одному их виду понятно, что их заставили сюда прийти не уговорами, а кулаками. И вот зазвучала труба извещающая о начале церемонии. За 25 лет обычные казни обросли множеством ритуалов из-за чего всё действо стало походить на какое-то представление. Палачи были одеты в специальные красные балахоны, а для казней использовали специальный изогнутый меч, который по длине, наверное, превосходил рост Малдока и Каина вместе взятых. Такая, на первый взгляд, нелепость, была придумана императором Балдором именно для устрашения и обозначения мощи империи, хотя среди простого народа ходили шутки о том, что император таким образом компенсирует размеры других вещей. Также для проведения этой церемонии приглашали оркестр, который должен был создавать особую атмосферу, чтобы на площади не было слишком тихо и скучно. В принципе, все нюансы проведения мероприятия были придуманы Балдором от части, как месть, он насмехался над смертью балхорцев в ответ за то, что его отец погиб как раз в войне с этим королевством и этими людьми, он считал, что, высмеивая такую трагедию, он показывает балхорцам, кто главный и кого надо бояться и слушать.

Каин и Малдок стояли совсем рядом с загоном для жертв, поэтому, когда их начали выводить, Малдок быстро нашел глазами свою маму и побежал к ней. Быстро преодолев небольшое расстояние, растолкав людей, Малдок прижался к матери, обняв её так крепко, как не обнимал никогда. Пускай ещё совсем маленький мальчик, он по-взрослому понимал, что сейчас она уйдет навсегда и её больше нельзя будет вернуть и обнять. По лицу матери и мальчика покатились слезы горечи и обиды на этот мир за то, что он разлучает их семью на совсем. В груди Малдока смешалась невероятная горечь и жгучая ненависть. Он не хотел отпускать маму, несмотря на то что это задерживает процессию и может разозлить стражников. Через пять секунд Малдоку в лицо прилетел сильный удар ногой. Мальчик упал на землю. От боли из его глаз ещё сильней начали лить слёзы. Кое-как протерев их, он увидел перед собой имперского стражника. Стражник смотрел на мальчика, как на пустое место, которое мало того, что раздражает его, так ещё и не наделено интеллектом, раз уж решило обнять женщину, которая находится в его конвое. Однако через секунду, по стражнику было видно, что он явно замешкался. Было не понятно, хотел ли он нанести ещё один удар или же понял, что ударил беззащитного ребенка, но спустя ещё секунду он просто развернулся и продолжил вести конвой к месту казней. Каин поднял Малдока с земли и начал смахивать с него пыль. Каин не одобрял то, что происходит у него прямо на глазах, но и не мог ничего поделать, он всего лишь маленький мальчик, даже имея большое желание, он не справится с сотнями вооруженных солдат в латных доспехах.

– Это всё из-за вас… Из-за тебя…

– Что? Я не расслышал, Малдок, повтори пожалуйста. – Каин не понял, что сказал Малдок, однако он почувствовал ненависть, исходящую от него, поэтому насторожился и решил не подавать вида.

– Кролхарские твари. Как я их ненавижу. – Малдок был очень зол. Он не мог сделать совершенно ничего и от этого он становился всё злее и злее. Наверное, уже ничто не могло успокоить его.

– Слушай, мне жаль, правда. Я хочу помочь, но не знаю как, скажи, я сделаю всё что угодно.

– Заткнись! – Малдок уже не мог сдерживать свою злобу, его голос сорвался на крик, а ладони сжались в кулаки так, что побелели костяшки.

Каин был явно поражен такой реакцией Малдока. Он не ожидал, что его ненависть распространится буквально на всех кролхарцев, но вступать в спор, и тем более развязывать драку он не хотел, Малдок всё ещё был другом и поэтому Каин старался сгладить углы. Он просто замолчал и стал наблюдать за церемонией вместе с Малдоком.

Два мальчика просто стояли и молча ждали, когда маму одного из них казнят. Усугублялось все атмосферой, которую создавал оркестр игравший странную, совершенно неуместную музыку и стражники, бьющие людей просто из-за того, что им не понравилось, как на них посмотрели.

Наконец, на эшафот стоящий в центре площади, вывели мать Малдока. По щекам мальчика прокатилась слеза. Пока имперский наместник оглашал приговор, сфабрикованный по одним лишь предубеждениям имперской власти, стало ясно, что маму Малдока приговорили к колесованию с последующим отсечением конечностей. Женщину уложили на колесо, расположив руки и ноги максимально широко. Палач подошел к ней и взяв большую деревянную дубину начал примеряться к разным конечностям, выбирая, с какой начать. Выбрав спустя пару мгновений правую ногу, палач с большой траекторией нанёс сильный удар, от которого нога женщины явно приняла неестественное положение, а хруст костей был настолько громким, что его услышали люди в первых рядах, даже не смотря на играющий оркестр. Но женщина не издала ни единого звука, она держалась стойко, как настоящий воин. Единственным, что выдавало её страдания была испарина на лбу. Палач перешел к левой руке и начал готовиться к нанесению следующего удара. Однако, с уст женщины сорвался крик.

– Малдок!!!

Палач нанес следующий удар, снова хруст костей и стойкое молчание женщины, которое уже вызвало восхищение и уважение у стоящих рядом солдат.

– Малдок!!! Это они убили твоего отца! Девять лет назад, на этом самом месте!

Палач нанес ещё один удар по левой ноге. Конечности женщины содрогнулись и слегка приподнялись вверх, после чего вновь опустились вниз. Стало понятно, что, не смотря на всю стойкость, женщина больше не могла выносить эту адскую боль. Хруст костей и гримасы боли на лице у матери Малдока вселили в запуганных людей, стоящих на площади, чувства, похожие на те, что испытывал Малдок. Народ начал перешептываться. Было заметно легкое волнение. Палач нанес последний удар. Снова хруст, снова молчание мамы Малдока, снова шепот и волнение в толпе. Имперские командиры стражи уже были готовы отдать карательный приказ, чтобы успеть задавить восстание в зародыше.

– Это всё они, кролхарские твари во всем виноваты. Они забрали твоего отца, из-за них мы так живём, из-за них мы терпим этот кошмар! Отомст…

Мама Малдока не успела договорить, в её шею вонзился клинок кролхарского командира стражи. Кровь брызнула на землю. Все без исключения почувствовали облегчение из-за освобождения женщины от мук, но в тоже время народ разозлился ещё сильнее и часть людей начали предпринимать попытки нападения на стражников.

Малдок долго смотрел на лицо матери, на её уже безжизненные глаза и забрызганное кровью тело с неестественно изогнутыми конечностями. Малдок просто стоял и молчал, он не плакал и не выражал вообще никаких эмоций. Его лицо было совершенно пустым.

– Пойдём. Нам пора уходить, сейчас начнётся. – Каин с опаской и осторожностью взял Малдока за плечо.