Проклятие с шипами

Mae'r melltigedig gall un fod yn melltithio ei hun.

Проклявший да будет проклят сам.

Он зажмурился, пару раз тряхнул головой и, открыв глаза, обратил к газетной странице более осмысленный взгляд. Где же он прочитал эту странную фразу? Кажется, в статье шла речь об очередной научной разработке, о каком-то совершенном недавно открытии, причем здесь какие-то проклятия?

Он еще раз внимательно пробежал взглядом страницу, пытаясь отыскать загадочную фразу, пытаясь и не находя ее, не находя и все больше мрачнея. Только этого еще не хватало… Он ведь завязал со своим прошлым, заставил себя забыть о существовании всякого рода дьяволов, он ведет жизнь спокойную и размеренную, он, в конце концов, вообще лежит в больнице! С какой бы стати ему мерещились странные слова там, где быть их не должно?

Он потер переносицу и, покосившись на кольца на своей правой руке, легонько дунул на тонкую серебряную полоску на мизинце. Он верил, что таким образом может отогнать от себя всякого рода нечисть.

Кольцо он полагал своим талисманом, даже оба кольца – в конечном итоге, обрел он их некогда, едва покинув тюрьму, где должен был бы просидеть всю жизнь, и с тех пор не расставался с ними. Ему хотелось думать, что они приносят ему удачу.

Он глубоко вздохнул и, потянувшись, сложил газету, откладывая ее на прикроватную тумбочку. Ничего интересного в ней для него не обнаружилось, продолжать чтение не хотелось, тем более, что в скором времени в палату, наверное, должен был бы заглянуть его новый друг – единственный человек во всем мире, кого он мог бы так назвать.

Он усмехнулся и сполз немного ниже, устраиваясь на подушке удобнее. Да, забавными тропами ходит судьба, ничего не скажешь… Давно ли он проклинал собственную рану, мешающую ему свободно передвигаться, давно ли злился на застрявшую в ноге пулю? А теперь даже рад, что получил это ранение – если бы не оно, он бы не познакомился с этим человеком, он бы так никогда и не узнал, что такое настоящая дружба.

Дверь палаты распахнулась от сильного толчка, и на пороге появился тяжело дышащий парень в белом врачебном халате – тот самый друг, о котором секунду назад с улыбкой вспоминал больной.

– Он умирает! – молодой человек всплеснул руками и, судорожным движением проведя по каштановым, немного выгоревшим на солнце волосам, сделал несколько нервных шагов, закрывая за собою дверь и приближаясь к приятелю, – Арчи, я не знаю, что мне делать…

– Для начала успокоиться, – Арчи, вновь сев повыше, сделал приглашающий жест в сторону стоящего рядом с кроватью стула, – Присядь. Кевин, на протяжении той недели, что я нахожусь здесь, ты едва ли не каждый день твердишь, что он умирает. Иногда я задаюсь вопросом – когда же он, наконец, умрет, чтобы ты успокоился?

Кевин, поморщившись, резко опустился на стул и недовольно вздохнул. Слова собеседника ему приятны не были.

– Ты жестокий, – буркнул он, немного насупившись и, не продолжая, пытаясь и в самом деле взять себя в руки, умолк, сверля взглядом пол. Арчи был прав – за последнюю неделю паника в его душе все нарастала и нарастала, как справиться с ней, он не представлял, и поэтому, должно быть, уже изрядно утомил благоприобретенного друга своими взволнованными возгласами. В конечном итоге, приятель его здесь тоже находился на позиции больного, ему требовался покой, а он, врач, его этого покоя постоянно лишал.

С другой стороны, Арчи духом был весьма крепок.

– А то ты не знал! – мужчина негромко хохотнул, скрещивая руки на груди и глядя на друга с доброй насмешкой, – Кевин, я ведь никогда не скрывал от тебя, кто такой Арчибальд Молле и чем он занимался в свое время, я вообще ничего не скрывал от тебя! А вот ты скрыл, – он проницательно прищурился, немного склоняя голову набок, – По больнице ходят слухи, будто ты исцеляешь одним прикосновением… со мной этот фокус не удался?

Кевин удивленно моргнул и, даже немного отвлекаясь от невеселых мыслей, развел руки в стороны.

– У тебя была пуля в ноге, здесь без операции не обойтись в любом случае. Или что, ты думаешь, от моего прикосновения пуля бы выскочила сама или, не знаю, испарилась? Мне казалось, ты доволен результатом операции, я, в конце концов, старался!

– Я доволен, – Молле, сам несколько удивленный словами приятеля, легко кивнул, – Прошла неделя, а я уже вполне способен вставать и ходить по палате; выздоравливаю быстро – прямо как чертов Ник Конте! Может, ты и вправду лечишь прикосновением?

Молодой врач нахмурился, отводя взгляд. Обсуждать эту тему ему сейчас не хотелось.

– Может, и лечу, только это явно не тот случай. Если бы мог, я бы лучше вылечил тебя от этой бессмысленной ненависти к Доминику Конте, Арчи, потому что это ненормально! Твоя злость на него – это психическое расстройство, это болезненное состояние сознания, тебе необходима помощь психотерапевта! Почему ты не хочешь согласиться? Я же говорил – тебе станет легче…

Арчибальд тяжело вздохнул и, запрокинув голову, прижался затылком к подушке, ненадолго прикрывая глаза. Эту тему обсуждать не хотелось уже ему.

– Слушай, Хилхэнд, я ведь уже все объяснил и даже не один раз. Эта ненависть… это моя привычка, дурная, да, плохая, глупая привычка, но я не хочу избавляться от нее! Эта ненависть – часть меня, я привык к ней, я не могу иначе, не могу по-другому относиться к нему! Радуйся уже тому, что больше я не попытаюсь оборвать жизнь этого тирваса.

Кевин нахмурился, замирая. Последние слова собеседника, самое последнее слово, произнесенное им, всколыхнули в памяти доктора воспоминания, смутные, неуверенные воспоминания о рассказах Арчибальда, о его признаниях, связанных с человеком по имени Доминик и с его ненавистью к этому человеку. Воспоминания о существах, называемых тирвасами, о созданиях, которые одной каплей своей крови когда-то были способны излечить от чумы целую империю…

Он поднял руку и, куснув себя за ноготь на большом пальце, медленно вновь обратил взгляд к ожидающему его ответа собеседнику. Тот, видя, что приятель о чем-то размышляет, не торопил его, лишь молча наблюдал, пытаясь понять, предугадать ответ.

– Тирваса… – Кевин опустил руку и, склонив голову набок, внимательнее вгляделся в друга, – Слушай… ты рассказывал мне о нем, я помню… Его кровь и в самом деле работает как антидот к ядам?

– Я проверял на себе, – Арчибальд легко отвел одну руку в сторону, – Я ведь рассказывал, через что мне пришлось пройти, говорил, как пришлось близко познакомиться с одной ядовитой тварью1*… Конте спас меня. Поэтому я теперь не могу позволить себе убить его, и поэтому ненавижу его еще больше.

– Да-да, – врач досадливо махнул рукой, не желая вновь углубляться в дебри ненависти своего пациента к, в общем-то, достаточно хорошему, что явствовало из его же рассказов, человеку, – Я к чему это… Тот человек, о котором я беспокоюсь… Он ведь отравлен, Арчи, – он нахмурился; лицо его посерьезнело, – И мы не можем понять, что это за яд, не можем никак нивелировать его действие! Я подумал – если бы ты мог побеседовать с Домиником, попросить его помочь…

– Я?? – Молле от неожиданности так дернулся на кровати, что не сдержал болезненного шипения: прооперированная нога на такое действие прореагировала весьма нервно, – Ты что, шутишь, что ли, друг? Мне просить Доминика Конте о помощи – да это же… это…

– Но ты же его знаешь! – Хилхэнд, хмурясь, всплеснул руками, – Кому как не тебе…

– Я его не знаю, а ненавижу – это разные вещи, – Арчибальд, морщась, потер противно ноющую ногу, – Нет, этот вариант отпадает однозначно – я не могу просить о помощи его! Кевин, честное слово, не будь ты моим другом…

– Ты бы пристрелил меня прямо сейчас, не задумываясь, – молодой человек бесстрашно отмахнулся и, тяжело вздохнув, немного понурился. В том, с кем беседует, отчет он себе отдавал вполне – в конечном итоге, скрывать свое прошлое мужчина и не пытался, – однако, по какой-то не вполне объяснимой причине питал твердую уверенность, что уж кому-кому, а ему беглый преступник вреда не причинит. Что он убьет кого угодно, но только не его… Хм. Должно быть, именно такую уверенность всегда питал Гилберт по отношению к Шону – все-таки последний был ничуть не менее опасен, чем Молле, но Диксон его никогда не боялся. Впрочем, сейчас речь не об этом.

– Альфа… – он впервые, наверное, за все время знакомства обратился к собеседнику именем, какое тот сам присвоил себе, и каким любил называться, – Я же не прошу тебя просить его о помощи тебе. Попроси, чтобы он помог мне, чтобы он помог этому человеку – ты говорил, что Доминик Конте человек хороший, может быть, он не откажет?

– Да он-то, конечно, не откажет… – Арчибальд недовольно почесал шею. Слышать излюбленное прозвище из уст друга ему было лестно.

– Вообще, знаешь… – он быстро облизал губы, – Дай мне для начала окончательно выздороветь, хорошо? Если твой несчастный умирающий не отдаст концы до этого момента… посмотрим, что я смогу сделать.

***

Ему опять приснился этот сон.

Мужчина глубоко вздохнул и, подняв голову со стола, провел ладонью по лицу, заставляя себя проснуться. Третий раз за неделю он засыпает на работе, и третий раз за неделю видит этот странный сон… Интересно, с чем это связано?

Он окинул взглядом стол, на котором только что так мирно спал, стопку документов, ставших ему неплохой подушкой… Хм. Счета, финансовые договоры, какие-то заявления от сотрудников, расчеты по депозитам – вроде бы ничего особенного, все вполне обыденно и тривиально, никаких намеков на те странности, что ему снились.

Он зевнул и, прикрыв глаза, попытался вспомнить сон с максимальными подробностями. Красивая пещера, звенящие ручьи, голубоватая, светящаяся в полумраке мистическим светом вода… Вроде бы тоже ничего особенного, не считая одной маленькой детальки – капель крови, непрестанно падающих в эту воду откуда-то сверху, не с потолка пещеры, а откуда-то из необозримого небытия. Что это должно значить? Да и вообще, есть ли смысл придавать этому значение?

На селекторе, стоящем на столе, зажегся красный огонек – его вызывала секретарша, вероятно, намереваясь сообщить какую-то чрезвычайно важную новость. Он быстро глянул на часы и, поморщившись, нажал на кнопку приема. Время-то уже не раннее, домой пора, а она мало того, что тут, так еще и его хочет заставить работать…

– Мистер Конте, к вам посетитель, – неожиданное сообщение, сделанное приятным женским голосом, заставило его растерянно заморгать. Посетитель? В такое время?..

– Кто?

На столе рядом с ним завибрировал телефон, и мистер Конте, взяв его в руку, тяжело вздохнул. Звонил его лучший друг, должно быть, беспокоящийся из-за его очередной задержки на работе, а он даже не мог ответить, продолжая разговор с секретаршей.

– Говорит, что он ваш старый друг, и что у него вопрос жизни и смерти, – докладывала собеседница, как обычно, четко и ясно, говорила исключительно по существу, и мужчина совсем пал духом. Ну, вот кого мог принести черт в такое время, какого еще «старого друга», которого он совершенно не ждал? Нет у него таких бесцеремонных друзей, нет и никогда не было!

– Я сейчас… – начал, было он, однако, в этот момент телефон, утихший, было, вновь завибрировал в его руке, и мужчина досадливо вздохнул, – Черт с ним, пускай заходит, – он быстро провел по экрану, принимая вызов, – Да, Дерек?

– Снова спишь на работе? – знакомый молодой голос, зазвеневший в трубке, заставил его улыбнуться. Он кивнул и, откинувшись на спинку кресла, расслабленно вздохнул.

– Уже проснулся. Не волнуйся, скоро поеду домой, сейчас только пообщаюсь с каким-то посетителем, явившимся по мою душу… Надеюсь, ничего не случилось?

– Это была моя реплика, – хмыкнул в трубке парень, – После того, как ты опять попытался устроить дебош в моем ресторане, я по понятным причинам беспокоюсь. Тем более, что ты снова забываешь о существовании выходных. Так нельзя, Ник! Я тебя уже видеть почти перестал – только по телефону и общаемся!

– Завтра возьму выходной, – Ник усмехнулся и, закинув одну руку за голову, элегически вздохнул, – А может быть, даже и еще один отпуск, если только… Ох, черт! – дверь кабинета распахнулась, являя его взору загадочного посетителя, и мужчина не удержался от изумленного восклицания.

Дерек в телефоне ощутимо заволновался – после всего, что им довелось пережить, от подобных возгласов друга ничего хорошего он не ждал.

– Что такое?

– Ничего… – Конте медленно поднялся, не сводя взгляда с явившегося к нему на прием человека и, бросив в трубку, – Я перезвоню, – поспешно скинул вызов, неторопливо кладя аппарат на стол.

Визитер, усмехнувшись, сунул одну руку в карман длинного теплого пальто и легко пожал плечом, немного склоняя голову набок. В темных глазах его, как обычно, притаился вызов.

Секретарша, не зная толком, как вести себя, что предпринять, мялась за его спиной, глядя то на начальника, то на его посетителя и не решаясь уйти.

Ник, заметив это, с некоторым трудом повел головой и выдавил из себя улыбку.

– Все в порядке, Марси. Да, и… предупредите охрану, что они могут мне понадобиться, – он едва заметно сузил глаза, не сводя с человека напротив пристального взгляда. Марси, кожей почувствовав неладное, поспешно кивнула и, попятившись, прикрыла за собой дверь.

Посетитель широко улыбнулся.

– Ты думаешь, я настолько глуп, что попытаюсь убить тебя здесь, или что я настолько неблагодарен, что вообще решу сделать это? – он хладнокровно вытащил из кармана руку и, подняв обе, продемонстрировал их собеседнику, – Я пришел с миром, Доминик. Есть разговор.

– Мир и ты – понятия диаметрально противоположные, – мужчина обошел стол и, скрестив руки на груди, прислонился к нему, немного приподнимая подбородок, – И разве нам есть, о чем говорить?

– А разве нет? – посетитель хмыкнул и, не дожидаясь приглашения, подошел к глубокому удобному креслу, предназначенному специально для важных гостей всемогущего Доминика Конте, усаживаясь в него и легко закидывая ногу на ногу. Мужчина, проследив его действие взглядом, негромко фыркнул.

– Присаживайся, не стесняйся! Может…

– Да я и не думал, – перебил его собеседник и, откинувшись на спинку, сложил перед собой пальцы домиком, – Ник, я серьезно – у меня к тебе есть дело. Скажу сразу – мне оно до безумия неприятно, можно даже сказать, отвратительно, однако…

– Попридержи коней, – Доминик, недовольно поморщившись, снова обошел стол и, опять усевшись в свое кресло, облокотился на стол, хмуро взирая на собеседника, – Альфа… я надеялся не встречаться с тобой немного дольше, чем жалкие несколько месяцев. Вижу, ты уже не хромаешь?

– Мне помогли, – Альфа быстро улыбнулся, отвечая на неприязнь хозяина кабинета ледяным спокойствием, – И, говоря начистоту, об этом сейчас и пойдет речь, если ты не против – о помощи, оказанной мне, и о хорошем человеке, ее оказавшем.

– «Хорошем человеке»… – Конте хмыкнул и, откинувшись на спинку кресла, скрестил руки на груди, – Первый раз слышу, чтобы ты о ком-то так говорил, должно быть, он и в самом деле хороший. Правда, это совершенно не объясняет целей твоего визита. Чего ты хочешь от меня, Арчибальд?

Молле глубоко вздохнул и, безо всякой охоты сознаваясь, немного развел руки в стороны. Беседовать с Домиником ему по-прежнему было неприятно, сознаваться в мотивах, приведших его к нему – тем более, однако, идти на попятную мужчина тоже не хотел. Он, в конце концов, не привык отступать.

– Помощь, – ответ его был короток и однозначен, и вызвал в душе мистера Конте безмерное, нескончаемое изумление.

– Помощь?? – он недоверчиво хохотнул и, покачав головой, попытался выдавить из себя улыбку, – Сейчас, наверное, должно небо обрушиться или океан из берегов выйти, да? Или, по крайней мере, должны вбежать люди с камерами и закричать о том, что это розыгрыш, – это же нонсенс! Меня просит о помощи сам Хищник, да такого быть просто не может! Не ты ли мечтал отправить меня на тот свет всего несколько месяцев назад, не ты ли сидел за это в тюрьме, где сейчас и должен был бы находиться?! – он говорил, и сам распалял себя, сердясь, негодуя все больше и все сильнее сдвигая брови.

Собеседник внимал ему хладнокровно, спокойно, не выказывая никакого удивления или недовольства; он слушал, улыбаясь и, похоже, просто ждал, когда у мужчины кончится запал.

– Мне кажется, ты должен быть осведомлен, что с некоторых пор мои намерения относительно тебя изменились, – отвечать Арчи начал ровно, уверенно, не позволяя себе проявлять каких бы то ни было эмоций, стараясь показать себя сильным человеком, каковым он, в общем-то, и являлся, – Тюрьма осталась позади, как и многие мои грехи, совершенные в прошлом. Сейчас я пришел к тебе не как враг, Ник Конте, я пришел просить тебя помочь… не мне. Помощь нужна моему другу, и я надеюсь…

– Твоему «другу»? – Доминик так и скривился, насмешливо качая головой, – Уж мне ли не знать, как ты ценишь дружбу, Арчибальд! Человека, которого ты когда-то звал другом, ты едва не застрелил, и если бы не я2*…

– Хватит напоминать мне об этой осечке! – Молле, на мгновение вспылив, резко выдохнул, усилием воли беря себя в руки, – Человек умирает, Ник, нужна твоя помощь, как тирваса! Не мне, я повторяю, а моему другу, человеку, который помог мне, который поставил меня на ноги! Он упросил меня обратиться к тебе, хотя я меньше всего хотел это делать, поэтому сейчас мне бы хотелось слышать не упреки за прошлое, а конкретный ответ – да или нет! Ты поможешь?

Конте медленно перевел дыхание, пытаясь заставить себя мыслить трезво. Беседа с этим человеком, с Арчибальдом Молле, с Альфой, была, конечно, сама по себе довольно опасна – в конечном итоге, говорить приходилось с убийцей, имеющим за плечами немалый опыт в проливании чужой крови, с беглым преступником, с жестоким Хищником, но, с другой стороны… Арчи всегда был довольно честен как в своих словах, так и в действиях, уж по отношению к нему точно. Если он говорил, что ненавидит – он ненавидел, если говорил, что убьет – пытался убить, так можно ли было сейчас поверить, что он изменил свое мнение и, сказав однажды, что больше не попытается причинить вред Доминику, причинять его действительно не будет?..

– Объясни мне все более подробно, – Ник сцепил руки в замок, несколько уподобляясь в этот миг одному своему знакомому, – Расскажи, что произошло с твоим другом, почему моя помощь как…

– Это произошло не с ним, – Арчибальд, не желая дослушивать, махнул рукой, прерывая собеседника, – Мой друг – Кевин Хилхэнд, один из лучших врачей современности, великолепный, знающий специалист, который прооперировал меня, вытащил пулю у меня из ноги, и помог прийти в себя после этого. Он, как я уже сказал, человек очень хороший, за своих пациентов переживает всегда, как за родных людей. Возможно, поэтому мы с ним и подружились – мне не доводилось прежде ощущать такой заботы… Он говорил мне, рассказывал об одном из своих пациентов, Ник, – Молле шевельнулся и, явно машинально коснувшись некогда раненой ноги, вздохнул, – Тот человек умирает и, судя по всему, умирает от яда. Вообще говоря, Кевин – хирург, но, коль скоро парень он довольно умный, разбирается и в других болезнях, его часто просят проконсультировать пациентов, к нему отношения как будто не имеющих. Так и с этим… Врачи всеми силами пытаются поставить его на ноги, ищут антидот, но найти не могут – яд неизвестен современной науке и, без сомнения, медленно убивает человека. Кевин в отчаянии… – Альфа на мгновение примолк, сжимая губы, затем продолжил, – Как я уже говорил, мы с ним хорошие друзья, настолько, что у меня даже нет от него секретов. Он знает, кто я и через что я прошел, знает все обо мне, и знает… о тебе. О моей ненависти к тебе, которую он считает болезнью и уговаривает меня пройти курс психотерапии, о том, кто ты такой и на что способна твоя кровь. Он просил меня обратиться к тебе за помощью, Конте, – мужчина слегка развел руки в стороны, – Надеется, что, если противоядие нельзя найти обычным путем, кровь тирваса могла бы помочь.

Доминик помолчал, собираясь с мыслями. Подобных заявлений от старого врага он, разумеется, не ждал, как реагировать на такие слова представлял слабо, и для того, чтобы придумать достойный ответ, ему требовалось время.

– Что ж, ты… – он подумал еще мгновение и, обреченно выдохнув, очень искренне продолжил, – Не умеешь хранить чужие тайны. Кто просил тебя болтать налево и направо о том, кто я такой и на что способна моя кровь, Альфа? Что это – очередная попытка причинить мне вред, твоя глупая месть черт знает за что, или просто беспросветная глупость? Что я, по-твоему, должен делать – броситься куда-то там к неизвестному человеку, полоснуть себя ножом по руке, как поступил тогда, и влить ему в рот пару капель своей крови? Арчи, я не знаю даже толком, как это работает – переливать мою кровь никому нельзя, ее надо использовать только как… как…

– Антидот, – Арчибальд кивнул с убийственным спокойствием, не сводя с собеседника внимательного взгляда, – Не думаю, что нужны столь резкие меры. Кевин может взять у тебя кровь на анализ, и использовать ее как обычное лекарство – дать выпить больному, вот и все. К слову, бросаться надо во вполне определенное место – это Чикаго, Ник.

– Свет не ближний, – Конте стиснул руки, опуская взгляд на них и рассматривая собственные пальцы. На одном из них, на мизинце левой руки красовалось недавно приобретенное в непонятном порыве кольцо – тонкая серебряная полоска, украшенная незамысловатым орнаментом.

– Вообще-то, я занят на работе, – продолжал он, гипнотизируя кольцо, словно ища у него поддержки, – Мне вот так вот сорваться и отправиться в Чикаго не совсем просто. Тем более, что Дерек, боюсь, как обычно, не пожелает отпускать меня одного. А коль скоро я не стану скрывать, что в деле замешан ты, со мной захотят поехать и Ричард, и Карл, а у всех у них тоже есть свои дела, работа… Мы не свободны, Арчи, – он перевел взгляд на собеседника, – Путешествие по следам «Гиены», когда все мы взяли отпуск (ну, за исключением Карла), и отправились на острова, было, во-первых, случаем исключительным, а во-вторых, состоялось не настолько давно, чтобы мы могли позволить себе повторить этот подвиг.

Молле тонко, понимающе улыбнулся и, скользнув пальцами по подбородку, задумчиво покачал головой. Он по-прежнему был небрит, по-прежнему носил усы и бородку и, в общем-то, практически не изменился за четыре месяца, оставаясь все тем же Альфой, разве что стал несколько более рассудителен. Быть может, и в самом деле дружба с этим врачом, Кевином Хилхэндом, так благотворно повлияла на него?

– Странно, я уверял Кевина, что человек ты хороший, – он легко пожал плечами и, опустив руку, картинно вздохнул, – Ну, что ж, значит, придется разочаровать его. Придется сказать, что пациенту его не помочь, потому что Доминик Конте не столь добр, чтобы жертвовать своим временем ради спасения незнакомой жизни. Жаль, что и меня ты разочаровал, – он поднялся на ноги и, окинув собеседника весьма прохладным взором, прибавил, – Всего доброго, Ник. Тебе и твоей совести.

– Прекрати меня шантажировать! – Конте, моментально рассвирепев, вскочил с кресла, упираясь кулаками в столешницу, – Я не говорил, что отказываюсь помочь, я лишь сказал, что выкроить свободную минутку мне, всем нам, будет затруднительно! Это не значит, что я не согласен, я… – он внезапно остыл и, устало выдохнув, обреченно махнул рукой, – Ну ладно, ладно, я поеду с тобой в Чикаго. Надеюсь, это не очередная твоя ловушка мне, Арчи? Я от них, если честно, безмерно устал.

– Не в моих правилах заманивать жертву в ловушку лично, – Хищник ухмыльнулся, совершенно довольный исходом беседы и, опустив подбородок, прибавил, – До скорой встречи, Доминик. Если ты живешь все там же, я найду тебя.

Конте не стал отвечать. Лишь дернул недовольно плечом, прекрасно сознавая, что собеседник поймет его, догадываясь, что ему уже итак известно – место жительства он не менял. Альфа легко поклонился в его сторону, прощаясь столь незамысловатым образом и уверенно направился к двери. Ник провожал его взглядом, уже прикидывая, как будет сообщать обо всем друзьям.

– Да, кстати, Ник… – Арчибальд остановился как-то очень внезапно и, оглянувшись через плечо, нахмурился, вглядываясь в объект своей извечной, ненормальной ненависти, – С тобой в последнее время не случалось ничего странного?

Мужчина, откровенно растерявшись, как-то почти забывая, с кем беседует, недоуменно моргнул и, опустившись обратно в кресло, нахмурился.

– Да нет, вроде… почему ты спрашиваешь?

– Да так… – Молле на несколько мгновений закусил губу, словно размышляя, – Некоторое время назад, когда я еще лежал в больнице, мне вдруг померещилась странная фраза в газетной статье. Статья была научная, ничего подобного быть там не могло… Я спросил Кевина, не может ли быть это галлюцинацией вследствие лекарств, но он сказал, что это невозможно. Я бы не запомнил… – он вздохнул и, подняв голову, задумчиво воззрился на потолок, – Но в последнее время мне стал сниться какой-то странный, повторяющийся сон, а после моего общения с морским дьяволом и призраком твоего отца к таким вещам я отношусь серьезно.