Опасные и порочные

Вижу у самого лица колени Тима, и его голую грудь, с буграми мышц – мужчина тоже опустился на пол. И огромный член в презике, нависший над моим ртом. Мой подбородок обхватывает ладонь, и мужчина нажимает на мои губы большим пальцем, отчего рот открывается. Палец проникает внутрь, шарит по языку, губам, проникает глубже, почти до горла, и выскальзывает. Его место занимает член, заполнив сразу все пространство, прижав язык, которому теперь тесно и не хватает места. Рот мой распахнут чуть ли не на всю ширину, и весь заполнен ИМ. Кроме того, ковер продолжает колоться, и мне холодно – кожа покрывается мурашками, соски сжимаются и твердеют. Тимоха или не замечает этого, или принимает за проявление сексуального желания.

Член начинает двигаться, неспешно и неглубоко. Неглубоко, но из-за своих размеров даже кончик ЕГО заполняет весь рот.

– Ну давай, соси! – негромко произносит Тим – Что лежишь, как неживая?

Сосу, сжимая губами мощный ствол. И пытаюсь посмотреть, ушел ли Данила. Но Тим держит меня за голову, повернутую к нему, и взглянуть не удается. Смотрю на лицо Тимохи – оно сейчас непривычно мягкое – и отвожу взгляд. Тим убирает руку, перехватив ладонью член, и мне удается осмотреться.

Вижу свои сиськи, колыхающиеся в такт движением Тима, слышу звуки, которые издает мой рот… В полной тишине, ибо звук телевизора выключен, а треск поленьев в камине слишком негромок… Перевожу глаза, и, словно удар тока, словно пощечина – Данила стоит и таращится! Смотрит, как трясутся мои груди, и как я сосу у его брата! Меня охватывает горячая волна стыда – ну не смотри же ты, не смотри! Извращенцы чертовы!

Движения члена в моем рту ускоряется, а я вижу, как Данила быстро приближается, снимая с себя футболку. А брюк и трусов на нем уже нет. Что!? Верчу головой, выталкиваю языком член, и сажусь.

– На двоих одновременно я не соглашалась! – вскрикиваю я, и пытаюсь встать.

Тимоха кладет руку мне на плечо, и плюхает обратно на ковер, а затем ладонь перемещается на мою шею – именно на шею, сзади – и сжимает, почти смыкая пальцы на горле – не сильно, не больно, и даже нежно. Тим произносит тихо, почти ласково:

– Не трепыхайся, милая! Мы тебе плохо не сделаем! Будь послушной, и все скоро, и хорошо закончится! А будешь выделываться, или, не дай бог, укусишь за член – сломаю шею! Поняла?

И слегка сжимает пальцы, показывая, как именно это произойдет. Я киваю – куда уж понятнее! Одним трупом больше – им пофиг! Да и что я сделаю… Их двое, и они сильнее. Буду сопротивляться – действительно, сломают что-нибудь… Тим разжимает пальцы, скользит ладонью мне на плечо, и опускает меня в прежнее положение – лежа на ковре. Его член опять касается головкой моих губ, и я послушно впускаю его в рот. Ладонь Тима лежит на моих волосах, а второй рукой он держит и направляет член. Скосив глаза, я вижу Данилу, который садится возле моих согнутых в коленях ног, и начинает их поглаживать. Его руки мягкие, нежные, без мозолей, как у брата. Эта ласка была бы даже приятна, если бы не обстоятельства. Между тем, действия Тимохи изменяется – член почти вытащен изо рта, Тим хочет, что бы я ласкала только головку. И я старательно облизываю ее, целую, забираю губами, и посасываю. А Данила одним махом снимает мои трусики, кладет руки на мои колени, и разжимает их, приложив усилие, потому что я, запоздало, ибо обманута поглаживаниями, попыталась вернуть их в прежнее положение. Разжимает, широко раздвигает, и смотрит. Я лежу с разведенными ногами, выставив на обозрения распахнутую щель… Меня накрывает жаркая удушливая волна стыда, но я ничего не могу сделать, и скребу от бессилия, пальцами по ковру. Мое тело словно застыло, вытянулось, как струна, и одервенело. Зажмуриваюсь, сильно сжав веки, что бы бы не видеть своего позора.

Между тем, Тимохе надоедает игра с ЕГО головкой, и он засовывает член глубоко в рот. Теперь ОН достает почти до горла, я задыхаюсь, но Тим вытаскивает ЕГО, почти полностью, и я могу схватить воздуха. С ужасом жду двух событий: когда член во рту начнет долбится так часто, что я совсем не смогу дышать, и не смогу сопротивляться, ибо Тимоха держит мою голову, прижимая ее к ковру; и когда огромный АГРЕГАТ Данилы вонзится в мою маленькую нежную дырочку.

Этого не происходит – чувствую, как мужские пальцы лазают по сокровенному месту, и раздвигают ГУБКИ. Опять разглядывает! От стыда и бессилия издаю стон-мычание, который Тимоха, видимо, принимает за звук страсти – его ладонь перемещается мне на лицо, и ласково его поглаживает. Член упирается в горло, замирает, и пытается проникнуть еще дальше. Я задыхаюсь, пытаюсь кашлянуть, чувствую позыв тошноты, хватаю мужика за руку, держащую член, и отпихиваю от своего лица. Второй рукой, неосознанно, бью его по мощной груди. И также, машинально, на инстинктах, брыкаюсь ногами, и отстраненно, даже не испугавшись последствий, понимаю, что заехала Даниле по лицу.