Абьюзер
Хотя по Медведю трудно было сказать, надеялся он на это или все происходящее было тонким расчетом – под его очками и бородой, пусть и обгоревшей, прочитать выражение лица было невозможно.
Наблюдая за тем, как центурион добивает последнего противника, я не забывал сканировать периферийным взглядом окрестности на предмет новых опасностей – как ни крути, а нашумели мы тут от души. Странно, что вокруг нас до сих пор не собрался целый зверинец или тем более… Хм, как правильно сказать? Людинец?
Убедившись, что никого нет, я перещелкнул автомат на предохранитель, оставляя патрон в патроннике, и поднялся, обходя машину со стороны задней двери. Медведь же тем временем отошел куда-то в сторонку от того места, где покончил с последним противником, и застыл, задрав голову в небо. Спустя десяток секунд ему прямо в вытянутую руку спланировал парашютик с коробочкой на конце – тот самый спаркс, который он отстреливал в самом начале. Даже удивительно, как долго он спускался – тут целый бой успел пройти за это время. Впрочем, в таких стрессовых ситуациях каждая секунда растягивается впятеро против обычного, так что практически невозможно сказать, сколько именно времени продлилось все боестолкновение.
Общая продолжительность боя составила шестьдесят восемь секунд. Совершено сорок четыре выстрела. Совершено тридцать два результативных попадания. Эффективность ведения боя – 82%. Рекомендация. Улучшить комплектацию боекомплекта с учетом полученной информации. Рекомендация. Улучшить комплектацию оружия, дополнив его подствольным гранатометом. Рекомендация. Улучшить комплектацию оружия, дополнив его коллиматорным или голографическим прицелом.
Я даже усмехнулся – настолько очевидными оказались советы механического суфлера. Будто бы без них мне бы не пришло в голову обзавестись всем этим добром, да поскорее. Да я почти сплю и вижу, как бы это провернуть!
Но вот что характерно – суфлер ни слова не сказал о том, чтобы заменить оружие. Получается, в общем и целом выпавший мне коротыш по мнению внутреннего голоса вполне справлялся с теми задачами, которые мне пока что успели выпасть… И, в общем-то, с ним трудно спорить в этом плане – пока что все столкновения проходили на достаточно короткой дистанции, для которой хватало такой небольшой длины ствола, чтобы пуля летела более или менее ровно . Мало того – небольшая длина была даже на руку, и я уже успел ее оценить, когда зачищал СС-14. Надо признать, с большим автоматом я бы так ловко не смог досматривать углы.
Хотя с тех пор, как автомат обзавелся штатным ПБС, называть его прямо «коротким» язык не поворачивается. Он еще не полноценная бум-палка, конечно, но и коротышом быть перестал. Зато «Канарейка» стала щебетать намного тише, да и утяжеление ствола позволило уменьшить отдачу и повысить стабильность стрельбы, особенно очередями, что не может не радовать. Осталось только штатный гранатомет раздобыть, который еще больше утяжелит переднюю часть и повысит стабильность, а заодно – будет играть роль вертикальной рукоятки. К тому же, как я только что успел убедиться, иногда гранатомет – чуть ли не единственное адекватное ситуации оружие… Как бы странно это ни звучало.
Медведь скомкал парашютик и засунул его в один из подсумков, а потом двинулся вдоль тел, иногда одиночными выстрелами в голову добивая тех, кто еще оставался жив. Я решил последовать его примеру и принялся за то же самое действие, только пойдя в другую сторону. И первым, к кому я подошел, был тот самый пуленепробиваемый, которого только Медведь и смог успокоить.
Я ожидал увидеть раскрошенный пулями кровавый фарш вместо лица, но все оказалось совсем не так. Голова Горелого была совершенно цела, если не считать вытекшего правого глаза, в который, видимо, и попали пули… Что, все разом? Нет, так не бывает.
Я присел возле мертвеца и аккуратно приподнял его голову. Так я и думал – сзади нет не то что разлетевшейся в крошево затылочной кости, там нет даже банальной крови. И ни одного кровавого пятнышка. Словно Медведь, выпустив девять патронов на расстоянии вытянутой руки, попал лишь одним, да еще и каким-то образом пуля осталась внутри черепа. Тут определенно что-то не так…
Кинув быстрый взгляд на Медведя, который как раз перезаряжал пистолет, я достал нож и попытался прорезать кожу мертвеца. Как ни странно, нож легко взрезал кожу и из разреза выступила пара капель крови. Совершенно обычной, красной крови. Тогда я попробовал то же самое на лбу – с тем же результатом.
Ничего не понимаю, короче.
Медведь успел отдалиться от меня метров на двадцать, и я решил не кричать ему, а закончить с делом и только тогда задавать вопросы. Поэтому, оставив непонятного мертвеца, я вытер кровь с ножа о короткие грязные штаны Горелого, встал и поспешил раздавать контроли тем, кто еще шевелится.
Когда я закончил и подошел к Медведю, он как раз заканчивал снаряжать свой гранатомет новыми выстрелами. Делал он это интересно – повесил его на ремень на шею раскрытым, и левой рукой вынимал гильзы, тут же заменяя их на новые гранаты. При этом Медведь без устали сканировал взглядом пространство, едва заметно поворачивая голову, а в правой руке, прижатой к груди, держал наготове пистолет.
Пистолет
СР-1 «Гюрза»
Калибр 9×21 мм
Короткий ход ствола
Самозарядный
Отличительная черта – разработан специально для пробития брони
Прицельная дальность – 100 метров
Максимальная дальность – 120 метров
Емкость магазина – 18 патронов
Мысленно поблагодарив своего механического суфлера за очередную лекцию, которую я, как всегда, не заказывал, я подошел к Медведю и открыл было рот, чтобы задать интересующий меня вопрос, но он заговорил первый:
– Возвращаемся к джипам, берем, что уцелело и уходим.
– Уходим? – не понял я. – Может, поедем? Ладно твоя машина, там наверное все в труху, но в моей вроде удар пришелся в заднюю половину, бак не загорелся, может, она поедет?
– Не поедет. – безапелляционно заявил Медведь. – Поверь старому китайцу.
– Ладно. – я решил не накалять обстановку и не выяснять, как он успел это понять, если даже не осмотрел машину. – Почему они вообще напали?
– Неправильные вопросы задаешь. – Медведь покачал головой, засовывая последнюю гранату в барабан.
– А какие правильные?
– А никакие. Это же Горелые. В отношении них вообще не существует правильных вопросов. Они не руководствуются логикой, они руководствуются желаниями. Они где-то раздобыли или раскопали, уж не знаю, целый караван гранатометов и резонно захотели их использовать. А тут как раз мы подвернулись.
– То есть, можно сказать, что они напали без причины?
– Это для тебя без причины. А у них для этого причин могли быть десятки. Причем у каждого – своя. – Медведь покачал головой. – Не пытайся понять Горелых, это невозможно. Я же говорил – у них вместо мозгов губка для посуды, причем такая, какую только выбросить и остается. Не существует ни единой ситуации, в которой можно сказать, что ты знаешь, чего ожидать от Горелого. Они даже сами себя не всегда понимают.
– Откуда ты все это знаешь?
– По роду службы. – невесело усмехнулся Медведь, убрал пистолет в кобуру, перехватил гранатомет двумя руками и качнул головой к машинам, приглашая следовать за ним.. – С чем мне только не приходилось сталкиваться… Но я тебе скажу так – у Горелых есть только два состояния, по которым их можно хоть как-то классифицировать. Это «агрессивный Горелый» и «добродушный Горелый». Только вот никто тебе не гарантирует, что он из одного состояния без предупреждения, за одно мгновение, перейдет в другое.
– Да, ты говорил. – напомнил я. – А что насчет того, который был последний? Что с ним не так?
– Прикалываешься? – если бы не темные очки, скрывающие глаза Медведя, я бы решил, что он покосился на меня. – Все очевидно же.
– Извини, нет. – я покачал головой. – Тебе, по ходу, не сообщили, у меня амнезия. Я ни хрена не помню, даже собственного имени. Даже Кротом меня назвала Скит, а не я сам.
– Хах. – невесело усмехнулся Медведь. – Нет, не говорили. Просто сказали, что боец ты хоть куда, в чем я, собственно, и сам убедился, причем уже второй раз.
Я пожал плечами:
– Да я же ничего не сделал. Так, прикрывал немного.
– Отлично ты все сделал. – заверил меня Медведь. – Прямо все как надо, ни больше, ни меньше. Я считаю, что это и есть признак отличного бойца – делать ровно то, что надо делать. Ну, а что до твоей амнезии – нет, про это мне не говорили. Извиняй, если обидел.
– Проехали. Так что там с Горелым?
– Так он же читер! Самый обычный читер, скорее всего, пласталевый.
– Плас… что?
– Пласталь это такой чит, выглядит как шестигранный кусок полированной в зеркало стали, но при этом легко отщипывается пальцами. Если кусочек пластали растереть в пальцах, то на какое-то время твоя кожа станет прочнее самого прочного металла, сохранив при этом эластичность. Вроде арамида, только еще прочнее.
– А он значит читер, который пласталь… что сделал? Что вообще делают, чтобы стать читером?
– От чита зависит. – Медведь подошел к джипу и снова открыл дверь, через которую пять минут назад экипировался. – Пласталь надо вживить под кожу, просто срезать где-нибудь ломоть кожи, положить туда чит, – он тоненький, как папиросная бумага, – и пришить обратно. И тогда ты получишь ее эффект навсегда.
– Жутковато. – признался я. – Но не очень-то сложно.
– Вот именно. Хоть в чистом поле такую операцию можно провернуть в одно жало, было бы обезболивающее, антисептики и твердые руки.
– А другие читы? Например панацея? Как стать читером с их помощью?
– Далась тебе эта панацея. – покачал головой Медведь. – С одной стороны, конечно, круто иметь регенерацию, как у технобиота, но с другой, и расплачиваться за нее придется, пожирая еду в три горла. Да и вживление… Ты вот говоришь пласталь вживлять жутковато, а с панацеей все еще интереснее.
– Да я так, для примера. – я пожал плечами. – Так что сделать-то надо?
– Вскрыть живот и засунуть себе чит прямо в него, прямо в кишки. – безжалостно припечатал Медведь. – Причем вроде бы как, надо сделать это самостоятельно, иначе чит не приживется. Не знаю, если честно, не проверял.
– Действительно жутко. – безэмоционально поддержал я. – Кстати, а почему тот Горелый утратил свою способность? Я смог его кожу ножом прорезать.
– После смерти читы перестают работать. – Медведь залез внутрь джипа и стал выкидывать оттуда все, что, видимо, планировал взять с собой. – Они же не сами по себе, они в тандеме с организмом работают, а если организм перестал работать, то и чит тоже.
– Логично. – согласился я, глядя, как из салона джипа вылетают карематы, свернутые в рулоны пончо, какие-то еще вещи… – Получается, если поискать и найти, где у него вшит под кожу чит, его можно оттуда вырезать?
Медведь на секунду замер, даже перестал вышвыривать вещи из джипа.
– Никогда об этом не задумывался. – изрек он после паузы. – Наверное, да… Не знаю, врать не буду.
– Ладно. – я не стал заставлять вояку перегружать мозг сложными думами. – А как вообще Горелый догадался засунуть в себя чит? Да еще и сделал эту операцию? Ну, или другие ему как сделали эту операцию? Ты же говорил, что у них все плохо с соображалкой…
– А ты что думаешь, он родился читером? Или, может, он родился Горелым? Нет, брат, и то и другое это не врожденное, это приобретенное. Просто читером он стал чуть раньше, чем Горелым, вот и все. Никто же до сих пор так и не выяснил, как и от чего люди становятся Горелыми, синяки что-то там мямлят про какое-то там излучение, выжигающее мозги, но ничего конкретного. В теории кто угодно когда угодно может стать Горелым. Даже я, даже ты, даже прямо сейчас, даже оба сразу. По крайней мере, пока мы хотя бы примерно не знаем механизм появления Горелых, за рабочую гипотезу берется именно эта.
Ну и местечко этот Аномалион, ничего не скажешь… Любой человек в любой момент может стать Горелым с дырявыми мозгами. Любой механизм в любой момент может стать технобиотом.
Интересно, кстати, а джипы, которые мы тут бросаем – могут, или мертвые люди, которые остаются внутри (Медведь ничего не сказал, что мы их хороним) тоже считаются за защиту? Первая машина вряд ли превратится, в ней кумулятивной струей сожгло весь перед, наверняка повредив и двигатель, но вот вторая, в которой ехал я, почти цела. Да, пробита насквозь в задней части, но вряд ли это могло сказаться на способности ехать…
– Медведь… – я решил снова заострить внимание напарника на этом факте. – А почему, говоришь, машины не поедут?
– Я не говорил. – Медведь задом выбрался из джипа, волоча за собой рюкзак. – Думал, что ты сам догадаешься, я же тогда еще не знал про твою амнезию. Машины не поедут потому же, почему мы не можем просто вызвать сюда подмогу через хады. Потому же, почему не сработала моя камера, которую я запустил перед боем, чтобы разведать обстановку.
Я выждал секунду, ожидая, что Медведь продолжит, но он вместо этого достал из кармана свой хад и показал его мне. Экран был совершенно черным и не реагировал даже на нажатия кнопок. Я достал свой девайс тоже и убедился, что с ним все то же самое.
– Машины заглохли, и завести их снова мы не сможем, потому что у них нет ручного стартера, а только аккумуляторы. А мы находимся в зоне, в которой электрическое сопротивление всех неогранических материалов увеличено стократно… Можно сказать, что электроника здесь не работает. Это тоже баг, хоть и почти безвредный, называется Ом, и тянуться он может ой как далеко. – Медведь спрятал свой хад в подсумок и закинул рюкзак на плечо. – Так что, братец Кротик, придется нам на своих двоих топать до тех пор, пока не выйдем из зоны действия Ома и не сможем хотя бы подать о себе весточку.
Глава 5
Не то, чтобы я не верил Медведю – как ни крути, он во всем этом живет и варится, а я неофит… Но если я что-то и успел узнать о себе – так это то, что я никому не намерен верить на слово. По крайней мере, в отношении того, что касается меня.
Поэтому, пока Медведь снова полез в машину, я вытащил из кармана свой хад и попытался включить его. Результат закономерно оказался нулевой, но проверить все же стоило. Может, Медведь забыл зарядить свой гаджет и он просто умер? Надо, кстати, выяснить, как вообще они заряжаются и заряжаются ли вообще…
– А как же мертвые? – спросил я, имея в виду бойцов Центурии.
– Ну, с собой мы их точно не потащим. – ответил Медведь. – Даже если бы могли физически, через полчаса меня отпустит «Искра» и как бы не случилось так, что тебе и меня придется тащить. Надеюсь, что обойдется, но мало ли что…
– Так а с телами-то что?
– Оставим тут. Когда выберемся и подадим сигнал о нашем местоположении, спасательная команда займется ими. И машинами. Как минимум, отбуксирует их отсюда.
– Ясно. – сказал я. – Мне что брать?
– Свой рюкзак и все, что сможешь. – Медведь кивнул на кучу, которую навыбрасывал из джипа.
– Сколько идти идеи есть?
– От пяти минут до суток. – серьезно ответил Медведь.
– Значит, исходим из суток. – вздохнул я, приседая рядом с кучей.
– Соображаешь. – хохотнул Медведь. – Кстати, осмотри ребят. Если на них есть уцелевшее снаряжение твоего размера, забери себе. Им оно уже без надобности.
Несмотря на то, что эти парни были сослуживцами Медведя, и, наверняка, какими-никакими, но друзьями, раз он пошел мстить за них превосходящим силам противника (ну, частично за них), он мыслил рационально и холодно. Никакого пиетета перед мертвеца, никаких соплей и вообще никаких эмоций. Им снаряжение уже не нужно, а я почти голый, и, учитывая, что идти нам хрен знает сколько, мне оно пригодится с куда большей вероятностью. Потому как любая вероятность больше нуля.
В машине Медведя искать было нечего – кумулятивная струя там практически сожгла водителя, и снаряжение на нем тоже. На втором бойце, который прикрыл своим телом Медведя и обеспечил ему выживание, тоже оставалось мало целого, но шлем с прикрепленными к нему активными наушниками я все же снял – как раз моего размера оказался, даже подгонять систему подвеса по окружности головы не пришлось, село идеально. А вот активные наушники на креплении пришлось немного подогнать по высоте и я даже на мгновение пожалел, что они у бойца были закреплены на шлеме – я бы предпочел стандартное оголовье, чтобы можно было таскать и без кастрюли на голове. Понятное дело, что шлем – штука нужная, защищает от осколков, от ударов головой, плюс на него можно навесить всякого удобного снаряжения, но я почему-то чувствовал себя в нем так, словно мне действительно кастрюлю на голову навесили. И даже несмотря на то, что шлем был легким и удобным, мне в нем было отнюдь не комфортно. А дискомфорт вполне способен привести к ошибкам в бою и, как следствие, к увечьям или смерти.
Но активные наушники хотелось заиметь себе больше, чем снимать шлем, и за неимением других вариантов пришлось с ним мириться, поскольку базовое оголовье если у солдата где-то и было припрятано, что уже само по себе вряд ли, то я не знаю, где.
В моей машине труп водителя остался полностью целым, если не считать шейных позвонков, конечно, что и дало мне возможность обзавестись неплохим снаряжением. Кумулятивная струя, прошившая заднюю часть, и чуть не поджарившая мою задницу, сожгла спинку водительского кресла, но само тело не тронула, и главное – не тронула его плитник, на который я и положил глаз.
Нащупав пряжки быстросброса, я умудрился стянуть броню, не кантуя само тело и даже почти не потревожив его. Моя разгрузка это, конечно, хорошо, но бронезащита всегда лучше, чем ее отсутствие – вон, даже Скит ходит в плитнике, хотя я не уверен, что у нее внутри стоят плиты, а не мягкий арамидный пакет для облегчения.
Здесь же, судя по весу, стояли вполне себе плиты, возможно, даже такие, что спасут мне жизнь при попадании пули. Доставать их, чтобы проверить класс защиты я не стал – быстро этого не сделать, да к тому же вряд ли Центурия стала бы снабжать своих бойцов какой-нибудь бесполезной херней, так что все в порядке там с бронезащитой.
Больше проблем возникло с навеской снаряжения. Мертвый боец комплектовал свой плитник под себя, и, во-первых, мне его комплектация была не нужна, а во-вторых, скорее всего, еще бы и неудобна оказалась. Несмотря на то, что оружие у него оказалось под стать моему – тоже автомат Калашникова, и даже под тот же патрон и с такими же магазинами, мне просто банально не нужно было столько подсумков под магазины, сколько в сумме получилось бы из моей разгрузки и комплектации плитника. А бросать разгрузку тоже не резон – это сейчас Медведь добрый и предлагает брать все, что к полу не приколочена, а потом окажется, что все взятое надо сдать. Как-никак, Центурия это серьезная структура, которая вряд ли позволит себе раскидывается снаряжением направо и налево.
Поэтому пришлось поломать пальцы, вытаскивая стропы молле-системы из ячеек на плитнике, чтобы превратить его в обычный бронежилет, поверх которого можно накинуть разгрузку. К моему счастью, боец предпочитал открытые фаст-маги, и стропы там были вдвое короче, чем были бы на аналогичном, но полноразмерном подсумке с клапаном – таком, какими была снабжена моя разгрузка. Сам бы я предпочел именно их, а эти полу-подсумки наполовину из пластика если бы и повесил, то максимум один на левом боку, чтобы хранить там магазин на случай экстренной перезарядки, необходимой вот прямо сейчас. Во всех остальных случаях их конструкция поможет только в одном – потерять подсумок при переползании, а то и при слишком активном беге.
Само собой, я забрал автомат мертвого центуриона – на открытой местности длинный ствол предпочтительнее моего коротыша. Мало ли на что мы наткнемся. Гранатомет Медведя это, конечно, хорошо, но я бы предпочел по максимуму справляться своими силами.
Закончив со снаряжением и подогнав под себя плитник, я вернулся к Медведю, который уже тоже был готов. Из кучи снаряжения, что он вытряхнул из джипа, мы взяли два каремата, прицепив их снизу к рюкзакам, суточный сухпаек, несколько бутылок воды и пару мотков прочной веревки. Больше ничего такого, из-за чего мы сочли резонным грузить на себя лишний вес, не нашлось, и, закинув все обратно в обгоревшую машину, мы выдвинулись.
Медведь пошел не в ту же сторону, куда стояли носами машины, а взяв чуть вбок. Объяснил он это тем, что машины просто ехали по дороге, а на самом деле дальше она изгибается и упирается прямо в базу Центурии. На вопрос, почему он решил, что граница Ома проходит именно так, он пожал плечами и сказал, что он это ни с чего не решил и он не знает, где проходит граница. Но при этом он руководствовался мыслью о том, что если тебе все равно куда идти, то лучше идти в ту сторону, в которой находится точный и однозначный ориентир.
Поспорить с ним было трудно. Поэтому я опустил на уши активные наушники, включил их, повернув регулятор и последовал за Медведем, бросив последний взгляд на истерзанные трупы Овощей, на сожженные машины, на огромную воронку на месте ящиком с гранатометами…
Кстати, о них.
– Есть идеи, откуда они взяли гранатометы?
– Да какая разница? – почти что фыркнул Медведь. – Главное, что взяли. Мало того – они еще и умели ими пользоваться…
– Не все. – возразил я. – Стреляли вообще только двое. Еще пятеро ломанулись к трубам после того, как все завертелось, но мне показалось, что они это просто для того, чтобы завладеть оружием… Не буду утверждать, что они понимали, как ими пользоваться. Впрочем, что там понимать? Раскрыл, взвел, прицелился, да жми на единственную кнопку.
– «Раскрыл»? – Медведь чуть повернулся ко мне на ходу. – Ты, может, еще и успел приметить, что за гранатометы были?
– Ну да. РПГ-18. Муха.
– Ну даешь. – вздохнул Медведь. – Я вот не отстрелил этот момент.
А я вот отстрелил, что эту информацию я выдал без помощи суфлера, словно вытащив ее из собственной памяти. Хотя даже не так – подсказка от суфлера проскочила в памяти еще когда я рассуждал о просто стрельбы из «Мухи», а уже потом, отвечая на вопрос Медведя я получил еще одну подсказку – уже насчет названия.
И тут же, словно дождавшись, когда я запрошу информацию, суфлер вывел мне информацию по «Мухе».
Ручной противотанковый гранатомет
РПГ-18 «Муха»
Калибр 64 мм
Ручной спуск
Темп стрельбы – одноразовый
Отличительная черта – для выстрела необходимо перевести тубус с гранатой из транспортировочного положения в боевое, раздвинув две половины до щелчка. Выполнение обратной операции невозможно.
Прицельная дальность – 150 метров
Максимальная дальность – 200 метров
Бронепробитие – 300 мм
Что ж… Если теперь подсказки по оружию и прочим средствам ведения войны будут вылезать у меня перед глазами не каждый раз, когда я увижу новую пушку или боеприпас или минно-взрывное средство или что-то еще в этом роде, а только тогда, когда я запрошу информацию самостоятельно – это будет просто отлично.
А что, ведь так оно и получается! Даже когда я получал информацию о пушке Медведя – я получал ее потому, что задал вопрос… Или наверное будет лучше выразиться «подал запрос», поскольку вопрос «Что это за херня?» был риторическим, что понял бы любой человек, если бы его услышал. А суфлер в голове не понял и выдал заученную лекцию о гранатомете. И это, в свою очередь, приводит к нескольким интересным мыслям. Например, заставляет задуматься о том, являются ли механические подсказки в голове следствие работы какой-то системы, принцип которой я пока что не понимаю, или это фрагменты моей памяти, которая сейчас находится за каким-то непробиваемым блоком, и эта система только достает их оттуда и сует мне под нос? В пользу первого найти аргументов пока не удалось, а вот в пользу второго они еще как были – например, мои навыки ловкого обращения с оружием и стрельбы из него, ведь ни для того, ни для другого мне не нужен никакой суфлер в голове, я и без него прекрасно справляюсь, на мышечной памяти.
Но есть и еще одна интересная мысль. И заключается она в том, что сам по себе суфлер не является частью меня. Не знаю как насчет тела, но частью сознания он не является точно. В противном случае он без труда распознал бы риторический формат вопроса про пушку Медведя и не стал бы на него отвечать, ведь я сам и не планировал получить ответ. Я-то не планировал, а суфлер все равно его выдал, словно болванчик-робот, не способный различать тона и полутона и реагирующий только на букву запроса, но не его дух.
Впрочем, – я снова посмотрел на трупы Горелых, – возможно, живой человек тоже способен на такую же реакцию, как компьютерный болван. Если он мыслит совершенно другими категориями и видит логику совсем иначе, нежели я.