Девушка в башне

3

Внуки Ивана Калиты

Гридница великого князя была вытянутой, низкой и тусклой. Бояре сидели или полулежали за длинными столами, как собаки. Дмитрий Иванович, великий князь Московский, сидел в дальнем конце, облаченный в соболя и шерсть цвета шафрана.

Дмитрий был веселым человеком, широкоплечим и энергичным, нетерпеливым и самолюбивым, буйным и добрым. Его отец получил прозвище Иван Красный, и юный князь унаследовал его неяркую красоту: светлые волосы, тонкую кожу и серые глаза.

Великий князь тут же вскочил, когда Саша вошел в зал.

– Брат! – взревел он, просияв из-за чарки, украшенной драгоценными камнями. Он шагнул вперед и оттолкнул в сторону слугу, но затем остановился, вспомнив о приличии. Он вытер рот рукой и перекрестился. Чарка с вином в его свободной руке портила этот жест. Дмитрий поспешно поставил ее на стол и расцеловал Сашу в обе щеки.

– Мы опасались худшего, – сказал он.

– Да благословит вас Бог, Дмитрий Иванович, – с улыбкой произнес Саша. Мальчиками они жили вместе в монастыре, в Троице-Сергиевой лавре, пока Дмитрий не подрос.

Гул мужских голосов заполнил задымленный зал. Дмитрий набросился на остатки зажаренного кабана. Девиц для развлечения поспешно увели из зала, но Саша чувствовал их присутствие, как и запах вина и жирного мяса.

А еще он чувствовал на себе взгляды бояр, которые пытались понять, что значило его возвращение.

Саша никогда не понимал, зачем людям загонять себя в темные залы и закрываться от свежего воздуха.

Дмитрий, похоже, заметил отвращение брата.

– Баня! – внезапно крикнул он. – Истопить баню. Мой брат устал, и я хочу поговорить с ним наедине. – Он уверенно схватил Сашу за руку. – Я тоже устал от этого шума, – признался он, хотя Саша в этом сомневался. Дмитрию нравились шумные московские интриги. Лавра всегда была для него слишком маленькой и тихой.

– Эй, ты! – крикнул великий князь своему распорядителю. – Проследи, чтобы у моих гостей было все.

Давным-давно, когда монголы напали на Русь, Москва была примитивным, сколоченным наспех торговым городом. Орда не сразу обратила на нее внимание после роскоши Владимира, Суздаля и Киева.

Этого было недостаточно для того, чтобы выстоять перед татарами, но Москвой правили умные князья. В дыме и пепле войны москвичи решили превратить своих захватчиков в союзников.

Преданность Орде помогала воплощать свои амбиции. Когда ханы требовали дань, московские князья платили ее, требуя деньги от своих бояр. В ответ довольные ханы давали Москве новые территории, но не только это: ярлык на княжение во Владимире и титул великого князя. Так московские правители процветали, а их угодья росли.

Пока Московия росла, Золотая Орда слабела. Жестокие распри между детьми великого хана сотрясали престол, и между московскими боярами пошли пересуды: татары – не христиане, и ханы не задерживаются на престоле дольше полугода. Так зачем платить дань? Зачем прислуживать?

Дмитрий, человек безрассудный, но практичный, разглядел беспорядки в Сарае. Он понял, что в Орде не следят за выплатой дани, и незаметно перестал платить ее. Он начал откладывать деньги и отправил брата Александра в земли язычников – выведать планы. Саша в свою очередь отправил близкого друга, брата Родиона, в дом своего отца в Лесном Краю, чтобы тот предупредил о грядущей войне.

Теперь Саша вернулся из Сарая наперекор суровой зиме. Он нес вести, о которых хотел бы не знать.

Саша прислонился к деревянной стене бани и закрыл глаза. Пар постепенно смывал грязь и накопившуюся в дороге усталость.

– Выглядишь ужасно, брат, – бодро отметил Дмитрий, поедая пирожок. По его коже стекал пот от излишнего мяса и вина.

Саша приоткрыл глаза.

– Ты поправился, – парировал он. – Тебе нужно отправиться в монастырь и поститься две недели в Великий пост.

Когда Дмитрий жил в лавре, в дни поста он частенько удирал в лес, чтобы поймать и съесть зайца. Посмотрев на него, Саша подумал, что вряд ли бы князь отказался от своей привычки.

Дмитрий рассмеялся. Его буйное обаяние отвлекало несведущих от его дальновидных взглядов. Отец великого князя умер, когда Дмитрию не было и десяти. В этих краях мальчики-князья редко доживали до взрослого возраста. Дмитрий рано научился разбираться в людях и не доверять им. Но брат Александр сначала был учителем Дмитрия, а позже стал другом, когда они жили в лавре. Поэтому Дмитрий лишь ухмыльнулся и сказал:

– Снег валит днями и ночами. Чем нам еще заниматься, кроме как пировать? Я даже не могу встретиться с девицей. Отец Андрей запрещает – по крайней мере до тех пор, пока Евдокия не родит мне наследника. – Князь облокотился на скамью, нахмурился и добавил: – Как будто это возможно, с этой бабой-пустоцветом.

На мгновенье он помрачнел, но тут же просиял.

– Наконец-то ты здесь. Мы уже отчаялись увидеть тебя. Кто сейчас на троне в Сарае? Каковы планы полководцев? Расскажи мне все.

Саша поел и напарился. Теперь ему хотелось спать – где угодно, лишь бы не на земле. Но он открыл глаза.

– Весной войны не должно быть, брат.

Князь удивленно посмотрел на Сашу.

– Не должно? – голос князя звучал самоуверенно и нетерпеливо. Выражение его лица было тем, что сохранило ему трон даже после десяти лет правления и трех осад.

– Я побывал в Сарае, – осторожно начал Саша. – И не только там. Я отправился в лагеря кочевников. Я говорил со многими людьми, не раз рисковал жизнью, – Саша замолчал, вспомнив раскаленную пыль, бесцветное степное небо, вкус странных пряностей. На фоне ослепительного города кочевников Москва была похожа на замок из грязи, построенный за день неумелыми детьми.

– Ханы приходят и уходят, это так, – продолжил он. – Проходит не больше полугода, прежде чем дядя или брат займет трон. У великого хана слишком много детей. Но это не важно. У полководцев свои войска, и они удерживают власть, даже если престол раскачивается.

Дмитрий на мгновенье задумался.

– Ты только представь! Победа будет непростой, зато сделает меня повелителем всей Руси. Нам не придется платить дань неверующим. Разве это не стоит незначительных рисков и жертв?

– Да, – согласился Саша. – Когда-нибудь. Но это еще не все. Этой весной тебя ждут проблемы рядом с твоим домом.

И брат Александр мрачно поведал великому князю Московскому о спаленных дотла деревнях, разбойниках и огне на горизонте.

Пока князь советовался с братом Александром, слуги Ольги искупали священника, которого Саша привез в Москву. Они переодели мужчину в чистую одежду и разместили в келье духовника. Ольга укуталась в плащ, отороченный заячьим мехом, и спустилась к нему.

Печь в углу комнаты только что растопили. Свет пламени едва освещал комнату, но, когда вошли слуги Ольги с глиняными лампами, тени трусливо отступили.

Мужчина не спал. Он лежал на полу, молясь перед иконами. Его длинные волосы разметались и сияли в свете ламп.

Женщины Ольги шептались и тянули шеи, чтобы разглядеть его получше. Их гул мог бы отвлечь святого, но мужчина не шевельнулся. Вдруг он умер? Ольга быстро подошла к нему. Но не успела она дотронуться до мужчины, как тот выпрямился, перекрестился и с трудом встал.

Ольга молча смотрела на него. Даринка, которая пришла вместе с лупоглазыми прислужницами, ахнула и хихикнула. Волосы мужчины спускались по его плечам, золотые, словно нимб святого, а глаза под густыми бровями были ослепительно голубыми. Его нижняя губа была красной: единственная мягкость на костлявом лице.

Женщины резко притихли. Ольга первой пришла в себя и вышла вперед.

– Благослови, отче, – сказала она.

Голубые глаза священника блестели от лихорадки. Пот спутал золотые волосы.

– Да благословит вас Господь, – ответил он. От его глубокого грудного голоса пламя свеч задрожало. Он не смотрел в глаза Ольги: он безжизненно уставился сквозь нее, на тени у потолка.

– Я уважаю вашу набожность, батюшка, – сказала Ольга. – Вспоминайте обо мне в своих молитвах. Но вы должны немедленно вернуться в постель. Этот холод смертелен.

– Я буду жить или умру по воле Божьей, – возразил священник. – Лучше…

Он пошатнулся. Варвара успела поймать его: она оказалась гораздо сильнее, чем можно подумать. На ее лице мелькнуло слабое отвращение.

– Растопите печь, – приказала Ольга служанкам. – Разогрейте суп. Принесите горячего вина и одеял.

Варвара, кряхтя, уложила священника в кровать, а затем принесла Ольге стул. Ольга села, и женщины столпились у нее спиной. Священник не двигался. Кем он был и откуда пришел?

– Это мед, – сказала Ольга, когда его веки задрожали. – Садитесь. Пейте.

Священник приподнялся и выпил напиток, задыхаясь. Все это время он наблюдал за Ольгой из-за краев чарки.

– Благодарю… Ольга Владимировна, – сказал он, когда допил.

– Кто сказал вам, как меня зовут, батюшка? – удивилась Ольга. – И почему вы, больной, скитались по лесу?

Его лицо дрогнуло.

– Я пришел из дома вашего отца в Лесном Краю. Я прошел много верст, замерзая в темноте… – начал священник. Он помолчал и затем продолжил: – Вы похожи на своего отца.

«Лесной Край…» Ольга резко встала.

– У вас есть новости? Что с моими братьями и сестрой? Что с моим отцом? Расскажите мне, я не получала вестей с лета.

– Ваш отец мертв.

В комнате стало тихо. Было слышно, как потрескивают дрова в печи.

Ольга была потрясена. Ее отец мертв? Он никогда не увидит ее детей.

«Впрочем, какое это имеет значение?» Теперь он был счастлив – со своей женой. Но… он навсегда останется в любимой промерзлой земле, и Ольга больше никогда не увидит его.

– Да упокоит Господь его душу, – ошеломленно прошептала Ольга,

– Мне жаль, – сказал священник.

Ольга потрясла головой и закашлялась.

– Держите, – священник протянул ей чарку. – Пейте.

Ольга одним глотком осушила чарку и отдала ее Варваре. Она промокнула рукавом глаза и спокойно спросила:

– Как он умер?

– Это плохая история.

– Я хочу знать ее, – возразила Ольга.

Женщины зашептались.

– Очень хорошо, – едко сказал священник. – Он умер из-за вашей сестры.

Женщины ахнули и замерли в ожидании подробностей. Ольга прикусила щеку.

– Все вон, – тихо сказала Ольга. – Возвращайся наверх, Даринка, прошу тебя.

Женщины недовольно заворчали, но ушли. Только Варвара осталась ради приличия. Она ушла в тень, скрестив руки на груди.

– Вася? – жестко спросила Ольга. – Моя сестра Василиса? Что она могла…

– Василиса Петровна не ведала ни Бога, ни послушания, – продолжил священник. – Дьявол жил в ее душе. Я пытался… много раз пытался наставить ее на путь истинный. Но мне не удалось.

– Я не понимаю… – пробормотала Ольга. Священник уселся повыше на подушках, по его шее тек пот.

– Она видела то, чего нет, – прошептал он. – Она ходила в лес и не боялась. Все в деревне обсуждали это. Самые добрые говорили, что она безумна. Но другие называли ее ведьмой. Она стала похожа на ведьму, привлекала взгляды мужчин, хотя не отличалась красотой. – Священник помолчал и снова продолжил: – Ваш отец, Петр Владимирович, второпях устроил свадьбу, чтобы она вышла замуж, пока не случилось худшее. Но она отвергла жениха, и тот уехал. Петр Владимирович решил отослать ее в монастырь. Он боялся… боялся за ее душу.

Ольга ясно представила, как ее сестра с неземными зелеными глазами стала той, кого описывал священник. «В монастырь? Васю?»

– Та маленькая девочка, которую я знала, ни за что бы не осталась в неволе, – сказала она.

– Она боролась, – согласился священник. – Нет, говорила она, и еще раз нет. Она убежала ночью в лес посреди зимы, отказываясь повиноваться. Петр Владимирович отправился за своей дочерью вместе с Анной Ивановной, ее бедной мачехой.

Священник замолчал.

– А потом? – прошептала Ольга.

– Зверь нашел их, – сказал он. – Мы думаем… говорят, это был медведь.

– Зимой?

– Должно быть, Василиса забралась в берлогу. Девушки глупы, – повысил голос священник. – Я не знаю, не видел. Петр спас дочь, но сам погиб, как и его бедная жена. На следующий день Василиса, все еще одержимая, сбежала. С тех пор о ней никто не слышал. Мы, Ольга Владимировна, можем лишь полагать, что она мертва. Она и ее отец.

Ольга приложила руку к глазам.

– Я пообещала Васе, что она будет жить со мной. Я могла вмешаться. Я могла…

– Не скорбите, – молвил священник. – Ваш отец теперь у Бога, а сестра заслужила такой участи.

Ольга потрясенно вскинула голову. Голубые глаза священника были пустыми. В его голосе ей послышалась ненависть.

Ольга взяла себя в руки.

– Вы преодолели столько опасностей, чтобы сообщить мне об этом. Чем… чем мы можем отблагодарить вас? Простите меня, батюшка. Я ведь даже не знаю вашего имени.

– Меня зовут Константин Никонович, – ответил священник. – И мне ничего не нужно. Я уйду в монастырь и буду молиться об этом грешном мире.

4

Хозяин Башни Костей

Митрополит Алексий основал Архангельский собор в Москве, и его игумен, отец Андрей, как и Саша, был учеником святого Сергия. Своей внешностью Андрей напоминал гриб: округлый, мягкий и невысокий. У него было лицо веселого и распутного ангела. Он удивительно хорошо разбирался в политике и накрывал на стол так, что ему завидовали все три монастыря.

– Чревоугодник не направит свои помыслы к Богу, – снисходительно говорил он. – Но этого не сделает и голодный человек.

Покинув терем великого князя, Саша отправился прямиком в монастырь. Пока Константин молился в теплом тереме Ольги, Андрей и Саша разговаривали в монастырской трапезной за соленой рыбой и капустой (был постный день). Андрей выслушал молодого монаха и сказал, задумчиво жуя:

– Мне жаль слышать о пожарах. Но пути Господни неисповедимы, и новости прибыли вовремя.

Саша не ожидал этого ответа. Он удивленно вскинул брови и положил руки, потрескавшиеся на морозе, на деревянный стол. Андрей торопливо продолжил:

– Тебе нужно увести великого князя из города. Возьми его с собой, пусть он убьет разбойников. Подложи под него симпатичную девицу, от которой он не будет отчаянно ждать сына. – Пожилой монах сказал это, даже не покраснев. Прежде чем посвятить себя Богу, он был боярином и отцом семерых детей. – Дмитрий не находит себе места. Жена не радует его в постели, и у него нет детей, которым можно было бы посвятить себя. Если так будет продолжаться и дальше, князь пойдет войной на татар или кого-то другого, только бы спастись от скуки. Ты говоришь, еще не время воевать. Тогда пусть ищет разбойников.

– Хорошо, – ответил Саша. Он опустошил чарку и встал. – Спасибо за предупреждение.

Келья брата Александра была прибрана к его возвращению. На узкой кровати лежала хорошая медвежья шкура. В дальнем углу висела икона Христа и Богородицы. Саша долго молился под перезвон колоколов Москвы. Языческая луна поднималась над заснеженными башнями теремов.

Матерь Божья, помяни моего отца, моих братьев и сестер. Помяни моего учителя из монастыря в глуши и братьев во Христе. Я прошу тебя не гневаться, мы не пойдем пока на татар, потому что они очень сильны и их слишком много. Прости мои грехи. Прости меня.

Свет горящих свечей мерцал бликами на узком лице Богородицы, и ее Дитя, казалось, смотрело на Сашу своими темными нечеловеческими глазами.

На следующее утро Саша пошел на утреню с братьями. Он поклонился перед иконостасом до пола. Помолившись, он вышел в сияющий заснеженный город.

У Дмитрия Ивановича были свои недостатки, но среди них не было праздности. Саша увидел, что великий князь уже спустился во двор. Он, румяный и веселый, размахивал мечом перед юными боярами. Его любимый кузнец из Новгорода изготовил новый клинок с рукоятью в форме змеи. Два двоюродных брата, князь и монах, осмотрели меч с сомнением и восторгом.

– Он вселит страх в моих врагов, – заявил Дмитрий.

– Пока ты не ударишь кого-то рукоятью, и она не разобьется вдребезги, – возразил Саша. – Посмотри на это тонкое место. Вон там, где голова змеи соединяется с телом.

Дмитрий снова посмотрел на рукоять.

– Что ж, проверим его в деле, – предложил он.

– Боже упаси, – воскликнул Саша. – Если ты собираешься сломать рукоять об кого-то, пусть это буду не я.

Дмитрий уже направился к одному из самых неприятных бояр, как голос Саши заставил его обернуться.

– Достаточно игр, – нетерпеливо сказал Саша. – Буря кончилась. Горят целые деревни. Ты поедешь со мной?

Дмитрий не успел ответить: его внимание привлекли крики и возня за воротами. Оба мужчины замолкли, прислушиваясь.

– Десяток лошадей, – отметил Саша, вопросительно выгнув бровь. – Кто?..

В следующую секунду во двор вбежал распорядитель Дмитрия.

– Прибыл важный господин, – сказал он, задыхаясь. – Говорит, что должен вас увидеть. Он привез подарок.

Между бровями Дмитрия пролегли морщины.

– Господин? Кто он? Мои бояре здесь, и никто из них… Ладно, впусти его, иначе он замерзнет до смерти.

Распорядитель убежал. Петли скрипнули на морозном утреннем воздухе, и незнакомец въехал во двор на отличном рыжем коне в сопровождении своих людей. Конь резко дернулся и попытался встать на дыбы. Но наездник умело успокоил его и спешился, подняв облако снежной пыли.

– Что ж, – сказал великий князь, положив руки на пояс. Бояре закончили бой и столпились у него спиной, перешептываясь и во все глаза глядя на гостя.

Незнакомец внимательно осмотрел толпу и подошел ближе. Он поклонился великому князю.

Саша глянул на гостя. Он точно был боярином: широкоплечим и хорошо одетым, с темными глазами и длинными ресницами. Волосы, выбивающиеся из-под шапки, были рыжими, как осенние яблоки. Саша никогда не видел этого человека раньше.

Боярин обратился к Дмитрию:

– Вы великий князь Москвы и Владимира?

– Как видите, – холодно ответил Дмитрий. Тон рыжеволосого мужчины был дерзким. – Кто вы?

Пугающий темный взгляд метнулся с великого князя на его брата.

– Меня зовут Касьян Лютович, государь, – спокойно ответил мужчина. – Я владею землями в двух неделях пути на востоке.

Дмитрий и бровью не повел.

– Не помню, получал ли дань с… Как называются ваши земли?

– Башня Костей, – ответил рыжеволосый мужчина. Дмитрий поднял брови, и тот пояснил: – У моего отца было особое чувство юмора. Он назвал так наш дом в конце третьей голодной зимы, когда я был ребенком. – Саша заметил, как гордо Касьян расправил широкие плечи, когда тот добавил: – Мы всегда жили в лесу, ничего не просили у других. Но теперь, великий князь, я прибыл с подарком и просьбой, потому что мои люди страдают.

Касьян махнул рукой своим людям, и те вывели кобылу серой масти, да такую прекрасную, что даже великий князь на мгновенье замер.

– Это мой дар вам, – сказал Касьян. – Возможно, ваши стражники окажут гостеприимство моим людям.

Великий князь молча осмотрел кобылу.

– Страдают? – переспросил он.

– От людей, которых мы не можем найти, – нахмурился Касьян. – Разбойники. Они жгут мои деревни, Дмитрий Иванович.

Касьяна проводили в приемную князя, лошадей накормили овсом, а его людей развели по комнатам. Рыжеволосый Касьян пил пиво в зале с низкими разрисованными потолками, а Саша и великий князь нетерпеливо, но вежливо ожидали, пока он начнет рассказ. Наконец, Касьян вытер рот и произнес:

– Все началось несколько месяцев назад с шепотков и слухов из далеких деревень. Воры. Пожары. – С отсутствующим взглядом он покрутил кружку в тяжелой руке. – Я не прислушался к ним. Всегда есть отчаявшиеся люди, да и слухи обычно преувеличивают. С первым снегом я обо всем забыл.

Касьян снова отхлебнул из кружки.

– Но я ошибся, – продолжил он. – Теперь я отовсюду слышу о пожарах. Отчаявшиеся крестьяне приходят ко мне ежедневно, просят зерна или защиты.

Дмитрий и Саша переглянулись. Бояре и слуги внимательно слушали гостя.

– Что ж, – сказал Дмитрий, наклонившись на своем резном стуле, – вы ведь им хозяин, не так ли? Вы помогли им?

Касьян грозно сжал губы.

– Зимой мы не раз искали этих злодеев. В моем хозяйстве есть умные люди, отличные собаки, умелые охотники.

– Тогда я не понимаю, почему вы пришли ко мне, – заявил Дмитрий, разглядывая странника. – Теперь вам не удастся избежать дани. Я ведь знаю ваше имя.

– Я пришел, потому что у меня не было выбора, – сказал Касьян. – Мы не нашли этих разбойников, даже следов копыт. Ничего, кроме пожаров, плача и разрушений. Среди моих людей ходят слухи, что эти разбойники – не люди, а демоны. Поэтому я приехал в Москву, – возмущенно заключил он, – хотя мог бы остаться дома. Потому что в этом городе есть воины и Божьи люди, и я обязан помочь своим крестьянам.

Саша заметил, как очарован был Дмитрий.

– Никаких следов? – спросил великий князь.

– Ничего, государь, – ответил Касьян. – Возможно, эти разбойники и не люди вовсе.

– Выезжаем через три дня, – сказал Дмитрий.

5

Пламя в глуши

Ольга не сказала брату о смерти отца и сестры. Впереди Сашу поджидали опасности, и он должен был встретить их с ясной головой. «Он особенно расстроится из-за Васи, – подумала она. – Он так ее любил».

Поэтому в день отъезда Саши Ольга просто поцеловала его и пожелала удачи. Она дала ему новый плащ и хороший бурдюк медовухи.

Саша рассеянно принял подарки. Мысленно он уже был в глуши: думал о разбойниках, сожженных деревнях и о том, что делать с молодым князем, который больше не желал подчиняться татарам.

– Храни тебя Бог, сестра, – сказал он.

– И тебя, брат, – спокойно ответила Ольга. Она привыкла к расставаниям. Ее брат приходил и уходил, словно ветер в летних соснах. Ее муж, Владимир, был не лучше. Но на этот раз она думала о своем отце и сестре, ушедших навсегда, и ей было тяжело.

«Они всегда уходят, а я остаюсь».

– Прошу тебя, вспоминай обо мне в своих молитвах, – попросила она.

Дмитрий и его люди покинули Москву в день, полный белизны: белый снег и лучи белого солнца сияли на белых башнях. Ветер, хохоча, вздымал плащи и капюшоны путников. Дмитрий, одетый для долгого похода, вышел во двор и легко запрыгнул на спину лошади.

– Идем, брат! – окликнул он Сашу. – Сегодня ясный день и снег сухой. В путь!

Конюхи придерживали навьюченных лошадей. Отряд мужчин, вооруженных мечами и короткими копьями, ждал приказа князя.

Люди Касьяна смущенно стояли рядом с людьми Дмитрия. Саша не знал, что скрывалось за их хмурыми лицами. Сам Касьян молча сидел на своей огромной рыжей кобылице, оглядывая многолюдный двор.