Замок из золотого песка

© Болдова М., 2024

© ООО «Издательство «АСТ», 2024

Глава 1

Вечер выдался именно таким, чтобы торжество на открытом воздухе прошло с максимальным комфортом: после обеда сильный ветер, угрожавший перевернуть свадебную арку, неожиданно прекратился совсем. Мы боялись дождя – еще утром с гор надвигались тучи, но последними рывками ветер угнал их на запад, открывая взору чистое голубое небо. Вместе с плохой погодой исчезло мое подавленное настроение, которое явилось следствием беспокойного ночного сна, как назло, красочного и очень четкого. Снился длинный стол, покрытый хлопчатобумажной кипенно-белой скатертью. Я брала с сервировочной тележки разнообразные причудливо украшенные блюда: салаты в хрустальных «ладьях», закуски на овальном фарфоре, фрукты в вазах на высоких ножках и порционные розетки с медом – и выставляла их на скатерть. Вот я беру в руки этажерку с тремя видами сладких блинов и с ужасом понимаю, что накрываю поминальный стол. Тут же на моих глазах белый хлопок покрывается грязными пятнами, а еда в посуде превращается в гнилое месиво. Я стою, замерев от страха и не смея сдвинуться с места: кто-то рядом приказным тоном повторяет одну фразу: «Смотри и помни!» Я осматриваюсь – в зале я одна…

Проснулась я с чувством тревоги и сильной головной болью. Ни чашка крепкой арабики, ни звонок сводной сестры Иванны, бодро напомнившей о букете, который я должна забрать из салона, не отвлекли от мрачных мыслей, нет-нет да и возникающих в неспокойном сознании. Мне нужно было занять себя чем-то глобальным, чтобы даже не вспоминать о ночном кошмаре, но, как назло, ничего не приходило в голову. Спасло только солнышко, сначала робко заглянувшее в кухонное окно. Уже через несколько минут солнечный свет заполнил все помещение. Улыбнувшись лучам как живым, я поблагодарила небеса за дарованную милость. Теперь, уже спокойно, я могла вернуться к мыслям о грядущей свадьбе Ваньки.

По замыслу, жениха с невестой должны были вначале обвенчать в местной церкви, а уже после на поляне загородного отеля провести светскую церемонию бракосочетания. Но в последний момент сотрудница ЗАГСА попросила отпустить ее раньше. Собственно, для нас это было не критично, однако некоторые из гостей отказались от поездки в храм, решив подождать начала свадебного банкета в баре отеля.

Церемония получилась легкой по эмоциям и сдержанной. Не было ни умильных слез мам с обеих сторон, ни жарких поцелуев родни. Поздравив только что родившуюся семью, гости разделились на две группы. Тех, кто отправился в церковь, было значительно больше, чем оставшихся в отеле.

К моменту, когда мы после венчания вернулись обратно, нас встретила уже тепленькая веселая компания. Это были дальние родственники моего отчима, приехавшие из Иркутска. Отчим родню видел впервые в жизни, настоял на их приглашении его отец, а старику отказать было невозможно – настолько сильны были патриархальные традиции в их семье.

Все столы для нашего банкета уместились на одной половине большой открытой террасы, примыкающей к стене отеля. На вторую половину были сдвинуты кадки с деревцами и вазоны с цветущими растениями. Между ними углом друг к другу оформители поставили две лавки. Получился милый, уютный уголок, где можно было хотя бы на время укрыться от шума и громкой музыки. Между двумя деревцами была едва заметная узкая дверь – за ней в здании отеля располагался небольшой бар.

Минимум шаров, белоснежные шторы, подобранные в середине цветочными гирляндами, скатерти на столах и чехлы на стульях из белоснежной же ткани, букеты нежных чайных роз в низких вазах на столах – вот и весь декор свадебного торжества. В этот антураж ненавязчиво вписался угловой столик с выставленными на нем бокалами для шампанского и десертными тарелочками. Нижняя полочка предназначалась для подарков. Я была довольна: получилось скромно и в то же время ясно было, что на террасе проходит не просто банкет по случаю, а свадьба.

Поднимались бокал за бокалом, я с удивлением наблюдала за двумя пожилыми парами из Иркутска – это какое здоровье нужно иметь, чтобы столько пить и продолжать твердо держаться на ногах.

Я огляделась – за ними с тревогой следила моя мама, бросала презрительные взгляды только что состоявшаяся свекровь Ваньки и хмурился мой отчим Семен Стешин. Наконец, видимо не выдержав, он отвел в сторону самого адекватного мужика.

Я не стала дожидаться, что будет дальше, и отошла к витым перилам террасы. Ко мне тут же приблизилась Ванька.

– Кто такие, не знаешь? – спросила она, кивнув в сторону двух женщин, которые пристально наблюдали за ее отцом и своими мужьями.

– Деда Никодима родня. Твоя, Вань, значит, – ответила я со смешком.

– Ну, на фиг… смотри, Ада в бешенстве.

– Как бы твоя свекровь не устроила скандал, – перебила я.

– Нет, портить праздник сыну она не станет. Господи, как хорошо, что поголовье ее гостей Леня уменьшил. Там вся городская администрация была в списке плюс из краевого центра человек пять. И семейка вся ее пафосная, начиная с сестры Иды, которая должна была прилететь из Москвы, и заканчивая американской женой племянника Джейн. Представляешь, она две недели меня донимала своим вниманием: то каталог платьев вышлет, то начинает составлять «регламент мероприятия» – все ж должно идти по протоколу, да еще и быть отрепетировано заранее. Жесть.

– Так зачем ты лезешь в это осиное гнездо? – спросила я осторожно. – То есть уже залезла! – добавила с досадой: мне эта свадьба Ваньки и сына вице-мэра города Ады Серафимовны Сикорской не нравилась с самого начала. Непонятна была и скорость развития их отношений.

Я посмотрела на сестру долгим взглядом. Раньше, если было что-то не так, она отвечала виноватым, очень коротким, и тут же отворачивалась, чтобы скрыть слезы. Признать открыто, что неправа, не могла, слезы были признаком отнюдь не покаяния, а досады, но я делала вид, что принимаю их за немую просьбу о прощении. Разница в возрасте у нас с Ванькой пятнадцать лет, я могла себе позволить некоторую снисходительность к ее вранью и проказам. Которые, кстати, год от года становились все более бесшабашными и материально накладными для нашей семьи. Последний ее демарш в ответ на неожиданно строгий выговор матери обошелся мне в семьдесят пять тысяч, слава богу, рублями – столько стоило выкупить подравшуюся в клубе сестрицу из отделения полиции. Ваньку побить даже плечистому парню вряд ли удалось бы, да и набросилась она первая, надавав ощутимых тумаков и разбив нос «идиоту, который не понимает, когда его посылают в…». Лишившись полуторамесячной зарплаты преподавателя иностранных языков частной школы, я на месяц села на строгую финансовую диету. В конце этого срока пришлось признать, что скромный рацион без вкусняшек принес-таки свою пользу – я сбросила лишние килограммы, втиснулась в обожаемое мной вечернее платье и с подоспевшего вовремя гонорара за перевод устроила посиделки с подругами в кафе «Лакомка». В этой «стекляшке» на главной площади города я – Марья, в девичестве Стешина, моя соседка по парте Лиза Строгова и дочь нашей классной Ириша Офман тусовались класса с пятого, вскладчину покупая на троих один эклер и три рожка ванильного мороженого.

Ванька вздохнула, но взгляда не отвела.

– Неужели любишь его? – с сомнением в голосе задала я вопрос и перевела взгляд на Сикорского – небольшого росточка, узкоплечий и неспортивный, у меня он вызывал только жалость. К тому же я знала его очень хорошо – Леонид Ильич Сикорский, учитель математики в моей школе, был амбициозен без меры, но трусоват и склонен к тихой подлости ради собственной выгоды.

– Леня с сегодняшнего дня мой муж, Марья, смирись! – услышала я в ответ гневную тираду сестры. Ванька тряхнула рыжими кудрями, поправила фату и покосилась на двигавшуюся в нашу сторону свекровь.

– Да мне-то что, – пробормотала я и быстро удалилась от сестры на безопасное расстояние в тот угол террасы, где стояли лавки. Рисковать не стоило – Ванька могла и на собственной свадьбе учинить скандал. «Бедный Леня! Сбежал от мамочки, доставшей его своей заботой, да попал в лапки Ваньки, которая уж что-то, а кормить-поить и носочки стирать ему точно не станет. Думаю, Ада Серафимовна, чтобы сыночке жилось в комфорте, подгонит в новый дом молодых Сикорских штат прислуги – от горничной до садовника. Да… еще и водителя-охранника для невестки, чтобы всегда быть в курсе, где та шляется. А то, что Ваньку в замке не закроешь, еще будет сюрпризом для обоих», – успела я подумать, как вдруг сквозь громкую музыку расслышала странный звук, очень похожий на выстрел. Затем еще один и только через небольшую паузу – отдаленный многоголосый женский визг. Я посмотрела туда, где за столами сидели наши гости. Похоже никто, кроме меня, ничего не слышал. Решив, что заранее волноваться не стоит, тем более беспокоить остальных, я спустилась с террасы и направилась в ту сторону, откуда донеслись загадочные звуки. Когда оглянулась еще раз, за мной шел мужчина, на лице которого было написано недоумение.

– Вам тоже послышались выстрелы? – спросил незнакомец, догнав меня и пристраиваясь рядом.

– Что-то вроде того. Музыка из бара заглушает, разве поймешь? – туманно ответила я, ускоряя шаг.

Остановились мы оба, когда завернули за угол отеля – на нас неслась обезумевшая тетка в пестром платье с воланами на пышной груди.

– Убили! Убили! – выдохнула она на меня пары алкоголя, задела бедром моего невольного спутника и побежала дальше.

– Посмотрите, там еще одна свадьба, – указал рукой мужчина на такую же открытую террасу, как та, где проходил свадебный банкет моей сестры. Я кивнула, заметив пущенную по верху бумажную гирлянду из красных сердечек, в середине которой были прикреплены два «золотых» колокольчика, соединенных «золотым» же бантом.

– Я и не знала, что у отеля три выхода, – заметила я.

– Четыре. Противоположные – на две террасы: ту, где ваш банкет и вот эту. Главный вход вам известен, есть еще один – пожарный, с другой стороны, там просто крыльцо. Вы раньше здесь не бывали?

– Нет, – коротко ответила я, приглядываясь к довольно густой толпе на второй террасе. – Очень надеялась, что мы с вами ошиблись, но похоже, там действительно что-то случилось. Не боитесь подойти ближе?

Незнакомец бросил на меня удивленный взгляд. Я усмехнулась. «Сикорский повернул бы назад, лишь бы не стать причастным и не попасть в свидетели», – почему-то вспомнила я новоиспеченного мужа Ваньки.

Когда я, поднявшись по ступеням, добралась до места, спутника своего рядом не обнаружила. Тихо гудящая на разные голоса толпа окружила кого-то лежащего на полу. В просветах между людьми мне была видна только белая кружевная ткань свадебного платья.

Я не стала рваться к пострадавшей невесте, решив осмотреться вокруг. Бегло пробежав взглядом по спинам, закрывающим обзор, я задержалась на странно спокойной паре – мать с сыном, которого я сразу определила в женихи, молча смотрели в ту сторону, где скопилась толпа гостей. Женщина опиралась на локоть молодого человека, он же стоял с прямой спиной и поднятым подбородком. Пожалуй, поняла я, он на террасе в данный момент единственный мужчина, а где же остальные?

Я уже хотела подойти к этой паре, когда рядом с моим ухом раздался знакомый голос, заставивший меня вздрогнуть.

– Я все узнал. Стреляли в невесту, она, похоже, мертва. Пойдемте отсюда, – мой спутник потянул меня за локоть.

– Вы можете идти, а я остаюсь! – попробовала я его оттолкнуть. Кто он такой, чтобы решать за меня?!

– Нет! Уходим! – уже жестко приказал мужчина, сильнее сжимая мой локоть. – Сейчас сюда приедет полиция, и тогда без вариантов – вы застрянете здесь вместе с этой толпой на долгие часы, пока всех не опросят как свидетелей.

– Но мы же с вами только что подошли и ничего не видели! – воскликнула я, неохотно принимая его правоту, но уже не сопротивляясь.

Он так и не отпустил мою руку, пока мы не завернули за угол отеля.

– Вы – сестра Иванны? – вдруг спросил мой спутник, не сбавляя шага. – Марья? Удивительно непохожи!

– У нас разные отцы, Ванька вся в своего, я – в своего, – неуклюже оправдалась я, как будто была виновата в нашей несхожести. – А вы кто такой?

– Просто гость. Григорий.

Больше мы не успели перекинуться и парой слов, так как наткнулись на небольшое шествие, двигавшееся нам навстречу. Возглавлял его мой отчим, которого я, повторяя за бабушкой, с раннего детства называла Семочкой. За ним, почти не видная за массивной фигурой мужа, семенила наша с Ванькой мама.

– Марья, что там стряслось? – прогремел отчим басом, широким жестом останавливая всех, кто шел следом.

– Убили невесту. Или ранили, не знаю точно. С той стороны здания еще одна терраса, где проходил еще один свадебный банкет. Где Ванька, мам? – подошла я к ней и накинула на оголившиеся плечи сползший на спину палантин из вологодского льна – мой подарок.

– Иванну с мужем водитель повез в аэропорт, Марьяша. У них через два часа самолет.

– Хорошо, что уехали, не нужны ей в такой день негативные эмоции. А вы зачем туда всей толпой идете? Выстрелы слышали?

– Нет. Но мимо нас с криками «убили» промчалась какая-то безумная женщина. Семен увидел, как она упала, мы с Адой Серафимовной сразу подбежали к ней, помогли подняться. Но добиться внятного объяснения не смогли. Мужчины отнесли несчастную в холл, и администратор вызвала местного доктора. Возле женщины осталась Ада Серафимовна и, кажется, еще кое-кто из гостей Сикорских.

Только сейчас я заметила, что компания, следовавшая за родителями, состояла только из родственников Семена: его отца, старого, но крепкого еще деда Никодима, и тех двух супружеских пар из Иркутска.

Глава 2

Повзрослев, я поняла, каким мезальянсом выглядел брак моей матери Александры Черкасовой, преподавателя по классу фортепиано в музыкальной школе нашего города, и фермера из села Приозерье Семена Стешина. Но я знала, что моя маленькая, очень хрупкого телосложения мама безумно любима этим рыжим гигантом Семочкой. Его сразу приняла бабушка Евгения, мнение которой для меня было безоговорочным вплоть до ее ухода в мир иной. До сих пор я мысленно обращаюсь к ней за советом, убеждая себя, что первый же пришедший в голову вариант и есть ее подсказка. Ни разу не случалось так, чтобы я ошиблась.

Вопросы о своем родном отце, Петре Черкасове, которого я не знала, я задавала не раз. Но тут же становилось ясно, что по каким-то причинам бабуля его не жалует, а говорить о покойном плохо не хочет. Мама же чаще всего отправляла меня за ответами к бабушке. Семочка стал мне отцом, и другого бы и не нужно было, но через десять лет их брака мама родила еще одну девочку. «Дочь Марья у вас есть, пусть будет и дочь Иванна», – заявил дед Никодим, очень надеявшийся на появление внука. И никто не посмел ему перечить. Ванька до сих пор простить не может деду данного ей при рождении имени. И я, не кровная дочь Семочки, стала жестоко ревновать к безвинному младенцу, отказываясь даже заходить в спальню родителей, где стояла кроватка Ваньки. Принять, что этот пухлый комочек с огненно-рыжим пушком на голове – такая же плоть и кровь моей мамы, как и я сама, смогла лишь несколько месяцев спустя, когда Ванька заболела тяжелейшим воспалением легких. Глядя, как осунулась мама, как тихо и виновато передвигается по квартире отчим, я предложила свою помощь – посидеть у кроватки сестры, отпустив маму хотя бы немного поспать. До сих пор помню ее благодарный взгляд, от которого у меня, подростка, на глаза навернулись слезы. Мама ушла в мою комнату, а я, открыв учебник по истории, устроилась рядом с тяжело сопевшей во сне Ванькой. Вскоре учебник был отложен, я, не отрывая взгляда, смотрела на крохотное существо и умилялась – какая красавица у меня сестра! Ванька всхлипнула во сне, по розовой щечке из-под рыжих ресничек скатилась слезка, а у меня тревожно забилось сердце – я поняла, как ей плохо. С этого дня у мамы была помощница, беспрекословно выполняющая все просьбы, которые касались ребенка.

Мы избаловали ее сообща, не перекладывая вину друг на друга и признавая, что спохватились, когда уже ничего исправить было нельзя. Дневник Ваньки был красным от замечаний учителей, в двенадцать она избила одноклассника. Причину мы не узнали до сих пор, но уладить дело миром тогда удалось, переведя хулиганку в другую школу. После девятого класса она, на радость маме, вдруг легко поступила в музыкальное училище по классу фортепиано. Но тут же нанесла родителям удар – жить с ними отказалась, настояв на заселении в общежитие. От Приозерья, куда родители окончательно перебрались после моего замужества, до города было всего полчаса езды на электричке, но нам было понятно, что Ванька просто вырвалась из-под опеки. Вся ответственность за городскую жизнь сестры легла на меня. Заманить ее в нашу с мужем квартиру не удалось ни уговорами, ни угрозами значительно снизить денежное довольствие. Я смогла лишь выбить из Ваньки обещание звонить каждый день. Она и вправду звонила, но не реже двух раз в неделю нам с Аркадием, а в его отсутствие и мне одной приходилось бросать все дела и ехать забирать ее с очередной хаты, где сестра тусовалась не всегда с ровесниками, а чаще с компанией студентов старших курсов. Я твердо убеждена, что природа наградила ее непереносимостью алкоголя не просто так, а чтобы уберечь от больших бед: выпив бокал вина, Ванька, пугаясь своего состояния, только и могла, что набрать номер моего телефона.

– Марья, как думаешь, стоит ли нам туда идти? Мы можем чем-то помочь? – отчим был серьезен и деловит.

– Я бы не советовал, – ответил за меня Григорий. Я удивилась – мой новый знакомый умел тихо исчезать и так же тихо возвращаться.

– Объясни, Гриша, – потребовал отчим. «Ого! Значит, гость-то с нашей стороны. Интересно… Кто он Семочке? Еще один сибирский родственник? Скорее всего, потому что лично я вижу его впервые. Интересно, почему этого красавца за столом не было видно?» – подумала я и уставилась на Григория, ожидая его ответа.

– Там и без нас для оперов полно работы, Семен Никодимыч. Толпа гостей – свидетели. Как минимум, человек сорок. До ночи опрашивать, замучаются. Давайте не будем добавлять работы полиции. Вот, кстати, и они, – кивнул тот на темно-синий микроавтобус, только что въехавший на территорию отеля. – Предлагаю разойтись по номерам, – добавил он, глядя почему-то на меня.

На удивление, его тут же послушались. Я вынуждена была уйти со всеми.

– Мам, а кто это такой? – я взяла ее под руку, чтобы проводить в отель.

– Григорий? Наш новый сосед по улице справа. Ну, как новый… кажется, около года назад они с женой купили дом Киселевых. Ты так давно у нас не была, Марьяша! Приехали бы с Аркашей, отдохнули. И Ванька носа не кажет. Совсем вы, дочки, нас забросили.

– Некогда, мамуль. Правда, – покривила душой я.

Не смогла я и в этот раз сказать ей правду. Ни о том, где сейчас мой муж, ни о том, почему Ванька за этот год не приехала к родителям ни разу. Уже одна новость о нежно любимом зяте уложила бы маму с сердечным приступом в постель. А расскажи я ей о приключениях сестрицы, мы с Ванькой могли бы осиротеть. Семочка знал, что мой муж на передовой, но о сестре я и ему сказала лишь, что та влюбилась. Согласившись молчать о воюющем на Украине Аркадии, отчим сам предложил альтернативную версию – мол, услали моего мужа в Белоруссию обучать солдат военному искусству. И поскольку о нас с Ванькой он знал мало, врал маме виртуозно, подкрепляя небылицы видео- и фотодоказательствами прекрасной городской жизни дочерей. Он и сам приезжал не очень часто, а маме и вовсе после перенесенной год назад операции дальние поездки были запрещены, хотя прописанный постельный режим, как жаловался Семочка, она не соблюдала. Можно сказать, на свадьбу Ваньки мама выехала из дома впервые после выписки из клиники.

– А кто он, этот Григорий, по профессии, не знаешь? Молодой мужик, а живет в селе. Фермер, как и Семочка?

– Ох, Марьяша, точно не знаю… Вроде бы служит где-то. А жену его, представляешь, за год не видела ни разу, хотя я как-то пригласила их обоих на ужин в расчете на знакомство. Григорий пришел один, сославшись на то, что Алена, жена, в городе. Ничего не могу сказать плохого о нем – вроде бы воспитанный, очень уравновешенный и умный мужчина. Но взгляд холодный и такой, знаешь, пронзительный.

– Я заметила… он и не улыбается совсем.

– Вот-вот. Но Сема с ним сдружился. Ты бы его расспросила.

– Фамилию Григория знаешь?

– Реутов. Григорий Дмитриевич Реутов, ему сорок лет исполнилось в июне. Жена – Алена Сергеевна Реутова, в девичестве Мельникова. Она местная, из старого села, Сема хорошо знает ее родителей и младшего брата Дениса.

– Мельников Денис Сергеевич… – прошептала я, не веря в такое совпадение.

– Что такое? Ты знакома с Денисом? – всполошилась вдруг мама. – Если так, то странно… где вы могли столкнуться, а, Марьяша?

– Нет, незнакома… – попыталась успокоить ее я.

– Он не живет здесь давно, – мама как будто не слышала моего ответа. – Сема говорил, что в школе он даже до девятого класса не доучился, его отправили в специнтернат. Что уж он там такого совершил, не знаю, но Тамара Петровна из администрации очень зло о нем упомянула. Нехорошо обозвала, грязно! Не буду повторять, как именно… Так ты с ним все же знакома?

Моя мама, как всегда, так и не смогла выговорить ругательство. Даже слово «дурак», произнесенное в ее присутствии, вызывало у нее прилив краски к щекам. И, похоже, ее уже не исправить. Как она смогла полюбить Семочку, у которого в каждой фразе звучало крепкое словцо? Загадка…

– Откуда я могу знать местного парня, мамуль? – ушла я от ответа, уже успокоившись.

Я довела матушку до двери их с отчимом номера, чмокнула в щеку и заверила, что телефон отключать, даже если прилягу отдохнуть, не стану.

Моя комната располагалась на втором этаже этого бревенчатого терема – лесного отеля, органично вписанного архитекторами в ландшафт предгорья. Находившийся не так далеко от трассы, но надежно скрытый соснами, отель пользовался спросом для проведения разного рода мероприятий. Забронировать открытую террасу для свадьбы Ваньки нам удалось случайно: у клиники, где работали моя подруга Ирина Офман и ее муж Игорь, внезапно сорвался запланированный задолго до этого корпоратив. Ириша так расписала мне это место, что я тут же доложила о нем будущим молодоженам. Тем более что времени до торжества оставалось совсем чуть-чуть, а с рестораном они еще не определились. Оба спешно отправились в отель. Со слов Ваньки, они с Леней, едва зайдя на территорию, уже поняли, что все вокруг идеально подходит для красивого праздника. «Видео и фото будут сногсшибательными!» – с восторгом заявила сестра, а я поспешила сообщить Ирине, чтобы аренду переоформили на нас. Ада Серафимовна, вернувшись с отдыха и узнав, где пройдет самое важное событие в жизни ее сына, возмутилась – она, оказывается, уезжая на море, оставила ему все распоряжения по поводу банкета. Я была уверена, что на ее памяти такое открытое непослушание Ленечка выказал впервые. Но бедную женщину ждал еще один удар – Ванька заявила жениху, что свадьба не состоится, если гостей с обеих сторон будет не поровну. Ленечка, испугавшись потерять любимую, урезал список приглашенных матушкой наполовину, чем привел родительницу в ярость. Она даже было отказалась участвовать «в этом фарсе». Но, вдруг заметив, что и невеста, и сын, переглянувшись, синхронно вздохнули с облегчением, спохватилась и организацию самого банкета взяла в свои цепкие руки. Теперь с облегчением вздохнули наши с сестрой родители и я, потому что ясно было – все хлопоты по выбору меню, общению со свадебными агентами и оформителями лягут на мои плечи. Ванька как невеста отмахнулась от всего этого с нескрываемой досадой. Ей, как она высказалась в сердцах, достаточно было бы просто шлепнуть печать в паспорт и сделать несколько снимков для памятного альбома и соцсетей.

Вот тогда я и поняла, что ничего не закончилось. Свадьба – ее попытка убежать от себя, от этой чертовой маниакальной привязанности к нахальному, подлому мошеннику, красавцу с бабьей внешностью и пустым кошельком – Денису Мельникову.

– Устали? – раздался за спиной знакомый голос.

Я стояла у распахнутой настежь двери своего номера, уже готовая войти.

– Есть немного.

– Поговорить не хотите?

– Пока вроде бы не о чем, Григорий, – как можно равнодушнее произнесла я и шагнула в комнату.

В том, что произошло с Ванькой, я винила себя и только себя. Вырастив ее от несмышленыша до половозрелой девицы, я упустила тот момент, когда твердость нужно было проявить даже ценой крупного скандала. Беда грянула ожидаемая, но совсем не с той стороны, откуда мне думалось. Я боялась, что Ванька погубит себя в разгульной жизни, а ее чуть не убила любовь к проходимцу Мельникову.