y) Нечто есть нечто только через свою границу или внутри нее. Теперь граница чего-то есть именно начало другого (§44.), так что фактически бытие этого чего-то есть начало другого. Поэтому к его сущности относится то, что оно есть только в том, что нечто другое начинается в его бытии. Такова его противоречивая природа: Необходимость быть чем-то другим, или изменчивость. 1) Нечто изменчиво как определенная вещь 2) и только как изменчивое оно есть нечто.
1) Это слово не используется здесь (как, например, смертность) для обозначения простой возможности изменения. Нечто изменчиво потому, что в его понятии заложено быть чем-то другим. (Aliud aliud.) Бытие-другое здесь полностью вошло в нечто, и в изменчивости мы имеем реализацию конечности. В то же время и здесь полностью выполняется требование §38., согласно которому результат становления должен в то же время мыслиться как не-становление. Здесь нечто действительно понимается как тождественное своему не. 2) Как детерминированное нечто изменчиво. Там, где нечто определено быть чем-то и определяется чем-то другим, необходимо, чтобы оно стало чем-то, то есть изменилось. Изменение – это тоже становление, но определенное становление, становление в нечто.
§. 46.
Но изменчивость, поскольку она является фактической реализацией конечности, в то же время образует переход к новой группе категорий. Ибо нечто, поскольку оно должно стать этим, поскольку такова его судьба, становится чем-то другим, т. е. становится своим собственным отрицанием (§. 33.), но поскольку это другое имеет свое начало (бытие) и свой конец (небытие) в пределе этого нечто, так же как и само это нечто имеет свое начало (бытие) и свой конец (небытие), оно фактически само есть нечто (нечто другое или другое нечто). Таким образом, в этом переходе мы фактически имеем переход к чему-то другому, в котором переходящее сливается с самим собой, становится или остается тождественным с самим собой Такой переход мы называем бесконечностью. Таким образом, если мы мыслим изменение, то мы мыслим бесконечность.
Кажущийся софизм, содержащийся в этом §, исчезает, как только мы подумаем, что здесь мы имеем дело с мыслительным определением чего-то, а не с определенным объектом. Как мы не можем обращаться к нему иначе, так мы не можем мыслить его иначе, чем то, что нечто становится чем-то, изменяя себя (поскольку изменение = становление чем-то), т. е. сливается с самим собой
D. Бесконечность
§. 47.
Бесконечность или абсолютность имеет место везде, где нечто становится тождественным с самим собой в своем отрицании 1), т. е. где оно есть утвердительное возвращение в себя или абсолютная отрицательность через отрицание своего отрицания. 2) При этом первое отрицание не исчезает, а отменяется (§33. Примечание) или идеально устанавливается.») Бесконечное есть поэтому то, что не исключает предела и конечности, но что, как идеальность того же самого, скорее включает их и содержит их в себе как отмененный момент*), т. е. что является своим собственным концом, своим собственным пределом.
1) Поэтому слово «бесконечный» нужно нам не только в высших сферах; круг – это бесконечная линия, потому что она возвращается в себя, ограничивает себя. Поэтому в каждом удовольствии, в каждом удовлетворении, поскольку оно возвращается в себя, также есть бесконечность. 2) Эго – это абсолютная негативность, поскольку оно отличается от себя (тем самым отрицая свое тождество с собой), но снова отменяет это отличие (тем самым устанавливая свое тождество с собой). То же самое относится и к Богу. Они бесконечны, потому что граница в них в то же время отсутствует. 3) Идеальность = отмененность. То, что возносится, есть, но ах нереально. 4) Выражение Шеллинга: бесконечное есть единство бесконечного и конечного, находит здесь свое обоснование. Как платоновские ??????? и ????? соответствуют неопределенности и пределу, так и его ?????? соответствует бесконечному.
§. 48.
Понятие бесконечности возникло, когда мы подумали об изменении и увидели, что из этого получилось в итоге. Если этой мысли не дают завершиться, а постоянно повторяют: нечто становится чем-то другим, нечто другое, как само нечто, снова становится чем-то другим и т. д., т. е. если всегда возвращают то, что на самом деле исчезло, противопоставление чего-то и чего-то другого, то дело не завершается. Мы сделали этот вывод (§46.) и обозначили его словом Таким образом Если не допустить этого Таким образом и Заключением, то возникает прогресс в постоянном старении детерминаций Нечто и Другое, которым обычно придают предикат бесконечный, хотя он имеет право только на бесконечность или дурную бесконечность.
Бесконечность – это дурная бесконечность, потому что она не соответствует понятию бесконечности; ведь в том, что она исключает конец и конечность, у нее есть Другой, противоположный исключенному, который образует ее предел, ее конец. Опять же, круг – это образ бесконечности, таким образом, прямая линия бесконечности, которая всегда должна быть продлена. Поэтому, согласно Аристотелю (Phys. III. 6.), (дурное) бесконечное – это то, что всегда имеет что-то внешнее по отношению к себе. Но то, что не имеет ничего внешнего по отношению к себе, является для него совершенным, т. е. истинно бесконечным. Об этом он говорит: ??????? ????? ?? ???? ????? ?? ?? ????? ?????. Различение Спинозой бесконечного (rationis) и неопределенного (indefinitem) или бесконечного (infinitem imaginationis) также по крайней мере близко к правильному понятию бесконечности.
§. 49.
Если же бесконечный прогресс возникает только благодаря тому, что при переходе одной мыслительной детерминации в другую, противоположную, человек не позволяет возврату завершиться в себе, но, предотвращая этот результат, всегда начинает с начала и чередует обе детерминации, то где бы бесконечный прогресс ни проявлялся в нашем мышлении, в нем должно быть признано требование установить обе детерминации, через попеременное возникновение которых он возникает, действительно тождественными, т. е. мыслить истинную бесконечность.
Если Аристотель считает ошибочным всякое мышление, устремляющееся в бесконечный прогресс, то он прав в той мере, в какой оно не должно останавливаться на достигнутом. – Применение правила, данного в §2, вытекающего из самого понятия бесконечного прогресса, имеет огромное значение для методологического прогресса. Ибо там, где должно быть задумано конкретное тождество противоположных детерминаций, бесконечный прогресс может быть достигнут, если тождество этих противоположных детерминаций не будет оставлено само по себе. В §31. и 32. это можно было легко показать. И наоборот, везде, где это представляется неизбежным, следует видеть требование, изложенное в §. Кстати, могут существовать сферы, в которых из-за невозможности реализовать такое конкретное тождество происходит бесконечный прогресс, но и в этом случае он не является последним, и в нем следует видеть требование выйти мыслью за пределы этой сферы. Природа, например, не поднимается выше бесконечного прогресса родового процесса. Поэтому научное созерцание этого процесса выводит мысль за пределы природы. Ср. m. Very. Leib und Seele, Halle 1837. p. 53. ff.
§.50.
a. Таким образом, нечто (§. 46.), становясь или оставаясь тождественным самому себе, будучи чем-то другим, стало единством с самим собой или абсолютной отрицательностью и тем самым вошло в бесконечность. Теперь такое нечто, сливающееся с самим собой посредством своей инаковости, уже не есть просто нечто, т. е. вещь-в-себе (§37.), которой противопоставлено нечто другое (§38.), которой оно ограничено (§44.), но оно становится «бытием отношения к самому себе, которое в то же время содержит другое в себе отрицательным, идеальным образом, так что это только проявляется в нем». 1) Нечто как эту идеальность другого мы называем бытием-для-себя 2) или единым. 3)
1) Это более образное выражение может выражать энтальпию Другого в Едином как более не реальном. 2) Нечто было только для чего-то другого (§39. прим.), ничто для себя. Быть для себя – это значит здесь принимать nnr за отношение к себе, которое опосредовано негативным поведением по отношению к другим. По сути, в этом выражении содержится и полемическая замкнутость на себя. Здесь мы еще не можем думать о подлинной субъективности, не говоря уже о сознательной личности, хотя самость образует великую позицию к этим детерминациям примерно так же, как становление к изменению (§. 32. прим. 1.) и позднее к жизни. 3) Здесь мы не должны думать о числительном один, а взять слово, как в таких идиомах: Если у Единого есть свой дом и т. д., то это более неопределенно, чем Единое (потому что только начинается субъективность), и гораздо более конкретно, чем Нечто (потому что начинается субъективность). Категория Единого, существующего для себя, является основной категорией всех атомистических воззрений. В этом с ними соглашается учение Лейбница о монадах. Он также подчеркивает момент идеальности в монадах. Они, следовательно, мыслимы, т. е. в них все другие монады, или, как выражается Лейбниц, Opp. phil. ed. Erdmann p. 184, они отражаются в них как в действующих мирах. Эту сторону идеального отношения, заключающуюся в понятии Единого, существующего для себя, атомисты полностью упускают из виду в своих атомах. Поэтому они не могут сказать, как это делает Лейбниц о каждой монаде, что каждый атом содержит (истинную) бесконечность.
§. 51.
б) Единое есть, таким образом, бесконечное возвращение в себя, для себя. Таким образом, это хрупкое, негативное поведение. Но против чего? Другие вещи больше не противостоят ему, а содержатся в нем как аннулированный момент; поэтому если оно должно вести себя негативно, то может делать это только против Единого и вообще против Единого, то есть против всех Единых или всей совокупности Единых, которые теперь противостоят ему, то есть других. Фактически, таким образом, Единое может быть понято только как негативное поведение по отношению к другим Единым. 1) Поэтому оно предполагает их и исключает их из себя. 2)
1) То, что Единое не может быть понято без этого негативного поведения по отношению ко всем остальным, легко признать как факт; для нас это уже не эмпирическое замечание. Атомисты тоже вынуждены включить это определение, только они не выводят его из понятия атома, но разделяющую пустоту (поры) находят рядом с ним, как в атомистических доктринах конституционного права! bellum contra omnes. У Л. Эйбница, напротив, сами монады ведут себя негативно по отношению к другим, поскольку они не только «не имеют призраков», через которые те воздействовали бы на них, но принцип этого различия присущ каждой монаде. 2) Гегель использует выражение отталкивание; помимо того, что это выражение, поскольку оно обозначает определенный способ (физический способ) отчуждения, слишком конкретизировано, легко представить себе тех, кто бьет себя, как уже конченных. Однако исключенное возникает как противоположное только через исключение, поэтому одно сначала предполагает другое.
§. 52.
e) Таким образом, Одно есть Одно только в своем негативном поведении по отношению к другим и через это негативное поведение; но поскольку каждое из них есть Одно, каждое существует только в этом негативном поведении. Таким образом, отрицая других Единых, Единый фактически отрицает негативное поведение по отношению к ним. Но, отрицая негативное поведение по отношению к Единым, их поведение вместо этого становится утвердительным, так что предыдущее исключение оказывается слиянием. Мы называем это отношением, так что исключение само по себе фактически является своей противоположностью, а именно отношением 1). Там, где отношение установлено, то есть там, где исключающее (§.51.) образует единое (§.50.), там две детерминации объединены, и в сфере бесконечности дан аналог становления 2), отношение есть соотнесенность.
1) То, что исключение не мыслится или не может мыслиться без отношения, не станет отрицать тот, кто хотя бы просто сошлется на то, что слово (т.е. мысль) почти невольно вводит исключающее или отрицательное отношение; но речь идет о признании необходимости этого факта. Гегель использует выражение притяжение, против которого применимо то, что было сказано в §51 прим. 2. Сам Гегель не придает этим выражениям такого значения, чтобы считать их вполне уместными, ср. Сочинения HI. стр. 202. – Поскольку отношение лежит в понятии Единого, атомисты не могут не подчеркивать и этого определения, хотя они выводят его так же мало, как и исключающее сплетение, о котором говорилось выше, – но рядом с атомами обнаруживается совпадение или необходимость, которая их объединяет. Точно так же конституционалисты-атомисты допускают, что индивиды могут быть объединены внешней необходимостью или силой – или столь же внешним договором. Предустановленная гармония, которая, согласно Лейбницу, связывает монады, является, поскольку каждая монада – зеркало одной и той же вселенной, по крайней мере, не столь уж навязанной извне, как многие думают. И в этом Лейбниц заслуживает гораздо большего предпочтения, чем атомисты. Если из двух связанных определений мы выделим только заключение и сделаем его абсолютной категорией (§. 29. прим.). (§. 29. прим. 5.), то все является простым (или состоит из таковых), тогда как если удерживать только отношение, то все является составным). Во второй кантовской антиномии тезис делает первое, антитезис – второе. Решение такой антиномии фактически уже дано Лейбницем, когда он говорит: sans les simples il n’y aurait point de composes, т. е. композиция без простоты и наоборот – это абстракции. 2) Как бытие-для-себя составляет основу субъективности (см. §152.), так и отношение бытия-для-себя составляет основу того, что впоследствии будет признано реализацией самосубъективности, т. е. как система (§189.); система может быть понята только там, где есть процесс, т. е. повороты.
§. 53.
Понятие бесконечности было абсолютной негативностью. Единое, тождественное самому себе, действительно было таковым, но поскольку оно еще не актуализировалось как таковое (против Другого), оно было абсолютной негативностью только в себе (§.40.). Поэтому оно должно было быть Единым и для Других, а поскольку Другого больше не было, оно должно было быть Единым как абсолютная негативность для Других, поэтому оно проявляло себя в исключении. Но как бытие-в-себе и бытие-для-других соединились в законе-бытия (§41.), так и там, где две исключающие друг друга вещи снова перешли в одну (§52.) или где исключение оказалось отрицательным (но тем не менее) отношением, понятие бесконечности было поставлено, но тем самым и завершено (§4t. прим.), и круг категорий, относящихся к бесконечности, был выполнен и завершен.
Там, где понятие позиционируется, т. е. реализует то, чем оно является само по себе (или действительно стало тем, чем оно было на самом деле, ср. §16. и 41.), там же решается и его развитие.
§. 54.
Одновременно, однако, здесь замыкается целая группа категорий. Как она была организована, показывает a. Рекапитуляция курса (ср. §. 28.), которая в то же время должна оправдать выбранные заголовки.
Поскольку в этой группе мы имели дело сначала с бытием, а затем со всеми такими определимостями бытия, при изменении которых изменяется сама определимость, а такую определимость мы назвали качеством (§. 36.), то ей следует дать заголовок качество или также категории качества. Внутри этой группы возникли три подразделения, которые, в соответствии с различным принципом обозначения (см. §28. примечание), либо (Гегель) получают надпись Seyn, Daseyn, F?r sich seyn, либо как: Период от бытия к становлению, от бытия к изменчивости, от бытия-для-себя к исключительному отношению, или, наконец, как бесконечность (неопределенность), конечность (детерминированность), бесконечность (самоопределение).
Параллелизм, который при углублении в деление возникает между подразделениями и более крупными группами, является, с одной стороны, необходимым следствием методического прогресса, но, с другой стороны, огромное удовольствие, которое человек получает от этого постоянного повторения, часто является лишь удовольствием от довольно абстрактного схематизма, упускает из виду самое важное – различия, и справедливо вызывает насмешки и порицание.
§.55.
Качественные психические определения неопределенности и детерминации слились в конкретное единство в бесконечности. Поэтому, поскольку все качественные категории содержатся в нем, мы имеем истину о них в нем. Но конец развития бесконечного показал: связь, поскольку она оказалась отношением, тем самым отменила себя, отношение, но как отношение в себе, тем самым как исключающее отношение, то есть отношение, которое также противоположно себе, или отменило себя. Но если отменяются те качественные детерминации, которые являются высшими, поскольку содержат в себе все остальные, то получается, что качественная детерминация отменяется вообще. Это не может означать, что она исчезла, освободив место для неопределенности, поскольку последняя сама по себе является моментом (ср. §34. и прим. 1. к нему). Поэтому детерминация должна остаться, но в то же время качественная детерминация должна быть упразднена, что приводит к понятию детерминации, которая больше не является качественной. Детерминация, которая больше не является качественной, называется количественной. 1) Таким образом, вторая глава посвящена категориям количества. 2)
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
