Сердце Дракона. Книга 4
Хаджар мог бы легко вырубить всех шестерых, но зачем?
Вновь оттолкнувшись, он быстро и незаметно переместился на стену. Стоя на кончике одного из бревен, Хаджар вглядывался в лежавшую перед ним пустыню. Совсем скоро он отправится в путь, который, возможно, закончится, не успев начаться. А возможно – изменит его жизнь. Но все это не сейчас.
Поправив тело Ильмены и придерживая ее за весьма пикантную часть тела, Хаджар такой же незаметной тенью соскользнул со стены и оказался за пределами города.
Здесь, всего в получасе ходьбы от города, находился схрон Хаджара. Под небольшим кустарником – сундук, вкопанный в песок.
Положив Ильмену рядом, Хаджар отрыл свои небогатые пожитки. Внутри сундука лежало всего несколько свертков. Шуба из белого меха (которая вряд ли пригодится в ближайшее время), спальник, медальон генерала Лунной армии, свитки и несколько покрывал.
Собственно, именно их Хаджар и искал.
Расстелив полотна на песке, Хаджар переложил на них Ильмену и накрыл ее плотным одеялом. Сам же, запалив костер из того самого кустарника, поджег табак в трубке и поднял глаза к звездам.
Небо пустыни, по сравнению с небом Лидуса, все равно что ювелирная лавка по сравнению с лотком уличного торговца бижутерией. Порой Хаджару даже казалось, что ночью здесь было светлее, чем днем. Свет лился с неба, как вода сквозь прорези черного бархата.
– Может, хватит прятаться, Эйнен? – произнес в пустоту Хаджар.
Спустя пару секунд из тени, отбрасываемой костром, буквально «вышел» островитянин. На его плече висела простая тряпичная сумка, в руках все тот же посох с железными набалдашниками. Разве что вместо сандалий он носил подобие сапог – обмотки из шкур животных.
– Ты не мог меня почувствовать, Северянин.
– Не мог, – согласился Хаджар, – просто я знал, что ты будешь поблизости.
Островитянин сел рядом и достал из складок одежды длинную, тонкую трубку. Совсем не похожую на ту, которую использовал Хаджар.
– Нам долгое время идти вместе, Северянин, – говорил Эйнен. – Лучше три года испытывать судьбу с другом, чем с недругом.
– Другом, – повторил Хаджар.
Больше за этот вечер они не сказали друг другу ни слова. На следующее утро Ильмена проснулась с головной болью и полным отсутствием воспоминаний о прошедшей ночи и предшествующем ей вечере. С трудом получилось убедить девушку, что ни она, ни ее честь никоим образом не пострадали.
Видимо, честные глаза (веки) Эйнена все же подействовали, потому как через полчаса Ильмена все же убрала кинжалы и больше не пыталась никого ими продырявить.
Еще через час они втроем подошли к условленному месту, где помимо Шакара (и его верблюда) находился еще и Шакх. По взгляду мальчишки Хаджар понял, что ничего путного на ум юноше не пришло.
Ревность – жуткая штука.
– Хорошо, что вы здесь, достопочтенная Ильмена, – вежливо кивнул караванщик.
Подобная вежливость от адепта к практикующему была необычна только для империи или Лидуса. Для пустынников же отсутствие манер означало потерю уважения окружающих.
– Увы, этой ночью мы недосчитались двух наших охранников, так что если вы все еще испытываете желание отправиться вместе с нами, то милости прошу.
Естественно, Ильмена это желание испытывала. А вот Хаджар заметил недвусмысленные бинты на руках Шакха. Оставалось надеяться, что это не более чем совпадение, потому что иначе путешествие сквозь пески могло стать еще интереснее, чем предполагалось.
Глава 265
Эйнен, как и Хаджар, выглядел весьма обеспокоенным данной новостью. Ну, насколько вообще каменное лицо лысого островитянина могло хоть как-то выражать его эмоции.
– Это не в моих правилах, но учитывая ситуацию, – продолжал Шакар, – я задержусь на полчаса, чтобы вы, Ильмена, успели собрать свои вещи.
Девушка покачала головой, а потом тут же скривилась. Не самая лучшая идея так активно использовать шею после того, как весь вечер активно использовалось горло. Алкоголь, голова и утро – не самые лучшие союзники.
– У меня есть все, что необходимо для такого путешествия, – заявила девушка.
Несмотря на то что все скептически отнеслись к заявлению леди, одетой лишь в легкие кожаные штаны и женский нагрудник, переубеждать не стали. У практикующих, да и вообще, среди незнакомых друг другу странников такое принято не было. Они не друзья и не родственники, чтобы заботиться о ближнем сверх меры.
Разве что Шакх попытался что-то сказать, но был остановлен властным взмахом руки Шакара. Хаджара вновь тронула легкая нотка ностальгии. Когда-то и он таким же жестом останавливал зарождающийся спор среди старших офицеров Лунной армии.
Сейчас, спустя едва ли не год, казалось, будто это было где-то в прошлой жизни.
– Тогда выдвигаемся. Караван уходит вечером, и у вас будет целый день, чтобы познакомиться с нашим маршрутом, старшими погонщиками и всем прочим.
Шакар издал какой-то непонятный звук, больше всего похожий на «ийцк», и его верблюд двинулся вперед. Следом поковылял Шакх. Только когда двое отошли на расстояние в десяток метров, в движение пришла отставшая троица.
Не то чтобы они предпочитали держаться вместе, просто у каждого был личный мотив оказаться подальше от Небесного солдата и его племянника. Чем руководствовались Эйнен и Ильмена, Хаджар не знал. Сам же он собирался хоть немного отдохнуть и насладиться рассветом.
Солнце поднималось над ровной поверхностью выжженной земли. Укрывая золотым покрывалом скалы-клыки, оно рассекало лазурный свод, отчаянно сражаясь со слабеющей тьмой ночи. На западе все еще виднелись звезды и убегающая от преследователя красавица Луна.
Горячий пыл солнца уже ласкал лица идущих, и те поспешно нацепляли шелковые платки, чтобы не высохли губы и не першило в горле. Хаджар, подняв шарф к переносице, смотрел на облака. Те, словно крылья, распахнулись вокруг огненного шара.
Как два клинка, они кружили вокруг него, но не смели подойти ближе.
Хаджар дотронулся до рукояти меча. В такие моменты он жалел, что у него нет свободной недели на глубокую медитацию. Может, тогда он смог бы поймать птицу озарения за хвост и пройти чуть дальше по пути духа меча.
В последнее время он все чаще стал замечать, что видит тень меча даже в самых простых предметах. В том, как он держал ложку, когда ел невкусную похлебку. Как ласкал женщин (что происходило не так уж и часто, а хотелось бы, разумеется, чаще). Как он говорил, а порой даже – думал. Как двигались по песку его ноги. Как двигался сам песок, как весело бежал рядом порыв ветра, несущий с собой истории о далеких землях и удивительных местах.
Во всем этом таилась неуловимая, сравнимая с миражом тень меча.
Это чувство, словно застарелый зуд, засело где-то в затылке и не давало Хаджару покоя.
– Северянин, – прошептал идущий рядом Эйнен на языке островов. Ильмена обернулась, слегка поморщилась и ускорила шаг, но было видно – прислушивается. – Мне не нравится эта ситуация, Северянин. Пропажа двух охранников в ночь перед отходом каравана – недобрый знак.
Хаджар посмотрел на воительницу. И смысл ей было «греть уши», если этого языка знать девушка ну никак не могла.
– Подозреваешь Шакха?
– Мальчика? – удивился Эйнен. – Он горяч, как лавовый гейзер, но мягок, как снег перед ранней весной. Руки повредил, когда бил ими о камень или стену.
Хаджар задумался. Действительно, раны, которые он заметил на Шакхе, не могли быть оставлены в сражении. Только, конечно, если это сражение не проходило с неподвижной, шершавой поверхностью.
– Молодые сердца – как прилив во время шторма, – Хаджар мог поклясться предками, что островитянин даже улыбнулся, – но их разум в этот момент – как застывшая смола, – янтарь. Неподвижный и мертвый.
– Если то, что ты говоришь, правда, то кому понадобилось устраивать проблемы простому каравану?
Эйнен слегка повернулся к собеседнику, «вгляделся» ему в глаза и покачал головой.
– Не знаю, Северянин. И именно поэтому предлагаю держаться вместе.
– А с чего ты взял, что я тебе доверяю?
В этот раз Эйнен действительно… рассмеялся. Смех у него был неприятным. Как клекот дельфина или писк голодной чайки. И если Хаджар просто поморщился, то Ильмена, выругавшись, ускорила шаг и едва не догнала караванщика.
– Никто и не говорит о доверии, варвар.
Хаджара внезапно осенило.
– Ты подозреваешь меня, – сказал он, – и именно поэтому следил за мной ночью. Оказался рядом, когда я оглушил Ильмену.
Эйнен кивнул. Его костяшки слегка побледнели – он крепче сжал свой боевой посох. Будто готовился к бою.
– Я думал, ты ее убьешь.
– Зачем мне это?
– Не знаю. Видит Большая Черепаха – я просто не хочу получить удар в спину в самый неподходящий для этого момент.
Хаджар скривился и сплюнул, чем вызвал осуждающие взгляды всех пустынников. У них такое было не принято. К влаге, даже к слюне, здесь относились, как в Лидусе к золоту.
– Друзьями он стать предлагал.
– Предлагаю и сейчас, – кивнул Эйнен. – Не пойми меня превратно, варвар. Если ты как-то в этом замешан, то будешь у меня на виду и я смогу лучше понять ситуацию. Если же нет и я зря тебя подозреваю, то в случае чего рядом со мной окажется сильный воин. Так или иначе, это работает тем же образом и для тебя.
Хаджар посмотрел на спокойного островитянина. Слегка блестела его лысина, которую он принципиально не заматывал в тюрбан. Не позволяли поверья их народа. Нээн тоже никогда не носила головного убора и не заплетала волосы в косы. Они всегда лежали на ее плечах и спине черным водопадом.
– Мы здесь оба чужаки, – вздохнул Хаджар, отпивая немного из бурдюка. Просто чтобы смочить губы.
– Оба, – кивнул Эйнен.
Дальше они шли молча.
Караван расположился от Города Трех Подков на почтительном, но не таком уж огромном расстоянии. Солнце еще не поднялось в зенит, когда Шакар наконец довел их до места встречи с остальными участниками предстоящего путешествия.
То, что открылось взгляду Хаджара, поражало воображение. Он ожидал увидеть нечто, похожее на лагерь бродячих циркачей, но только в большем масштабе. На деле же среди песка, скал и небольшой колючей растительности раскинулся маленький палаточный городок.
Здесь даже были какие-то плохенькие деревянные постройки. Народ суетился, слышались крики погонщиков, вопли животных. Несколько сотен палаток и куда больше, нежели тысяча людей.
Все они что-то делали, паковали вещи в тюки, перевязывали веревками дилижансы, навьючивали транспорт. Большинство одеты в простые кафтаны. В основном – белые или серые. Девушки в красных и синих. Такие лучше всего прятали от жаркого солнца.
Изредка попадались люди в легкой кожаной броне с накинутыми на плечи шелковыми плащами. Охранники. Что удивило Хаджара, они не просто бродили вокруг, кидая на все и вся подозрительные взгляды, а спешили помочь каждому, кто к ним обращался.
– В пустыне не выжить без взаимовыручки, – шепнула Ильмена, поравнявшись с Хаджаром, – вам, варварам, этого не понять.
Хаджар никак это не прокомментировал. Он никак не мог отойти от шока. И вот это небольшое поселение, а не «караван», должно за три года пересечь пустыню?
Боги и демоны! Это даже теоретически – невозможно.
Но, видимо, подобные опасения одолевали только Хаджара и, может, Эйнена. Шакар и племянник и вовсе, воодушевившись, прикрикнули на спутников:
– Давайте поторапливаться. К закату мы уходим в Море!
Глава 266
Идя сквозь толпу снующих, занятых делом людей, Хаджар слышал разные языки. Не все он мог с ходу понять, а некоторые – даже не узнал. Все же подобные караваны были единственным способом попасть в империю простым людям. Конечно, большую часть составляли местные – жители пустыни, но добрую четверть или даже треть – иностранцы.
Так что неудивительно, что охранники, салютующие на пустынный манер (приложив два пальца к губам, а затем ко лбу) Шакару, тоже не все являлись обладателями бронзовой кожи. Хаджару даже показалось, что он заметил несколько земляков, но те тут же скрылись где-то в толпе.
– Сейчас я представлю вас хозяину каравана, – говорил Шакар. – Перед этим послушайте и запомните правила, по которым будете жить в ближайшие годы… Ну или до тех пор, пока пески не заберут ваши души.
Ага, именно во множественном числе. Несмотря на наличие общей религии и одинаковых богов, поверья от страны к стране отличались. Так, к примеру, жители Моря Песка верили, что у человека находится три души.
Душа прошлого, определяющая его нынешнее рождение. Душа сегодняшняя, которая выстраивает судьбу человека в зависимости от его дел. И душа будущего – самая таинственная и самая ценная, ибо она определит посмертие и то, примут ли в доме предков умершего.
– Каждый день охранники поднимаются за час до общего сбора. Каждый обходит свое звено, проверяет, что все живы-здоровы, у всех хватит воды и еды на дневной переход. Сразу предупреждаю, вы пойдете в четырнадцатом – центральном звене.
С Шакаром, надо признать, здоровались не только охранники. Многие люди отвлекались от своих дел, чтобы обменяться парой незначительных фраз с главой охраны. Многие и просто – выказывали уважение, даже не ожидая ответной реакции.
Небесный солдат был видной фигурой. Не столько из-за силы, сколько по той простой причине, что именно караваны под его началом доходили до цели наиболее целыми и невредимыми.
Да, в пустыне бывало и такое, что караван уходил, но уже никогда не возвращался обратно, да и в империи о нем ничего и никогда больше не слышали.
– Еду и воду вы будете получать отдельно. Дневная порция – литр воды и один ужин. Все остальное – за ваши собственные деньги. В случае столкновения с кем-либо или… чем-либо, все, что падет от вашего клинка – ваша собственная добыча.
– А если оспорят? – тут же вклинилась Ильмена.
– Здесь никто не спорит, – парировал Шакар, – потому как никто не врет. Себе дороже.
Эту часть информации Хаджар пропустил мимо ушей. Он не мог оторвать взгляда от трех огромных тварей, идущих к центру каравана. Некая странная разновидность ящериц.
Грузные, с толстыми лапами, они возвышались над землей не меньше чем на пять метров. Широкие длинные шеи увенчивали квадратные головы с плоскими челюстями и зелеными глазами. Кожа свисала мешками, а вблизи буквально вживую можно было услышать, как в огромных брюхах плескалась вода.
Рядом с ящерицами бегали… курицы. Ну или нечто похожее, только ростом с коня, хищными клювами и рядами острых, желтых клыков. На них восседали пустынники в белых кафтанах, обмотанных разноцветными шарфами.
От каждого веяло силой не ниже трансформации смертной оболочки.
– Шакар! – выкрикнул один из наездников.
В зеленом шарфе, с коротким копьем и тяжелым круглым щитом, притороченным к седлу. Он подъехал к адепту, отдал честь и бросил быстрый взгляд на незнакомцев.
– Новенькие? – спросил он.
– Все так, Харад, – кивнул Шакар.
– Двое наших. Один Северянин и житель островов. Всегда удивлял меня твой выбор, Шакар. Ты же знаешь – те, кто видели хоть раз в жизни снег, никогда не смогут пережить и года в Море Песка.
Глаза Шакара сверкнули хитростью и толикой игривости.
– Ты хочешь сделать ставки?
Некто Харад подмигнул, приложил два пальца ко лбу и слегка поклонился.
– Вечером обговорим, Шакар.
С этими словами он издал такой же непонятный звук, и наездники вместе с огромными рептилиями двинулись вглубь поселения. Краем глаза Хаджар заметил, насколько сильно Эйнен в этот момент сжал посох. Да даже тень вокруг его ног слегка вспенилась. Как волна перед ударом о скалистый берег.
Островитянин, осознав, что на него смотрят, мигом успокоился.
– Не люблю ящериц, – сказал он и пошел следом за караванщиком.
Хаджар не стал уточнять, что Большая Черепаха – покровительница страны островов, на деле тоже является рептилией. В религиозные заморочки других людей Хаджар предпочитал не лезть. Как, собственно, и в душу. И особенно ценил, когда ему отвечали взаимностью.
Рядом пробежали дети, а за ними скучно ковыляли подростки. В том числе и молодые девушки, которые еще не встретили шестнадцатую зиму. И пусть они выглядели так, что многие мужчины в Лидусе отдали бы правую руку, чтобы подарить им обручальный браслет, возраст в пустыне определялся весьма просто.
По браслетам на лодыжках. Их начинали вешать только с шестнадцати лет.
– Ваша первоначальная задача – обеспечить сохранность вашего собственного звена. Помимо вас самих этим будут заниматься еще шестеро охранников. Тот, с кем я только что разговаривал, – глава караванного авангарда. Разведчики, если выражаться военным языком.
В этот момент Шакар покосился в сторону Хаджара, но тот сделал вид, что не заметил.
– Основные опасности, которые встретятся на нашем пути. – Шакар вытащил из-за пояса красивый белый пустынный цветок. Он ловко вдел его в волосы пробегавшей мимо девочки. Та рассмеялась и полетела дальше. Куда-то по своим, чрезвычайно важным и неотложным детским делам. – А они, смею вас уверить, будут встречаться. И, видят Великие Звезды, лучше вам об этом не забывать.
Хаджар услышал недовольное мяуканье Азреи и, вытащив из специального кармашка на поясе кусок вяленого мяса, убрал его в тюрбан. Из-за этого жеста окружающие посмотрели на него, как на идиота, но ничего не сказали.
– Скорее всего, несколько раз мы с вами встретимся с кочевыми племенами бедуинов. Там от вас почти ничего зависеть не будет. Если торговля пройдет удачно – все закончится хорошо. Если нет – будем биться. Про разбойников даже не говорю. Мы частенько устраиваем соревнование среди охранников – кто сколько сможет отправить к праотцам. Мне порой даже кажется, что в пустыне этих чехаров больше, чем песка.
«Чехар» – непереводимое ругательство на местном языке. Если близко по смыслу, то означало это нечто вроде «лишенного мужского естества сына дешевой продажной женщины, которого силой взял сзади старый, плешивый шакал». Вот только выражалось в одном емком, звучном слове «чехар».
– Каждый вечер не забывайте молиться предкам, чтобы мы не встретили по пути песчаных духов или монстров.
На миг повисла тишина. Каждый, кто нанимался в охрану в караван, в том числе и Хаджар, знал, о ком идет речь. Самая большая опасность пустыни вовсе не в жаре и песке, а в ее обитателях, разнообразных монстрах и духах.
– Все это вам еще расскажет ваш командир, а сейчас я представлю вас хозяину каравана.
Они оказались перед небольшим, но уютным белым шатром. Он слегка напоминал офицерский, что опять кольнуло ностальгией. Внутри было весьма просторно. Несколько подушек, курительное приспособление, стол с картой и седовласый, сухой старик, стоящий над ней и двигающий фигурки из белой кости.
– Достопочтенный Рахаим, – отсалютовал Шакар.
Остальные просто поклонились.
– Шакар, – улыбнулся отвлекшийся старец. – Вижу, ты пришел не один. Это хорошо. Хороших людей привел. Мне нравятся.
С этим он вернулся обратно к своим делам.
Шакар, снова отсалютовав, вывел людей из шатра.
Непонимание ситуации отразилось лишь на лицах Хаджара и Эйнена. Для остальных все было в порядке вещей.
До вечера Хаджар выслушал еще сто одно наставление. А потом ему подвели верблюда. Хаджар терпеть не мог ездить верхом. И это на лошадях. Когда же он взобрался на горбатую, шерстяную, пахучую тварь, то и вовсе проклял все, что можно проклясть.
Но стоило только опуститься ночи, как открылся проход в Море Песка – небольшое ущелье, окрашенное алым закатом, усыпанное развалинами построек древней цивилизации, когда-то здесь обитавшей.
Караван медленно двинулся вперед – на восток, где вдалеке плясала песчаная буря. Хаджар слегка задержался, обернулся. Теперь он отчетливо понимал, что в ближайшее время не сможет вернуться назад.
Перед его внутренним взором на краткий миг появилось поле, усеянное алыми цветами.
Ветер донес далекое, приглушенное: «Удачи».
Хаджар поправил шарф на лице, проверил, крепко ли держится меч в ножнах, и пришпорил верблюда.
Караван уходил в пустыню.
Глава 267
– Дядя Хаджар, дядя Хаджар!
Хаджар только благодаря великому усилию воли не закатил глаза. Напротив, повернувшись к источнику голоса – маленькой девочке в шелковом наряде, он широко улыбнулся.
– Что вы хотели, моя маленькая принцесса? – спросил он.
– А ты правда возьмешь меня замуж, когда я вырасту?
Маленькая девчушка бегала вокруг Хаджара и то и дело слегка спотыкалась, а Хаджар ее ловил и ставил на ноги. Ей было лет не больше шести, может, семи. Волосы ее не стригли с самого рождения, и теперь тугая, толстая черная коса едва не волочилась по песку.
– Увы, моя маленькая принцесса, мне дозволено лишь быть твоим рыцарем, – развел руками Хаджар.
Рядом с ним шел его верблюд, с которым отношения не сложились в самом начале путешествия. Дважды за первую ночь перехода это животное умудрилось скинуть своего наездника. Трижды Хаджар стегал тварь кожаным ремешком. Увы, вскоре это заметил Шакар и заявил, что если Хаджар еще раз поднимет руку на верблюда, то и сам окажется на его месте.
В этот момент и сам Шакар, и Хаджар понимали, что претворение угрозы в жизнь приведет к битве, победитель в которой не определен заранее. В то же время Хаджар понимал, что Шакар является авторитетом и не имеет никакого смысла пререкаться с начальством.
С тех самых пор, вот уже как месяц, Хаджар шел пешком, а верблюд двигался рядом. Хаджар использовал животное исключительно как грузовой транспорт. Скинул на него все свои небогатые пожитки. На этом двуногий и четвероногий путешественники нашли общий язык. Теперь никто не усложнял друг другу жизнь.
Правда, тот факт, что Хаджар теперь шел по песку, привел к более тесному знакомству с пассажирами его звена. Всего под его (и еще девяти других сторожей) охраной находилось почти восемьдесят человек. Пять дилижансов, сорок верблюдов, пятнадцать пустынных лошадей.
Последние вызывали у Хаджара еще большее отторжение, нежели верблюды. Очень непривычно видеть лошадь с шестью копытами, которая мирно пасется и жует… песок.
Девочка, которая бегала вокруг Хаджара, была дочерью человека, к которому Хаджар и Эйнен относились с максимальной осторожностью. Он выглядел как-то… иначе. Нет, одет был весьма обычно. Кафтан, сандалии, браслеты на лодыжках и тюрбан. Минимум украшений. Простой дилижанс, простые верблюды. Ничего не выдавало в нем кого-то необычного.
Разве что на своем веку Хаджар видел достаточное количество не просто знатных, а высокорожденных господ. И вот этот самый Зурх выглядел, именно как аристократ в каком-нибудь девятом или девятнадцатом поколении. Хоть и старался это скрыть.
К тому же он никого не пускал в свой дилижанс. При этом еды всегда брал на одну порцию больше, чем ему требовалось. Несложно было догадаться, что в его дилижансе обитает третий член семьи.
– А если ты победишь пустынного дракона! – не успокаивалась маленькая девочка. Дочь Зурха. – Вдруг тебе дадут титул!
– Тогда, конечно, я обязательно на тебе женюсь.
Девочка в очередной раз споткнулась, но Хаджар вовремя ее подхватил. Караван вытянулся бесконечной вереницей по самому гребню бархана. В одну и другую сторону уходили многометровые откосы. Стоило только соскользнуть с гребня, как человек кубарем летел вниз.
Даже если в процессе он не сломал себе шею, не утонул в песке, зарывшись в него лицом, то мелких порезов и ран останется немало. В каждую из них забьется песок, что будет вызывать просто немыслимый зуд. Под солнцем, как бы ни прятались от него, начнется нагноение, а там уж как боги решат.
Ну или насколько хватит денег, чтобы отправиться к караванным лекарям.
– Ура, дядя Хаджар на мне женится! – закричала девочка и унеслась куда-то в обратную сторону, где ее уже ждали приятели. Такие же маленькие дети других пассажиров каравана.
Проводив юного беса, Хаджар на миг встретился взглядом с Зурхом. Высокий, статный, с чистым лицом и острой, черно-седой бородой. Заметив, что охранник смотрит на него, Зурх будто вытянул из себя стержень.
Его широкие плечи слегка опустились, искры в глазах потухли, а кожа будто посерела.
– Актер, – прошипел Хаджар и отвернулся.
Солнце миновало зенит, и караван двигался дневным переходом вот уже почти час. По слухам, которые здесь разлетались быстрее ветра, если караван не доберется до оазиса в течение ближайших трех недель, то цена на воду взлетит втрое. А потом и вдесятеро. И тогда люди начнут умирать.
– Северянин.
Как и всегда из тени под ногами Хаджара бесшумно выплыл Эйнен. Такая его техника постоянно вызывала у Хаджара желание ударить клинком наотмашь. Останавливало лишь понимание того, что и в битве с островитянином победитель так же не был определен заранее.
– Ты можешь прекратить это делать? – в который раз спросил Хаджар.