Мой охотник на монстров
Я покосился на ожерелье Музычара. Дромбуле много, но и монет не меньше. Если это всё – души…
Сглотнул.
– Что, Горан, думал я – персонаж сказок? – шепнул он, вдруг оказываясь у меня за спиной и касаясь пальцами висков.
Через него будто потекли какие-то силы, наполняя меня хмелем и странной жаждой: тёмной, горячей, упругой. Только кольца холодили скулы, не давая полностью нырнуть в новые ощущения.
Перед глазами вдруг появилась тёмная комната. Кровать, выхваченная светом фонаря фигура. И было в ней что-то такое, что внутри всё сжалось от болезненного желания поскорее оказаться рядом. Коснуться запястья, провести по боку, погладить по белым волосам. Вдохнуть запах кожи, услышать дыхание и…
– Ты живой, – сам не понимая почему, шепнул я.
– Живо-о-ой…
Но меня больше не интересовало, где я и кто рядом. Всё естество, вся суть устремилась туда, на узкую постель, где лежала незнакомка. Она вдруг рвано выдохнула и резко повернулась. Потом метнулась назад. И снова. Боже… Кошмар! Снится кошмар, а проснуться самой не хватает сил.
Сердце заколотилось в висках.
– Пусти, – хрипло прошептал я. – Пусти.
И рванулся вперёд, даже не думая о том, что не знаю, как туда добраться. Однако меня тут же ощутимо толкнули в спину, перед глазами завертелся калейдоскоп. Опору из-под ног вышибли, и я полетел вниз. И только сзади звучал смех, вплетённый в тихую песню дромбуле.
Но я ничего этого не слышал. Перед глазами всё мельтешило, грудь сдавило. Невозможно ни вдохнуть, ни выдохнуть. Однако не до этого, совершенно…
Стены вокруг будто сомкнулись, в нос ударил запах каких-то трав и хвои. Что это? Освежитель воздуха или же где-то лежит что-то натуральное?
Я сделал шаг вперёд, невольно покачнулся – тело предало, отказавшись молниеносно повиноваться. Девушка на кровати еле слышно застонала. Я метнулся к ней.
Девочка… Незнакомая. Да, так тоже бывает. Истинная пара – это нередко сюрприз. Истинная пара для охотника – это те, кто может дать силу и уверенность. А ещё тепло и покой.
Как это всё происходит и почему – никому не известно.
Я лёг рядом, откинул одеяло, быстро пробежался взглядом по открывшемуся передо мной телу. Полностью обнажённое. Невероятно белое, худое, но жилистое. Ростом девочка вряд ли выше меня. И сама скорее изящная, чем… Чем что?
Я провёл пальцами по её щеке, едва не задохнулся от мягкости кожи, пьянившей не хуже вина. Чуть склонился, вдыхая исходивший от неё аромат. И тут же стиснул зубы. От желания свело скулы. Жажда накинуться прямо сейчас, вжать в постель, заласкать, зацеловать, взять так, чтобы сорвала голос от стонов, была настолько яркой, что противиться было просто невозможно.
Скользнул ладонью по её плечу, медленно спускаясь по руке ниже. Она шумно выдохнула. Я всмотрелся в её лицо. Совсем юное. Девятнадцать? Двадцать? Сколько ей? Черты лица тонкие, правильные, красивые. Высокий лоб, на который падают платиновые пряди. Прямой нос. Губы изумительно притягательные, так и хочется прижаться к ним и целовать, не давая сделать вдох. И чувствовать только одно: моя-моя-моя…
Интересно, какие у неё глаза? Длинные тёмные ресницы чуть подрагивали, но я знал, что она ещё во власти сна. И будить – не приведи господь. Сон медиума в первую встречу с охотником не в реальном мире – это сродни священнодействию. И вклиниваться в него нельзя. Это может грозить большой опасностью.
Она снова охнула и выгнулась.
Терпение лопнуло, я сгрёб девушку в объятия, не давая вывернуться. Начал целовать, как безумный, выглаживая спину и бёдра, вжимая так, что каждый выдох должен был даваться с болью.
Разум застлало пеленой вожделения. Теперь была только одна цель: овладеть своим медиумом. Вдыхать аромат её кожи, плавиться от прикосновений… Стать хмельным и отчаянным, способным на что угодно только от осознания того, что она рядом. Здесь, со мной.
Девушка не сопротивлялась, чуть нахмурилась, но не проснулась.
Откуда-то пришло понимание, что это всё морока Музычара-из-Маглице. Это он зачаровал медиума так, что та находится в плену снов.
Не раз я слышал, что были охотники, которые так же приходили к своим медиумам во снах. При этом те, будучи в оковах дрёмы, не видели их. Бывало, что в этом же сне был секс: горячий, жёсткий, умопомрачительный. Именно тогда охотник ставил метку, делая медиума своим, показывая, что теперь никто не имеет права даже посмотреть в его сторону.
Я коснулся губами обнажённого плеча. Кровь в венах превратилась в бушующее пламя. Хочу. Сейчас.
Резко вдавил девочку в постель, услышал слабый стон, прижался к губам, целуя жарко и страстно. Так, как раньше не целовал никого. Все мысли спутались, в голове всё плыло. Всё человеческое вдруг сменилось звериным. Требовало взять её прямо сейчас, совсем не думая о том, что будет дальше.
Я огладил внутреннюю сторону её бедра и… резко выдохнул. Отшатнулся, почти выпуская из объятий. Нет, так нельзя. Горан, ты охотник на монстров, а не монстр. Твой медиум никогда не простит такого. Она должна сама принять решение, сама полюбить, а не так…
Стиснув зубы, я шумно выдохнул. Господи, что это вообще было?
Я мотнул головой, отгоняя наваждение, посмотрел на лежавшего рядом медиума. Сердце вдруг кольнуло. Весь дурман страсти и желания словно смыло тёплой морской волной. Хотелось спрятать её, укрыть от всех бед, защитить. И это было таким… нормальным, естественным.
Медленно лёг рядом, не отводя от неё взгляда. Притянул к себе, обнимая и накрывая одеялом. Она уткнулась мне в плечо и как-то выдохнула… будто с облегчением.
– Прости, – еле слышно шепнул я, касаясь пальцами светлых волос.
Ответа не было, но рука девушки обняла меня за талию. Затаив дыхание, я смотрел на неё и не шевелился. Чувствовал что-то новое, необычное. Со Златой и другими такого никогда не было. Ощущение, что теперь наконец-то всё правильно. Будто раньше я был разрозненными осколками произведения искусства, которое никто не мог рассмотреть из-за хаоса, в котором они находились. А теперь… Теперь всё встало на место.
И хотелось, чтобы это всё продолжалось вечность.
Девушка, кажется, провалилась в сон ещё глубже, и на красивых губах появилась слабая улыбка.
Через силу оторвав от неё взгляд, я осмотрел комнату. Живёт, видимо, одна. И очень скромно. Минимум мебели, разве что ноутбук очень неплох. Зато на полках, на стенах, на столе находятся разные этнические вещички, которые явно привезены из других стран. Интересно, кем она работает? Чем живёт?
В шкафу, возле книг стояла одна фотография, которая привлекла моё внимание. Светловолосая женщина и ребёнок. Захотелось рассмотреть поближе, но чудовищно не хотелось выпускать её из объятий. А ещё появилось странное чувство, что всё вокруг тает, исчезает…
– Нет! – попытался крикнуть я, сам не зная кому.
– Пора-а-а-а-а… – прошелестел над ухом голос Музычара-из-Маглице.
Тело медиума превратилось в дымку, меня подхватила неведомая сила и швырнула куда-то в сторону. Я зажмурился, крик застрял в горле. Попытался выставить руки, чтобы закрыться от сметавших всё на своём пути порывов ветра.
И тут же больно ударился спиной обо что-то твёрдое. Перед глазами потемнело, на некоторое время я отключился.
Пришёл в себя от того, что рядом шумело море. Со стоном повернулся на бок. Уже светало. Над водой поднялась лёгкая дымка. Розовое золото рассвета окрашивало край неба и мягко отражалось в волнах Адриатического моря.
Со стоном я принял сидячее положение. Все мышцы затекли так, словно не шевелился сутки. Что за ерунда? Дубравка как-то не предупреждала, да и старшие молчали. Паразиты.
Двигаться совершенно не хотелось. Я просто сидел на берегу и смотрел прямо перед собой.
Перед глазами появилось лицо моего медиума: сомкнутые ресницы, упрямо сжатые губы и… закрытые глаза. Обожгло чуть ли не болезненным интересом: какие? Какие они?
Я запустил пальцы в волосы, взлохматил их.
Что делать в первую очередь? Как искать того, кого видел, можно сказать, во сне? Ни имени, ни страны. На поиски может уйти вся жизнь. Мой прадед Марк, брат Живко, нашёл свою пару за год до собственной смерти. Такое, конечно, бывает крайне редко, но всё же…
Под сердцем теперь будто что-то мешало. Вбили невидимый гвоздь, к которому привязали шёлковую ленту. И эта лента убегает очень далеко, теряется в тумане… И туман этот явно стелется за Музычаром-из-Маглице. А это явно не то существо, за которым нужно следовать. Только вот закреплена эта лента под сердцем у моего медиума. И её не разрезать ни одному лезвию.
Я нахмурился и закусил нижнюю губу. Ничего. Ничего страшного. Я найду выход. Только нужно немного подумать. И прийти в себя.
– А вид, а вид, – раздался откуда-то сверху голос Дубравки.
Я поднял голову. Она стояла рядом. Курила. Поправляла платок, скрывавший голову. Неизменные серьги теперь ловили лучи рассветного солнца.
– Здравствуй, Дубравка, – буркнул я, делая глубокий вдох и прикрывая глаза. – И ты, несомненно, хороша, даже лучше, чем вчера.
Она хмыкнула:
– И тебе не болеть. Комплименты у тебя кривы, дечко, как дорожки в Динарских горах. Но что ж, ты никогда не блистал красноречием.
– Ты тоже умеешь порадовать, – проворчал я. Стащил с себя рубашку, постелил рядом на камнях и сделал приглашающий жест.
Дубравка присела. Я почувствовал запах дыма и ванильную сладость. Некоторое время мы молчали. Как ни странно, рядом с одним из сильнейшим медиумов-сноходцев рода становилось как-то спокойнее и умиротворённее, что ли.
– Кого видел? – отрывисто спросила она, не глядя на меня.
– Пару… – еле слышно ответил я.
Дубравка не ответила. Молчание вышло каким-то напряжённым. Такое впечатление, что она ждала совсем не этих слов.
– Это понятно, – тут же подтвердила она мою догадку, выпустила дым. – Кто тебя к ней привёл?
– Музычар-из-Маглице.
Дубравка чуть не выронила сигару, выругалась каким-то неизвестным мне проклятием. Да с таким усердием, что я изумлённо посмотрел на неё. Она могла обронить крепкое словцо, но вот как-то не с такими эмоциями.
– Что? – осторожно уточнил я.
– Просто не будет, дечко, – покачала она головой. – Очень давно он ни к кому не приходил. Многие уж думали, что вовсе потерялся на своих туманных тропках. Ан нет, нарисовался.
Сказанное мне очень не понравилось. Как и реакция Дубравки.
– И чем всё это грозит?
Она сосредоточенно затушила сигару. Потом взяла гальку и кинула в море. Явно подбирала ответ и не знала, что сказать. Вот оно как…
– Чем угодно, Горан. Музычар такая тварь… Поди догадайся, что у него на уме. Он любит медиумов. Ему наши души, что пряное вино да лучший пршут. Если уж выбрал себе жертву, то мало не покажется. Не успокоится, пока не сожрёт. Может, твоя пара настолько хороша, что его и вызвала из пучины безвестия.
Я напрягся. Этого ещё не хватало. Противостоять Музычару будет задачей не из лёгких. И тут же обожгла мысль: «Чего испугался, как заяц? Тот же монстр, только из тумана».
– Он может навредить ей? – тихо спросил я.
– Ей? – покосилась на меня Дубравка. – Может. Но может и помогать, тут не угадаешь. У нас в роду были медиумы, которых Музычар брал под своё покровительство. Но это было очень давно…
Ясно, что ничего не ясно. Ладно, спрошу ещё Живко. Он грамотный, много знает.
Только вот есть вопросы…
– Говори уже, дечко, – усмехнулась Дубравка, любуясь филигранными перстнями. – Вижу, что хочешь же.
– Как мне её найти?
И сам понял, насколько глупо это звучит. А ещё – беспомощно.
– Музычар тебе, как и любой проводник к паре, должен был оставить подсказку. На то он и приходит. Потому что всё в мире подчинено определённым законам. И нарушать их нельзя: ни людям, ни чудовищам.
Последние слова эхом отозвались у меня в голове. Чудовищам… А вдруг, увидев меня, мой медиум ничего не почувствует? Испугается? Или хуже того – начнёт избегать? Тогда я для неё стану таким же чудовищем, как монстры для любого охотника.
– Ой, что это? – вдруг поинтересовалась Дубравка, отодвигаясь в сторону и что-то доставая из кармана моей рубашки. – То-то думаю, сидеть неудобно.
В её руках оказалась фотография. Молодая светловолосая женщина держит за руку девочку лет пяти. Обе счастливые, улыбаются так, что сердце щемит. У женщины – светло-зелёные глаза, у малышки – такие же, лишь чуть темнее. За их спинами какой-то замок. А может, и музей, по виду не понять. Впечатление такое, будто это что-то старинное, но хорошо отреставрированное. На груди у женщины причудливое украшение из цветного стекла.
Фотография из шкафа моего медиума попала сюда? Не может быть! И в то же время… почему нет?
Я ещё раз глянул на девочку. Сердце бешено заколотилось. Она! Это, безусловно, она! Мой медиум… Девушка, которая ещё совсем недавно прижималась ко мне горячим телом и сонно льнула к боку.
Дубравка же рассматривала их, чуть прищурившись. Будто пыталась отыскать какой-то скрытый смысл.
– Повезло тебе, дечко, – вдруг хрипло произнесла она. – Я знаю её.
Глава 4
Тулайдонош
Моя мать всегда любила сочинять истории. Очень любила. У неё даже выходили детские сказки в одном крупном издательстве. Благику Грабар неплохо знали не только у нас, но и в соседних странах. Некоторое время её приглашали на фестивали и авторские встречи. Но потом… потом как-то всё сошло на нет. Хотя сочинять она не перестала.
Вздохнув, я щёлкнула пальцами, устремив взгляд куда-то вниз. Гул мотора автобуса немного убаюкивал, за окнами уже стемнело. Всё из-за того, что на границе мы простояли куда дольше, чем планировали.
Я очень переживала за детей, и так вышло, что востроносому рыжуну, который уже было приготовился капризничать, начала рассказывать сказку. О звёздах, о ветре, о небывалых существах, которых никогда не видели люди.
И сама не поняла, что ко мне сразу начали подтягиваться другие дети. А потом и взрослые. Даже приблизились люди из другого автобуса. Осознав, что кругом столько людей, я чуть было не сбилась, но всё же продолжила. А завершив сказку, почувствовала, что невольно заливаюсь румянцем. Откуда столько внимания? Ведь ничего такого не делала. Всего лишь рассказала сказку. Но смотрят на меня так, будто всех зачаровала. И сделала что-то такое, что никто не может сбросить с себя этот дурман.
Наваждение развеял Игорь, который подошёл к нам и сообщил, что можно продвигаться. Пришлось быстро всех отправить в автобус. В какой-то момент я поняла, что нигде не видела Горана. Почему-то сразу появилось какое-то необъяснимое расстройство. Отчаянно хотелось, чтобы он это услышал. Прочувствовал…
Я тут же нахмурилась, не понимая, откуда взялись такие мысли. Ничего мне Горан не должен. Уж тем более что-то чувствовать.
Уже после прохождения границы, поставив туристам фильм, я устроилась на своём месте. Путь до Будапешта не близкий, так что расслабляемся и едем.
Только вот мысли будто рухнули в прошлое. Я подпёрла щёку кулаком, упёршись локтем в подлокотник кресла. Сделала глубокий вдох.
Мама приехала из Хорватии. Она толком никогда не рассказывала, почему в какой-то момент просто переехала на Украину. То есть не молчала, но всегда ловко переводила тему. Своего отца я никогда не видела. Точнее, лишь на фотографии. А ещё знала, что по нелепому совпадению и насмешке судьбы у него такая же фамилия, как и у мамы – Грабар.
Они познакомились в Ужгороде, вспыхнул страстный роман, плодом которого стала я. Потом… очень быстро разошлись. Оказалось, что отец не способен жить с одной женщиной, позже вскрылось, что он уже бросил жену с ребёнком.
Таким образом я знала, что у меня есть брат. Но встречаться нам никогда не доводилось. А жаль. После смерти матери я уже два года как была окружена каким-то диким одиночеством. Да, были друзья, коллеги, приятели… Но почему-то всё время казалось, что без семьи я ничто. Просто в один прекрасный момент начали сниться какие-то тревожные сны, появилось ощущение, что сама я ни на что не способна, и…
Я мотнула головой. Да что за дурацкие мысли? Вон уже огни ночного Будапешта, а я бог знает о чём думаю!
Поэтому, подхватившись с места, я взяла микрофон и начала рассказывать историю города. По крайней мере, это то, что у меня получается очень неплохо. Народ ожил, начал потягиваться, с интересом слушать.
Мы подъехали к набережной Дуная, где гуляла масса народу. Аккуратные кораблики стояли у причалов и ждали туристов.
Мои уже вышли и с любопытством озирались по сторонам. Набережная Корзо могла впечатлить в первый раз. Хотя меня она впечатляла всегда.
Казалось, Будапешт встречал меня с едва заметной дружеской улыбкой. Было что-то такое, что каждый раз придавало шарма этому одновременно старому и молодому городу. В венгерской столице я неплохо ориентировалась и даже сумела кое-как подучить основные для иностранки фразы на венгерском. Что ни говори, а это один из самых головоломных языков в мире.
Группа дружно поднялась на борт кораблика с поэтичным названием «Русалка». Каждому входившему прямо на пороге подносили бокал шампанского (детям – сок) и предлагали подняться на верхнюю палубу. Хозяева этих водных прогулок давно просекли, что шампанское не только полезно для здоровья, но и усиливает любовь к ночному Будапешту. Впрочем… название города можно сменить на любое другое, но суть останется прежней.
Гид под аккомпанемент классической музыки рассказывал историю города и о мостах, под которыми мы проплывали. Мне удалось отыскать тёмный уголок, крайне полезный тем, что были видны все члены моей группы. Народ активно фотографировался и восторженно ахал. Дети радостно возвещали, что успели загадать желание под мостами.
Послышался гул. Я подняла голову и посмотрела на мост, под которым медленно проходил корабль. Мост Эржебет, Елизаветы Баварской или знаменитой королевы Сисси, к которой венгры относятся с особой сердечностью. Считается, что именно тут нужно загадывать желания о любви.
Я сразу усмехнулась, но потом закусила нижнюю губу. А почему, собственно, и нет? Пусть наконец-то рядом со мной появится человек, которому я буду нужна. И который будет любить меня всегда. Мне это нужно. Давно.
– Стася? – раздался рядом чей-то голос.
Я вздрогнула от неожиданности, голова закружилась. Я покачнулась, перед глазами мелькнула чернота вод Дуная. Страх заставил заледенеть. Но меня тут же подхватили сильные руки.
– Эй, осторожнее, – хрипло шепнул на ухо Горан, не давая сделать и шагу. – Тут глубина до девяти метров.
«Я знаю», – хотелось огрызнуться, но голова по-прежнему кружилась. И если бы не Горан, который сейчас был единственной поддержкой, то я давно бы уже упала в воду. Из которой вряд ли сумела бы выплыть, потому что никогда не отличалась умением в этом деле. Так уж сложилось, что с водой у меня были очень натянутые отношения. Не ярко выраженная фобия, но какой-то не особо нормальный страх того, что если долго пробудешь в воде, то обязательно случится что-то плохое.
А тут ещё ночь и такая глубина…
Горан, видимо, всерьёз обеспокоился моим молчанием, потому что тут же оттянул подальше от фальшборта. Я осознала, что надо выскользнуть из его объятий. Что-то они затянулись для простой поддержки.
Только вот осуществить это оказалось невозможно. Словно руки и ноги отказывались подчиняться мозгу. И хотелось только прижаться крепче, ткнуться лбом в сильное плечо и прикрыть глаза. В Горане Ладиче было что-то успокаивающее. Что-то такое, что я очень давно искала и вот наконец-то нашла. Тот самый покой и уют, которых так не хватало после смерти матери.
Сердце пропустило удар, губы пересохли. Хотелось поднять голову, посмотреть в ставшие сейчас почти чёрными глаза и ощутить жар поцелуя. Прямо здесь и прямо сейчас. Чтобы его губы обжигали, а пальцы вплелись в волосы, чуть сжимая пряди и оттягивая голову назад.
По телу будто пронеслась молния. Отрезвление хлестнуло плетью. Я резко отстранилась, чудом только не пошатнулась вновь.
Горан смотрел на меня несколько озадаченно и… разочарованно? Нет, не может быть, явно показалось.
– Спасибо, – пробормотала я, чувствуя, что не знаю, куда деваться от неловкости.
Чёрт, щёки прямо горят. Хорошо, что тут темно! И никого больше нет… и Горан не умеет читать мысли. Иначе бы подумал, что я на мужчин вешаюсь и всё такое.
Предательское чувство, что мне понравились его объятия, я тут же загнала куда подальше. Нет, не думать об этом! Не хватало ещё, чтобы он что-то понял!
И тут же стало как-то тоскливо и холодно. Очень неправильно.
– Вы плохо себя чувствуете, Стася? – тихо поинтересовался Горан.
В голосе слышалось лёгкое беспокойство и забота. Разумно. Руководитель группы, который плохо себя чувствует, – это отвратительно. Какой уж тут отпуск, когда ответственный за организацию еле шевелится.
Но в то же время чудилось, что беспокойство Горана вызвано далеко не этим. Он волнуется за меня. Хоть это и странно.
– Нет, всё нормально, – покачала я головой. – Немного задумалась просто. Не обращайте внимания.
– А сбежали ото всех почему?
– Я не сбегала! – возмутилась я. – Что за…
И тут же прикусила язык, увидев смешинки в глазах напротив. Взяла себя в руки и шумно выдохнула, приказывая себе успокоиться.
– Дразнитесь? – спросила уже куда спокойнее.
– Если только чуть-чуть, – не стал отнекиваться Горан. – Но так вы мне нравитесь гораздо больше.
Внутри всё вспыхнуло жаром, дышать стало труднее. Нет, совсем стыд потерял! Опять издевается!
– Хорошо, что нравлюсь, – произнесла я, с трудом удерживая маску невозмутимости. – Так есть вероятность, что вы меня не забудете в каком-то городе, решив, что тур куда краше без сопровождающего.
Горан удивлённо приподнял брови, а потом неожиданно расхохотался. От его смеха по коже пробежали мурашки. Низкий такой, бархатистый, слушаешь – и голова того и гляди снова закружится.
– Конечно, нравитесь, – кивнул он. – Идёмте к нам. Шампанское и правда отличное. Да и вид там лучше.
– Я на работе, – качнула головой, но последовала за ним. – Так что мой выбор – сок.
Горан вдруг резко остановился, и я чуть не врезалась носом в его широкую спину.
– Тогда на ужине в гостинице, – сказал он.
– Что на ужине? – озадачилась я, моргнув.
– На ужине вы со мной выпьете, – невозмутимо произнёс он. – И не спорьте, я вам почти жизнь спас.
Возмущение застряло в горле, но ничего сказать не удалось, потому что он ухватил меня за рукав и потянул за собой.
Произошло всё настолько быстро, что спустя несколько минут я оказалась на освещённой фонарями палубе.
– О, Стася! – обрадовался отец неугомонных близнецов. – Идите к нам, сфоткаемся все вместе!
Я не отказывалась. Фотография группы – это всегда здорово. Люди с разных уголков страны по велению судьбы оказываются в одном автобусе на несколько дней. И этот дух коллективизма так же прекрасен, как и само путешествие.
С кораблика все вышли довольные, немного хмельные и полные эмоций. Я шагала рядом, прислушиваюсь к разговорам. Что ж, народ доволен – это замечательно. Не зря Будапешт – одна из самых красивых европейских столиц именно ночью, со стороны реки.
Мысли невольно возвращались к странному разговору с Гораном. Всё как-то неожиданно. Немного нелепо и… и я понимаю, что отчаянно жалею, что этот разговор так быстро закончился.
С удовольствием так и стояла бы там, во тьме, пронизанной только огнями мостов и зданий, рассыпанных по берегам Буды и Пешта, старинных городов, в какой-то момент слившихся в единое целое. И говорила бы с этим человеком обо всём на свете. Потому что это было как-то неожиданно легко и спокойно.
Я глянула на время. Так, ещё переезд, и можно отдохнуть будет. А утром – полюбоваться берегами озера Балатон.
* * *Заселение прошло спокойно. Туристы, подхватив чемоданы, разошлись по своим номерам. У меня была всего одна мечта: добраться до душа, а потом – до кровати. Голова странно гудела, видимо, всё же сказывалась усталость. Да и ела через раз, в первый день тура вечно какие-то накладки.
Откровенно говоря, ничего не хотелось. Но нужно было держаться, улыбаться и проследить, чтобы все спокойно заселились в свои номера. Ведь никогда не знаешь, куда понесёт твоего туриста. И пусть это больше исключение, чем правило, всё равно не стоит расслабляться.
Однако, кажется, на этот раз удача была на моей стороне. Народ шустро разбежался по номерам, и я осталась только в компании седого мужчины в очках. Настолько интеллигентного и отстранённого вида, что он как-то не вписывался в холл этой маленькой гостиницы.
А ещё он как-то странно смотрел на меня, будто что-то заметил, но не рисковал сказать.
Сбоку вдруг что-то мелькнуло.
Я чуть нахмурилась, заполняя последний документ. Посмотрела на стену. Показалось или что-то спряталось за лиловую штору? Потёрла бровь и зажмурилась, сделав глубокий вдох. Так, пора спать, а то уже мерещится всякое.