Обнуление
Мужчина в черном костюме дикторским голосом начал зачитывать список фамилий. Услышав среди них свою, Элоди перестала дышать. Дочитав до конца, он сделал паузу, во время которой, кажется, даже стены онемели, а потом объявил, что эти люди проходят на следующий этап.
Дальше последовало личное собеседование. Последний рывок. Элоди включила на максимум все свое обаяние и красноречие. Когда она уже думала, что вакансия у нее в кармане, интервьюер задал последний вопрос:
– Мисс Элоди, расскажите про своих родителей.
– Про родителей? – В ее горле резко пересохло так, что нечем было сглотнуть. – Эмм… Мамы не стало, когда я была в старшей школе, а папа погиб при исполнении.
Эта фраза была твердо заучена, но сколько не повторяй, все равно причиняла боль. Элоди опустила глаза и убрала руки под стол, а мужчина продолжил проверять анкету с таким видом, будто приговор еще не вынесен. Быть сиротой значит то же самое, что быть бракованной. В первые несколько лет после появления массовой генной мутации, около двух миллиардов людей погибло, так и не дождавшись разработки лекарства или потому, что таблетки на них не действовали. Ее мама как раз оказалась в первой волне. Пауза затянулась.
– Что ж, благодарю за потраченное время! Мы сообщим вам итоговые результаты собеседования по телефону в течение трех дней.
На улицу она вышла как после жаркой вечеринки с вампирами. Сил никаких, лицо цвета дешевого фарфора, все показатели на браслете ниже среднего. Поток людей, спешащих после работы домой, как бурная река, подхватил и понес ее в сторону остановки. В какой-то момент она заметила впереди, что некоторые останавливаются и начинают шарить по карманам или в сумке. Камнями в русле, которые задерживали прохожих, очевидно были люди из службы занятости. Их графитового цвета форму с острыми плечами ни с чем не спутаешь. К проверке документов Элоди сейчас была никак не готова. У нее еще оставалось два законных дня для смены места работы, но кому это докажешь – ее точно потащат в отделение для разъяснения причин тунеядства. Чтобы избежать вторую за день малоприятную беседу, Элоди свернула в первый попавшийся переулок.
Петляя по узким безлюдным улочкам, она рассчитывала обойти зону досмотра и выйти к следующей остановке автобуса. Казалось, этот день не мог быть еще хуже, когда за ней увязалась какая-то компания. Сначала кто-то из мужчин ее окликнул, отчего Элоди только ускорила шаг. В панике она стала смотреть по сторонам, где бы скрыться, но, как назло, все заведения на улице были закрыты решетками. Ничего не оставалось, как сорваться на бег. Один из мужчин быстро нагнал ее и скинул с плеча лямку рюкзака. Словно откуда-то издалека Элоди услышала смех и обрывки фраз: «да брось ты», «у нас есть дела», «мы только развлечемся». Потом начался сущий кошмар любого школьного лузера – рюкзак стали перекидывать друг другу. Ждать помощи неоткуда. То ли от нервов, то ли от усталости зрение стремительно ухудшалось. Элоди не могла четко рассмотреть лиц нападающих и сфокусировалась на рюкзаке. Если срочно не выпить красную таблетку, то так и умрет тут – слепая, избитая и изнасилованная.
Она уже ощущала кожей леденящее дыхание окруживших ее ублюдков, как появился еще один. Происходящее дальше было словно окутано туманом и через несколько мучительных минут разом оборвалось оглушающим выстрелом пистолета. Через мгновение рядом с ней возник еще один человек. Элоди парализовало. «Если это конец, то пусть следующая пуля будет в сердце, не хочу страдать», – пронеслось у нее в голове.
– До-ку-мен-тыы! – вдруг услышала она, будто откуда-то очень издалека.
«Документы?! Он правда попросил документы? Боже…» Ноги подкосились, и она почувствовала, как сейчас сползет по стенке, но чья-то рука ее мигом подхватила. Что в этой клоаке делает служба занятости неважно – сегодня они стали ее спасителями.
Голова отказывалась уже что-либо соображать, а глаза не могли сфокусироваться на мигающих огнях за окном машины. Куда ее везли она не знала. Машина остановилась и вместе с ней сердце. Один из сопровождающих открыл дверцу, и потащил Элоди куда-то под руку. Собрать остатки сил и приготовиться к допросу с пристрастием казалось невыполнимой задачей. Ноги не слушались, то и дело спотыкаясь о направляющие на асфальте. Три пролета лестницы. Несколько шагов вперед. Есть ли смысл запоминать? Ее развернули за плечи, и она почувствовала спиной, как коснулась дверной ручки. Неизвестный вложил в ее руку таблетку. В таких ситуациях задавать вопросы бессмысленно – она сразу же послушно проглотила. Потом в руке оказался холодный металл. Ключи! Развернувшись, она на ощупь вставила их в замок и сразу же поняла, что дома.
Элоди не задумываясь схватила за руку своего спасителя, который уже собирался уходить. На внешней стороне ладони проступали вены. Грубая ткань куртки. В районе плеча нашивка и влажный след. Когда она коснулась его, мужчина весь напрягся. Элоди понюхала, а потом попробовала на язык свои пальцы – вкус железа, должно быть, это кровь. Она продолжила свое исследование и уперлась носом в шею. Горячий и влажный. Запах древесины, едва тронутой языками пламени, чего-то животного и, в тоже время, нежного, как пудра. При других обстоятельствах она сообразила бы, что это амбра, но сейчас все знания улетучились. Подобно ищейке, она также отметила про себя ноту бензина и… – Элоди лизнула. – Соли. Она подняла глаза, но разглядеть лицо не смогла, лишь почувствовала кожей его учащенное дыхание. Несколько мгновений, и он убежал вниз по лестнице, оставив ее одну.
6
Хоть пуля и прошла навылет, Марка заставили взять выходной. Это ужасно злило. Единственное, что он сейчас мог – уткнуться носом в учебники, но и это давалось с трудом. Лежа на кровати, он стал кидать здоровой рукой теннисный мячик об стену и прокручивать в голове события прошлой ночи. «Кто разгуливает в ночное время, прекрасно видя и слыша? – Уж точно не шайка обычных воришек и хулиганов. Должно быть, у них есть нелегальный доступ к таблеткам или свое производство. На основе моего рапорта этим наверняка уже занялось управление по борьбе с наркотиками…»
Размышления прервал настойчивый стук по батарее. Чертов картонный дом, полный сумасшедших соседей! Что бы ни делал, старикашка этажом ниже утверждает, что у него картины трясутся. Можно подумать, у него там Лувр.
Марк отложил мячик и стал накручивать круги по комнате.
А эта Элоди Уильямс. Кто она вообще такая?! Как умалишенная сражалась за рюкзак, потом дрожала всю дорогу домой, а под конец безрассудно на меня навалилась. Завтра первым делом пробью ее по базе.
Теперь постучали уже в дверь. Если это сосед, Богом клянусь, подумал Марк, я посещу его экспозицию! Но за дверью оказались сослуживцы: первым ввалился Чарли, а за ним два детектива – Чон и Джейкоб. Марк терпеть не мог принимать гостей, и уж точно никого не приглашал. Напарник, не обращая на хозяина ни малейшего внимания, прошел сразу к столу и поставил на него упаковку пива, а затем, сорвав флаер с холодильника, принялся заказывать пиццу.
Стул в доме был только один, поэтому все удобно расположились на полу единственной комнаты.
– Как думаешь, тебя повысят? – спросил Чон, разбирая горячие коробки.
– Не думаю.
– Да лаадно, я видел, как ты круто дрался! Скажи, это тхэквондо?
Марк смерил напарника снисходительным взглядом, таким кумиры одаривают своих верных поклонников.
– В этом переулке ни одной камеры. И припаркованных машин не было, чтобы взять записи видеорегистраторов, – заметил Джейкоб. Ему, видимо, поручили пройтись по горячим следам.
Марк решил не показывать несколько карандашных зарисовок, которые сделал по свежей памяти утром. Все равно они были малоинформативны и изображали лишь примерную расстановку людей во время проверки документов. Лица он помнил смутно.
– Потерпевшая ничего не видела. Допрашивал ее сегодня, – продолжил Чарли с куском пиццы за щекой, – Задержалась на работе, а таблетки решила сэкономить, потому и вела себя так странно.
Марк хотел спросить, как она вообще, но прикусил язык, боясь, что покажется странным. Вместо этого посетовал:
– Я даже фотороботы составить не могу – было слишком темно, чтобы хорошо разглядеть лица. Помню только, как одного окликнули «Доб» и то, могу ошибаться.
– Документы, которые ты успел проверить у тех двоих, оказались поддельными. В базе их нет, – вставил Джейкоб.
– Хмм. Тупик, – заключил Чон, и все замолчали.
Открыв по второй банке пива, Марк поделился своими соображениями насчет связи этой шайки с таблетками, отчего коллеги еще больше озадачились.
– А вы слышали про R-6? – Джейкоб наклонился вперед и сбавил тон почти до шепота.
Остальные отрицательно замотали головами.
– У меня есть приятель в наркоотделе. Так вот, поговаривают, что это новый наркотик, за которым сейчас многие охотятся. Обостряет все чувства до предела: зрение, слух, вкус и обоняние…
– Подожди, ты назвал четыре, почему тогда R-6? – Чарли, как обычно, не мог есть и соображать одновременно.
– Осязание и равновесие, – ответил Марк вместо Джейкоба, – Rainbow.
– Как нарушить работу вестибулярного аппарата, я еще понимаю, – вмешался Чон, – но осязание-то что?
– Любое прикосновение будет обострено до предела, или, наоборот, перестанешь что-либо чувствовать. Хмм, а это удобно, когда тебя молотят! – ответил Джейкоб с видом знатока.
– Боже, аж гусиной кожей покрылся! – передернуло Чарли. Он уловил в глазах Марка азартный огонек, который ему сразу не понравился.
– Только вот откуда R-6 взяться в нашей дыре? – продолжил рассуждать Чон. – Штучка наверняка дорогая, и ее могут позволить себе только богачи из первых двух зон.
Обсудив все возможные места сбыта на районе, мужчины прикончили пиво. Джейкоб прошелся по комнате в поисках запрятанной бутылки чего покрепче.
– Говорю же, у меня ничего нет, – попытался выпроводить их Марк.
– О, ты с отцом на рыбалку ходил? Круто! – Джейкоб рассматривал пожелтевшее от времени фото на книжной полке, но хозяин дома быстро подскочил с места и перевернул рамку.
– Нечего шариться, идите уже…
Так ничего не найдя, сослуживцы покинули его квартиру. Дышать сразу стало легче. Первым делом он вернул фоторамку на место. Казалось, момент, запечатленный на кадре, не из его детства, а чьего-то чужого. Мальчишка с ведерком в руке и с широкой улыбкой без одного переднего зуба, а рядом мужчина с удочкой, на которой болтается жалкая, меньше среднего пальца рыбешка – это не могло быть его прошлым, ведь в настоящем он не улыбался с тех самых пор, как его отец попал в тюрьму.
Руки сами потянулись к старой папке, спрятанной за стопками книг. Каждый раз, когда он развязывал бант из двух засаленных шнурков, сердце щемило. Дело шестилетней давности, о котором все уже позабыли: «Итан Палмер» …бессмысленные канцеляризмы… «выстрелил из огнестрельного оружия в полицейского, находящегося при исполнении». В подтверждение копии отчетов, табельные листы, медицинские заключения – Марк знал наизусть каждое слово, но не верил ни единому. Чтобы докопаться до правды, тогда он принял одно из самых сложных решений в своей жизни – бросил художку и поступил в полицейскую академию. Пройдя обучение и попав в участок, в котором раньше работал погибший, он так и не смог ничего выяснить. Дело было засекречено и находилось в наркоотделе, в который ему не пробиться.
И словно на капле из потока, его глаза остановились на фамилии убитого. Уильямс. Уильямс, Уильямс… Сумасшедшую соседку также зовут! Марк закусил губу оттого, что его напарник брал показания, а не он. Сама по себе фамилия ни о чем не говорит – довольно распространенная, как Смит или Джонсон. Значит, шесть лет назад в участке работал кто-то с такой же. Кипа бумаг снова стала просто дождем.
Марк сложил все обратно и вышел на балкон. Курение не было его привычкой, просто сейчас захотелось переключиться. Прикрыв ладонью зажигалку, он прикурил сигарету. На губах появился сладковатый вкус бумажной обертки и табака. Слышать шум города, видеть сотни разноцветных огней, рассыпанных бисером по темному покрывалу ночного города – удовольствие, которое мог себе позволить даже рядовой полицейский. Он выдохнул облачко сизого дыма, как вдруг заметил соседку. Их балконы разделяла хлипкая перегородка, а Элоди стояла, навалившись на перила и свесив руки вперед. Интересно, как она после вчерашнего? Прядь волос прикрывала пластырь на щеке, а выражение лица было не видно. Марк переминался на месте, не зная, с чего начать разговор. Сигарета скурена до фильтра, а в голове космическая пустота. Она меня даже не замечает… В другой раз. Отпустив эту идею, он почувствовал облегчение. Они постояли так еще какое-то время, и как по команде вернулись в свои квартиры.
Плечо все еще саднило. Марк достал из-под кровати бутылку «Джек Дениелса», запил им обезболивающее и вскоре крепко уснул.
Утро не задалось с самого начала. Он чуть не проспал, еле расслышав будильник. Наскоро выпил таблетки и выскочил из дома.
– Вас вызывает капитан. Немедленно.
– Меня? – переспросил он с глуповатым видом, но ответа не дождался.
Секретарю в участке Марка было без разницы: посылать под гильотину или заказывать обед в кафетерии. Не отрывая глаз от кипы бумаг, женщина предпенсионного возраста указала наманикюренным пальцем на кабинет в конце коридора. Офицер ожидал, что его вызовут, но не так же с порога. Одернув форму, он постучался и сразу заглянул за дверь с блестящей табличкой.
Лучи утреннего солнца отчаянно пытались протиснуться сквозь стиснутые, как зубы жалюзи, а темный силуэт начальника сутуло нависал над столом в ореоле повисших в воздухе пылинок. Марку жестом показали пройти, и он тихо прикрыл за собой дверь. Не часто ему доводилось посещать этот кабинет. Следы кофе в чашке капитана отражали круги ада, через которые он успел пройти, отчитываясь перед вышестоящими за вчерашний инцидент. По одному только взгляду Марк сразу догадался, что разговор пойдет не о повышении.
– Марк Палмер, скажи, в чем твоя задача? – начал капитан по-отцовски спокойно.
– Обеспечение общественного порядка, оказание…
– Патрулирование! – перебил его начальник, – Вы с напарником должны проезжать маршрут от Пятой до Пятнадцатой улицы. Какого черта ты делал в переулке на Двадцать второй?!
– Я заметил подозрительного гражданина и решил за ним проследовать. В том переулке…
– Бомжи, безработные, загулявшие ученики – вот, кто должен тебя интересовать. Ты – правая рука службы занятости, мы рассаживаем по рабочим местам, а не тюрьмам.
– Но…
– Ты офицер, а не сержант. Понял?
– Так точно.
– Свободен. Ах, да, сдай оружие.
Марк покинул кабинет совершенно озадаченный. Нападение действительно больше походило на обычное хулиганство. Нет никаких оснований подозревать что-то серьезное… Но он знал точно – если оставит все как есть, свербящая интуиция не даст ему спокойно спать.
7
На фабрике монотонные дни тянулись бесконечно долго. На контрасте события, связанные с переездом, происходили так стремительно, что Элоди даже не успевала их осознавать. Еще вчера ее чуть не обокрали и убили в подворотне, а завтра она отдаст последние деньги арендодателю квартиры. Воспоминания о прежнем месте работы вдруг показались не такими уж плохими.
В запасных планах отчаявшаяся Элоди дошла до последней буквы алфавита. Она чувствовала, что ей просто необходимо хоть немного выдохнуть и выговориться. Следующий день после нападения, к счастью, оказался выходным, и ее подруга смогла встретиться на ужин. Выходя из дома, Элоди заметила, что в соседнюю квартиру зашли несколько широкоплечих парней в полицейской форме. Ладно, она сама мило беседовала утром с одним розовощеким офицером, но именно, что одним! Ее новый сосед, судя по всему, опасный рецидивист, раз к нему нагрянула целая толпа. Элоди постаралась беззвучно запереть дверь и как можно быстрее испариться, не привлекая внимания.
Подруги засели в любимой китайской забегаловке под тентом, дешевой и многолюдной. Это было одно из тех редких заведений, где вместо бездушных роботов, функции официанта, повара и владельца в одном лице исполнял живой человек. Щуплая китаянка крутилась тут волчком еще с тех времен, когда любой мог позволить себе засидеться в кафе допоздна.
– Ты же понимаешь, как по-дурацки выглядишь в этих очках? – спросила Кристи, сдерживая свои пухлые губы, которые так и норовили растянуться в широкой улыбке.
– Что? – Элоди подняла глаза, но из-за пара от лапши ее линзы тут же запотели, – Ах, это?! Моя мама называла их «бровями тигра».
Она поправила массивные очки в роговой оправе, которые съехали почти на кончик носа.
– Вот уж точно… тигр без бровей выглядел бы нелепо, – еле смогла проговорить Кристи, давясь от смеха. Потом, переведя дыхание, спросила уже спокойно: – Совсем на мели?
Элоди приложила усилия, чтобы проглотить клубок лапши во рту, и, опустив голову, признала: – Да. Утром получила очередной отказ. Больше вариантов нет.
– Возвращайся на фабрику.
– Ни за что! – Элоди опустила палочки, будто у нее резко пропал аппетит. – Ты пойми, дело не только в самой фабрике…
– Из-за начальника цеха?
– Я терпела его сколько могла, – Элоди сделала паузу, чтобы сдержать нарастающее внутри клокотание, – Вспомни сколько раз у меня не было времени даже перекусить! Как бы я ни старалась, вместе с моей эффективностью всегда росли и нормативы. А еще эти двусмысленные шуточки… Он превратил бы мою жизнь в ад, не получив свое до начала квартальной проверки. Неприятностей в любом случае было не избежать.
Какое-то время подруги сидели молча, прокручивая в голове ситуацию.
– Ты поступила правильно, – наконец заключила Кристи, – Мы не можем выбирать в какую рабочую группу попадем. Мне в этом плане повезло больше.
– Ничего, я выкарабкаюсь. Всегда как-то выживала. Посмотри, вкусом и запахом наслаждаюсь почти на полную – зеленых таблеток завались!
– Очень смешно! Здесь столько красного перца, что только труп не распробовал бы. Подожди-ка… Кажется, у меня есть идея.
– Вакансия в морге?
Кристи не обратила внимание на глупую шутку. Она выудила из своей сумки блокнот, что-то там быстро начеркала и, вырвав листок, протянула подруге.
– У меня есть знакомый, который работает охранником в ночном клубе. Слышала, у них можно устроиться на кухню.
– Идеально, спасибо! – Элоди чуть ли не подпрыгнула на месте от счастья. Она тут же посмотрела на часы, прикидывая можно ли отправиться туда прямо сейчас.
– Ты не сильно радуйся. Не уверена насчет легальности этого места. Мой приятель лишних вопросов никогда не задавал… Зато платят исправно. Повара там…
Дальше подругу Элоди не слушала, просчитывая максимально короткий и безопасный маршрут. Наспех прикончив остатки лапши, она попрощалась и побежала к ближайшей автобусной остановке.
Во второй зоне города Элоди раньше бывать не доводилось. Обшарпанные дома, фабрики сменились многоквартирными монолитами и модными офисными зданиями. В отражении голубых стекол она выглядела точно пришелец с другой планеты. Зайти в клуб через главный вход, возле которого уже выстроилась очередь желающих беспечно провести время, Элоди не решилась. Беглого взгляда на старую толстовку, джинсы скинни и кеды было бы достаточно, чтобы развернуть ее обратно. Поэтому она обошла здание и нашла нужную металлическую дверь черного входа.
Робкий стук отозвался неожиданно громким эхом и заставил Элоди съежиться. Через мгновение дверь распахнулась и явила за собой охранника. Его грузная фигура загородила почти весь проем.
– Я… я от… – Элоди быстро достала листок из кармана и в панике стала искать глазами имя приятеля Кристи. Все эти телодвижения мало интересовали верзилу. Он прошелся ладонью по своей потной лысине и жестом приказал следовать за ним.
Они спустились по лестнице и оказались в длинном полутемном холле. Куда он вел, из-за спины сопровождающего было не видно. По обе стороны находились двери без табличек и номеров. Пройдя немного вперед, охранник распахнул перед Элоди единственные двери с круглыми окошками, за которыми кипела работа.
На первый взгляд, могло показаться, что это филиал преисподней. В огромном помещении, похожем на цех, взад-вперед сновали люди. Атмосфера была такая, будто объявили тревогу, и нужно быстро собрать ценные вещи перед эвакуацией. На каждой плите что-то шипело и бурлило. За столом для нарезки молодой парень орудовал ножом с маниакальной скоростью. Мимо Элоди неожиданно прошмыгнула сгорбленная женщина со шваброй, вытирая следы. А ведь они их даже не оставили!
Словно возвышаясь над этим хаосом, между столами ходил очевидно шеф-повар. Огромный колпак совершенно не компенсировал его низкий рост, зато мерзкий визгливый голос доносился до любой точки кухни. Элоди сглотнула и машинально опустила голову, когда к нему-то ее и подвели.
– Мистер Гулишски, вам тут это… помощника прислали.
– Младший повар? – он бесцеремонно смерил Элоди взглядом, продолжая обращаться к охраннику.
– Младший, старший… мне почем знать! – посчитав свое дело сделанным, верзила развернулся и ушел, оставив их наедине.
– Неважно. Все у нас начинают с мойки посуды. Приступать можешь прямо сейчас. Барахло свое оставь в подсобке, фартук даст Бэт, – шеф указал на женщину-приведение, у которой теперь вместо швабры в руках была мыльная тряпка. Больше никаких разъяснений не последовало. Показав всем своим видом, что и так потратил на нее слишком много времени, шеф вернулся к обязанностям кухонного надзирателя.
Первые несколько минут Элоди так и стояла, как вкопанная, на одном месте, а потом в голове щелкнуло «работа!», и она побежала переодеваться. Ее задачи не требовали особых знаний: смыть с тарелок остатки еды и загрузить в посудомоечную машину. Все остальное приходилось мыть вручную. Вынуть, расставить, собрать большую стопку, отнести на раздачу – и так по кругу миллион раз. Тарелки сыпались, как из рога изобилия. Элоди даже приглядеться к другим рабочим не имела возможности. На этой кухне легко терялся счет времени. За маленькими окошками под потолком давно стемнело. Элоди только сейчас поняла, что почти не слышит гул за спиной. Даже несмотря на очки зрение потеряло свою четкость. Где-то после полуночи к ней подошел мужчина в кухонной униформе, сказал, что на сегодня достаточно и вручил конверт.
Что, что это значит? Почему здесь никто ничего толком не объясняет?!
Она заглянула внутрь – банкнота в пять рейнов и одна красная таблетка. Хватит, чтобы доехать до дома и не ослепнуть в ближайшие два дня. Что ж, не так уж плохо. Мысли позитивно! Спина болит. Мои руки… Позитивно, блин!
Элоди поплелась на выход, еле волоча ноги и крепко сжимая заработанное. Уже у самой двери ее окрикнул мистер Гулишски:
– Завтра в двадцать и смотри не опаздывай.
– Слушаюсь! – бодро отозвалась она, так и не поняв, радоваться или бежать без оглядки.
8
Марк сидел на пассажирском месте и вместо того, чтобы, как обычно, читать учебники, обдумывал информацию, которую удалось раздобыть. На первый взгляд, Элоди Уильямс казалась обычной гражданской: общеобразовательная школа Мидвуда, затем Университет химических технологий. Последнее место работы – лаборант IV разряда на фабрике по производству браслетов. Но сейчас она нигде не значилась, что само по себе подозрительно. В наше время только слоняясь без дела, можно нарваться на шайку преступников… Хотя, может, не нарвалась, а специально встретилась – они наркоторговцы, а у нее связи в лаборатории. Маловероятный, но все же вариант. Но, что совершенно точно не давало Марку покоя, это засекреченная информация о ее родителях. Как офицер полиции, он мог пробить по базе кого угодно, вплоть до кузена прабабушки, но некоторые файлы требовали разрешения более высокого ранга. Попроси он своего начальника – тот ему шею свернет.
На своего напарника Марк обратил внимание, когда тот, держась одной рукой за руль, второй изобразил волну чуть ли не перед его носом.
– Кретин, ты с ума сошел?! В машине нельзя слушать музыку! – Он тут же вырубил радио и переключил на рабочую волну.
– Воу-воу, успокойся. Сам же сказал, что СелестаСтар в твоем вкусе и тащишься от этой песни.
– Когда это?! – Марк не мог понять, как долго витал в своих мыслях и когда успел согласиться со всеми бреднями Чарли.
В течение следующих нескольких недель Марк продолжал искать информацию и тревожно вглядываться в прохожих во время ночных патрулей. Но любые зацепки становились светлячками, которые тухли в темноте, стоило к ним приблизиться. С соседкой он больше не пересекался. Только кипа рекламных буклетов, исчезающая из почтового ящика, свидетельствовала о том, что она вообще появляется дома. Жизнь снова влилась в русло однотипных дней.
В конце месяца Марк решил вместо телефонного звонка лично съездить к отцу. Он записался на встречу, и с того момента стал с нетерпением ее ждать. Субботним утром, подпрыгнув раньше будильника, Марк наспех позавтракал и выпил все таблетки. Такой важный день хотелось прожить по максимуму. Доехав до конечной остановки метро, он пересел в старенький автобус с потрескавшимися дермантиновыми сидениями. Кроме него, там была женщина в очках-усилителях на пол лица и сутулый мужчина, который крепко заснул, едва завелся мотор. Городские пейзажи за окном вскоре сменились промышленными, а потом и вовсе пустошью. Казалось, будто приближаясь к тюрьме, нехотя и сам погружаешься в забвение.