Любовь уходит в полночь

Глава 6. Радостные вести

Маркус признался: отказавшись от тура в первый раз, он вдрызг разругался с Хэйзел. Она наверняка считала, что поддержание карьерного успеха гораздо важнее всех жизненных дрязг. У Алиссы создалось впечатление, что сама Хэйзел жила одной работой, и все эти человеческие страсти были ей совершенно чужды. Так или иначе, Маркусу удалось примириться с ней – после взаимной десятиминутной ругани, конечно.

– Первого числа мы должны быть в Нью-Йорке. Тридцатого утром – поезд. И смотри, чтобы без всяких там личных драм! – грозно заявила дама. – Я тебе не девчонка на побегушках, понятно? Всё, отбой.

Алисса ещё долго хихикала.

– У неё характер как у надзирательницы. Отчитывает тебя, словно мальчишку. Того и гляди, поставит в угол и отшлёпает за плохое поведение.

– Вот ещё. Для этого у меня есть ты. Так что если у тебя возникли похожие желания, знай: я совсем не против, – промурлыкал он, как довольный кот, и потёрся щекой о её щёку.

– Когда у меня возникнет желание тебя побить, я обязательно сообщу.

Когда Алисса отправилась готовить обед, он заметил между прочим:

– Неплохо бы сообщить друзьям радостную новость. Как думаешь?

Она и сама раздумывала об этом. Но мысль поведать эту тайну людям, пусть и близким, пробуждала внутри жуткий стыд и страх. Конечно, это было глупо – они ведь жили не в средневековье, и ничто ей не грозило за беременность вне брака. Страх её был скорее суеверным: именно из-за страха она столько месяцев скрывала свои отношения от знакомых и не рассказывала о Маркусе даже матери.

– Да, конечно, – сказала она рассеянно. – А отцу ты не хочешь сообщить?

– В середине тура мы заедем в Калифорнию. Я заеду в Фэйрвью. Сообщу ему лично. Думаю, он будет счастлив, что его непутёвый сын наконец-то остепенится, – хмыкнул он.

– Думаешь, он не будет против? – с сомнением спросила Алисса. Карл был довольно суровым родителем.

– Если и будет – какая разница? – пожал он плечами. Заметив тревогу в её глазах, мужчина тут же смягчился. – Глупости. Отец непременно обрадуется. Ты ему нравишься. Думаю, он ещё и удивится, как такая прелестная девушка выбрала идиота, вроде меня.

– Не говори так. Я бы и не подумала, что нравлюсь ему. Рядом с ним я чувствую себя глупой школьницей, которой вот-вот влепят двойку. Твой отец выглядит довольно грозно. Но, думаю, внутри он мягче, чем желает казаться.

– А как же твоя мать? – поинтересовался он. – Ей тоже следует знать.

Она без всякого энтузиазма хмыкнула. Мать была редким гостем в её жизни. Дженна Сторм, несомненно, любила свою единственную дочь, но в её жизни всегда находилось место не менее важным вещам – работе, развлечениям, подругам и бойфрендам. К тому же, теперь их разделяло большое расстояние – миссис Сторм не так давно переехала в соседний город. С тех пор они периодически созванивались, но о личной встрече и речи не шло.

– Не представляю, как я ей скажу, – призналась Алисса. – Она… очень необычный человек. Несмотря на свой возраст, мама часто ведёт себя, словно дитя малое. Она впечатлительная, инфантильная, тревожная и чувствительная.

– Думаешь, она не будет рада?

– Будет, и ещё как. Она же пребывала в ужасе, когда я в двадцать лет заявила, что не собираюсь заводить семью. А сейчас мама будет в восторге. Именно это меня и пугает.

Маркус не успел ответить: в дверь квартиры громко постучали.

– Вот и они!

– Кто – они?

– Мы же хотели сказать друзьям, помнишь?

Она возмущённо воззрилась на него. Предложение поставить Маркуса в угол и отшлёпать уже не казалось таким идиотским. Его здоровье спас исключительно приход друзей. Они влетели в прихожую, смеясь. Кэрол, необычайно радостная, чмокнула их обоих в щёку. Нелл – как обычно – разразилась возмущённой тирадой о «всяких идиотах, паркующих машины невесть где». Брендан занёс внутрь огромный мешок, и по квартире разнёсся запах яблок.

– Это вам. Я сам насобирал в лесу. Будете пироги делать, – бодро заявил он.

Алисса поблагодарила его, но странные и чрезвычайно любопытные взгляды подруг привели её в ступор.

– И о чём же вы хотели нам рассказать? – промолвила Кэрол, даже не стараясь скрыть широкую улыбку.

– Да, что у вас приключилось? – вмешалась Нелл.

Маркус взял Алиссу за руку. Его честное признание поначалу ввёло ребят в ступор. Было забавно наблюдать за тем, как вытягивались огорошено их лица с каждой секундой осознания.

Первой, как обычно, нашлась Нелл:

– У вас будет ребёнок! – завопила она. – Вот чёрт! Ах, вы негодники! Здорово же вы нашалили!

– Я думала, вы хотели объявить о помолвке, – заметила Кэрол. – А всё оказалось ещё круче!

Несколько минут будущие родители принимали поздравления, выслушивали удивлённые возгласы и пытались привести в чувства Нелл. Она впечатлилась новостью слишком сильно и начала носиться по квартире, словно молодая бодрая лань, напевая детские песенки и раскидывая подушки. Но друзья знали её достаточно давно, чтобы не изумляться такому поведению.

– Ну, дела, – сказал многозначительно Брендан, когда они уселись на кухне за чаем с пирогом. – Что вы теперь будете делать? Вы поженитесь?

Маркус вопросительно уставился на Алиссу. Та улыбнулась:

– Да. Когда я буду готова. Может быть, лет через пять?

– Я хочу, чтобы мы поженились как можно быстрее. Но у этой женщины на всё свое мнение, – произнёс он беззаботно и с нежностью.

– Посмотрите на него! Он собрался на мне жениться! – воскликнула его наречённая, изображая истовое негодование. – А ведь ты даже не знаешь моё полное имя!

– Знаю. Алисса. Я не завожу детей с женщинами, имён которых не знаю.

– Алисса – это сокращение. Меня называли так всю жизнь. Но полное имя у меня другое, – поведала она с улыбкой самодовольства.

Маркус озадаченно приподнял брови и обернулся на друзей, словно ища у них помощи.

– Может, ты – Алиссия? – предположила Кэрол.

– Нет.

– Элисон?

– Нет.

– Алиссинья?

– Боже, нет!

На протяжении десяти минут друзья пытались решить эту сложную задачку, но ни один из них не оказался близок к правде. Виновница этой интеллектуальной викторины решительно отказалась раскрывать ответ, и теперь они сходили с ума от любопытства. А она только смеялась над тщетными попытками раскрыть этот секрет.

Нелл, в конце концов, повернулась к Маркусу и подвела мрачный итог:

– Ты хочешь жениться на беспощадной женщине. В общем-то, так тебе и надо.

***

Отъезд дался Маркусу нелегко. Это был едва ли не худший период для разлуки. Алисса уверяла, что справится одна, и, пусть он ни на секунду не сомневался в её самостоятельности, сомнения не оставляли его. Сейчас он наиболее остро чувствовал необходимость защищать её и быть рядом: словно в любую минуту с ней могло произойти нечто непредсказуемое и опасное.

Но прошла неделя, за ней – вторая. Тревоги его в расставании поугасли. Алисса была спокойна и весела: её настроение выровнялось, токсикоз отступил, тревоги поутихли. В его отсутствие за ней приглядывали друзья. Нелл вытаскивала её на прогулки, Кэрол устраивала кулинарные соревнования, а Брендан всё пытался пробудить в ней интерес к экстремальным развлечениям. Алисса со смехом рассказывала, как он с полнейшей серьёзностью зазывал её покататься на горных лыжах и заняться скалолазанием.

Первый за три года тур порядком выматывал Маркуса. Большую часть времени занимали не презентации, не общение с потенциальными читателями и публичные выступления, а перемещение по штатам. В поезде он привык засыпать под стук колёс, а в самолёте – под плач и крики маленьких детей. Хэйзел то и дело устраивала ему выволочки за чрезвычайно усталый и сонный вид: даже предлагала замазать круги под глазами тональным кремом. Они переругивались чуть ли не круглыми сутками. Он искренне обожал эту женщину за её напористость, холодный ум и крайнюю расчётливость, но в работе – как и в жизни – она бывала просто невыносима. Маркус не знал наверняка, но подозревал, что Хэйзел родилась и выросла в весьма неблагополучных условиях: её выдавала эта простецкая простодушная дерзость, хабалистость и крайняя агрессивность.

В такие моменты Маркус особенно скучал по Алиссе: при всей своей эмоциональности и ярком темпераменте она оставалась истинной леди, мягкой и чувствительной. Одна её близость успокаивала и вселяла чувство внутренней гармонии и стабильности.

Презентация в калифорнийском городке Блессингтон прошла довольно успешно. Он действовал по стандартной схеме, повторял уже ставшие привычными слова: рассказывал о новой книге, отвечал на волнующие читателей вопросы, знакомился и щедро раздавал автографы. Маркус давно забыл, каково это – находиться в центре внимания, получать удовольствие от многочисленных взглядов, женских улыбок и двусмысленных вопросов. Некоторые поклонницы со вполне ясными намерениями флиртовали и приглашали его на свидания; он учтиво, но твёрдо давал понять, что сердце его занято. Но это, пожалуй, заставляло их ещё больше им очаровываться.

До следующей презентации оставалось около двух суток. Маркус решил не упускать возможность и отправился в Фэйрвью первым же поездом. Хэйзел, разумеется, не упустила возможность поворчать, но у неё не было никаких оснований, чтобы сомневаться в его ответственности и пунктуальности.

Он не сообщал заранее о своём визите. Никто не встречал его на вокзале. Он приехал в дом с одним-единственным чемоданом. Первой, кто заметил его приезд, по иронии оказалась Мелоди. Она вышла на крыльцо в платье и переднике, держа перед собой блюдо с пирогом. Не меньше десяти секунд мачеха смотрела на него в ступоре, словно сомневаясь в собственном зрении.

– Маркус? – наконец нашлась она.

Мелоди с первого дня знакомства раздражала его. Он познакомился с ней в пятнадцать – спустя несколько лет после смерти матери. Он уже знал, что у отца появилась возлюбленная, но никак не ожидал увидеть перед собой девицу чуть старше двадцати. Она была слишком наивной, поверхностной и раздражающе искренней. Её глупые попытки сблизиться только выводили вспыльчивого подростка из себя. Одна лишь мысль грела Маркуса: что эта женщина не задержится в доме, и отец, наигравшись, бросит её.

Осознание, что отец действительно дорожит ею и любит – возможно – даже больше покойной матери, далось ему тяжело. Поняв, что исчезать из их жизни Мелоди не собирается, Маркус ушёл сам. Этот давний, до сих пор не забытый конфликт разделял их годами, словно стена из толстого льда. Присутствие Алиссы сглаживало дело.

– Здравствуй, Мелоди, – сказал он наконец.

Она поставила пирог на столик.

– Карл не говорил, что ты приедешь. А где же Алисса?

– Он и не знал о моём прибытии. Я один и здесь проездом. Отец дома?

– Да, он приехал к ужину. Карл! Угадай, кто здесь!

Наружу вышли дворецкий и обе служанки и почтительно поздоровались с хозяйским сыном. Сам хозяин, расслабленный, явно только что отложивший в сторону свежую газету, показался последним. Он выглядел не менее удивлённым, чем Мелоди.

– Сын? Что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

– У нас есть новости.

Карл и Мелоди переглянулись.

– Проходи, – сказал отец. – Мы только сели за ужин.

Маркус оставил свой чемодан в прихожей и велел не уносить его. Оставаться в родительском доме надолго он не собирался. Через четыре часа должен был приехать поезд до Франклина, штат Техас: там планировалась очередная встреча с читателями.

Он даже не взглянул на изысканные деликатесы (судя по ароматной пасте и креветкам, сегодня был вечер итальянской кухни). Стоило Карлу сесть, а Мелоди – прикрыть дверь столовой, Маркус громко произнёс:

– У нас с Алиссой будет ребёнок. И мы скоро поженимся… надеюсь.

Мелоди ахнула и прикрыла рот ладонью. Но Маркус смотрел не на неё, а на отца. Карл замер с поднесённой ко рту вилкой. Глаза его расширились. Он был не удивлён, а поражён так, что поначалу не находил никаких слов.

– Это чудесная новость, – сказала Мелоди чуть растерянно. – Мы так рады за вас! Правда, Карл?

Но тот, кажется, и сам ещё не был уверен, стоило ему радоваться или нет. Маркус задолго до своего приезда знал, чем может закончиться этот разговор. Он был готов к тому, что после сегодняшней встречи они прервут всякие отношения ещё лет на десять. Если отец не пожелает принять это…

Карл пришёл в себя.

– Это… это действительно стоящая новость, – высказался он. – Алисса – достойная девушка. И если уж ты действительно счастлив с ней, то большего я не могу желать.

– Правда? – прищурился Маркус. – И ты даже не сделаешь замечание из-за того, что мы пренебрегли моралью?

Мелоди издала тихий смешок.

– Маркус, – одним своим тоном Карл попытался призвать сына к порядку. – Конечно, я не одобряю рождения ребёнка вне брака. Но, поскольку уж вы планируете пожениться, не вижу в этом ничего страшного. И когда же нам ожидать рождения внука?

– Через шесть месяцев.

– Ну, времени у вас достаточно. Поздравляю тебя, сын.

Отец пожал ему руку. Кажется, впервые за десятилетие на его лице появилась улыбка.

Глава 7. Планы на будущее

Маркус приехал, когда она ещё спала. Тихо открыл дверь её квартиры собственным ключом, поставил чемодан и вдохнул знакомые, уже привычные запахи. Здесь всё время пахло пряными травами, старыми книгами, купленными на барахолке, и этим неуловимым женским духом, который невозможно было описать.

Алисса спала на боку, свернувшись калачиком. Старые половицы под ногами противно скрипели, но она даже не шевельнулась. После трёхнедельной разлуки Алисса казалась посвежевшей и бодрой: на щеках играл лёгкий румянец, круги под глазами сгладились, из облика её окончательно исчезла надломленность.

Маркус приподнял одеяло и осторожно нащупал округлость внизу живота. Он заметно увеличился с момента его отъезда. Ребёнок рос с каждым днём. Вероятно, часть вещей Алиссе уже была маловата. Он пытался припомнить давние уроки биологии: на сроке в тринадцать недель эмбрион приобретал вполне конкретные человеческие очертания. Маркусу не терпелось снова взглянуть на него через экран.

Алисса, потревоженная его прикосновениями, распахнула глаза. Несколько секунд она просто смотрела на него, недоумённо моргая, а затем потянулась рукой к его лицу.

– Ты здесь, – пробормотала она и растянула губы в сонной улыбке. – Почему ты не предупредил, что приедешь? Я бы приготовила торт.

– Обойдёмся без сладкого. Пока что мне достаточно тебя, – сказал Маркус и нашёл её губы своими.

Алисса издала стон и обвила руками его шею.

– Я так соскучилась, – прошептала она.

Он стащил с себя куртку и склонился над ней. Несколько секунд он позволил себе просто созерцать. Маркус не преувеличивал, не привирал, называя её произведением искусства: в мире не нашлось бы второго столь совершенного лица. Алисса напоминала ему актрис из Золотой эпохи Голливуда с их сияющей звёздной красотой: те же выразительные глаза с кошачьим разрезом, высокие скулы, прелестные мягкие губы.

– О чём ты думаешь? – поинтересовалась она.

– О том, как ты прекрасна.

Его губы вновь коснулись её. Алисса позволила ему ласкать себя и тихонько млела, раскинув на кровати руки. Мужские ладони почти незаметно сняли шёлковую сорочку и приникли к груди. Она издала стон – прикосновения оказались весьма болезненными. Маркус прошептал на ухо тихое «прости» и приник к округлостям ртом. От влажного горячего прикосновения языка она вздрогнула.

– Так лучше?

Вместо ответа она издала нечленораздельный тонкий звук. Язык его неумолимо ласкал нежную шёлковую кожу. Каждый раз, когда он проявлял излишнюю напористость, Алисса вскрикивала от боли и сжимала в кулаке простынь.

– Прости, дорогая.

Она притянула его к себе и вновь впилась в его влажные губы. Рука девушки ловко расстегнула его джинсы и нашла напряжённый пылающий член. Первое прикосновение тёплых ласковых пальцев заставило Маркуса вздрогнуть, от второго – голова пошла кругом. Он послушно подавался навстречу её движениям и постанывал, запрокинув голову. Ему до смерти не хватало этих невинных ласк: много раз он просыпался в ночи, мечтая о ней – потому-то и начал страдать бессонницей.

Убедившись, что Алисса готова, он проник в её тесное жаркое лоно. С её губ сорвался беззвучный стон. Она изогнулась всем телом и схватилась за спинку кровати. Он был неумолим: невозможно было сдерживаться, глядя на её приоткрытый рот, румяные – вовсе не от стыда – щёки и мягко поблёскивающие глаза. Маркус крепко удерживал талию и врывался в податливое тело с неописуемой жаждой удовлетворения. Он не помнил, чтобы когда-нибудь так же сильно хотел её.

Позднее, когда их вспотевшие подрагивающие тела начали приходить в себя после перенесённого шторма, она приподнялась и воззрилась на него с таинственной улыбкой. Тело уже было тщательно прикрыто одеялом. Маркус скользил рукой по соблазнительным изгибам. На очевидной округлости живота он остановился.

– Как он? Ты была у врача?

– Всё хорошо. Врач считает, что он здоров. Но потребуются ещё обследования, чтобы знать наверняка.

– Нам с тобой следует пожениться. Ты обещала подумать над этим, помнишь?

– Тут нечего думать. Я и так согласна, – ответила она, положив ладонь на его. – Но мне нужно время. А ты… рассказал своему отцу?

– О, да. Он рад. Конечно, он не стал заказывать музыкальный оркестр и шарики, но впервые за много лет я видел его действительно радостным.

О том, как отец настаивал на скорой свадьбе, Маркус упоминать не стал. Алисса, скорее всего, возмутилась бы: она была до ужаса категорична, когда кто-то вмешивался в её дела. В конце концов, Карла дата их свадьбы и впрямь не касалась.

– Хорошо, – ответила она с явным облегчением. – Кстати, врач ждёт меня на приём через неделю. Мы сможем узнать пол ребёнка. Если захотим, конечно.

Она положила голову ему на грудь и прикрыла глаза. Ночь была почти бессонной, и к ней подкатывала дремота.

– А кого бы ты хотела? – поинтересовался Маркус, поглаживая мягкие пряди.

– Не знаю. Я об этом не думала. Наверное, главное, чтобы он был здоров?

– Конечно. Но если бы мне пришлось выбирать, я бы хотел и мальчика, и девочку. Можно даже не по одному…

– Ах, вот оно что? – хмыкнула она. – Учти, я не стану примерной матерью и домохозяйкой. Я могу поддерживать чистоту в доме и готовить еду трижды в день, но возиться с детьми ты будешь сам.

– Вот и договорились. Можем прямо сейчас составить меню, – с готовностью ответил он. – Учти, что я люблю курицу с карри и ненавижу брокколи.

– А я обожаю брокколи, так что вам, мистер, придётся потерпеть!

***

Алисса неспешно брела по городу, радуясь очередному солнечному дню. Весна в этом году подступила поздно, с задержкой: было странно, что всего месяц назад шумели холодные дожди и буянили ветры. Впрочем, в их штате климат никогда не отличался предсказуемостью. В любой момент солнечная идиллия могла смениться страшной бурей, и даже в самый жаркий день следовало быть готовым к дождю и держать при себе зонтик.

Она бездумно захаживала в первые приглянувшиеся магазинчики в поисках новой одежды. В частности, ей требовались новые джинсы, брюки и юбки – старые уже с трудом застёгивались на округлом животе. К счастью, ей пока удавалось скрывать своё интересное положение с помощью свободных платьев и пиджаков. Но всего через пару месяцев беременность невозможно будет скрыть под слоями одежды. Алисса с большим трудом представляла, как будет выдерживать пристальное внимание и неуместное любопытство со стороны своих знакомых, когда её беременность вскроется.

Ей удалось прикупить тёплое платье на весну и пару джинсов, и она с чистой совестью направилась домой. На удивление, возле лавки с антиквариатом её окликнули по имени. Она обернулась – и не поверила своим глазам.

Перед ней стоял Эйдан Блэкуотер.

В последнюю их встречу он признался, что планирует чаще наведываться в этот город из коммерческого интереса. Алисса предусмотрела возможность встретить его здесь, но определённо не была к ней готова. Было откровенно странно видеть его, холёного и излучающего уверенность, посреди этих старых обшарпанных улочек.

Он чуть преклонил голову – в знак уважения джентльмена – и протянул ей руку.

– Какая неожиданная встреча, – заметил он, мягко пожимая её ладонь. Пальцы у него были холодные. Суховатые мозоли выдавали человека, познавшего тяготы физического труда. – Я уже и не думал, что этот день принесёт мне хоть что-то приятное.

– Здравствуйте, – ответила она чуть смущённо. – Не думала, что встречу вас здесь. Вы приехали по делам?

– Да, прибыл только вчера. Я здесь на разведке. Только не выдавайте меня.

– На разведке? – переспросила Алисса.

– Я и мои партнёры планируем благоустроить этот район. Я осматриваю местность. Большую часть домов лучше будет снести, как по мне. Они едва не разваливаются. Это большая мука – жить здесь.

Она приподняла брови.

– Моя квартира находится в этом районе. Я здесь уже несколько лет. Может, дома здесь и не самые эстетичные, но я вполне довольна жизнью.

– Я вас рассердил, – мгновенно почувствовал он. – Не принимайте мои слова близко к сердцу. В конце концов, я же просто богатый скупердяй, позабывший о том, каково жить в бедной провинции. Но, подумайте, разве вам и другим жителям не будет лучше, если всё здесь преобразится?

В иной раз она постаралась бы сохранить деликатность и обойти эту тему, но его слова каким-то образом задели её чувствительное место. И ответ последовал резкий и честный: