Н-да. Тяжёлый случай. Кажется, всякие личностные кризисы придётся временно отложить. Восемь лет, а сейчас ведьмочке на вид восемнадцать-девятнадцать. Это она ребенком единственного опекающего её взрослого человека лишилась, я правильно понял? И община, такая дружная и такая властная, что решает вопросы брака, а отдельные личности даже вякнуть не смеют – ничего не сделала? Отвальные, мать вашу! Да что у вас тут вообще происходит?!
Глава 2
Готовила Натана… в общем, вчерашняя каша определённо не стала бы украшением меню ресторана на Земле или королевского стола тут. С другой стороны – желания поморщиться тоже не возникало. Впрочем, я бы удивился, если бы алхимик оказалась плохим поваром. И уж точно я не собирался привередничать после года жизни на заставе. Кстати.
– А мясо с сыром тоже с общинного склада? – работая ложкой, между делом поинтересовался я. Логичный вывод, ведь девушка выудила их из корзины после тарелок. То есть положила в корзину продукты до посуды. Почему-то мой простой вопрос вызвал у Наты странную реакцию: она даже есть ненадолго прекратила, явно подбирая слова.
– Я обычно не хожу на охоту, – наконец осторожно ответила она совсем не то, что я спросил.
– Об этом я догадался. – Я кивнул в сторону расставленных рядом склянок, одновременно пытаясь понять, почему фраза была сформулирована именно так. – Охотников в Ключах достаточно, а зельевар только один… один ведь?
– Зелье… вар? – совсем уже озадаченно отозвалась собеседница.
– Тот, кто готовит зелья, – не менее озадаченно отозвался я.
– Их все готовят. – Теперь Натана определённо заподозрила, что поняла меня как-то не так, но, похоже, не смогла понять в чём. – Кроме маленьких детей.
– Я имел в виду: ты в деревне единственная ведьма? – «перевёл» я. – Слышал, зелья только ведьмы делают.
– В посёлке не может быть больше одной ведьмы, – похлопав ресницами, проинформировала меня красавица. Таким тоном, будто я спросил что-то, что каждый ребенок знает. Впрочем, тут Наташа сообразила, что я в Ключах первый день, и дала расширенную справку: – Наставница уходит, когда ученица становится ведьмой.
Ага, вот и причина, почему благоверная столько времени прожила одна.
– И зелья не варят… – как-то беспомощно посмотрев на меня, добавила супруга.
Я скосил глаза на горелку, потом на жену, так за всё время разговора и не притронувшуюся к еде. Предложил:
– Давай кушать? Поговорить и потом можно.
Натана не смогла сдержать вздох облегчения.
После завтрака поговорить не вышло: супруга занялась домашними делами, и я вновь разложил свои бумаги. В этот раз не потому, что была настойчивая внутренняя необходимость, а чтобы не смущать Натану: под моим взглядом она начинала заметно нервничать. А посмотреть было на что.
Мытьё посуды с песком я уже видел – крестьяне в королевствах по возможности экономят на всём, включая довольно дорогое для них мыло. Но вот чтобы грязный песок потом засыпали в печь на прокаливание и пережигание органики – до такого только зарубежники додумались! Кстати, вот и ещё для одного отделения печки я узнал назначение.
Печка, кстати, была ещё более непростая, чем я думал. Ладно, дым – проходя по длинной наклонной подземной трубе, он охлаждался, а система деревянных решёток внутри наружного конца дымохода прекрасно справлялась с осаждением пепла. Но ведь и запаха не было! Может, магия?
– Ната, ты умеешь делать амулеты?
Полные душевной муки глаза.
– Нет. – Девушка ещё немного напряглась и дополнила, видимо, чтобы я и в профильном мастерстве не посчитал жену неумехой: – Наставница не учила.
«Не учила, потому что не умела сама?» – хотел спросить я, но не стал. Наташа определённо тяготилась моим вниманием к себе, и неудивительно. Что-то у нас общение не складывается от слова совсем – словно на разных языках говорим…
– Я пойду посмотрю, как Баюн и остальные устроились и чем занимаются, – на всякий случай предупредил я, собирая бумаги и пряча в сумку. Чем вызвал очередной облегчённый вздох и признательный взгляд. Н-да. Будет тяжело.
* * *
Пошёл я, разумеется, не к Баюну, а к общинному дому: засранец-подчинённый на радостях от возвращения домой как-то забыл объяснить, где тут искать себя и заодно остальных. А я вчера был так сильно под впечатлением от сверхскоростной свадьбы, что забыл спросить. Мой косяк и довольно большой – мы ведь по Уставу действующая военная часть, опорный пункт. Ну ничего, язык, как говорят у меня на родине, до Киева доведёт. Но прежде чем расспрашивать, надо понять – о чём. Не исключено, что я многое и сам пойму, если осмотрю деревню. Тем более мне, как офицеру, положено знать, где тут что и ориентироваться на местности.
Пока я неторопливо шагал по направлению к центру Ключей, мне пришла в голову ещё одна светлая мысль, и к цели я двинулся максимально кружным путём. Ну действительно, это для меня – утро, а для деревенских рассвет – это уже «после завтрака». То, что Наташа так проспала – всего лишь результат моих скромных усилий (закономерный, о да!), а так дома даже в самый выходной день сельские жители, уж поверьте, не сидят. Потому хотят мои подчинённые того или нет, но кого-нибудь из них я обязательно встречу по дороге. Узнаю про остальных, заодно заставлю полноценную экскурсию провести.
Погода для середины зимы всё ещё стояла просто замечательная – тучи по-прежнему не спешили проливаться дождём, просыпаться снегом или и то, и другое одновременно. Я успел отдохнуть с дороги, утренняя работа с бумагами помогла разгрузить наконец голову – а про неоценимую женскую помощь жены в разгрузке кое-чего другого тактично промолчу. Неудивительно, что я наслаждался каждым шагом, полной грудью вдыхая чистый, свежий, пронзительно пахнущий хвоей воздух. И настроение с каждым шагом становилось всё лучше и лучше.
Я молод, чёрт возьми! Я опять молод, но не растерял своих навыков и знаний. И у меня есть хороший шанс эту свою молодость растянуть настолько, насколько это возможно. А ещё я, без ложной скромности, силён: большинству тварей со мной один на один не справиться. А против остальных у меня есть артефактомёт. Это ли не причина смотреть в будущее с оптимизмом? Конечно, люди могут доставить столько хлопот – никакие мутанты и рядом не стояли, мне ли не знать. Непонятно, что делать с семьёй – у меня сын скоро родится… или дочка. Но неужели я – и не справлюсь?!
Под такие мысли улыбка сама собой выползает на лицо, а любое море становится по колено. Встречные отвальные, глядя на меня, или сами начинали тихонько улыбаться, или хотя бы переставали хмуриться, некоторые приветственно кивали. Никто не удивлялся – за вчерашний вечер весть о чужаке в Звонких Ключах успела разлететься между всеми жителями, так что незнакомец идентифицировался ими без труда.
Зарубежники, как я и думал, не сидели сложа руки – кроме меня праздношатающихся не было. Кто-то нёс куда-то знакомого вида корзины – надо полагать, их специально плели одного размера, кто-то возился рядом со своим домом, мне пришлось обойти стайку маленьких детишек, со смехом больше играющих с песком, чем подновляющих полотно пешеходной дорожки. Троица женщин разного возраста занималась огородом, формируя из притащенной кем-то в мешках земли новые гряды, причём не просто насыпая продолговатую кучу плодородной почвы, а внося из отдельной тары внутрь какой-то порошок, не иначе как удобрения.
Несколько дюжих мужиков, среди которых я разглядел знакомую могучую фигуру Косточки, возились с лебёдкой – «подъёмным краном». Вчера мне эта конструкция показалась монументальной, но на поверку, как и земной подъёмный кран, видимо, была быстроразборной. Иначе на другой конец деревни механизм было бы ни за что не перетащить – по крайней мере, так быстро. От стрелы спускался толстый канат, его как раз крепили к буквально светящемуся свежей просмоленной древесиной толстому, заточенному с одной стороны на манер карандаша бревну. Судя по тому, что крепили за тупую часть, элемент своеобразной стены-«набережной» намеревались не просто вкопать, но еще и вбить в грунт, как сваю.
– Командир, – снайпер меня тоже заметил.
– Не знаешь, кто из наших более-менее свободен? – Я не стал задавать глупых вопросов типа «а что вы тут делаете?» – Чтобы показал мне тут всё и объяснил.
– Свободен? – Мужик задумался, почесал в затылке, посмотрел, как застропленное бревно и без него начали поднимать на тросе, зачем-то огляделся по сторонам, посмотрел на небо и махнул рукой: – Я сам тебя повожу. Только нету у нас чего-то особо интересного, чтобы особо рассматривать…
* * *
– Давай сначала на общинный склад. – Пока Косточка решал, с чего бы такого начать экскурсию, я перебрал известные мне варианты и остановился на этом. Место хранения чего-либо вряд ли можно назвать туристической достопримечательностью, но я как-никак офицер и всё ещё на действительной службе. Пусть проконтролировать меня очень сложно, но придерживаться простых правил мне тоже ничего не стоит. А правило такое: командир должен точно знать, что, в случае чего, у него имеется в распоряжении. И как можно скорее начать шевелить извилинами в попытках добыть то, чего нет.
– Склад так склад, – с облегчением кивнул Косточка. Вот уж не ожидал, что он так загрузится от моей простой просьбы.
То, что подсобное по большому счёту строение не может быть достопримечательностью – это, оказывается, я поторопился. Склад, вход в который обнаружился рядом с общинным домом, был подземным и живо мне напомнил ту пещеру, где мы ночевали на вершине вала. И склад был… большим. Нет, не так: охренительно большим для деревни, где и трёх сотен человек нет! Ещё и спуск как в бункер: длинный пандус, поворачивающий несколько раз, и аж трое промежуточных даже не дверей – ворот.
– Озеро здесь было, на вершине холма, а снизу ключи били, – рассказал отвальный. – Сначала предки канал прокопали да осушили, потом ключи отвели по стокам – сами-то родники слабые. А потом, значит, крышу сколотили из лиственницы, которая тут же и росла – она не гниёт. А сверху землёй, что аккурат с вершины сняли, когда лес вырубили. Тут и жили, хоронились всем обществом, пока частокол не сладили. А как сладили – окончательно верхушку выровняли и дома нормальные строить принялись.
– Дела-а… – Меня опять слегка придавил масштаб сделанного. – А в других деревнях как, где холма такого уникального не было?
– Так где как, – не удивился вопросу Косточка. – Я ещё мало где был, не Баюн, чай. У западных наших соседей, Ветрило их деревня кличется, все дома на платформах в кроны деревьев подняты на эльфячий манер. Там секвойи такие – никакому овцебыку не свалить! Качает там, правда, когда ветер задует… Живот прихватывает просто ой – а местные ничего, только ржут. А те, что с востока, из Горелой Балки, распадок нашли, да как мы, крышей перекрыли и засыпали. За лето после большого выплеска, говорят, справились. Теперь над ними лес растёт такой же, что и окрест: не знаешь – ни за что не догадаешься. Они, кстати, знай себе продолжают копать – это у нас тут-то особо расширяться некуда…
– Ну и ну, – представив себе описываемое, я только и смог, что выдавить из себя парочку междометий. В голове у меня устойчиво крутилось слово «ниндзя», но, кажется, наши земные шиноби начисто здешним простым крестьянам проигрывали. По крайней мере, их так называемые «скрытые деревни», когда наёмники уж больно сильно достали то ли сёгуна, то ли императора, самураи очень даже спокойно нашли и разрушили на фиг [5 - Арн неправ, точнее, не совсем прав – ниндзя сами себя прекрасно выпилили, правда, действительно не без помощи власть предержащих. В 1603 г. сёгун Токугава, вполне логично рассудив, что организация ниндзя может быть использована против него недовольными исходом войны даймё, спровоцировал два крупнейших клана ниндзя, Кога и Ига, на противостояние. В результате к 1604 г. от общества ниндзя остались немногие, которые впоследствии присягнули на верность лично сёгуну.].
– А иначе никак, – правильно поняв причину моего удивления, невесело объяснил Косточка. – Когда большой выплеск – только незаметность и спасает. Заставы рубежников и те не выдерживают – а нам-то? С детьми да жинками с оружием себя защитить не выйдет. Это из приграничья есть куда бежать, если совсем невмоготу, да и родственники в северных королевствах там у всех, а нам деваться некуда. Потому и деревни сотнями лет на месте стоят, а новые если и строят – я о том не слышал. Потому как проверенные временем те, что есть.
– Дела… – повторил я.
* * *
Осмотр склада затянулся даже сильнее, чем я думал. Уж слишком много в подземном зале сложной формы (видимо, повторяющей ложе спущенного озера) было всего.
– Косточка, вот скажи мне, – зародившиеся ещё утром подозрения у меня сформировались в стойкую уверенность, – вы что, всю посуду и вещи, ставшие ненужными, на общинный склад оттаскиваете?
Сотни уже знакомых тарелок, а также кружек, блюдец, кувшинов занимали несколько стеллажей. Тут же рядом стояли чугунки, сковороды, можно было подобрать в комплект ложки и даже редко используемые за пределами Лида вилки. И не сказать, что всё это выглядело как новенькое: чистое – да, в хорошем состоянии, но никак не более того.
– А что, в избе о них спотыкаться? – искренне удивился зарубежник. – А ежели тарелки понадобятся, так мне сходить и не лень.
