– А плащи и жилеты? – Я махнул рукой в сторону вешалок, на которых были аккуратно расправлены упомянутые одежды.
– Ну тут, понятно, дома держу, пока зима. Чтоб по холоду, как дурак, каждый раз не бегать. – Похоже, снайпер не очень понимал суть моих расспросов. – А если ты про эти, так то умерших одёжка или кто про запас сшил.
Меня слегка покоробило такое уравнивание, но виду я не подал.
– А если твой запасной плащ кто-то возьмёт, случайно? – Тарелки все были абсолютно одинаковые, не считая степени износа, не вдруг различишь. Так что я решил спросить о более личных вещах.
– Если только с большого перепою, – поскрёб в затылке рядовой. – Но так он вернёт, как прочухает. В своём ходить всяко удобнее.
Ну да, логично: в Ключах все друг друга знают, было бы странно вести учёт. В конце концов, куда тут можно деться?
– А та одежда, которая больше своим владельцам точно не понадобится? – продолжал гнуть свою линию я.
– Если подойдёт, так бери! – Косточке показалось, что он меня наконец понял.
– А если я чужое по незнанию возьму? – изобразил сомнение я.
– Так зима сейчас, если кому не нужно лишнее зимнее, так лучше пусть другому тепло будет, – заверил меня лучник. – Ну или если хочешь, чтобы точно на тебя по меркам сшили, Натке своей скажи, она бабам размеры обскажет, материал всяко есть.
– И никто не обидится? – на всякий случай уточнил я. – Я могу просто взять, что нужно, отсюда, ни с кем не согласовывая?
– Конечно. – Снайпер энергично кивнул и скривился. – Я ить так не смог понять, зачем на заставе на каждый чих бумажку марать надо было. И Филин не понял покойный – так и сидели без горячего, пока тебя к нам в отряд не перевели.
…На улицу я выходил под впечатлением. Пока повелители Жизни обустраивали себе уютненький фашизм, отвальные без особой помпы построили натуральный коммунизм в отдельно взятом селе. Или, скорее, сёлах – что-то мне мой провожатый про соседей ничего такого не сказал, был бы там другой уклад – обязательно ввернул, что там, мол-де, всё не как у людей. Зашибись.
– Тута мы, значит, собираемся, если нужно чего решить. – Общинный дом, как оказалось, изнутри состоял из одной большой, вытянутой вдоль комнаты. Всю середину занимал длинный стол и лавки. – Ну и снедаем сразу же, если затянется-то.
В качестве иллюстрации своих слов снайпер положил на столешницу прихваченную со склада колбасу и сыр.
– Место старосты? – Я указал на единственный стул в торце стола с дальней от входа стороны. Теперь, после разговора под землёй, я смотрел на эту минималистичную простоту совсем другим взглядом: сделано только то, что нужно, и ничего более.
– Это когда как, – развёл руками лучник. Мне вообще показалось, что он нервничает, хоть и старается не показать. – Обычно староста вопросы разбирает, но ежели нужно, скажем, отряд послать опасную для деревни тварь уничтожить или ещё какой внешний вопрос решить – то ярла сажают, военного вождя сиречь.
– То есть у деревни есть мирный и военный лидеры? – уточнил я и скорее для себя вслух прокомментировал: – Придётся не только со старостой контакты налаживать… Чего?
– Ну… как бы… – почему-то начал путаться в словах верзила, отводя глаза. – Раньше-то воинов из самых сильных охотников отбирали, бабки врут, что их бабки ещё и ритуалы выбора помнили. Да только давно уже на такие вылазки рубежники из числа своих ходят. Мы же, сам знаешь, учёные и как лучше знаем…
– А ярлом считается командир опорного пункта, который обычно тоже из местных, – вдруг дошло до меня. Так вот почему за моё – чужака! – внимание к себе должны были передраться местные вдовушки! Вот почему Наташа безропотно приняла моё назначение себе в мужья – не какой-то там хрен с горы, аж целый вождь! – Ну и когда вы мне собирались об этой «совсем не интересной» подробности сообщить?
– Так сказал вот. Баюн просил, если что, тебя сюда к полудню привести – обещал, что Неяся, нашего старосту, к сему моменту дожмёт, значит, тебя признать, – сдал сержанта с потрохами Косточка. – А то ведь великое нестроение выйдет, если традицию, предками данную, порушить.
Ну, охренеть теперь!
* * *
Сержант, а если в терминологии армий королевств, то десятник – самый младший командир. В его прямом подчинении всего горстка рядовых, часто даже меньше десяти. При определённых условиях сержант может ограниченно располагать «чужими» солдатами – но только пока рядом нет их десятника. В общем, очень небольшая шишечка на ровном месте. Но это если смотреть со стороны или с позиции офицера – а вот для своих подопечных младший командир подобен горе, что заслоняет Солнце! И не только потому, что способен превратить жизнь «своего» рядового в сущий ад, но и потому, что может сделать эту же жизнь куда как комфортнее и спокойнее. В любой армии второй навык очень ценится, но и без первого, даже командуя самыми лучшими солдатами, увы, не обойтись. Хотя бы для того, чтобы «наловить» посторонних рядовых на работы, которыми своих напрягать не желаешь.
С сержантским шевроном на рукаве я топтал сапоги почти целый год, так что волей-неволей превзошёл армейскую «науку». Потому не стоит удивляться, что зашедший в общинный дом следом за хмурым стариком Баюн аж сбился с шага, поймав мой добрый и многообещающий взгляд. Мастер-класс от бывшего сержанта действительному? Легко. Тем более я тут, оказывается, целый военный вождь, а не просто какой-то там лейт, которых в Войске сотни. Великие деревенские интриганы ещё наплачутся от своей же хитрожопости слёзками в кулак размером!
Нет, ну серьёзно – нельзя было заранее объяснить? С другой стороны, надо признать: я бы ключевских зарубежников точно сразу же послал далеко и надолго со всей этой закулисной политической борьбой в стакане воды, и уговаривать им пришлось бы меня долго. Именно политической – у общины девяносто пять процентов имущества в коллективной собственности, староста рулит экономикой всей деревни разом и ничего лично для себя с этого не имеет. Кроме реальной власти. Которую, как я понимаю, Баюн зачем-то решил слегка отжать.
И ведь всё просчитал, сорока болтливая! И что на других жителей Ключей мне, образно выражаясь, болт положить, и некая власть над деревенскими на фиг не сдалась, а потому не будет использована ради личной выгоды и во вред соплеменникам… вообще, скорее всего, не будет использована. И что при этом от нужд своих боевых товарищей я просто так не отмахнусь, сломав им их игру. Ну да, так, конечно, проще: чем объяснить и уговорить – втянуть втёмную, ещё и красавицу-жену в постель оперативно пропихнуть в качестве и дополнительного повода ввязаться, и своеобразного аванса. После всего, через что мы вместе прошли, после всего, что я для них сделал – ничего реально серьёзного в ответку я по такому ничтожному поводу, конечно, не учиню. По крайней мере, не сразу – мне тут два года куковать, я дурак, что ли, кардинально портить отношения со своими соратниками? А к концу срока контракта уже так и так остыну. Ну, Баюн, махинатор хренов, я страшно отомщу!.. Если не лень будет сначала придумывать, а потом реализовывать эту «страшную» месть, конечно. Ладно, чего там от меня надо…
Староста по имени Неясь, отец покойного Филина, был убелён сединами, носил длинную бороду и при ходьбе опирался на посох… М-да. Даже мне, чужаку, с первого взгляда было ясно: внешность-то обманчива. Во-первых, «посох» при ближайшем рассмотрении оказался всё тем же боевым луком – вон и тетива вокруг верхнего конца обмотана. Во-вторых, двигался пожилой мужчина столь легко и непринуждённо, что становилось ясно – палка ему в общем-то не нужна и таскается с собой лишь ради статуса. Ну и опять же, что-то мне подсказывало: если я попытаюсь просканировать своей магией этого типа, найду в его организме множество аномалий, относящихся к стихии Тьмы.
Староста довольным, мягко говоря, не выглядел. А вот Баюн едва ли не светился от плохо сдерживаемой улыбки… пока меня не увидел. Прожал, значит, старика, как и планировал, и даже по времени почти не опоздал к полудню. Ну-ну. Неясь прошествовал через весь зал, постукивая посохом-луком, аккуратно оставил оружие в углу и уселся на свой стул во главе стола. Косточка и Баюн расселись по лавкам, пришлось и мне последовать их примеру.
– Укхм. – Я едва не хихикнул от неожиданности, настолько похоже на сову ухнул старикан. – Ну?
– Наш лейтенант, Арн, – бодро представил меня сержант, старательно не встречаясь со мной взглядом.
– Болотный, значит, – переиначил моё имя на свой лад старый пень… и хотел бы я сказать – «трухлявый», но нет, пень был из тех, о которые на моей родине трактора ломали.
– В Горловине нашего командира прозвали «Волчья Погибель», – в тон седому «подсказал» командир неполного десятка разведчиков.
– Ухф? – Глава Ключей наконец-то соизволил посмотреть на меня. Я не стал поправлять нашего штатного «сказочника», что погибелями обозвали вообще-то всех отвальных под моим началом – кроме, кстати, него самого. Пока мы выбивали и потрошили волков-мутантов у второй линии, кое-кто отлёживался в госпитале.
– Не против, если меня будут звать просто Огоньком, – хмыкнул я… и, подчиняясь душевному порыву, зажёг над левой ладонью язычок пламени. Полюбовался на него – и демонстративно «прихлопнул», ударив рукой по столешнице. Да-да, дешёвый пафос самого низкого пошиба, как он есть. Но раз уж меня втянули в действо, напоминающее пьесу, поставленную в заштатном провинциальном театре – почему бы и самому не поразвлечься? – Знаете, не люблю болота. И всё, что из них вылазит.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
