– А это, полагаю, твоя племянница Мираэль, – продолжил сенатор, не столько спрашивая, сколько произнося своё утверждение вслух.
Старик снова поднял руки и опустил их на плечи девушки, пробежавшись глазами по её лицу.
– Здравия вам и успехов во всех начинаниях, – тихо ответила Мира, склонив голову, как того требовали приличия.
Но я при этом едва сдержал улыбку, когда старик как бы невзначай нырнул взглядом в открывшийся зазор в лёгоньком платьице. Что говорится, и этот старый кобель туда же.
– Корабль отправится в плавание только с рассветом, поэтому приглашаю вас отобедать со мной, – продолжил сенатор.
– Мне бы не хотелось тратить время, – ответил я. – Нам нужно купить учебные принадлежности.
– Как интересно, – протянул старик, – позвольте вас сопроводить. Всегда было любопытно, как учатся некроманты.
Я снова едва сдержал улыбку. Это старый хрыч прекрасно знает, как мы обучаемся. И он даже не спросил, кто и чему будет учиться. Ему, разумеется, всё своевременно донесли. Но посылать его в дальнее странствие неприличного толку будет слишком грубо, всё же не торговец рыбой, и поэтому придётся смириться. Благо торговые ряды тут же, рядом с портом. Удобно, когда рынок большой и один.
Я поклонился и подал руку племяннице.
– Дядя Ир, что брать-то будем? – полушёпотом спросила девица, оглянувшись на сенатора.
Она тоже была от него не в восторге.
– Увидишь, – улыбнулся я, направившись к рынку.
Иногда специально приходилось себя одёргивать, чтоб пожилой политик успевал за нами.
Рынок был близко и дошли до него быстро, окунувшись в новые голоса, новые запахи и новые образы. На нас не обращали внимания, а вот сенатору торговцы кланялись. Но скорее не ему самому, а большому золотому медальону, изображающему резную колонну, убранную лавровым венком.
Мы шли. Мира глядела по сторонам, стараясь угадать, что из всего этого может пригодиться в учёбе. Чтоб срезать путь, я направился к фруктовым рядам. По пути взял с лотка какого-то торговца большое яблоко, кинув девушке.
– Я не голодна, – буркнула племяшка, с подозрением глядя на фрукт.
– Ты яблоки не любишь?
– Люблю, но не хочу.
– Зря, – зловеще протянул я. – Первое время тебя при слове «мясо» тошнить будет.
– Не будет. Я мяса, что ли, не видела?
– Ну, в несвежей человечине точно не ковырялась.
– Фу, – скривилась Мира.
– Я о том же.
Одни ряды кончились и начались другие, а вскоре мы вынырнули на небольшую площадь, где шли торги живым товаром. Мужчины в набедренных повязках и обнажённые девы, связанные для приличия белыми верёвками.
В какой-то момент Мира встала, уставившись на высокого широкоплечего брюнета, который при виде её подмигнул и согнул в локте руку, поиграв тугими мышцами.
– А что, он не сбежит? – спросила Мира, когда мы продолжили путь.
Она несколько раз обернулась на ходу, разглядывая загорелого парня.
– Кто? Этот? Да он сам себя продаёт.
– Это как?
– Мира, я тебе удивляюсь, то ты кичишься, что тебя голым мужиком не удивишь, то слюни на этого атлета роняешь.
– Ничего я не роняю, – ответила племянница, протерев на всякий случай ладонью губы.
– К вечеру выползут на свет состоятельные матроны. И его купят.
– Зачем?
– Да потому что это бездельник. Город не бедный, состоятельных горожанок хватает, а уж тех, кто с удовольствием ляжет под него, тем более.
– Но продаваться-то зачем?
– Из-за правовых особенностей. Раб на наследство права не имеет. И алименты госпоже, если что, не платит.
Мы прошли мимо нескольких обнажённых барышень, возле которых уже я ненадолго замер.
– Тоже слюни роняешь? – ехидно спросила Мира, подхватив меня под руку и показав язык ближайшей рабыне.
– Разумеется. Ты лучше на сенатора посмотри. Его точно сейчас сердечный приступ хватит.
Мира поглядела на старика, облизывавшего сухие губы и глядевшего на девушек, а потом хихикнула.
– Наверняка купит себе одну.
– Не купит. Эти не продаются.
– Почему? – опешила племянница.
– Они для привлечения покупателей стоят, а вечером пройдутся по городу в столичных шмо?тках, зазывая к торговцам тканью. Продаются вон те, одетые, к тому же получившиеся попроще лицом и телом. Там кухарки, сиделки и швеи. Сейчас напряжённо на границе. Работать негде, вот поближе к столице и хотят перебраться. А готовое жильё и хоть какие элементарные блага здесь есть. А если родит от хозяина, то и привилегии какие-никакие появятся. Всю чёрную работу всё равно нежить делает. К тому же частный раб, в отличие от каторжного, имеет некоторые права.
Я сделал несколько шагов, посмотрев на совсем ещё юную девушку, которая понуро разглядывала покупателей. Поймав мой взгляд, она робко поправила волосы и одёрнула серое льняное платьице, наверняка купленное на последние гроши. Девушка была ровесницей Ми?ры, но не похоже, чтоб жизнь у неё удалась. В таком возрасте только сироты могут сами себя продавать, или невесты, сбежавшие из-под венца от пожилого скряги. В южных провинциях такое вполне могло быть. На самой границе нашей империи до сих пор встречаются полудикие племена и народности с лютыми обычаями.
– А это что такое? – спросила Мира, замере?в у накрытых тентом мест торговцев из Синейской империи.
Империй было всего три. Наша Ромерия, враждебная нам Нальта и расположенная на востоке Синейская. Остальное так, мелкие княжества и островные хаканаты. Разве что гиперборейское княжество Градарика да эрфы в западных лесах сохранили независимость, но что к градарийцам, что к эрфам лучше не соваться даже опытному некроманту с тысячей неживых солдат.
Я поглядел сначала на желтолицых и узкоглазых торговцев, а потом на их товар. А поглядеть было на что. Торговали они не людьми. Синейские маги издревле хранили секрет смешения человеческих тел со звериными, отчего встречались человекоподобные существа, наделённые разумом. У них и армии пополнялись нелюдями, и на полях с белой озёрной пшеницей работали такие же. Живой товар представлял собой десяток белых крысолюдей размером с годовалых детишек, два здоровых быка на двух ногах. Слышал, хеллины с островов Тэгейского моря кличут их минотаврами. Но в отличие от опасных монстров из мифов Хеллады, эти были покорны, как волы, тянущие повозку. Имелась ещё тройка девочек-кошечек. Тонкие, грациозные и полностью бесполезные в хозяйстве создания спали на тенте сверху, изредка шевеля большими ушами.
Я подошёл к синейцам. Один из них сразу начал мне кланяться.
– Госоподина чиото желаит?
